В одно касание

Глава 44. Пиппа

ВЕЧЕРОМ мы сидим в мексиканском ресторане в паре кварталов от дома и на пару едим чипсы с гуакамоле. Рождество уже через несколько недель, и повсюду развешаны цветастые украшения.

– Нужно выяснить, когда у Дейзи день рождения, – говорю я, попивая Маргариту.

– Она бродячая, так что у нее, наверное, нет официального дня рождения.

У меня падает сердце.

– У всех должен быть день рождения.

Его взгляд нацелен на мое лицо, и он такой теплый и нежный, что я практически чувствую его кожей.

– Ты права. Это неприемлемо. – Он достает телефон и сосредоточенно изучает календарь. – Середина января? Можем устроить вечеринку.

– Вечеринку? Ты хочешь устроить вечеринку.

Его глаза загораются.

– Только если на ней будешь ты.

– О, я буду. Но ты же понимаешь, что должен нарядиться в костюм собаки?

Он закатывает глаза, и я смеюсь.

– Я хочу тебя кое о чем попросить. – Он смотрит на меня, и в его лице читается сомнение. – В конце января проходит благотворительный вечер, на котором должна присутствовать команда. Это в Уистлере.

Обожаю Уистлер. Не была там кучу лет, наверное, с тех пор, когда мы с Хейзел были подростками.

– Ладно, – я слизываю соль с ободка бокала, прежде чем сделать глоток. – Я присмотрю за Дейзи на выходных. – Работа в маркетинге должна начаться не раньше февраля. Ну, если я ее получу.

Его глаза опускаются на мои губы и загораются огнем. Я вспоминаю прошлый вечер и как это было сексуально, когда он нависал надо мной, пока Рори ждал по другую сторону двери. Когда его глаза потемнели от ощущения власти, а пальцы глубоко зашли в меня.

Нам нельзя больше этого делать, но это не значит, что я не могу об этом думать.

– Нет, эм… – Он отвлекается от моего рта, растерянно моргая. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Как моя ассистентка.

– Без проблем, – говорю я веселым и жизнерадостным голосом, но внутри слегка сникаю. Так не должно быть, потому что мы оба знаем, что дальше нам заходить не следует, но что-то у меня в груди обрывается, когда он говорит: «как моя ассистентка».

– Я забронирую номер и позабочусь о твоем платье, – прибавляет он.

– Отлично. – Я допиваю свой коктейль и, когда за спиной у Джейми проходит официант, прошу еще.

Наша беседа дрейфует в сторону приближающихся праздников. На неделю между Рождеством и Новым годом я уезжаю к родителям в Сильвер-Фоллс – небольшой городок Британской Колумбии, куда они переехали на пенсию.

Я пыталась придумать рождественский подарок для Джейми, но ему невозможно ничего купить.

– Мы поговорим про собеседование? – прерывает он ход моих мыслей.

Я резко вдыхаю, и у меня сводит желудок.

– Все прошло нормально.

Его брови ползут наверх, я чувствую его тяжелый взгляд и отворачиваюсь, изучая ресторан: разноцветные бутылки за стойкой, фартук из керамической плитки за баром, чужие столы. Все что угодно, лишь бы не смотреть ему в глаза.

Я, наконец, готова это признать: когда я представляю себя на этой работе в маркетинге, маленькая частичка меня умирает.

– Пиппа, – говорит он, и моя решимость тает.

– Все было хорошо. – У меня пересыхает в горле.

Джейми выжидающе смотрит на меня.

– Скорее всего, я получу должность, – сообщаю я льду в своем бокале.

– Ты так говоришь, будто это что-то плохое.

Я сжимаю губы, шумно вздыхаю и ничего не отвечаю, потому что понятия не имею, что сказать. Я чувствую, будто это что-то плохое.

– Пташка.

От глыбы моего самообладания отваливается еще один кусок, и лучше бы он меня так не называл, потому что мне слишком приятно. Я не могу притворяться, когда он так меня называет.

