В одно касание

Глава 48. Пиппа

ЭТО БЫЛА самая длинная неделя в моей жизни.

– Пиппа! – Хейзел открывает глаза и смотрит на меня со стула напротив окна, выходящего на задний двор. Она все еще в пижаме, а на голове у нее настоящее гнездо.

Я валяюсь под одеялом на диване, тоже в пижаме и с таким же гнездом на голове, и вяло смотрю в то же окно на заснеженные деревья. Красиво, но мне наплевать.

– Что?

– Я пытаюсь медитировать, а ты без конца вздыхаешь, – окидывает она меня одновременно веселым и раздраженным взглядом.

Я морщу нос.

– Извини.

Она вскидывает бровь, и у меня внутри все сжимается. Завтра новогодняя ночь, а потом мы поедем домой.

Я абсолютно не представляю, что делать с моей школьной влюбленностью, которая переросла в полноценные чувства к самому сексуальному парню в мире. Он мне нравится, и даже, наверное, больше, но я не хочу сейчас и думать в этом направлении. Я просто пытаюсь понять, как быть.

Нутро мне подсказывает, что он чувствует то же самое, но после того, что он рассказал об Эрин? Вероятно, он будет не готов услышать признание. И это будет просто убийственно – рассказать ему все и встретить глухую стену.

Меня раздирают сомнения, так что я просто сижу в комнате, смотрю в окно и действую Хейзел на нервы, пытаясь на что-то решиться.

Тут у меня на телефоне загорается сообщение.

Эй!

У меня внутри все взрывается от возбуждения. Я ничего не могу с собой поделать. Это просто реакция моего тела на его сообщения. Мы очень много переписывались во время перерыва, и в глубине души я надеюсь, что ему так же скучно и грустно без меня, как мне без него.

Привет, – отвечаю я, и мои глаза прилипают к экрану с пляшущими точками.

Я подумываю куда-нибудь съездить.

Правда? В теплые края?

Скорее, в холодные.

Глупая, наивная надежда баламутит и волнует мою грудь. Точки появляются, исчезают и появляются снова.

Я никогда не был в Силвер-Фоллс, – пишет он.

Сердце от радости подскакивает к горлу, и я просто сияю, глядя на телефон.

– Что происходит? – спрашивает с усмешкой Хейзел.

– Ничего.

Тут сейчас самый роскошный сезон, – пишу ему я. – Жопу себе отморозишь.

Идеально. Могу я зайти сказать «привет»?

Милости просим.

Отлично. Я приземляюсь через два часа.

У меня падает челюсть.

Что?!

Я уже в аэропорту. Это ничего?

Конечно! – У меня улыбка растягивается от уха до уха.

Хейзел плюхается рядом со мной и заглядывает в телефон, чтобы прочитать сообщения.

– Что? – повторяет она. – Да что происходит?

Мне уже наплевать, что все чувства написаны у меня на лице.

– Джейми приедет в гости.

Она вздыхает, но с улыбкой.

– Ну конечно.

Раздается звонок в дверь, и я вскакиваю с дивана, а потом на секунду застываю перед дверью и делаю глубокий вдох. Хейзел фыркает с кухни, пялясь в свой ноутбук.

Я открываю дверь, и он стоит передо мной с еле уловимой улыбкой, а это значит, что он в таком же восторге, как и я. Господи, какой он высокий. Я не могу сказать ни слова, но просто гляжу на него с идиотской улыбкой на лице.

– Привет, – бестолково говорю я.

Его щеки раскраснелись от холода. На нем зеленая маленькая шапочка, под цвет глаз. Может, я принимаю желаемое за действительное, но он смотрит так, будто я – лучшее, что он когда-либо видел.

– Привет, – отвечает он, и от его низкого тенора у меня мурашки пробегают по спине.

Между нами возникает напряжение, и его взгляд падает на мои губы. Он смотрит так, будто хочет поцеловать меня, и у меня внутри все тепло и приятно переворачивается.

– Мы дома, – слышу я голос отца у Джейми из-за спины, и мы расступаемся.

Родители поднимаются по лестнице и болтают, но останавливаются как вкопанные, увидев Джейми. Они были у друзей, и я думала, что они вернутся позже.

У папы округляются глаза, как будто он увидел привидение.

– О господи! – Он резко протягивает руку с дружелюбной и чересчур широкой улыбкой. – Какого черта Джейми Штрайхер делает у меня на пороге? Кен Хартли.

Джейми пожимает ему руку.

– Рад познакомиться, сэр. – Он приятно улыбается моему отцу, а Хейзел, наблюдая за всем этим с кухни, с недоумением глядит на меня.

– Сэр? – одним ртом повторяет Хейзел, и я пожимаю плечами.

– А, это тот хоккеист! – хлопает в ладоши мама. – Мы так много о вас слышали!

