Триумф безголовых

Глава 37

Все это произошло очень быстро. Но не настолько, чтобы ван Бьер не успел догадался, зачем курсоры схватились за оружие. И пока они вынимали блитц-жезлы из поясных чехлов, кригариец перепрыгнул через стол, схватил в охапку Вальтара Третьего и повалил его на пол.

Поэтому, когда разразилась бойня, Баррелия и тетрарха в ее гуще не оказалось. Впрочем, это еще не гарантировало, что они не окажутся среди жертв. Стрельба молниями в тронном зале была сродни размахиванию бичом на многолюдной площади. Тем более, что таких «бичей» захлестало по сторонам сначала три, а вскоре еще больше.

Хозяева тоже смекнули, что Симариус не шутит. Но члены Капитула были почетными гостями, и дружинники не могли атаковать их без приказа. Поэтому первый удар нанесли курсоры. Три полыхнувшие молнии прожгли бреши в ряду защитников короля, отчего в зале кроме запаха божьей силы засмердело горелой плотью.

– Убить заклинателей! – заорал поздновато опомнившийся Гвирр. – Смерть эфимским ублюдкам!

Ему ответил дружный рев бросившихся в бой воинов и щелчки арбалетов. Два блитц-жезла тут же погасли – рой болтов уложил двух курсоров, – но одна молния продолжала метаться промеж колонн, натыкаясь на новые жертвы. Некоторые из них не сгорали, а лишь получали ожоги. И орали потом так истошно, что даже у видавшего виды Баррелия по коже побежали мурашки.

Перезаряжать арбалеты никто не стал. До заклинателей молний было рукой подать, и те островитяне, что избежали небесного пламени, набросились на них со всех сторон.

В последний момент первосвященник выхватил блитц-жезл из рук утыканного стрелами курсора и успел выстрелить в ближайшего врага. Молния прожгла того насквозь, разметав его горелые внутренности по столу, но тут к Симариусу подлетели еще трое. Сразу два клинка пригвоздили его к стене, а секира третьего дружинника с размаху раскроила ему череп до самого позвоночника.

Последний защитник Симариуса тоже был буквально разрублен на куски. Вот только радоваться победе уцелевшим Гвирру, двум воеводам, семи дружинникам и трем слугам пришлось недолго. Не успел король отдать новое распоряжение, как в зал ворвались оставшиеся курсоры. Те, которых не пригласили на представление, но которые услышали шум битвы и треск молний, поняли, что стряслась беда, и ринулись на подмогу братьям.

– Режьте этих скоморохов! – взревел Рябой, едва завидев в дверях растерянных курсоров. – Выпотрошите их всех!

Вот только с потрошением не задалось. Оторопь со «скоморохов» сошла очень быстро. Прежде чем их атаковали, в зале будто зажглось маленькое солнце – так много блитц-жезлов выстрелило одновременно.

И это было последнее, что увидел в своей жизни Владыка Севера. В руке он по-прежнему держал блитц-жезл Симариуса, но в суете так и не смог им воспользоваться. Угодив в перекрестье молний, Рябой и его соратники вспыхнули словно факелы, даже не успев заорать от боли. После чего их дымящиеся тела попадали вповалку, и лишь по короне, надетой на голову Гвирра, его труп можно было отличить от прочих обугленных трупов.

Предсмертный приказ Симариуса был почти выполнен. Кроме ван Бьера и Вальтара прочие свидетели разоблачения главной тайны Капитула погибли. Однако «выжечь дотла гнездо нечестивцев» у курсоров все равно не вышло. Разыгравшуюся в тронном зале бойню услышали не только они, но и стерегущие Хекс дружинники. А их было во много раз больше, и они уже бежали на шум со всех концов замка.

– Что здесь творится, кригариец? – спросил Вальтар, с ужасом глядя из-под стола, куда затащил его монах, на валяющиеся рядом обгорелые трупы.

– Ни звука, Великий сир! – предупредил его Баррелий, пытаясь определить, что делают заклинатели молний. Судя по их крикам, они были растеряны и ошарашены тем, что увидели, и тем, что сами натворили. Только было непохоже, что они собираются дать бой орущим снаружи островитянам. По крайней мере ван Бьер не услышал призывов занять оборону или прорываться из крепости. Курсоры галдели наперебой, но это были вопли панически напуганных людей, не знающих, как им быть дальше. А время, оставшееся у них для принятия какого-либо решения, неумолимо уходило.

Они так и орали друг на друга, когда в зал нагрянули новые силы хозяев. И уже не мелкая кучка островитян, на которую курсоры наткнулись до этого, даром что ее возглавлял сам король. Поток дружинников распахнул ворота с такой силой, что те едва не сорвались с петель, а затем с ревом хлынул внутрь, готовый растерзать любого, кто встанет у него на пути.

