Уцелевшая

34. Ужин

Поездка в Райфорд прошла на удивление спокойно. Тесс удалось отстранить Мичовски от управления его собственным автомобилем, и всю дорогу, вцепившись в руль, она летела с орущей сиреной. Если бы детектив решил заговорить с ней, ему пришлось бы кричать, а она не была расположена к беседе, поскольку заранее знала все его аргументы.

Старый коп прихватил с собой целый арсенал, хотя вряд ли успел бы воспользоваться чем-то, кроме пистолета. Может, так он пытался снизить стресс от предстоявшего мероприятия? Вообще-то, лучше бы старший детектив остался в округе и помог Фраделле шерстить базы данных, сокращая список подозреваемых, но, с другой стороны, он уже второй раз подстраховывал Тесс, прикрывая тыл. И, хотя признаваться ей в этом не хотелось, мысль, что Мичовски с пистолетом наизготовку будет находиться в соседней комнате, действовала на нее благотворно: тошнота, правда, не прошла, но страх поулегся. Специальный агент слегка улыбнулась и взглянула на копа.

— Что еще? — спросил тот, напрягшись.

— Спасибо тебе! — крикнула она, перекрывая вой сирены.

Мичовски хмыкнул и заорал в ответ:

— Если ты сейчас развернешься, обещаю, об этом никто не узнает! Давай просто… задвинем это дело.

— Я должна, Гэри. Ты это знаешь.

Больше, вплоть до самой комнаты наблюдения, не прозвучало ни единого слова.

Через одностороннее зеркало было видно, что в допросной уже все готово. Стол накрыт: белая камчатная скатерть, настоящие тарелки и столовые приборы, хрустальные бокалы и аккуратно сложенные салфетки. Профессионально, красиво. Даже изысканно.

Гарза сидел на своем месте — наручники отстегнули от стола, но еще не сняли. Стул для Тесс стоял не напротив, а по левую руку от смертника — вероятно, чтобы обеспечить охране в комнате наблюдения максимально широкий угол обзора.

Несколько минут Тесс, не обращая внимания на перехвативший горло спазм, изучала Гарзу. Тот принял душ — волосы и борода еще не успели высохнуть — и был одет в свежую форму. Скорее всего, персонал позаботился о ней, а не о нем. Выглядел смертник таким же расслабленным и спокойным, как в день их первой встречи.

— Ладно, — произнесла Тесс и сглотнула. — Начнем.

Она вошла в допросную. Гарза вежливо встал, поприветствовав ее улыбкой и наклоном головы:

— Агент Уиннет. Какое неожиданное удовольствие.

Она положила на стол папку, которую принесла с собой, и села.

— Как насчет этого? — Гарза показал на наручники.

Тесс окинула его критическим взглядом — ничто в облике нежеланного сотрапезника, в выражении его лица и глаз, тревоги не вызывало. Внутренний звоночек молчал.

— Вопреки всем правилам, я проявила уважение к вашим желаниям, — сказала она. — И дала слово, что вы будете вести себя корректно и уважительно по отношению ко всем, благодаря кому состоится этот ужин.

Гарза кивнул, заверяя ее в этом. Тесс подала знак, и через минуту вошел охранник и снял со смертника наручники.

— С ног тоже, — предложила она в надежде усилить желание Семьянина сотрудничать. Если он собирается напасть, не важно, свободны его ноги или нет, — на столе лежат два отличных острых ножа для стейка.

Охранник с перекошенной от ужаса физиономией наклонился, выполняя указание Тесс. В знак признательности Гарза поднес руку к груди. Он казался искренним, но разве можно доверять психопату?

— Я нахожусь у смертного одра, вы это знаете. Я… благодарен вам.

Тесс ответила на его признание едва заметной натужной улыбкой и еще раз махнула рукой:

— Попрошу.

Дверь допросной открылась, и испуганный бледный младший охранник втолкнул тележку с закусками: сыры, фуа-гра, оливки, копченый лосось, гарниры. Похоже, Мичовски тщательно проинструктировал парня — тот двигался вокруг стола, не перекрывая линию огня.

— Ваше расследование, видимо, действительно зашло в тупик, агент Уиннет… — сказал Гарза, как только охранник покинул допросную. Он попробовал оливку и оценивающе осмотрел вилку из нержавеющей стали. — Давно таких не видел.

Тесс налила ему и себе воды и потянулась к папке.

— О, прошу вас, не надо! Давайте сначала поедим, а потом обсудим дело, — попросил Гарза.

Тесс не стала спорить и, оставив папку в покое, повернулась к нему:

— О чем мы будем разговаривать?

— О, мы найдем массу интересных тем, — ответил смертник и положил в рот ломтик лосося. — Это очень вкусно, агент Уиннет. Попробуйте, не пожалеете.

Она набрала в легкие воздух, наколола на вилку лососины и сунула в рот. Быстро прожевав и проглотив ее, Тесс запила рыбу двумя глотками воды.

— Вам не слишком понравилось?