Он снова улыбается, и я вспыхиваю. Не так уж много они о нем слышали. Ну, упоминала я его пару раз. И что?

– Здравствуйте, миссис Хартли, – здоровается Джейми, кивая.

Она сразу же заключает его в объятия. Ее голова едва доходит ему до плеч.

– Зови меня Морин, дорогой. Пойдемте внутрь. А то простудитесь.

Мы всей толпой заходим в дом, и мой отец снова отмечает, как неожиданно для него принимать в своем доме самого Джейми Штрайхера. Это одновременно и мило, и жутко неудобно. Но, кажется, Джейми все равно. Он просто улыбается и отвечает на его вопросы.

Входит Хейзел, и Джейми ей кивает.

– Хейзел.

Удивительно, но она смотрит на него без отвращения.

– Привет. Ты все-таки это сделал.

Он кивает.

– Сделал.

Хейзел смотрит на меня, и, кажется, она довольна.

– Хорошо.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – приглашает отец, оказавшись в гостиной. – Я принесу что-нибудь перекусить. Джейми, хочешь пива?

Джейми утвердительно кивает.

– Да, пиво было бы отлично.

– Есть предпочтения? – У меня возникает чувство, что назови Джейми любую марку, папа сразу бы понесся в магазин.

– Да что есть, – говорит Джейми. – Я не привередливый.

– «Миллер» светлый пойдет?

– Отлично.

– Замечательно. – Отец исчезает на кухне, и почему-то Джейми снова улыбается.

Пока мы сидим в гостиной, я судорожно изучаю взглядом то нашу старую мебель, то дурацкие безделушки на полках, то наши с Хейзел смешные детские фотографии. Джейми останавливается перед потешной фоткой из второго класса. Я широко улыбаюсь, прямо-таки от уха до уха. И у меня не хватает двух передних зубов.

Джейми наклоняет голову набок, глядя на фотографию.

– В тебя шайба попала, Хартли?

Я закатываю глаза, а мама смеется.

– Я забыла, что в этот день фотографировались, – говорит ему она. – Ты бы видел мое лицо, когда Пиппа пришла домой и мне об этом сообщила.

Взгляд Джейми задерживается на фотографии, и мне кажется, что он снова улыбается.

– Очень мило.

Папа носится по комнате с подносом и предлагает Джейми пересесть на свое раскладное кресло, где обычно сидит сам, когда смотрит хоккей. Внутри я корчусь от стыда, но Джейми по-прежнему вежлив и дружелюбен и охотно отвечает на все вопросы папы, касающиеся исключительно хоккея и всего с ним связанного.

Через полчаса мама смотрит на часы.

– Пора ставить курицу в духовку. – Она смотрит на Джейми. – Ты ешь курицу?

– Эм… – он смотрит на меня. – Да?

Я одариваю его самой теплой улыбкой.

– Надеюсь, ты не думал, что сможешь уйти, не поужинав?

– Ты просто обязан остаться на ужин, Джейми, – пыхтит отец.

Джейми смеется.

– С удовольствием. Спасибо.

– А где ты остановился? – спрашивает мама.

Джейми неловко запускает пятерню в волосы.

– Я пока не знаю. Я смотрел гостиницу на Мэйн-стрит. С нее и начну.

Глаза моего отца становятся как плошки. Иногда он слишком бурно реагирует.

– Ты не забронировал номер? – Он горестно качает головой. – Теперь и не получится. В это время года все занято.

Мама кивает.

– Ты должен остаться у нас.

– Что?! – в ужасе закашливаюсь я. Джейми привык останавливаться в пятизвездочных отелях с огромными кроватями и телевизорами, по которым показывают HBO, а не в домах с мебелью старше меня. Наши с Хейзел кровати покупали, когда мы были еще подростками, а в гостевой – и того раньше. – Джейми не хочет оставаться у нас. Мы найдем ему какой-нибудь гостевой дом или что-то такое.

– В это время? – спрашивает папа, как будто я сумасшедшая. – Пиппа, сейчас почти пять часов. Я понимаю, что это не бог весть что, – говорит он Джейми, – но у нас есть гостевая комната специально для вас.

Я уже готова снова протестовать, но Джейми кивает родителям:

– Я с удовольствием останусь у вас. – Я смотрю на него выпученными глазами, а он отвечает мне веселым взглядом. – Если Пиппа не против.

– Отлично! – подскакивает отец. – Пойду помогу Морин с курицей, а потом сразу вернусь. Еще пива?

Джейми кивает.

– Спасибо, Кен.

Папа лучезарно улыбается, и я понимаю, что он счастлив, потому что Джейми назвал его по имени. Я изображаю шок, глядя на Джейми, но у меня в груди все пляшет.

А это что за новая версия моего угрюмого вратаря?