В таежной стороне

Глава тридцать третья ТАИНСТВЕННЫЙ ШУРФ

На Южный начало поступать новое оборудование. Получили буровые молотки и передвижной компрессор, их передали на проходку разведочных выработок, и Быкова целыми днями бегала по руднику, помогая своим ученикам монтировать первые механические установки.

Без конца надоедала она начальнику прииска, и Степанов был уже не рад, что поручил эту работу слишком энергичной женщине, уверявшей всех, что самое главное на свете — разведочные работы. Степанов даже не подозревал, сколько кипучей энергии таилось в этой маленькой и хрупкой на вид девушке, а Рудаков в шутку называл ее «атомная энергия».

Отношения у Сергея Ивановича с Катей установились дружеские, все шло хорошо… до сегодняшнего разговора. Теперь же Катя не находила себе места и ничего не могла делать.

Наташа, зайдя в ее маленький кабинет, удивилась. Красная от волнения, Катя стояла посреди комнаты. Увидев Наташу, она с горечью выкрикнула:

— Что я наделала!

— Что случилось? — испугалась Наташа.

Катя долго молчала, не решаясь выдать свою тайну, но в конце концов порывисто призналась:

— Ляпнула, не подумав, а теперь готова сгореть со стыда.

— Да в чем дело?

— Вчера пришла ко мне домой Варвара Сергеевна и стала жаловаться на внука: грубит он, самовольничает, она с ним справиться не может, а отцу некогда. Я сегодня и напустилась на него: «Подумайте о сыне, о себе. Вы заслуживаете счастья куда больше, чем многие…» Я говорила это искренне, мне очень жаль Сергея Ивановича. А он посмотрел на меня так тепло и в то же время грустно. «Поздно мне думать о таком счастье», — ответил и сразу же вышел. И вот, когда он ушел, я только и поняла, что он мог обо мне подумать…

— Объясни при случае, что у тебя роман с Васей, — засмеялась Наташа. — Этот курносый мыслитель мне все уши прожужжал…

Катя посмотрела на Наташу безучастным взглядом, не думая о смысле ее слов, потом прошептала:

— Он поймет меня правильно, он поймет…

Наташа обняла ее.

— Я пойду, — тихо сказала она и направилась к двери.

— Подожди, Наташа! Я что-то хотела тебе сказать… Да! Сергей Иванович просил тебя обследовать разведочный шурф над нашей штольней, ты когда-то в нем работала.

— Зачем? — поинтересовалась Наташа.

— Его будем опробовать еще раз. Содержание золота в штольне значительно выше разведочного, и мы хотим проверить и шурф, тогда запасы золота увеличатся еще больше. Сергей Иванович просил тебя провести показательную отпалку в бригаде Кравченко.

— Твой Сергей Иванович найдет всем работу, — Наташа сделала ударение на первом слове и этим заставила подругу покраснеть.

Выйдя от Кати, Наташа направилась в штольню. У входа в нее на опрокинутом в снег кузове вагонетки сидели, покуривая, Краснов и Михайла. Наташа мимоходом поздоровалась с ними. Михайла ответил, а Краснов демонстративно сплюнул и процедил сквозь зубы:

— «Легкая кавалерия». Чтоб ты пропала! Недостачу у меня нашли, Наташка акты стряпает. Артели конец, и всему конец, сматываться надо. Только нужно на дорожку руки в штольне погреть. Теперь мы точно знаем, где «шалое» золотишко и где его шарить. Все по науке, паря, айда промышлять! — И самодовольный Краснов громко засмеялся. — Дела идут неплохо, «дантист» будет доволен.

Михайла безучастно слушал Краснова.

— Будешь катать вагонетки — сортируй руду в забое, в меченую клади только богатейшую. И должна у тебя эта вагонетка в пути случайно сходить с рельсов и опрокидываться, — Краснов подмигнул. — А ночью подберем.

— Нет, Пижон, не путай меня больше, я крест поставил на эти дела, — твердо сказал Михайла и поднялся.