Ей захотелось дать себе тумака — надо вести продуманную игру, а не биться в истерике!

— Предпочитаю сыр, — ответила она небрежно, затем подхватила кубик швейцарского сыра и принялась его тщательно пережевывать, будто смакуя.

— А, понимаю. Тогда угощайтесь, а я в таком случае продолжу с рыбой.

Тесс ожидала, что смертник жадно примется за еду, станет заглатывать все эти деликатесы, потеряв самообладание, и ошиблась. Она поймала себя на том, что изучает Гарзу, стараясь разгадать, что у него на уме и почему этот ужин ему так важен. И поняла, что, несмотря на прочтенные ею тысячи страниц дела серийного убийцы по прозвищу Семьянин, она почти ничего не знает о Кеннете Гарзе.

Он тут же отреагировал, будто прочитав ее мысли:

— Этот ужин напоминает мне о родителях, — нараспев произнес он и ткнул вилкой в принесенную Тесс папку: — Готов поспорить, там не слишком много написано про мое детство?

— Именно так.

— Отец имел привычку избивать нас, детей, во время ужина, — казалось, Гарза говорит о самых обыденных вещах. — Что у него происходило там, в голове, понятия не имею. Он начинал нас лупить, едва мы дотрагивались до еды. — Смертник ловко подцепил вилкой очередную оливку. — Но из-за стола не выпускал. Заставлял сидеть и смотреть, как он набивает себе брюхо. Мы, голодные, глядели на него и плакали. А он жрал, как свинья, чавкая и рыгая. Позволите?.. — попросил Гарза, указывая на сырную тарелку, Тесс кивнула, и он, поколебавшись, остановил свой выбор на французском бри. — Я знаю, что вы сейчас скажете, — продолжил он, проглотив кусочек сыра. — Что я виню своего отца за то, кем я стал. Это понятно…

Смертник умолк, опустив на секунду взгляд на свою пустую тарелку.

— Нет, — ответила Тесс. — Я спрошу вас, что вы повторяли на протяжении всех этих лет? Какую историю вы рассказывали своими убийствами?

Гарза, погруженный в воспоминания, покачал головой, словно не в состоянии был отвлечься от них, но все же ответил:

— Я просто снова и снова убиваю его. И ту стерву, которая оставалась с ним, с сигаретами и выпивкой, покуда могла выносить боль, которую он ежечасно ей причинял. Ту, что спокойно наблюдала, как ее собственные дети каждый вечер ложатся спать голодными, избитыми и униженными. Папаша не скупился на издевательства! Матери доставалось всякий раз, как козел возбуждался или напивался. Или проделывал и то, и другое.

На лице Гарзы отразились печаль и отвращение. Тесс уже видела это выражение на его лице, когда речь заходила об изнасиловании. И не могла найти ему объяснения.

И не понимала, что только что услышала. Это такие извращенные фантазии? Все детство Гарза находился на попечении у государства, в его деле нет упоминаний о родителях. Тесс нахмурилась, размышляя. Что он хотел сказать?.. Никто никогда не пытался определить, какой смысл вкладывал Гарза в свои леденящие кровь ритуальные убийства, уяснить мотивы его ужасающего почерка.

— А как же дети? Зачем вы их убиваете?

— Мои братья… они не смогли бы выправиться, стать нормальными, — ответил Гарза, и голос его был полон печали. — Они бы пошли по моей дорожке и закончили бы жизнь в камере смертников, привычные к тому, что праведные люди вроде вас считают их чудовищами. — На секунду он отвел взгляд, а потом посмотрел Тесс в глаза: — Я избавил их от мучений.

Она продолжала жевать сыр, забыв перед лицом новой загадки о своем отвращении.

— Вы хотите сказать, что люди, которых вы убивали, издевались над своими детьми? — Она попыталась нанизать на вилку оливку.

— Нет! — Гарза резко хлопнул ладонями по столу. Посуда загремела, испугав Тесс. — Нет, вы невнимательны, — продолжил он возбужденно. — Я убил собственную семью. Я их убил первыми, прямо за чертовым обеденным столом. Мне было двенадцать.

— О! — отреагировала она, откинувшись на спинку стула в инстинктивном стремлении оказаться подальше. — Этого нет в наших файлах.

Проклятая предвзятость! Она приняла все написанное в деле Семьянина за истину в последней инстанции и потому пропустила мимо ушей то, что он пытался ей сказать.

Гарза покачал головой, показывая, как он разочарован полицейскими отчетами.

— Там написано, что вы сирота и находились под опекой государства, — извиняющимся тоном объяснила Тесс.

— Ха-ха… — печально засмеялся он. — Как же мало вы, копы, знаете! Меня ведь не государство родило.

