В одно касание

Глава 67. Джейми

Я ВОСХИЩЕН ПИППОЙ.

Ты желаешь успеха не мне. Ты желаешь успеха себе. Ты никогда не смотрел на меня как на равную.

Я люблю эту женщину и должен сказать ей об этом. Когда прошлой ночью мы лежали в постели, я чуть не сделал это, но сдержался. А теперь, когда мы едем в лифте в наш номер, мне с трудом удается не выпалить это ей в лицо.

Мне нравится заботиться о Пиппе, но я ей не нужен. Она может позаботиться о себе сама, и я люблю ее за это. В голове я легко могу представить наше будущее вместе, и я отчаянно этого хочу.

Пиппа – мой человек навсегда. Теперь я это понимаю. Мне кажется, я понимал это всегда.

– Ты невероятная, – говорю я, и на ее лице расцветает улыбка.

– Благодаря тебе.

– Нет, – качаю я головой. – Это все ты, пташка. – Я надвигаюсь на нее, пока не прижимаю спиной к стене, удерживая ее взгляд. Между нами гудит электричество, и мне нравится, как она смотрит на меня: с нежностью и доверием. – Я уже говорил тебе, что ты охренительно красива? – мурлычу я, а потом убираю ее волосы с шеи и целую.

Она тихо смеется у меня в руках.

– Да.

– Хорошо. – Я покусываю ее плечо, и она ахает. Мне нравится этот звук.

Я потерял голову из-за этой девчонки. Мне нравится каждый звук, что она издает.

Дверь открывается на нашем этаже, я беру ее за руку и веду в наш номер. Она заходит внутрь и окидывает комнату взглядом. Камин разведен, в ведерке со льдом ждет бутылка шампанского, а в окнах сияют огни горных спусков.

Она прижимает обе руки к груди с мечтательным выражением на лице.

– Я бы никогда не уезжала из этого места.

Я решаю купить домик в Уистлере, чтобы приезжать на выходные. Что-нибудь в таком же стиле – а-ля уютный охотничий домик, – чтобы Пиппа с Дейзи могли там отдыхать. Какой смысл получать миллионы, если не тратишь их на любимых людей и не делаешь то, что важно?

Пиппа важна.

В спальне я переплетаю свои пальцы с ее и с замирающим сердцем ее целую, прикасаясь к теплым податливым губам, наслаждаясь каждым ее легким вздохом, каждым тихим стоном. Я расстегиваю молнию, и платье струится и падает к ее ногам.

Пиппа стоит в своем потрясающем белье и выглядит просто охренительно аппетитно. Каждая клеточка моего тела готова воспевать эту богиню. Я провожу руками по волосам, а в моей крови пульсирует желание.

– Черт, – выдыхаю я, стараясь навсегда зафиксировать в памяти, как вздымается ее грудь над кружевом, как трусики облегают ее изгибы, и ее едва видимые под полупрозрачной тканью соски. Я провожу пальцами по одному из бугорков, и она наполовину прикрывает веки.

Рядом с нашей квартирой есть магазин белья – я сто раз проходил мимо него, думая о ней. Я решаю пойти туда завтра и скупить полмагазина для Пиппы. У меня сводит челюсти, когда я представляю Пиппу в трусиках, которые купил для нее. И как она вздыхает, когда я снимаю их.

Господи боже, как это чертовски сексуально!

Моя милая Пиппа развязывает мне бабочку, и я ощущаю прилив нежности. Мы уже привыкли раздевать друг друга. Тут я вспоминаю швейцара, который назвал ее моей женой.

Мне это понравилось. Уголки моего рта подергиваются, когда она расстегивает пуговицы у меня на рубашке. Мне это очень понравилось. Я представил эту женщину с кольцом на пальце, и в моей груди забилось чувство обладания.

Этот образ мне тоже нравится.

Она стягивает с меня пиджак и рубашку, и они падают на пол, прежде чем ее рука скользит к моему члену.

– Мне нравится, какой ты твердый, – выдыхает она, наблюдая за собственной рукой, поглаживающей брюки. Она игриво улыбается мне.

О да. Она получит кольцо. Вульгарное и вызывающее. Отвратительно броское. Она наверняка будет в ужасе, но я хочу, чтобы его было видно за километр. Из космоса. Это будет сигнал всем, что она занята.

