В одно касание

Глава 70. Пиппа

ПРОШЕЛ МЕСЯЦ. Мои родители, Донна, Хейзел и я поднимаемся на свои места на стадионе, чтобы посмотреть одну из игр Джейми. Мы садимся за сеткой, и, когда Джейми машет нам всем через стекло, мне кажется, что папа сейчас расплачется от восторга.

Джейми предложил моим родителям навестить нас и взял на себя оплату их проживания в ближайшей гостинице. Прошлым вечером он сводил нас поужинать. Похоже, он хочет познакомиться с ними поближе.

Я отказалась претендовать на должность в маркетинге, а Джейми уговорил руководство команды продлить со мной договор, пока я рассматриваю варианты относительно музыкальной карьеры. От Айви Мэтьюс по-прежнему тишина, но, хоть я и разочарована, это не заставит меня бросить писать новые песни.

Я играла на шести открытых микрофонах за последний месяц. Это мое основное занятие, и я отдаюсь ему полностью, потому что это самое главное.

Когда мы усаживаемся на места, у меня натягивается и гудит каждый нерв. Я оттягиваю момент, когда расскажу обо всем этом родителям, потому что знаю: хорошо они не отреагируют.

Мама болтает с Донной, Хейзел и еще парой человек. Игроки, которые приезжали на Новый год в Силвер-Фоллс, здороваются с моим отцом как со старым другом и благодарят за завтрак, который он для всех тогда сделал. А те, с кем он пока не знаком, сразу же представляются. Когда, наконец, приходит Джейми, он совсем не удивляется, увидев моего отца, обсуждающего с Уордом стратегию защиты.

– Привет, детка. – Он чмокает меня в губы, и я улыбаюсь.

– Привет. Это ты попросил всех подойти поздороваться с папой?

Уголки его губ ползут вверх.

– Ага.

Вот это мужчина. Серьезно. Он идеален.

– Спасибо.

Его теплый, ласковый взгляд блуждает по моему лицу, по волосам.

– Для тебя, пташка? Все что угодно.

Я вспыхиваю от удовольствия. Я так счастлива с этим парнем.

Донна и мама заливаются смехом.

– А эти двое отлично поладили, – шепчу я Джейми с улыбкой, и его взгляд смягчается, когда он смотрит на свою мать.

После аварии Донна серьезно подошла к вопросу своей тревожности и панических атак. Два раза в неделю Джейми возит ее на сеансы и терпеливо ждет в машине, а потом отвозит пообедать. Если его нет в городе, это делаю я. Он даже присоединился к паре сеансов по просьбе доктора Донны, и, хотя у них еще большое поле работ, они, кажется, делают прогресс. Теперь Донна более открыто говорит о своих проблемах. Я слышала, как она упомянула о них в разговоре с мамой во время игры.

Я улыбаюсь Джейми.

– Спасибо, что устроил родителей в гостинице.

– Я только рад. – Он понижает голос и касается губами моего уха. – Не хочу, чтобы этой ночью пришлось вести себя тихо.

По моей спине пробегает дрожь, и я закусываю щеку, чтобы не улыбнуться во весь рот. Мои бедра сжимаются, когда я представляю его язык у меня между ног, как прошлой ночью. И как потом он трахал меня, прижав к стене, а я закинула ему ноги на талию. Мое признание в любви высвободило что-то в Джейми, и он демонстрирует мне свои чувства множеством, множеством способов.

Я не жалуюсь.

– Мы идем в бар, – вклинивается Хейден. Он кивает моим родителям. – Кен? Морин? Донна? Вы же идете с нами, да?

Папа готов упасть в обморок от счастья.

В «Грязном фламинго» стоит дикий шум от разговоров, смеха и музыки, периодически прерываемой звоном бокалов. Вся команда здесь, даже Уорд. Он все еще беседует с моим отцом, но не отрывает глаз от Джордан за стойкой бара.

Повседневный партнер Джордан по сексу стоит на маленькой сцене, играет на гитаре и поет, и я прислушиваюсь к новой песне, которую он пытается исполнить. Она о том, как он хочет большего от девушки, которая в нем не заинтересована. И он тоже всю дорогу не отрывает глаз от Джордан. Но ему бы очень не помешало настроить гитару.

– Ребят, я возьму небольшой перерыв, – говорит он в микрофон и встречается со мной взглядами. – Но я надеюсь, что пока для вас может поиграть наша подруга Пиппа.

Мои глаза округляются, и все взгляды устремляются на меня. Хейзел ободряюще кивает.

– Да, Пиппа! – кричит один из игроков. А другой пьяный хоккеист воет, как волк.

Мои родители смотрят с недоумением. Они знают, что я выступала на Новый год – все в Силвер-Фоллс в курсе, – но не знают, что я занимаюсь этим на постоянной основе.

Они много лет не видели, как я играю. Мой пульс учащается, а нервы внутри дрожат. Они называют это хобби и до сих пор считают, что я планирую карьеру в маркетинге.

