Уцелевшая

27. Ханна

Ханна Свобода чуть приоткрыла от усердия рот, рассматривая в тусклом свете одинокой лампочки поочередно то лицо Тесс, то ее значок. Выглядела женщина непрезентабельно: обрюзгшая, со множеством — не по возрасту — морщин. Вероятно, сказывались долгие годы непосильного физического труда: сначала домработница, уборщица, потом техничка в крупной компании — и все в основном в ночную смену.

Подбадривая визави, Тесс дружелюбно улыбнулась, и Ханна пригласила ее войти. Квартирка была маленькой, как и ожидалось, учитывая доход и социальный статус женщины, но чистенькой и уютной. Ханна с порога предложила гостье свежезаваренный кофе. Час был поздний, поэтому Тесс заколебалась, но когда речь зашла о чае, с благодарностью согласилась, хотя это противоречило инструкциям.

— Это касается убийства Уотсонов, мисс Свобода, — объяснила Тесс. — Мы готовимся к казни Кеннета Гарзы, которая произойдет в конце этого месяца, и мы должны провести…

— Это животное должны были давным-давно пристрелить, — с горечью произнесла Ханна и внезапно расплакалась. — Это чудовище… убило моих деток… Знаете, я любила их как родных, — добавила она, вытирая рукавом слезы. — И Лору тоже. Эта бедная девочка живет с таким ужасом…

Тесс взяла паузу, давая Ханне возможность продолжить, но та замолчала — сидела, сгорбившись, шмыгая носом и утирая слезы, потоком лившиеся из глаз.

— Вы были близки с семьей?

— Я много лет была у них домработницей, еще до рождения их первенца. Кейси, чудный, милый мальчик. Я надеюсь, что это животное будет гореть в аду за все, им содеянное, — добавила она и произнесла длинную фразу на языке, который Тесс не знала. По звучанию он напоминал русский.

— Простите, что?

— Я послала ему проклятие, которое может послать только чешская мать. Его никому не избежать.

— О, я вас понимаю, — заметила Тесс. — Что вы можете рассказать про тот день, когда вы их обнаружили?

Ханна прокашлялась и вытерла глаза мокрым рукавом.

— Я приехала раньше положенного. Мне надо было к зубному в тот день, а миссис Уотсон не возражала, если я сдвигала часы, чтобы сделать свои дела. Они были такие замечательные люди. Они позволяли мне работать по выходным, потому что мне так было удобно. Они совсем не возражали против того, чтобы я там находилась.

Она быстро вытерла рот рукой и снова прокашлялась.

— Я попыталась отпереть входную дверь, но она была уже открыта. Я подумала, что они еще спят. Была суббота, мистер Уотсон любил отдохнуть подольше в выходные. Я открыла дверь и увидела, что он лежит на полу в засохшей крови… — Слезы вновь потекли по щекам Ханны. — Кровь была на стене, на мебели, везде. Я побежала искать малышей… — Она опустила голову и уставилась в пол. Потом, собравшись с силами, продолжила: — Я нашла их сразу после миссис Уотсон, которая лежала в кухне на полу со вспоротым животом. У меня началась истерика, и я там наследила, знаю. Полиция меня за это отчитывала, а мне было страшно, знаете. У меня было разрешение на работу. Я боялась, что меня вышлют обратно в Чехию.

— За что? Что произошло? — спросила Тесс. В деле не было никаких упоминаний о нарушениях или задержании Ханны.

— Они сказали, что я нарушила целостность места преступления, пока бегала везде и все трогала. После того как я нашла детей, я позвонила в службу спасения. А потом я стала искать Лору. Я бегала по дому и звала ее по имени.

— То есть вы поняли, что она жива?

— Я не поняла… я просто надеялась, потому что… — У Ханны перехватило дыхание, она прикрыла рот рукой и потом продолжила: — Среди мертвых ее не было, а я знала, что девочка любила прятаться. Она так здорово пряталась, когда они играли, что никто ее не мог найти. Но я ее нашла в конце концов. Я ее нашла. — Женщина содрогнулась от рыданий. Она закрыла лицо руками и затрясла головой, не в состоянии говорить дальше. Тесс мягко дотронулась до плеча Ханны, давая ей время прийти в себя.

Наконец женщина сделала глубокий вдох и заговорила:

— Простите… Я знаю, прошло много лет, но мне все еще кажется, что это было вчера. Бедная девчушка свернулась комочком в корзине для белья в верхней ванной. Там было темно, весь свет был выключен. Казалось, она спит: глаза были закрыты и она сосала большой палец на правой ручке. Ну, что я понимала, — сердясь на себя, сказала Ханна. — Она была в состоянии шока, а я пыталась растолкать ее. Она с такой силой сосала палец, что впилась зубами в кожу, прямо тут. — Поясняя, женщина описала круг вокруг сустава большого пальца правой руки. — Она, должно быть, сжала челюсти. Можете себе представить ужас, который она пережила? И вот так провела всю ночь! Это вообще чудо, что к ней вернулся рассудок после всего этого.