– Чего ты улыбаешься? – со смехом спрашивает она.

Она такая милая. Я никогда не заставлю ее носить кольцо, которое ей не нравится. Я бы никогда так не поступил. Она может носить любые кольца, какие хочет.

Я прижимаюсь к ней лбом, пока она поглаживает меня. От возбуждения у меня напрягается все тело и кровь разгоняется от тяги к ней.

– Подожди.

Ее рука замирает.

– Что такое?

Я раздуваю ноздри и с трудом вздыхаю. Мои чувства к Пиппе вздымаются, разгоняются и ревут, как океанские волны, и мне отчаянно хочется выпустить их на волю. Если я не скажу ей правду по поводу своих чувств – всю правду, – близость между нами будет не до конца полной. Я отстраняюсь и заглядываю ей в глаза.

– Я люблю тебя. – Мои слова звучат как тихий шепот, и я наблюдаю за ее реакцией, пока мое сердце бешено бьется о переднюю стенку грудной клетки. Я никогда не говорил этих слов девушке. Я никогда так себя не чувствовал. Это будоражит и пугает одновременно. – Я так охренительно сильно тебя люблю, Пиппа. Я влюблен в тебя. И я хочу все делить с тобой.

Ее губы размыкаются, а грудь вздымается и падает, пока она слушает мои слова. Пусть чувства будут взаимны, умоляю я вселенную.

– Ты все для меня. – Моя Пиппа. Моя радость. Девушка, перед которой я всегда был бессилен. – Я хочу, чтобы ты была в моей жизни. Ты делаешь меня просто охренительно счастливым, пташка, и я надеюсь, что делаю счастливой тебя.

– Делаешь, – немедленно отвечает она и запускает руки мне в волосы. – Ты делаешь меня счастливой. Я тоже тебя люблю, – шепчет она.

Мое сердце взрывается и разрастается до размеров вселенной.

– Я надеялся, что ты это скажешь.

Мой рот ловит ее, и от горлового звука, который она издает, у меня внутри все гудит. Она любит меня, и мне не надо это больше скрывать. Она любит меня, и мы можем этим заняться.

Она любит меня, и это навсегда.

Мои руки опускаются ей на грудь, и я большими пальцами синхронно массирую ее соски под тканью лифчика. Она выгибается в моих руках и чуть не падает с ног. У меня вырывается коварный смешок, и я запускаю одну руку ей в трусики.

Ее киска мокрая насквозь. Она стонет от удовольствия, пока я поглаживаю ее, давлю, медленно и деликатно стимулирую.

– Черт, – выдыхаю я. – Ты такая мокрая.

Она кивает и смотрит на меня, как будто я последняя соломинка, за которую она держится в этом мире. Пиппа хватается за меня, чтобы удержать равновесие, а я обнимаю ее рукой за плечи и удерживаю в вертикальном положении, одновременно лаская ее. Она такая мягкая, такая теплая, такая мокрая, и я никак не могу насытиться.

– Ты сегодня кончила дважды, – говорю я низким, дразнящим голосом. Погляди, как ты теперь быстро заводишься.

Она снова кивает и облизывает губы, и от вида ее розового язычка у меня с члена начинает капать. Я вынимаю руку у нее из трусов, и ее глаза туманятся, когда я слизываю ее соки со своих пальцев. Я рычу, почувствовав ее вкус, и грязно улыбаюсь, наслаждаясь недоверием и восторгом в ее взгляде.

– Тебе надо раздеться, пташка, – говорю я ей, расстегиваю лифчик и стягиваю трусики. – Ты должна быть голой, чтобы я снова заставил тебя кончить. – Я подвожу ее к постели и укладываю с краю, нависаю над ней и ищу губами один из ее затвердевших сосков, лаская другой рукой.

– Всегда так приятно, – низким, сдавленным шепотом говорит она, и мои яйца сжимаются от желания от ее умоляющего, возбужденного тона.

Мне нравится делать Пиппе приятно. Мне нравится удовлетворять ее, и мне нравится, что я единственный мужчина, которому удалось сделать это хорошо. Ее волосы раскиданы по подушке, и это одна из самых прекрасных картин, что я когда-либо видел: Пиппа лежит подо мной и смотрит на меня такими глазами. От этого мне больно в груди.

– Раздвинь для меня ноги, детка, – шепчу я, не отрываясь от ее груди. – Раздвинь ноги, чтобы я мог дальше делать тебе приятно.