Все, на что могли положиться курсоры, это на свои молнии. И принялись жечь толпу, пока она до них не добралась. Вот только зарядов у убийц короля оставалось немного, а они, обуянные страхом, отстреливались почти без остановки. И продолжали давить на кнопки, даже когда оружие переставало стрелять, превращаясь в обычную палку. Которая в руках священника уже не представляла для их врагов опасности.

Впрочем, до того, как в зале сверкнула последняя молния, сгорело еще немало хойделандеров. Но это все равно не изменило перевес сил в битве. И как только гости лишились своего единственного оружия, они утратили все остатки боевого духа. Часть из них, поняв, что сопротивление ничего не дало, упала на колени и взмолилась о пощаде. А остальные пустились бежать вглубь замка в отчаянной надежде отыскать другой выход.

Неведомо, улыбнулась ли кому-то из вторых удача, но мольбы первых помогли им не больше, чем блеяние – ведомым на бойню овцам. При виде обгорелых собратьев островитяне начисто забыли о милосердии. Вновь до Баррелия долетели удары кромсающих человеческую плоть мечей и секир, а также хруст костей и чавканье кишок, вываливающихся на пол из вспоротых животов. И снова расправа не затянулась. Все курсоры разделили судьбу первосвященника, поплатившись за смерть Гвирра Рябого тут же, не сходя с места.

– Оденьте это, Великий сир! – обратился к тетрарху ван Бьер, протягивая ему свою накидку. Сам же монах подобрал меч, что выпал из руки одного из мертвецов, натянул на голову чью-то опаленную шапку и стал отличаться от браннеров лишь отсутствием бороды. Что в непроглядном дыму, заполонившем зал после молниевого шторма, не слишком бросалось в глаза.

С Вальтаром все обстояло сложнее, но у Баррелия была мысль, как провести его через разъяренную гибелью короля толпу.

– Притворитесь обожженным, – наказал монах, протягивая тетрарху обрывок сгоревшей тряпки. – Вымажьте сажей лицо. А как пойдем – хромайте, стоните, кашляйте… Короче, хорошенько мне подыграйте.

– Все ясно, – кивнул Вальтар. И, взяв рассыпающуюся в руках тряпку, растер ее прах по лбу и щекам, которые тут же приобрели цвет как у лежащих повсюду обугленных трупов.

– Сойдет, – подытожил кригариец, осмотрев чумазого спутника. – А теперь идемте – времени у нас в обрез.

Артист из Вальтара Третьего получился убедительным. Закрыв ладонью половину лица, он начал громко стонать, кашлять и припадать на одну ногу. А ван Бьер, ведя его под руку, покрикивать на встречных хойделандеров:

– Расступись, не мешайся! Пропусти раненого, брат! Дай дорогу, кому говорят! Ради всего святого, брат, позволь пройти!

Смрад горелых тел в зале едва не выедал глаза. И никто не усомнился в том, что Баррелий ведет на свежий воздух взаправдашнюю жертву курсорских молний. Тем паче вокруг хватало других сердобольных, что помогали обожженным, но выжившим соратникам.

Да никто к беглецам и не присматривался. Весть о том, что Симариус сжег Гвирра, пятерых воевод и еще десятка три братьев, ошеломила дружинников. Никто, естественно, по павшим слез не лил. Островитяне выражали скорбь иначе: забористой бранью и разгромом мебели. Хотя все их проклятья улетали в пустоту. Убийцы короля были не просто умерщвлены. Опоздавшие на расправу дружинники не могли даже плюнуть на их трупы, поскольку те были изрублены на части и разбросаны по всему залу.

Баррелий надеялся, что облетевшая хойделандеров горестная весть соберет их всех у тела Рябого. Ну а беглецы тем временем выберутся за крепостную стену и скроются во мраке. Но нет, не судьба. Как оказалось, люди Кормила не покинули свой пост, хотя сам Годурр, очевидно, убежал в тронный зал, поскольку его у ворот не наблюдалось. И убежал не один – стражников осталось всего пятеро. Почти вдвое меньше, чем было до этого. Но все равно больше, чем того хотелось бы монаху.

Обнажив мечи, Сломанные Весла заперли ворота на засов. И теперь с тревогой взирали на охватившую замок суету, окликая каждого, кто пробегал неподалеку, но всем было не до них. То, что король мертв, они наверняка уже выяснили – крики об этом доносились отовсюду. Но иные подробности стражникам вряд ли кто-то рассказывал.

