Триумф безголовых

Глава 16

В трактире было тепло, но меня в мгновение ока пробрал такой холод, что, казалось, я даже примерз задницей к лавке. И я, и Эльруна не мигая уставились на ван Бьера, ведь его принесенное Штильсом известие должно было ошарашить посильнее хозяина.

Надо полагать, так все и было. Однако единственное, что изменилось в монахе, это взгляд.

Услыхав о гибели братьев и чудовищном преступлении, в котором их обвинили, Баррелий опустил глаза и уставился на засаленную столешницу. Я боялся даже представить, что творится у него в мыслях и какой ценой дается ему хладнокровие. Зато я отлично знал, что будет, если оно вдруг ему изменит. И не хотел бы тогда подвернуться ван Бьеру под горячую руку.

– Но как такое стало возможно? – заговорил Хинчо, бросая на Баррелия испуганные взоры. Даже слишком испуганные. Такие, которые стражникам было трудно не заметить. – Ведь и одного кригарийца невозможно одолеть в одиночку, а сир Гийом победил сразу четверых! И зачем им вообще понадобилось убивать тетрарха?

– М-м-м… – Штильс оторвался от кружки с вином. – Спроси что-нибудь попроще. Но все, кто это видел, твердят о божественном чуде. Кригарийцы проникли в Главный храм Капитула, где в это время молился тетрарх, но на их пути встал Гийом Кессарский, на которого сей же миг снизошла господня благодать. И паладин покарал язычников освященной сталью своего меча. Одного за другим. Кто-нибудь в курсе, случалось ли подобное раньше?

– Никогда не слышал о таком, – сказал Хинчо. Он продолжал коситься на монаха, но реже. Видимо, малость успокоился, поняв, что Баррелий не намерен хвататься за меч.

– То-то и оно, – кивнул Штильс. – Истинное чудо, а иного объяснения нет.

Баррелий стиснул кулаки. Эльруна напряглась, явно чуя неладное и собираясь задать стрекоча. Я не сводил глаз с кригарийца и тоже подумывал о том, что я здесь совершенно лишний. Вот только если пигалица могла с чистой совестью бросить ван Бьера, то кем стану я, если последую ее примеру?

– К вечеру все станет ясно наверняка, – заверил хозяина капрал. – Но люди на улицах болтают, что в столице скрывается еще один кригариец. Пятый и последний оставшийся в живых. Кто-то пустил слух, что он частенько захаживает в «Охрипшую ворону», поскольку любит крепко выпить. И прозвище у него под стать: Пивная Бочка!

– Не Бочка, а Бочонок, – поправил командира один из солдат. – Небось, его потому и не было среди остальных, так как он надрался до поросячьего визга и все проспал.

– А может и нет, – добавил второй стражник. – Может, его просто не взяли в долю. Кригарийцы же наемники. И за покушение на тетрарха им, поди, заплатили целое состояние. А на четверых любую награду легче делить, чем на пятерых.

Ван Бьер наконец-то стряхнул с себя оцепенение и, достав кошель, вытряхнул из него на стол пару киферов.

– Хинчо! – окликнул Баррелий толстяка. А когда тот обернулся – опять-таки испуганно, – монах показал ему на деньги и сообщил: – Так и быть, твоя взяла, Хинчо. Вот все, что я тебе задолжал.

– Отлично, сир ван Бьер! – закивал хозяин. – Я рад, что мы с вами договорились. Раз долг уплачен, можете идти. Не смею вас больше задерживать.

Кто бы сомневался, что больше всего на свете Хинчо желал сейчас, чтобы кригариец поскорее убрался прочь.

– Об интересных вещах вы тут рассказываете, – продолжал Баррелий, вылезая из-за стола. – Пойду-ка я тоже на улицу, послушаю, о чем судачат люди. Может, за голову этого Бочонка уже награду объявили. Такую, за которую не грех своей головой рискнуть. Тем более раз уж сегодня Господь благоволит тем, кто поднимает меч на язычников.

И неторопливо пошагал к двери. Мы с Эльруной молча потопали за ним.

– А что это ты весь взмок, Хинчо? – неожиданно полюбопытствовал Штильс. – Пот с тебя прямо ручьями льется.

– Да захворал малость. Третий день то знобит, то в жар бросает. – Для убедительности толстяк пошмыгал носом. – Все в порядке, не стоит беспокоиться. Жить буду.

– И глаза у тебя странно бегают. Так, словно ты кого-то боишься, – продолжал капрал. А затем вдруг резко поднялся из-за стола и встал на пути у монаха. – Ну-ка погоди, ван Бьер! Замри на месте и без глупостей! Кажется, я вспомнил, откуда мне знакома твоя фамилия!