Она подчиняется, и меня охватывает гордость от того, что она с такой готовностью следует моим инструкциям. С таким доверием, будто она знает, что я никогда ее не обижу.

Ее живот напрягается, когда я поглаживаю ее клитор.

– Джейми, – страдальчески стонет она, и я посмеиваюсь, прежде чем прильнуть к ней губами.

Мой язык ощущает ее вкус, и я рычу, раздвигая ее бедра, чтобы проникнуть глубже. Мой язык скользит вверх и вниз по ее киске, кружит вокруг ее клитора, погружается в ее тугую дырочку, проходится по каждому чувствительному нерву, пока ее пальцы не хватают и не сжимают мои волосы.

– Мне мало, – задыхается она.

– Хорошо. – Я посасываю ее клитор, и она выгибается на кровати. – Мне тоже.

Пока работаю языком, я расстегиваю ремень и достаю член. Несколько раз его поглаживаю.

Боже. Я близко. Я слишком близко.

– Ты играешь со мной. – Ее тонкий голос дрожит и задыхается. – Ты дразнишь меня.

– Ты чертовски права. – Я делаю медленные круговые движения языком, прежде чем присосаться к ее клитору, и ее бедра приподнимаются, прижимаясь к моему рту. – Ты ведь моя, и мне можно играть. Так, пташка?

Она кивает и тянет меня за волосы, и горячая дрожь пробегает по моей спине. Я сосу ее клитор в пульсирующем ритме, и ее бедра дрожат у моей головы. Ее мышцы сокращаются на моих пальцах.

– Используй слова, детка. Говори, чтобы я мог тебя услышать.

– Да, – стонет она, пока я ласкаю ее. – Я твоя. И ты можешь со мной играть.

– Хорошая девочка. Это я и хотел услышать. Хочешь кончить?

Ее руки еще крепче вцепляются мне в волосы.

– Да.

– Попроси вежливо.

– Пожалуйста, – умоляет она. – Пожалуйста, дай мне кончить. Пожалуйста, детка.

Я проявляю снисхождение, мощно присасываюсь к ее клитору и вожу по нему языком, одновременно стимулируя ее точку Джи в ровном, пульсирующем ритме, который сводит ее с ума.

Моя свободная рука проскальзывает под нее, проникает между ягодицами и дразнит. Она приподнимает голову, чтобы видеть меня.

– А здесь он когда-нибудь тебя трогал, пташка?

Я подушечками пальцев поглаживаю ее задний проход, тоже влажный от ее смазки, и она вскрикивает, мотая головой.

– Хочешь, чтобы я это сделал? – я круговыми движениями массирую ее тугое отверстие, слегка надавливая.

Ее глаза закрываются, и она испускает вздох – отчаянный стон, которого я еще никогда не слышал.

– Да, пожалуйста.

Я запускаю палец ей в попку, очень медленно и аккуратно, и, когда я начинаю двигать, она вся сжимается.

– Хорошо? – с улыбкой спрашиваю я.

Она судорожно кивает и твердит что-то типа «пожалуйста» и «да». Я снова провожу языком по ее клитору, сосу, и через несколько секунд она перегибается через постель, издает громкий, пронзительный стон и смыкается на моих пальцах. Мое лицо уже влажное от нее, ее бедра ходят на мне ходуном, а у меня такой стояк, что даже больно.

– Джейми, – она тянется ко мне, и от тяжелого дыхания у нее приподнимается грудь. – Я хочу, чтобы ты вошел.

Я встаю на колени на кровати, нависаю над ней и осыпаю поцелуями ее шею и грудь.

– Ты сегодня три раза кончила, – говорю я с улыбкой.

Ее глаза горят, и она улыбается в ответ.

– Ты сегодня заставил меня три раза кончить.

У меня в груди поднимается гордость.

– Да, мать твою, так и есть, – рявкаю я и опускаю бедра, чтобы нацелиться в ее гладкую щелку. Она дрожит, когда я провожу членом по ее клитору, и она раздвигает ноги шире.

Пиппа опускает руку, чтобы направить меня в верном направлении, а я страстно вхожу в нее. Мой член наливается кровью оттого, какая она узкая, влажная и теплая.