Он качает головой.

– Ты не хочешь эту работу. Признайся, Пиппа.

– Ладно! – взрываюсь я, и от возбуждения меня почти тошнит. – Не хочу я эту работу. Родители говорят, что она надежная, но… – Я закусываю нижнюю губу. Я хочу сказать что-то очень глупое.

У Джейми загораются глаза.

– Надежная – это скучно.

Я удивленно выдыхаю.

– Точно!

Он очень долго изучает мое лицо, а потом его выражение смягчается.

– Хорошо.

– Хорошо? – Я подаюсь вперед и ошалело на него смотрю. – Ты меня слушаешь? Это катастрофа, Джейми!

Он не отрываясь смотрит мне в лицо.

– Это не катастрофа.

Все, ради чего так трудились мои родители, – на помойку. Вся их усердная экономия ради того, чтобы я смогла поступить в университет, все их светлые надежды и мечты – на помойку. Я представляю, как мама ведет очередной балетный класс: живое напоминание о профессиональной неудаче.

Поражение – это страшно, как-то сказала она.

Джейми наклоняется ко мне и заглядывает в глаза. Мне отчаянно хочется забраться к нему на колени, прижаться, словно маленькой коале, зарыться носом в его рубашку и вдохнуть его. Это единственное, что сейчас мне поможет.

– А как же музыка? – тихо спрашивает он.

– Какая еще музыка?! – Сердце колотится в груди, и даже произносить эти слова тяжело. Они звучат неискренне. Они звучат жестоко, и я будто предаю себя, хотя это глупость, ведь на самом деле музыка никогда не рассматривалась как вариант.

Тебе это не дано, сказал мне Зак.

На меня накатывает злость, и я сжимаю кулаки. А вдруг дано? Желание взять свою жизнь под контроль, перестать быть девчонкой, с которой что-то просто случается, берет меня за горло и сжимает.

– В тебе есть драйв, Пиппа. – В его голосе звучит нотка горечи, и он пристально приглядывается ко мне. – Ты чертовски талантлива, и единственный человек, который этого не видит, – ты сама.

Я закатываю глаза с печальным смехом.

– Зак тоже этого не видел.

– Видел, – выплевывает Джейми. – Он точно видел.

Мир вокруг растворяется, когда наши взгляды встречаются. В его глубоких зеленых глазах я вижу все: вижу, что он хочет для меня лучшего, что ему отвратительно, как поступил со мной Зак, и что его злит могущественное, но равнодушное давление моих родителей.

– А как же родители?

Его челюсти сжимаются, как будто от обиды.

– А как же ты?

Я на секунду закрываю глаза. Я представляю их разочарование и чувствую, как разрываюсь на части.

– Это их убьет.

Его сосредоточенный, яростный взгляд мечет искры. То же выражение я видела на записях игр, во время крупных планов, в самые напряженные моменты.

– Они тебя любят, и они смирятся. – Это звучит почти как угроза, как будто он собирается лично удостовериться, что все так и будет. Мое сердце бьется сильнее. – Знаешь, сколько людей говорили мне, что ничего не выйдет? – Его брови сурово хмурятся. – Просто спроси Оуэнса, или Миллера, или любого другого спортсмена. Любой, кто отваживается на что-то смелое, сталкивается со скептиками. Просто забей на их слова. Единственное важное мнение – твое.

– Твое мнение тоже для меня важно, – честно говорю я.

У него раздуваются ноздри.

– Ну, я считаю, что у тебя получится, так почему бы не послушать меня?

Мне хочется ему верить. И мне тоже кажется, что у меня есть шанс. Хоть я и не уверена, что смогу пережить крушение своих грез, но все же крошечная, упрямая частичка меня не хочет от них отказываться.

