Триумф безголовых

Глава 24

В каком бы городе канафирцы ни создавали общину, район ее проживания всегда называли Ихенером. Он имелся и в Дорхейвене, и здесь и в других местах, чьи власти соглашались приютить у себя выходцев с Запада. Это создавало для города ряд трудностей, но и выгода от такого соседства получалась немалая. Прежде всего торговая. Везде, где обосновывались канафирцы, сразу возникали рынки. И приток туда купеческих караванов – а с ними и налогов в городскую казну, – резко возрастал.

Я не бывал в столичном Ихенере в мирное время, но в военное он производил унылое впечатление. Многие дома стояли заброшенными, поскольку их хозяева сбежали от чужой для них войны в Канафир. Остались лишь те, кому было некуда возвращаться, кто утратил все связи с родиной или был с нею в непримиримой ссоре. Что, разумеется, этих людей сильно угнетало. По крайней мере, такое у меня сложилось впечатление, когда мы повстречали нынешних жителей Ихенера.

Требушеты южан досюда не добивали, но летучие бомбы здесь падали. Последний вызванный ими пожар был потушен ночью. Но до сих пор улицы затягивал дым, а патрулирующие их чумазые пожарники боялись повторного возгорания от разлетевшихся по округе искр. На чужаков им было наплевать. Это раньше на ван Бьера и меня тут глядели бы косо. Но осадивший столицу враг заставил недружелюбных ихенерцев поумерить гнев к тем, кто стал теперь их собратом по несчастью.

По сравнению с другими столичными дворцами трехэтажный дворец Мазари-бека выглядел скромно. И больше смахивал на крупный особняк в канафирском стиле. Хозяин окружил его шестью квадратными башнями разной высоты. У всех были имена, но я запомнил лишь то, что имело отношение к нашим поискам: Барж-Маджиза. Она же была и самой высокой, почти вровень со стенами города. Не иначе, бек уважал своего чудотворца больше иных друзей, кого он еще одарил башнями.

– Мне доводилось сталкиваться с колдунами, – заметил ван Бьер, когда Вездесущая указала нам на маячащую в дыму Барж-Маджизу. – Вернее, с теми, кто называл себя колдунами. В Промонтории таких полным-полно – тамошняя инквизиция их не слишком гоняет, вот они и прячутся в южных горах. А некоторые мои знакомые панически боялись магов и ведьм. Иногда даже больше, чем заклинателей молний Громовержца. Бывало, надо в атаку идти, а половина нашего отряда трясется от страха, потому что враг распустил слухи, будто его защищает могучий чародей. С одной стороны смех, а с другой ну как воевать с такими соратниками?

– А ты, значит, не боишься магов и чародеев? – спросила Псина.

– Только тех, которые могут доказать, что они не пустозвоны. Я ведь мнительный по жизни. С детства никому не верю на слово – предпочитаю сам потыкать мечом противника и узнать, чего он стоит. А то, что человек, называющий себя колдуном, машет руками и орет белиберду, которую он считает заклинаниями, меня не впечатляет. Также, как ярмарочные фокусы, которые мне частенько пытались выдать за магию.

– И скольких настоящих магов ты видел?

– Встречался с парочкой. Один подчинил себе моих товарищей, взглянув им в глаза и велев напасть на меня. Другой, когда мы зажали его в угол, взял и растворился в воздухе. Причем безо всяких заклинаний и жестов. Вот это я понимаю – колдовство! А стращать меня проклятьями, которые обрушаться на мою голову невесть когда – удел шарлатанов. Таких мы в свое время убивали безо всякой жалости.

– Захрид ибн Анталь не пустозвон, – заверила монаха Псина. – Он не обычный хальради, он – всезнаток. Человек, умеющий сотворить камень, который бросишь в воду и она закипит. Или же он сотворит воду, которая сделает камень мягким, а то и вовсе разъест железо. Про огонь и не говорю. Захрид добывает его десятками способов, причем мгновенно.

– Иными словами, яды он тоже делает, – заключил кригариец.