Но если я хочу быть в музыкальной индустрии, я должна играть перед людьми, даже если боюсь.

Я встаю, и все вокруг приветствуют меня громкими криками. Мои родители поражаются такой реакции. Сердце стучит в ушах, и я поднимаюсь на сцену. Я знаю, какую песню буду играть, потому что теперь мне все стало ясно. Когда я писала песню за песней о Джейми, я таким образом признавалась ему в любви. Когда я писала песню о противостоянии чужим ожиданиям, я пыталась вырваться из клетки, где была заперта.

– Привет, – говорю я в микрофон и беру на гитаре аккорд. – Я Пиппа Хартли.

Несколько человек смеются, потому что почти все здесь мои друзья.

Я начинаю песню, и когда смотрю на своих родителей, они слушают с самым пристальным вниманием. На лице мамы играет милая, но печальная улыбка, а папа смотрит на меня, как на игрока НХЛ. У меня в груди тянет. Мама берет папу за руку, и он что-то шепчет ей на ухо. Она кивает и снова улыбается.

Я пою от всего сердца. Я пою о том, что хочу большего, хочу верить в себя, хочу вырваться на свободу и взять жизнь в свои руки. Пою о том, что собираюсь добиться желаемого, потому что не хочу жалеть ни об одном потерянном мгновении. Я не хочу ни секунды тратить на то, что не является моей страстью и предназначением.

Сцена – это место, где я должна быть. Даже если из этого ничего не выйдет. Если даже до конца жизни я обречена петь по забегаловкам.

Джейми смотрит на меня с гордостью, как будто я – всё для него.

Я пою о том, что иногда, возможно, стоит рискнуть, и, когда я заканчиваю, весь бар разражается криками и аплодисментами.

Я возвращаюсь к столу, и у моих родителей нет слов. Они не видели моих выступлений со школы, а тогда я играла только каверы, ничего своего. Я присаживаюсь, и Джейми переводит взгляд с меня на родителей, готовясь вмешаться, если понадобится. Но я качаю головой.

Он смог постоять за себя перед мамой, и я смогу постоять за себя перед ними. Если я хочу карьеру в музыкальной индустрии, нужно привыкать стоять за себя.

– Я не согласилась на должность в маркетинге, – выпаливаю я им в лицо.

Мамино выражение остается сдержанным.

– Оклад слишком низкий?

– Нужно вступить в переговоры, – подается вперед папа. – Они ждут, что ты будешь обсуждать с ними зарплату.

– Нет, – качаю я головой. – Пожалуйста, дайте мне закончить.

На их лицах возникает беспокойство. Джейми остается рядом и наблюдает, как я справляюсь.

– Они не предложили мне работу, потому что я отозвала свою кандидатуру. – Я делаю глубокий вдох и жду, пока они осмыслят это. Мама готова взорваться, хоть и скрывает это. Но я вижу по ее взгляду. – Я не хочу эту работу.

Отец моргает.

– Ты говорила, что хочешь.

– Я так не думала, – морщусь я. – Думала, что это правильно. – Я оборачиваюсь через плечо на сцену и вспоминаю ментальное упражнение, которому научил меня Джейми в лесу, и все те потрясающие вещи, что я себе представила. – Вот чем я хочу заниматься. Я хочу карьеру в музыкальной индустрии. Я хочу писать собственную музыку, путешествовать по миру и исполнять ее для людей. Это делает меня счастливой. – Я встречаю твердый взгляд Джейми. – И я способна на это. У меня есть талант, и я тружусь изо всех сил.

Мои родители молчат, обдумывая все это.

– Я очень благодарна за все, что вы сделали для меня, – продолжаю я. – Вы много трудились, чтобы оплатить мое обучение, и я верну свой долг. Все до пенни.

– Нет, – быстро говорит отец и хмурится. – Мы не этого хотим.

– Поддерживаю, – добавляет мама. – Деньги были вложены в то, чтобы у тебя были варианты.

– Именно. Мы всегда хотели, чтобы у вас, девочки, были варианты, – говорит отец и кидает взгляд на Хейзел, которая сидит в паре столов от нас. – Мы хотели, чтобы у вас было все, чего не было у нас.

Мама тяжело вздыхает и ерзает на стуле. Ей явно неприятно. Я знаю, она думает о том, как не попала в балет в двадцать лет. И как три десятилетия преподавала танцы, хотя это не ее страсть.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – говорю я, и она приподнимает бровь. Мое сердце колотится в груди, потому что мне невыносимо вступать с ними в борьбу. – И иду на очень большой риск, и нет никаких гарантий, что из этого что-то выйдет. Обстоятельства против меня.

Она секунду смотрит на меня, и такой серьезной я не видела ее еще никогда.

– Будет тяжело, Пиппа.

– Я знаю.

– Это будет самое тяжелое в твоей жизни, и существует очень большая вероятность, что ты кончишь преподавателем музыки у пятилеток. – Она говорит об этом как о чем-то очевидном, как будто объясняет мне рецепт. В ее серо-голубых глазах вспыхивает боль. – Тяжело терпеть поражение в том, что ты любишь. Это слишком больно.