Когда Джейми говорит что-то в духе: «я считаю, что у тебя получится», эта частичка поднимает голову. Он с серьезным выражением глядит на меня через стол, и мое сердце сжимается.

Джейми такой добрый. Хотелось бы, чтобы все знали его с этой стороны. Интересно, знала ли его бывшая?

– Что случилось между тобой и Эрин? – мягко спрашиваю я. Это меня совершенно не касается, но мне любопытно. Он говорил, что заводит только мимолетные знакомства, и мне интересно, связано ли это с ней. Должно быть.

Он моргает и отрывает от меня взгляд.

– Ты не обязан рассказывать! – сразу уточняю я. – Это личное.

– Нет, – хмурится он. – Все нормально, но… – Он снова смотрит на меня: то есть по-настоящему смотрит, и в этот момент я чувствую, что между нами что-то есть. – Я хочу рассказать. Я уже давно хотел тебе рассказать, просто не знал как. – Он складывает руки на груди. – Она думала, что забеременела.

Мое сердце замирает.

– Вам было по девятнадцать.

– Ага, – он тяжело сглатывает. – Это был мой первый год в лиге, и ее карьера была на взлете. – Он кидает на меня беглый взгляд. – Она была моделью.

Я молча киваю, никак не выдавая, сколько я ее гуглила.

– У нее была задержка в две недели, и когда она сообщила, что может быть беременна, то выглядела такой счастливой! – Он вздыхает, и тень вины пробегает по его лицу. – А я психанул.

– Ну разумеется. – Не могу даже представить, что бы со мной было, если бы я забеременела в девятнадцать. Я пришла бы в ужас.

– Когда у меня выдавалось свободное время, я сразу улетал проведать маму. – Его взгляд замирает, как будто он полностью окунулся в воспоминания. – Я думал, что у нас с Эрин просто легкая интрижка, но она считала это чем-то бо́льшим.

– И что случилось?

Он тяжело вздыхает.

– Она оказалась не беременна, но после того как она увидела мое лицо после первого предположения, все изменилось. Мы расстались. – Он поднимает на меня взгляд, полный тоски и сожалений. – А через неделю я прочел в интернете, что она ушла из модельного бизнеса. У нее была куча контрактов на Неделю моды, и она их все разорвала. У нее была очень многообещающая карьера, а она просто ушла, и я знаю, что это из-за меня. – Он качает головой. – Я просто сломал ее, Пиппа.

У меня сердце болит за Джейми, потому что я вижу, как это до сих пор его мучает.

– Джейми, – наши глаза встречаются, и я мягко ему улыбаюсь. – Ты слишком сильно себя винишь. Люди постоянно расстаются.

– Зак бросил тебя и убил твою уверенность в себе.

Я открываю рот и моргаю, пытаясь придумать что-то в свою защиту, но он прав.

– Я не хочу этого повторить, – говорит он.

Вот почему он не хочет отношений. От этой мысли мне становится так грустно. Джейми столько лет наказывает себя.

– Может, Зак и разбил мне сердце, а еще сказал, что я недостаточно хороша для музыкальной карьеры, но это не значит, что я верю ему. То есть раньше верила, но сейчас – уже не факт. – Я легко ему улыбаюсь. – И ты сыграл в этом не последнюю роль. Ты говорил с Эрин о том, что случилось?

Он останавливает на мне долгий взгляд.

– Нет.

В ресторане звучит новая песня, и ход моих мыслей резко останавливается, когда я слышу Зака, поющего первые строчки. Мое сердце ухает в пропасть.

– Что такое? – голос Джейми звучит откуда-то издалека.

Стихи всплывают у меня в голове, и я тихо подпеваю Заку на припеве. Я едва замечаю, как рука Джейми накрывает на столе мою, потому что сосредоточена лишь на Заке, который поет мою песню.

Мою песню. Ту, которую я сыграла для него с менеджером. Ту, над которой они посмеялись.

Они сказали, что она недостаточно хороша, а потом забрали ее.