– Сам всезнаток в этом не признается, – ответила канафирка. – Но тому, кто проник в суть природных стихий, не так уж трудно создать яд. Куда труднее понять, зачем он связался с храмовниками и помог им воскресить легенду о безголовом дихентарии Клеоре Фреймоне.

– Давай наведаемся в Барж-Маджизу и зададим ибн Анталю этот вопрос прямо в лоб, – предложил Пивной Бочонок. – Тебе-то он дверь отопрет – у тебя кожа правильного цвета. А как дверь откроется, тут и я подбегу.

– Давай не будем дергаться и выждем, – не одобрила кригарийский порыв Вездесущая.

– И как долго?

– Пока не поймем, что нам делать.

– Так ведь я сразу все понял, а тебе-то что неясно?

– Меня беспокоит не столько хальради, сколько охрана Мазари-бека, – пояснила шпионка. – Думаешь, его не охраняют и никто не сбежится на шум, который ты учинишь?

– Если обделаем дело быстро, шума не будет, – ответил ван Бьер. Но настаивать на своем не стал, а поинтересовался: – Кстати, почему столь могучий хальради не состоит в Плеяде Вездесущих?

– Мы сотрудничали с ним в Канафире. Но однажды Захрид угодил в крупные неприятности и был вынужден бежать на восток. А здесь он для нас бесполезен. Ибн Анталь – слишком заметная фигура, чтобы связываться с ним в Тандерстаде… Нам сюда.

Псина указала на дом с заколоченными дверьми и окнами – один из множества, что был покинут сбежавшими из столицы хозяевами. Он почти не выделялся среди таких же невзрачных соседних построек. Разве что на его плоской крыше имелась беседка, чем он и привлек Вездесущую.

Взламывать парадную дверь мы не стали, дабы нас не приняли за мародеров. Вместо этого мы обошли дом сзади и, оторвав доски от окна, проникли внутрь через него. После чего Вездесущая повязала Баррелию из найденной здесь же тряпки тюрбан и мы поднялись на крышу по узкой скрипучей лесенке. Где и устроились в беседке, откуда открывался вид на Барж-Маджизу, находящуюся от нас в полуполете стрелы.

Ван Бьер в тюрбане выглядел забавно, но благодаря густой щетине и впрямь походил на ихеренерца. Так что любой, кто мог заметить нас, вряд ли что-то заподозрил бы. А заметить нас с улицы было нельзя, поскольку мы не подходили к краю крыши.

– Не отказался бы я стать лучшим другом Мазари-бека и получить от него в подарок башню, – сказал ван Бьер, устраиваясь в плетеном кресле, которое под ним жалобно заскрипело. – Хотя нет, вряд ли мне понравилось бы так жить. Какая радость бегать вверх-вниз по лестницам, а зимой мерзнуть как цуцик, потому что, небось, сквозняки в башне гуляют зверские. Ладно, старушка, говори, что ты там видишь. Потому что я кроме стражника у входа и дыма из каминной трубы ничего интересного не замечаю.

Ограждения у башни не было также, как у дворца. Барж-Маджиза и другие башни торчали вдоль края принадлежащей Мазари-беку территории. И заодно отмечали ее границу, переступать которую без разрешения вождя обычным ихенерцам запрещалось. Однако вдоль границы они ходили свободно. И могли бы даже стучаться в башенные двери, кабы не головорезы бека, несущие стражу возле башен.

– Хозяин на месте. Судя по всему, принимает визитера, – сообщила Псина. И не дожидаясь вопросов, объяснила. – Гостиные в жилых башнях обычно делают на нижних этажах. На верхних располагаются комнаты хозяев и их рабочие кабинеты. В Барж-Марджизе светятся лишь окна третьего этажа, а на четвертом, пятом, шестом и седьмом – нет. Значит, сейчас ибн Анталь не в своей лаборатории. Но он и не отдыхает. Свет в окнах яркий, а кто зажжет столько свечей ради ужина в одиночестве или чтения книги? Тем более сегодня, когда цена на свечи подскочила в три раза. К тому же у стражника помимо копья в руках и сабли к поясу прицеплен меч. Зачем он ему? Разве только этот меч не его, а гостя, которому велели сдать оружие при входе в жилище хальради. Колдуны – они ведь, сам знаешь, какие недоверчивые.