Тесс, не очень понимая, какой оборот принимает их разговор, взглянула на сотрапезника:

— То есть вы хотите мне сказать…

— Где они похоронены? Конечно, я сообщу вам, где закопал подонков, потому что они заслуживают того, чтобы их выкопали. С какой стати им покоиться с миром? — Гарза провел ладонью по редеющим длинным волосам и продолжил говорить более мягким голосом: — Братьев я похоронил в другом месте. Я хотел, чтобы они оказались как можно дальше от этого гада, чтобы они обрели мир, хотя бы в смерти. Я не скажу вам, где лежат мои братья, агент Уиннет. Они заслужили, чтобы их оставили в покое.

Он подобрал последний ломтик лососины и прожевал его, не отрывая глаз от тарелки.

Не зная, как реагировать на это признание, Тесс смотрела, как Гарза ест, и почему-то вспоминала, сколько семей он убил. Ему приписывали тридцать четыре, но она установила, что три — дело рук другого маньяка. Таким образом, оставалась тридцать одна семья — вернее, до этого она считала, что их тридцать одна. Но теперь выяснилось, что счет дошел до тридцати двух. Кровавая арифметика!

Она снова махнула рукой, приглашая охранника-официанта принести горячее. Ей опять пришлось подавлять тошноту.

Парень в белом фартуке, еще более бледный, чем в свое первое появление, трясущимися руками подал им стейки с картошкой, разлил вино по высоким бокалам и постарался побыстрей исчезнуть.

Гарза поднес бокал к носу и, наслаждаясь букетом вина с полуприкрытыми глазами, тихо постучав ногтем по стеклу, сказал:

— Спасибо вам за это, агент Уиннет. Какое неожиданное удовольствие, честь, я бы сказал.

Она кивнула в ответ и, отпив глоток, поставила бокал слева от своей тарелки почти одновременно с Гарзой. И, надо же такому случиться, он, отнимая руку от бокала, невзначай задел ее ладонь. Тесс вздрогнула, смутившись на долю секунды и отведя взгляд, — ничего не поделаешь, молниеносная инстинктивная реакция! — но за миг волевым усилием взяла себя в руки. Годы тренировок не прошли даром.

Она распрямила спину, приготовившись, если понадобится, дать отпор.

Гарза пристально посмотрел на нее, и лицо его вновь стало знакомо печальным.

— Ах… — произнес он мягко, едва слышным шепотом. — Вас обидели. Причинили боль.

Кровь застыла у Тесс в жилах, и она замерла, уставившись невидящим взглядом в тарелку и призывая всю свою силу воли, чтобы сдержать рвущийся из груди крик. Он видел ее насквозь! Но откуда, черт побери, такая проницательность?! Ей захотелось сбежать — с воплем вырваться наружу и умчаться вдаль без оглядки. Но она знала, что должна оставаться на месте и сохранять хладнокровие. В конце концов, в метре от них с пистолетами наготове замерли люди — не просто случайные свидетели, а опытные детективы, которым очень бы захотелось докопаться, почему она, федеральный агент, так странно реагирует на слова смертника.

Тесс глубоко вздохнула и посмотрела Гарзе в глаза.

— Вы помечены, — прошептал он, невзначай прикрыв рот, чтобы наблюдатели не смогли прочитать по его губам. — Как же мне от этого грустно! Если бы я не сидел тут, я предложил бы свести за вас счеты.

Уголки ее губ едва заметно дернулись.

— Но, боюсь, я бы опоздал, — продолжил он шепотом. — Тем лучше для вас, моя дорогая.

Гарза съел еще пару кусочков, отодвинул тарелку и самым обычным голосом спросил, указывая на папку:

— Итак, что вы хотите узнать?

Удивленная резкой переменой, Тесс прочистила горло и собралась с мыслями:

— Откуда вы узнали, что Эмили Тауншенд была изнасилована? У меня… У нас нет записей, подтверждающих, что эта информация появлялась в СМИ.

Гарза откинулся на спинку стула, тщательно вытер руки салфеткой и отложил ее в сторону.

— Я досконально изучил его, когда меня допрашивали по не относящимся ко мне эпизодам, — ответил он тоном человека, обсуждающего рутинную деловую сделку. — Я помню каждое семейство, с которым провел время. Так, будто это происходило вчера. И как только увидел не относящиеся ко мне фотографии, сразу понял, кто он.

— Кто? Нам нужно знать, кто он! — Тесс подалась вперед, едва не касаясь его руки.

— Ну откуда вам знать? Он сам не знает, кто он.

Она разочарованно вздохнула. Что за дурацкая игра? Выворачивает слова и танцует вокруг да около?

— Вы говорили, что знаете, кто…

— Кто он такой, а не как его имя. Он — убийца, который меняется с каждой новой отнятой жизнью.

— Каким образом меняется?

— Нет двух его жертв, которые бы страдали одинаково. Он не наказывает их, как я, и не повторяется, оживляя свои фантазии. Он открывает себя: кто он есть и каким он может стать.

— Так и кто он есть? — переспросила Тесс, все больше запутываясь.

Гарза на секунду задумался и прежде, чем ответить, посмотрел ей в глаза.

— Он — чудовище, с каким вы еще не сталкивались.