Мое сердце ноет за нее, и руки сжимаются в кулаки.

– Я знаю. Но все равно должна попробовать или буду вечно жалеть об этом.

Она долго изучает мое лицо, и я боюсь, что не убедила ее. Но потом она смотрит на отца. Что-то мелькает в их взгляде, какая-то внутренняя договоренность, выработанная за десятилетия брака, и ее взгляд смягчается.

– Мы не хотим, чтобы ты работала на нелюбимой работе, дорогая, – признается она. – Мы хотим, чтобы ты была счастлива. – Она смотрит на сцену. – Но бедность – это очень тяжело, дорогая.

– Ей никогда не грозит бедность, – вмешивается Джейми, и его взгляд говорит о серьезности его намерений.

Я пытаюсь не рассмеяться над его опекой.

– Я не боюсь трудностей, – говорю я. – Это того стоит.

За нашим столом посреди шумного бара повисает тишина.

– Ты и правда очень талантлива, милая, – говорит отец, задумчиво глядя на меня. – Мы никогда тебя такой не видели. Когда ты играла, я сказал твоей маме, что ты выглядишь на сцене как профессионал.

Мама кивает и улыбается мне, будто действительно увидела меня в новом свете.

– Ты как будто создана для этого.

Какой-то запутанный узел расходится у меня в груди, петля за петлей, и я наконец чувствую себя свободной.

– Я создана для этого.

Рука Джейми накрывает мою ладонь, лежащую на коленях, и наши пальцы переплетаются. Он украдкой мне подмигивает, и мое сердце подскакивает в груди.

– Она записала демо с продюсером, – говорит он.

– Правда? – папа переводит взгляд с него на меня.

Я киваю, улыбаюсь и сжимаю руку Джейми.

– Ага. Так и есть.

Родители обмениваются взглядами.

– Мы недостаточно часто тебе это говорим, – начинает папа и чуть запинается, – но мы гордимся тобой. Несмотря ни на что.

– Это правда, – подтверждает мама. – И мы любим тебя.

Эти слова – все, что я хотела услышать, и я моргаю, потому что слезы жгут мне глаза.

– Я тоже вас люблю, – с улыбкой шепчу я.

Папа поднимается.

– Групповые объятия! – Он машет Хейзел за дальним столом. – Хейзел, милая, ты тоже! Давай сюда.

Я смеюсь, и папа заключает нас всех в теплые объятия.

– Эй, вы двое, – кричит Джордан и машет нам с Джейми. У нее в руках пленочный полароид. – Идите сюда. Я хочу вас сфотографировать.

Джейми привлекает меня к себе, и вспышка ослепляет нас ровно в тот момент, когда он прижимается губами к моему виску, а я улыбаюсь. Камера выплевывает фото, и через минуту на нем проявляется наше изображение.

Фото сразу же вырывают у нас из рук.

– Я ее забираю! – заявляет Джордан, заходит за стойку и прикрепляет снимок к стене.

– Мы выглядим счастливыми, – говорю я Джейми, и он улыбается.

– Так и есть, пташка.

Вечером я стою перед раковиной ванной и готовлюсь ко сну, когда мне на телефон приходит имейл. Я читаю его, и мое сердце подскакивает к горлу.

– Пиппа, – зовет Джейми из спальни. – Ты идешь в кровать?

Я снова перечитываю имейл, и мои руки дрожат.

Это происходит. Это правда происходит.

Я слышу шаги за спиной, и рядом со мной вырастает Джейми.

– Что не так?

Я смотрю на него с ошалевшей, ликующей улыбкой.

– Все так, Джейми. Все просто потрясающе.

У меня вырывается безумный смех, потому что передо мной стоит восхитительный симпатяга Джейми в одних тесных черных боксерах, а Айви Мэтьюс предложила мне контракт со своим новым звукозаписывающим лейблом.

Я уже не узнаю свою жизнь.

Когда я показываю Джейми телефон, на его лице вспыхивает широченная улыбка.

– Пташка, – произносит он так же, как говорит «я люблю тебя».

От эмоций у меня наворачиваются слезы, и я улыбаюсь так, что лицу больно.

– Да.

– Ты сделала это.

– Я сделала это благодаря тебе, – слезы текут по щекам. – Потому что ты показал мне, что я могу.

– В тебе всегда это было. – Он запускает руку мне в волосы и наклоняет мою голову, чтобы я взглянула на него. – Всегда.

Я вздыхаю, когда он целует меня, и чувствую потрясающую завершенность. Я напишу песню об этом моменте.

– Я люблю тебя, – говорю я примерно десятый раз за сегодня.

Он отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и его глаза полны нежности.

– Пиппа, я любил тебя гораздо дольше, чем думал.

Он стремительно хватает меня, и через секунду я уже у него на плече, а он несет меня в спальню. Я смеюсь вверх ногами и шлепаю его по заднице.

Он сжимает меня.

– Пойдем возместим потерянное время.