– Вот что мне нравится в Вездесущих – не нужно напрягать зрение, когда вы рядом, – заметил Баррелий, расслабленно откидываясь на спинку кресла. – К чему бы я ни приглядывался, вы всегда глядите дальше и замечаете больше. Умей ваши уши слышать также далеко, вам и вовсе цены бы не было… А что там насчет меча? Не могу разглядеть, какой он: дорогой, дешевый, солдатский или какой-то особенный?

– Не дорогой, хотя и дешевым его не назовешь, – ответила Псина чуть погодя. – Не «эфимец». Простой одноручный меч, которым пользуются стражники, храмовники и много кто еще. Только ножны у него странноваты. К их верхней части приделано железное кольцо. Большое – рука пролезет. Зачем оно там, ума не приложу.

– Кольцо, говоришь? – Ван Бьер прищурился, стараясь разглядеть эту деталь, но, видимо, тщетно. – А вот я подобные ножны видывал. Не припомню, где, но это неважно. Важно то, что я знаю, зачем нужны такие кольца. У владельца этого меча отрублена кисть руки. Вместо нее он пользуется крюком.

– …Которым цепляется за кольцо на ножнах, когда выхватывает меч! – быстро сообразила Вездесущая.

– У Гийома Кессарского есть помощник с рукой-крюком! Хинчо нам о нем рассказывал, – вырвалось у меня.

– Рассказывал, да, – подтвердил монах. – Хотя это ни о чем не говорит. Тандерстад – огромный город. В нем полно одноруких вояк и прочих калек.

– Готов поспорить, что у колдуна в гостях тот самый храмовник, – заявил я. Это была чисто мальчишеская бравада. Просто я первый высказал такую догадку, и мне страсть как хотелось, чтобы она оказалась правдой.

– У маленький Шон нет на что спорить, – фыркнула Эльруна. – Только на его последняя грязный рваный штаны.

– Да хотя бы на штаны! – Задетый за живое, уперся я. – Если это не калека с блестящим крюком, о котором говорил Хинчо, я сниму штаны и пойду по городу без них.

На сей раз фыркнули и Баррелий, и Псина. Впрочем, ни тот, ни другая не приняли мой вызов. Чего нельзя сказать о пигалице – ей предложенное мною пари понравилась.

– Я не снимать штаны – я не такая дурак, – сказала она. – Но если ты быть прав, я давай тебе… десять цанов. Ну что, маленький Шон, спорить?

– Спорим! – Отступать было поздно, и я протянул махади руку. Которую она со злорадной улыбкой неловко, но крепко пожала.

– О, теперь готовься, парень, – покачал головой кригариец. – Сейчас шмакодявка рассчитается с тобой за все синяки, которые ты ей наставил.

– В лавку будешь возвращаться один, – добавила Псина. – Не пойдем же мы по городу в компании с голозадым придурком.

– А почему все решили, что я проиграю? – нахмурился я.

– Ты слишком самоуверен, – ответил Пивной Бочонок. – Все дуралеи, кто на моей памяти швырял на кон свои единственные портки, в конце концов их проигрывали.

– Ну на то они и дуралеи, а я ведь не такой, – попытался возразить я.

– Скажешь то же самое, когда запрыгаешь по улице без штанов, – съязвила Псина, а ее ученица прыснула в кулак, уже предвкушая мой грядущий позор.

Я примолк. Горячность, втянувшая меня в спор, прошла и сделанная мною ставка действительно выглядела как-то сомнительно. Но отказаться от пари я все равно не мог. В первую очередь из-за Эльруны, которая за подобное малодушие меня и вовсе смешает с грязью. Так что пусть я лучше останусь человеком слова без штанов, чем наоборот.

Как бы то ни было, теперь у нашей слежки появилась отчетливая цель: выяснить, кому принадлежит меч с ножнами для калек. И мы расселись в беседке, ожидая, когда владелец сего оружия покинет Барж-Маджизу…