Уцелевшая

45. В ловушке

Первые рассветные лучи, рассеивая кромешную тьму, проникли в хижину через небольшое оконце и бесчисленные щели в стенах, там, где бревна неплотно прилегали друг к другу. И она порадовалась им после жуткой ночи, которую ей пришлось провести прикованной к стене, во мраке, под стрекот насекомых и кваканье лягушек.

Как в тумане она припомнила, что меняла колесо, и в этот момент ее ударили чем-то по затылку. Она никого не видела, только ощутила боль и провалилась во тьму. И пребывала в ней до того момента, пока незнакомый мужчина не сорвал с нее одежду и не приковал к стене.

Она помнила, как умоляла его о пощаде, как безудержно рыдала, но его это ничуть не тронуло. Он раздел ее и оставил одну. А уходя, погладил ее по лицу, нежно потрепал волосы и сказал:

— Жди меня, моя дорогая девочка. Ты будешь такой… возбуждающей, вот посмотришь, — и он слизнул с большого пальца ее слезы, пробуя на вкус ее страх.

Когда он ушел, выключив свет, было уже совсем темно. И она осталась одна в полной темноте. Она звала на помощь, отчаянно дергая цепи, ей казалось, что по влажному полу и по всему ее телу ползают змеи и пауки. Она кричала, пока были силы, потом замолкла — сначала заболело горло, а потом разум от ужаса помутился настолько, что притупил в ней все чувства. Она провалилась в забытье и большую часть ночи провела в полубессознательном состоянии, время от времени вскрикивая и снова отключаясь. Только спустя какое-то время она осознала, что вокруг никого нет, иначе ее захватчик залепил бы ей рот.

Дневной свет принес с собой надежду, и она наконец смогла убедиться, что ни на ней, ни вокруг нее не было ни змей, ни пауков. Ну почти — в нескольких шагах от нее, под кроватью сидел маленький паук-волк со светящимися глазками. Рассматривая его, она заметила, что пол рядом с ножками кровати чем-то испачкан.

Она приблизилась к кровати, насколько позволили цепи, и попыталась получше рассмотреть, что это.

— О, нет! Только не это, нет! — закричала она. — Боже, нет! Пожалуйста, пусть это будет не кровь!

Зажмурив глаза, она всхлипывала, сжавшись в комочек у влажной стенки, подальше от этого пугающего пятна засохшей крови. Воображение рисовало ей ужасные сценарии того, как эта кровь туда попала. Когда она вновь открыла глаза, хижину залил утренний свет, и она смогла рассмотреть новые подробности окружавшей ее обстановки.

Она попала в ад, в реальный ад, созданный изувером!

Полки на двух стенах заполняли орудия пыток, многие из которых напоминали средневековые. Жуткая выставка демонстрировала плетки, хлысты, ремни, палки, наручники, фаллоимитаторы, распорки, аккуратно разложенные и готовые к применению. С потолка свисал деревянный крест, оснащенный наручниками, с прикрепленными к нему цепями, которые позволяли поднимать и опускать жуткое устройство по мере надобности. На другой стене были развешаны ножи: от тонких маленьких скальпелей до полноценных боевых и охотничьих клинков.

Она взирала на все это расширенными от ужаса глазами, ее сердце стучало в груди, как набат. Это ловушка, из которой ей не выбраться. Осознав это, она опять закричала, хоть и понимала, что ее все равно никто не услышит.