– О господи! – Ее руки снова путаются в моих волосах, и от ее взгляда, полного сладкой агонии, у меня сжимаются яйца. – О господи, – повторяет она.

И тут сквозь дурман продирается луч разума.

– Презерватив! – рычу я. Я его не надел. Я уже наполовину в ней, и меня трясет от возбуждения, но я никогда себе этого не позволю, если она не даст зеленый свет.

– Я на таблетках, – тоже приходит в себя она и быстро облизывает языком высохшие губы. – Я никогда не пробовала без презерватива.

Мой мозг застопоривается, и оживают все базовые инстинкты. Больше всего на свете я хочу в нее кончить. Я хочу сделать ее своей – окончательно и бесповоротно.

– Я тоже, – говорю я ей, сглатывая. Мой член пульсирует внутри нее, и она задыхается.

Она кивает, подталкивая меня, а ее бедра приподнимаются, требуя большего. Я вставляю до конца, и последние мысли у меня в голове сгорают в огне.

Трахать Пиппу без всего – это высшая ступень рая. У меня из груди вырываются какие-то нечеловеческие звуки. Когда я вынимаю, а потом вставляю ей снова, она издает низкий стон.

– Нам нужно делать эту штуку? – спрашиваю я сквозь сжатые зубы, засаживая ей. Ее аромат достигает моего носа, и от этого мой стояк еще сильнее. Она такая мокрая, что я слышу, как двигаюсь в ней, а жгучие искорки боли, которые оставляют у меня на спине ее ноготки, еще быстрее приближают меня к кульминации.

Долго я не продержусь.

– Какую штуку? – выдыхает она.

– Ну… – я подыскиваю слова, но сейчас могу думать только о том, как же потрясающе чувствовать ее на своем члене. Я даже не представлял, что можно испытывать настолько предельное удовольствие. Оно острее, чем любая боль от любой травмы. Кажется, если я кончу в нее, то у меня просто мозг вылетит из черепа. – Когда ты застреваешь у себя в голове, – удается выдавить меня. – Штука с заземлением.

Она резко и хаотично мотает головой.

– Мне не нужна помощь. Я близко, Джейми.

Слава, блин, богу, потому что долго я бы не вынес. Жар накапливается во мне, свивается кольцами и пульсирует.

– Ласкай себя. Посмотрим, что ты умеешь. Хочу посмотреть, как ты доводишь себя до оргазма, пока тебя трахают.

Ее руки опускаются к тому месту, где мы с ней сливаемся, и я с шипением вдыхаю, когда она смыкается на мне. Ее пальцы ласкают клитор легкими круговыми движениями, и у нее божественное выражение лица – она зажмуривается от удовольствия и исступления, с которым мы оба движемся к финалу.

Ее губы складываются в букву О, и она смотрит на меня, как будто не верит в то, что происходит. Я полностью отпускаю контроль и имею ее жестче. Ожерелье, которое я ей подарил, подскакивает на ее груди, и я трахаю ее с гордостью, бегущей по венам.

– Я так тебя люблю, – говорю я хриплым голосом. Давление у меня внизу спины стремительно нарастает. – Так, мать твою, сильно, Пиппа.

Она кивает, снова и снова.

– Я люблю тебя. О боже, – у нее открывается рот. – Сейчас кончу.

Она задыхается и ахает, а моя струя выстреливает вперед. Мой мир сужается до нее – ее полных грудей, ее мягких губ, ее прекрасных серо-голубых глаз, затуманенных и не отрывающихся от меня. Я неконтролируемо и настойчиво вхожу в нее и тону в собственном оргазме.

Я разбиваюсь на тысячу осколков, кончив в Пиппу. Я прижимаюсь к ней лбом, и у меня перед глазами все белеет, а я издаю протяжный стон. Самое сокрушительное удовольствие в моей жизни пронзает каждую мою клеточку, и я накачиваю ее, твердя сквозь зубы ее имя.

Я снова отчетливо вижу мир вокруг и хватаю ртом воздух, растерянно глядя на Пиппу.

– Черт меня подери.

У нее вырывается смех, и я тоже начинаю смеяться, и мы уже смеемся вместе. Это было самое интенсивное физиологическое переживание за всю мою жизнь, а мы хихикаем друг над другом.

Я люблю эту девчонку. С Пиппой я впервые чувствую себя полноценным. У меня есть все, чего я втайне хотел.

И я никогда ее не отпущу.