Ван Бьеру меньше всего хотелось разговаривать с привратниками, особенно в компании с низвергнутым правителем Эфима. Вот только Сломанные Весла знали кригарийца в лицо. Да и Вальтара Третьего, вероятно, могли опознать. Но даже если не опознают, богатая одежда под его накидкой наведет их на правильные мысли.

Как бы то ни было, но искать другие выходы было не резон. Тем более, что их вообще могло не быть. И ван Бьер повел тетрарха прямиком к воротам, объясняя на ходу, что тому предстоит делать.

– Как только появится шанс, Великий сир, и я крикну «Бегите!», так сразу убегайте вниз по дороге, – наказал ему кригариец. – Я задержу стражников и потом постараюсь вас догнать. Но если не смогу, у подножия холма вас должны встретить. Человеку, который окликнет вас и спросит, далеко ли отсюда до Канса, нужно ответить «Гораздо дальше, чем до Балифорта», и тогда он отведет вас в укрытие. Запомнили?

– Никакого бегства! Я еще в силах за себя постоять, – запротестовал тетрарх. – Если ввяжешься в драку, я тебя поддержу.

– Нисколько в вас не сомневаюсь, – ответил Пивной Бочонок. – Но все же очень прошу сделать по-моему. Держитесь в тени и не рискуйте напрасно своей жизнью. Она слишком ценна для того, чтобы вы ввязывались в каждую встречную драку. Особенно теперь, когда Гвирр и Симариус мертвы, и уже завтра ход войны снова может измениться.

– А ну ни с места, вы, двое! – потребовал один из привратников. Видимо, тот, кого Кормило оставил за старшего. – Кто такие и куда собрались? Хотя постой-ка… – Он указал пальцем на Баррелия. – Да это же кригариец! Решил слинять под шумок, что ли? Врешь, никуда ты отсюда не уйдешь! Никто не покинет замок без особого на то приказа!

– Соболезную вам, ребята, – ответил ван Бьер, – но это не я убил вашего короля и воевод, а курсоры, которым Рябой так опрометчиво доверился. Я же к их ссоре непричастен, поэтому окажите любезность – разрешите пройти.

– Ты что, оглох? – разозлился хойделандер. – Сказано: без приказа не выпустим! Причастен, не причастен – разберемся. Ты там был и все видел, а это главное! И отдай-ка быстро меч! Где ты его взял? Мы же тебя вроде разоружили.

– Подобрал с пола, когда началась бойня, чтобы защищаться от сбрендивших курсоров, – оправдался Баррелий. Но вместо того, чтобы исполнить приказ, осведомился: – А что с канафирской шлюхой? Ее вы тоже заперли в замке или вытолкали взашей, когда разразился шум?

– Откуда ты знаешь про шлюху? – насторожился стражник, переглянувшись с товарищами.

– Когда я поднимался на холм, то обогнал черную девку, которая шла к вам поразвлечься, – пояснил кригариец. – И, сдается мне, она добилась своего уже здесь, в воротах.

– Даже если так – тебе до нее какое дело?

– Просто хочу знать, где она и что с ней. Люблю я, признаться, черненьких. А эта шалава пообещала и меня приголубить, когда я разберусь со своими делами.

– Она в караулке, – ответил браннер, кивнув на башню справа от себя. Одну из тех, между которыми располагалась воротная арка. – Там, где мы ее развлекали, пока не… Короче, Годурр приказал никого не выпускать, а значит и канафирку тоже. Вдруг она никакая не шлюха, а шпионка Плеяды?

– Раз она шпионка, зачем вы оставили ее там одну?

– А куда она оттуда денется?

– Как куда? Поднимется наверх и спустится по веревке с наружной стороны стены.

– На башне стоят в дозоре Киррол и Еррмун. И у них нет веревки, – возразил Сломанное Весло. – И у канафирки ее нет. Уж мы-то эту похотливую стерву с головы до пят ощупали.

– Постой, а как же баллиста? – встрепенулся его соратник. – На ней же есть пеньковый канат, который можно обрезать.

– Ох, да ты же прав, чтоб тебя! – всполошился следом за ним старший. И, задрав голову, крикнул: – Киррол! Еррмун! Отзовитесь! Что там у вас?!

Никто не отозвался. И на повторный крик – тоже, хотя не расслышать его дозорные не могли.

– Мы проверим! – вызвался заикнувшийся о баллисте островитянин. И, хлопнув по плечу товарища, поспешил вместе с ним в башню.

– Эй! – Один из оставшихся браннеров внезапно указал пальцем на топчущегося позади ван Бьера человека. – Протухни моя печенка, да ведь это сам Вальтар Третий! Вымазал морду сажей и думал, что не опознают! Ах ты эфимская гнида!