Ханна судорожно вдохнула всей грудью. Тесс ободряюще кивнула женщине.

— Знаете, она ведь не разговаривала несколько лет, — добавила Ханна. — В то время про нее все передавали в новостях. Ее называли «девочка Уотсонов», Уцелевшая… Но эти телевизионщики мало что понимали в том, что происходило на самом деле. Девочка была сломлена и нуждалась в покое. Потом ее забрали к себе Уэлши, они-то и положили конец всей этой суете — сказали, что боятся возвращения убийцы… Боже мой! — Женщина прикрыла рот рукой. — Вы знаете, мы так боялись! Я тряслась от страха каждый день, пока не поймали это чудовище, Гарзу! — Она снова повторила свое ужасное чешское проклятие.

— Что было потом? Что еще вы запомнили?

— У Уэлшей Лора стала приходить в себя. Они хорошо с ней обращались. Водили ее по докторам, все для нее делали. Прошло несколько лет, она выросла и стала как все дети.

— Вы с ней общаетесь?

— Да, — ответила Ханна, и Тесс впервые увидела, как она улыбается. — Она разыскала меня, когда ей исполнилось шестнадцать. Она хотела узнать, как все тогда происходило. Но что я должна была ей рассказать? Я же не могла передать ей весь тот ужас… Нет! Это бы разбило ей сердце. Она всего лишь хотела вспомнить потерянную семью, услышать про то, какими они были, и я ей рассказывала. Я рассказывала ей про родителей: что они любили, как проводили вместе время, куда ездили. Знаете, все это очень тяжело.

— А что теперь? — спросила Тесс в надежде, что Ханна может знать о том, чего так боится Лора.

— Она приходила ко мне позавчера. Опять расспрашивала про ту ночь. Что я видела? Что показывали по телевизору? Какие духи любила ее мать? Что она в тот день готовила? Довольно странные вопросы, но она сказала, что это нужно для ее новой терапии.

— И?.. Вы вспомнили?

— Миссис Уотсон готовила в чугунке жаркое из говядины с вустерским соусом. Она почти закончила, потому что я нашла жаркое на блюде, уже готовое, но духовка еще горела. Слава богу, пожара не было. Можете себе представить? Когда они все лежат мертвые, и малышка наверху в корзине? О Господи! — Ханна трижды осенила себя крестом на православный лад.

— А сейчас вам не показалось, что Лора чего-то боится? Или кого-то?

Женщина нахмурилась и пристально посмотрела на Тесс. Ее взгляд стал подозрительным. Тесс снова ободряюще улыбнулась.

— Это всегда было… Она всегда будто чего-то боялась. Я это заметила и однажды спросила ее, но она ответила, что боится чего-то, чего сама не помнит. Она сказала, что страх вроде живет у нее внутри. Такой вечный внутренний страх.

— Ну а сейчас? Вы виделись несколько дней назад. Она не показалась вам напуганной больше, чем всегда?

— Ну, может, самую малость, — согласилась Ханна, и ее поседевшие брови сдвинулись над выцветшими влажными глазами.

— Ага, — тихо произнесла Тесс. Это было похоже на правду, но поверить Ханне что-то мешало. Та Лора, с которой она только что встречалась, была до смерти напугана — она ужасно боялась чего-то реального, не просто своих воспоминаний. Конечно, нельзя исключать сильной тревожности и последствий посттравматического стресса… Уж кто-кто, а Тесс лучше многих знала, что эти вещи нельзя сбрасывать со счетов. Может, Уцелевшая ничего не скрывала и ей ничто не угрожало, кроме жуткого призрака в ее собственной голове.

— Мисс Свобода, давайте вернемся на пятнадцать лет назад. Вы не помните, Уотсоны не упоминали о конфликтах с кем-либо? Может, кто-то хотел им навредить?

Ханна подняла голову и уставилась на Тесс.

— Почему вы спрашиваете? Я думала, что вы поймали это животное…

— Да, мисс Свобода, мы его поймали. Но такова процедура.

— Нет, ничего такого не было, — ответила женщина, кусая губу и хмурясь. Объяснениям Тесс она не поверила — ясно как день. — Они были прекрасные люди, жили тихо-мирно.

Тесс дождалась, пока закроются двери старенького лифта, и излила душу в потоке нецензурных слов — всех, какие смогла припомнить. Куда ни кинь, повсюду сплошной клин.