Остальные стражники тоже вскочили из-за стола вслед за командиром. Сам Штильс пока не хватался за оружие, но они обнажили мечи без приказа. И расступились на всю ширину прохода, дабы было сподручнее напасть на Баррелия скопом.

При виде четырех рассерженных взрослых мы с Эльруной попятились. Но кригариец наблюдал за ними, не дрогнув и даже не изменившись в лице. Так, будто они встали, чтобы пожать ему на прощанье руку, а не угрожали ему мечами.

– Ты служил у Малария Брасса. Мой старший сын тоже служит в легионе «Вентум». Вернее, в том, что от него осталось, – известил Баррелия капрал. – Так вот, осенью сын присылал мне письма, где хвалился, что их, новобранцев, учит сражаться не абы кто, а сам кригариец. И фамилия у того монаха была точь-в-точь, как у тебя: ван Бьер.

– Ну и что? Обычное совпадение, – ответил на это Баррелий. – В Ольденро, откуда я родом, полгорода носит такую фамилию. Видимо, наставник твоего парня тоже был из наших мест. Хотя я в «Вентуме» никакого кригарийца не припоминаю. Если генерал Брасс и впрямь его нанимал, это было после того, как я отслужил там договорной срок.

– Все возможно, – допустил Штильс. – Но раз ты – не кригариец, значит ты не откажешься пройти с нами, я прав? Затем чтобы на тебя взглянули люди, которые могут опознать Пивного Бочонка.

– Нет ничего проще, сир капрал, – развел руками монах. – Всегда готов помочь слугам закона. Можете даже пригласить своего сына и он скажет вам, что это точно не я учил его махать мечом.

– Если понадобится, приглашу – как раз вчера остатки его легиона вернулись в столицу, – заметил капрал. – Хотя, полагаю, до этого не дойдет. В городе и без моего сына хватает свидетелей, знавших в лицо последнего выжившего кригарийца… А теперь отдай все свое оружие, а потом сядь на скамью и положи руки на стол.

– Вот как? Это еще зачем?

– Придется заковать тебя в цепи. – Штильс побренчал висящими у него на поясе, легкими кандалами. – Мы же не допустим, чтобы по пути в Судейскую башню ты задал деру.

– Да будет вам – куда я от вас убегу? – Ван Бьер отцепил ножны с мечом от пояса и протянул оружие капралу. – Стар я уже, чтобы бегать от стражи. В молодости, каюсь, частенько бегал, да только где она сегодня, моя молодость.

– Положи меч на стол. – Осторожный Штильс не рискнул приближаться к Баррелию, пока «эфимец» был у того в руках. – И остальное оружие – тоже.

– Как прикажете, – ответил Пивной Бочонок. И подойдя к столу… отбил вложенным в ножны мечом нацеленный на него клинок ближайшего стражника. А затем подскочил к тому вплотную и зарядил ему кулаком в скулу.

Монах мог бы повредить руку, будь на стражнике шлем, но Штильс и компания сняли шлемы прежде чем сесть трапезничать. А вскочив с лавок, успели схватить только мечи. Ожидая, что ван Бьер тоже выхватит оружие, первый атакованный им солдат оказался не готов к такой атаке. Простой, но по-кригарийски точной и сногсшибательной. Челюсти стражника клацнули и он, взмахнув руками, повалился навзничь, а выроненный им меч упал под ноги соратников.

Баррелий пощадил его, но все равно, подняв руку на служителя закона, вмиг подписал себе смертный приговор. Который, впрочем, еще надо было привести в исполнение. Капрал и оставшиеся бойцы решили, что им это по зубам и, издав яростные вопли, ринулись на строптивца. А Хинчо, я и Эльруна бросились прочь от них, дабы в пылу схватки нас не порубили как капусту.

Уложив первого стражника, монах обнажил-таки «эфимец», но лишь затем чтобы отражать вражеские клинки. Он не собирался пускать кровь, хотя это быстро решило бы проблему. Зато создало бы новую, куда более серьезную. Убийство стражников было равносильно признанию в том, что Баррелий тоже соучастник кригарийского заговора, даром что такого не существовало. Но нежелание ван Бьера убивать выглядело совсем иначе – зачем тому, кто вздумал умертвить самого тетрарха, щадить его слуг? И это давало пусть мизерный, но шанс на то, что и сам заговор будет поставлен под сомнение.

Отбив первые удары, кригариец отступил к столу, где до этого сидели Штильс со товарищами. После чего схватил подвернувшуюся под руку кружку и выплеснул недопитое вино в лицо бросившегося на него солдата. Глиняная кружка улетела туда же и разбилась о лоб противника. Но оглушила его не она, а «эфимец», стукнувший плашмя по этому лбу мгновением позже. Устоять после такого стало для стражника непосильной задачей. К чему Баррелий отнесся с пониманием и, отшагнув, дал ему место, чтобы упасть.