– В башню! – Баррелий указал тетрарху на дверь, куда только что вбежали двое хойделандеров. И когда Вальтар припустил туда, куда сказали, монах бросился за ним, не отставая ни на шаг.

Столь неожиданный финт кригарийца вызвал у стражников короткую оторопь. И когда они пустились в погоню, беглецы уже заскочили в башню.

Разумеется, ван Бьер поступил так не сгоряча, а с умыслом. После того, как тетрарха опознали, столкновение с хозяевами стало неизбежным. Но драться во дворе означало привлечь внимание других островитян, и тогда желающих выпустить кригарийцу потроха станет гораздо больше. Однако в башне, где, как выяснил монах, его дожидалась Псина, он мог расправиться со стражниками без лишнего шума и не на виду у их соратников.

Внутри горел всего один факел, но его забрала с собой парочка, что отправилась наверх выяснять судьбу дозорных. Поэтому, когда погоня тоже ворвалась в башню, преследователи очутились в полумраке. От факела, что несли взбирающиеся по винтовой лестнице островитяне, вниз долетали лишь отблески. И когда до стражников дошло, что их обвели вокруг пальца, было поздно. Меч, который ван Бьер им так и не отдал, не позволил им вырваться из западни.

Отправив Вальтара подальше от входа, сам Баррелий встал сбоку от дверного проема с мечом наизготовку. Но ударил не сразу, а дождался, когда все враги вторгнутся в башню. И лишь тогда пронзил шею последнему переступившему порог стражнику, пригвоздив его к косяку и отрезав другим путь к отступлению.

Сам ван Бьер при этом лишился оружия. Оно застряло в косяке и выдернуть клинок одним рывком не получилось. Но захрипевшая и забившаяся в агонии жертва выронила свой меч, который монах тут же подхватил. И глубоко разрубил им ключицу второму противнику, едва тот обернулся на шум за спиной.

Третий стражник успел и обернуться, и атаковать. Но его секира угодила не в монаха, а в стену за тем местом, где он только что стоял. Тогда как сам он с занесенным мечом уже очутился сбоку от браннера. И отсек ему голову прежде чем тот атаковал его повторно.

В этот момент сверху донесся грохот, и свет факела замерцал сильнее. Не иначе, взобравшаяся на башню парочка услыхала шум и теперь возвращалась на подмогу своим так быстро, как могла.

Ван Бьер подскочил к лестнице, но увидел иное. Противники не скакали вниз по ступенькам, а кувыркались по ним, причем оба сразу. А следом за ними падал факел, выроненный кем-то из них.

Падение стражников окончилось на первой же лестничной площадке, докуда они докатились. После чего оба так и остались лежать на ней, а факел, провалившись между дощатых ступеней, упал на нижний уровень башни. И непременно бы что-нибудь поджег, если бы Вальтар не подобрал его и не затоптал разлетевшиеся по полу искры.

– Наши планы изменились, Великий сир, – оповестил Баррелий тетрарха, который удивленно глядел на два трупа, к чьей смерти кригариец был уже непричастен. – Вы в порядке? Сможете спуститься по веревке с крепостной стены?

– Никогда прежде этого не делал, – признался Вальтар. – Но если иначе нельзя… Кажется сюда кто-то идет!

– Не беспокойтесь – это наш человек, – заверил его Пивной Бочонок, убирая из дверного проема тело островитянина. – Я, правда, не уверен, что вам понравится иметь дело с Вездесущими, но сегодня они ваши единственные союзники на всем белом свете.

– Не считая последнего кригарийца, – добавила Псина, спускаясь по ступенькам. В одной руке у нее был арбалет, видимо, трофейный, а в другой она держала метательную звездочку, которую только что выдернула из тела стражника. – Позвольте выказать вам почтение, Великий сир. Извините за неблагозвучное имя, но меня зовут Псина и я действительно служу Плеяде Вездесущих.

И она, сойдя с лестницы, отвесила тетрарху поклон. Не грубый, а довольно элегантный и исполненный достоинства; ван Бьер не изобразил бы такой, даже поупражнявшись.

– Зачем я вдруг понадобился Плеяде? – осведомился Вальтар. – А тем более сегодня, когда у меня отобрали все, кроме собственной жизни?

– Виновата, но сейчас нам не до разговоров, Великий сир, – ответила Вездесущая. – Давайте обсудим это позже. А теперь поспешим. Надо убраться из замка до того, как островитяне хватятся привратников и дозорных на башне. Признаться, мне не хочется быть обвиненной в семи новых убийствах. Да еще сразу после гибели Владыки Севера – худшей ночи для того, чтобы прийти к нему в гости, мы выбрать не могли…