Пока ван Бьер с ним дрался, Штильс подскочил сбоку и хотел отрубить кригарийцу голову. Но тот дорожил своей головой, пускай и рисковал ею раз за разом. Пригнувшись, монах проскочил под клинком и, толкнув капрала плечом в живот, повалил того на последнего солдата.

Кригариец мог бы повалить обоих, но ему не хватило разбега. Держа меч в обеих руках, солдат тоже замахнулся, но упавший командир мог попасть под удар, и солдату пришлось срочно менять позицию. Но он опоздал. Резко выпрямившийся монах отбросил «эфимец» и схватил стражника за предплечья. После чего, не дав опомниться, саданул ему лбом в переносицу и затем коленом в пах. А когда противник согнулся в три погибели, ему в лицо снова врезалось колено ван Бьера.

Этот враг тоже отныне не представлял угрозы. Чего нельзя было сказать о Штильсе. Сбитый на пол, он изловчился и достал мечом ногу Баррелия.

Удар был нанесен из неудобного положения и не перерубил кость. Но кригариец еще не обрел равновесие после пинков, и этого хватило, чтобы он тоже загремел на пол.

А дальше все стало совсем плохо.

Валяться на полу никому не хотелось, вот только Штильс опередил ван Бьера, чья раненная нога подкосилась и он снова плюхнулся на бок. А капрал, встав на одно колено, тут же вновь размахнулся мечом и обрушил его на голову Баррелию.

Все, что успел монах, это схватить валявшийся рядом «эфимец» и попытаться отразить атаку. И почти отразил. Но оружие стражника оказался тяжелее, и торопливая защита ван Бьера лишь смягчила удар, но не остановила его.

Длинный меч капрала сшибся с коротким «эфимцем», который сделал все возможное, но сейчас от него требовалось больше. И потому конец вражеского меча достал-таки до головы ван Бьера. Пробил череп или нет, мы не видели, поскольку из раны тут же хлынула кровь, а лежавший на боку кригариец упал на спину.

– Наших бьют! – крикнул я Эльруне, смекнув, что третий удар Штильса Баррелию подавно не отразить.

Удивительно, но пигалица все еще не сбежала, хотя именно этого я от нее ожидал. А чего не ожидал, так это что она бросится вместе со мной на подмогу ван Бьеру. Как бы то ни было, Эльруна снова меня удивила, и на сей раз приятно.

Схватив легкую двухместную скамью, я разбежался и толкнул ее в грудь капралу, когда он уже заносил меч для последнего, фатального удара. Правда, мой удар оказался не смертельным и вообще не причинил Штильсу вреда. Скамья врезалась ему в железный нагрудник и заставила попятиться, только и всего. Но я добился главного – не дал его мечу повторно опуститься на голову Баррелию. И выиграл фору для Эльруны, за которой в этой схватке осталось последнее слово.

Махади сработала молниеносно и безукоризненно – так, что саяна ей бы гордилась. Вскочив на столы, Эльруна козочкой проскакала по ним до крайнего и подхватила один из солдатских шлемов. А потом подбежала – опять же по столам, – к капралу и, пока он таращился на меня, шарахнула его шлемом по затылку.

Против такой атаки Штильс не устоял. Он зашатался, стараясь не упасть, но в конце концов его глаза закатились и он рухнул промеж столов, повалив заодно скамьи. А я тотчас кинулся к ван Бьеру, который, несмотря на серьезную рану, оставался в сознании.

– Надо… уходить… Срочно! – проговорил он, пытаясь встать на ноги. Я подсобил ему, и он, опершись на стол, ощупал залитую кровью голову. – Тряпку, парень! Найди мне тряпку! Нужно остановить… кровь.

Искать не пришлось – Эльруна уже протягивала ему обрывок накидки одного из стражников. Наскоро перевязав с нашей помощью голову и разрубленную лодыжку, Баррелий сделал несколько неуверенных шагов, а потом его вырвало.

– Плохи мои дела, – заметил он, проблевавшись. – Все очень погано… Но будь я проклят, если не уберусь из этой дыры прежде, чем вы потащите меня волоком! Сегодня я не издохну! Возможно, позже, но не сегодня. Кое-кто бросил мне вызов, и я его принимаю!.. Подбери меч, парень, и идем отсюда.

Я исполнил просьбу кригарийца, но не отдал ему оружие, ведь он и без меча едва передвигал ноги. Впрочем, Баррелий не возражал. Собрав в кулак остаток сил, он накинул плащ и, натянув капюшон до самого носа, пошагал к выходу.

Шатаясь, но все-таки не падая…