— Погоди! Куда? — забеспокоился Краснов. — Может, ты запамятовал, как на Миллионном золотишко воровал… — зло глядя на Михайлу, прошептал он.

Тот покачал головой.

— То было на старанке, а у казны — не буду.

— А что же делать будешь? В кулаки опять запишешься? — шипел Краснов.

— А их уже двадцать лет как нету. На золоте робить буду, как все прочие. Теперь я инвалид, меня не выгонят.

Краснов усмехнулся.

— Артели не будет, значит, батрачить на казну решил. Эх ты, недопеченный!

— Не дражнись, Филька, и не бреши. Ничего отбирать не будут, я у самого Степанова пытал.

— Не хочешь с нами уходить — недолго поработаешь на воле, — угрожал Краснов.

— С тобой уходить? А куда? Ты меня оберешь да и выбросишь, как бутылку выпитую… А здесь задумаешь выдать — так я тебя первый. Ну! — схватив его за грудь и замахиваясь рукой в гипсе, предупредил Михайла.

Бывшие друзья обменялись злобными взглядами и молча разошлись в разные стороны…

Наташа нашла Степана Кравченко у ярко освещенного передового забоя. Он в раздумье стоял перед новеньким передвижным компрессором. В забое бурил Иван, а Дымов грузил руду, рассматривая каждый ее кусок. Вагонетка с меловым крестом наполнялась отборной рудой, другая — навалом.

— Последнюю смену бурим вручную, завтра затарахтят молотки, — заметил Степан Иванович.

— Отстаем от графика, а первое августа не за горами. Как с отпалкой? — деловито спросила Наташа.

— Взрывчатка плохая, а шкварец что твой алмаз, — объяснил Степан Иванович.

— Как шпуры располагаете? — поинтересовалась Наташа.

— Как? На глаз, он у нас наметан, не ошибемся, чай не первый раз рвем, — недовольно ответил старик.

Наташа взялась за расчеты. Степан Иванович недоверчиво посмотрел на ее вычисления и подмигнул сыну. «Считай, считай, только взрыв от этого лучше не будет».

Иван подошел к Наташе и, присев рядом на корточки, прошептал:

— Приходил вечор к вам, увидал на крыльце Захарыча и ушел. А как хотелось повидаться…

— Я тоже собиралась к твоей мамаше за шелковыми нитками, кисет вышиваю тебе, а узнала, что тебя нет дома, и не пошла. — Девушка улыбнулась.

Вместе с Иваном Наташа наметила на забое схему расположения шпуров уступами и, когда их пробурили, сама зарядила и отпалила.

Издали прислушиваясь к взрыву, Степан Кравченко уловил его необычную силу, а когда вернулись в забой, то нашли большую груду подорванной породы.

— Вот это вруб! Ни одного стакана, — похвалил подошедший Иван.

Степан Иванович одобрительно крякнул и расправил усы.

— Спасибо, дочка! Оторвала породы больше, а взрывчатки потратила меньше нас. А ну-ка, нарисуй мне все на бумажке. По расчету-то лучше получается — не зря ты училась на курсах.

Наташа набросала чертеж расположения шпуров по забою и, передав его Кравченко, попросила:

— Пойду шурф разыскивать, дайте мне помощника.

— Это по заданию Рудакова? Знаю. Эй, Дымов, пойдешь подсобишь Наташе, — распорядился Степан Кравченко.

— Подмогнуть можно. Только отвезу вагонетку и догоню, — согласился Дымов и, удаляясь, хрипло затянул:

Наташа взяла деревянную лопату, веревку, карбидную лампу, вышла из штольни, надела лыжи и поднялась на пригорок. Увидела, как у Дымова сошла с рельсов вагонетка и сползла под откос. Дымов, помахав ей рукой, закричал:

— Соскочила, язви ее! Подниму и приду. Дожидайся!

Наташа осмотрелась, нашла знакомую, дугой изогнутую березу. Рядом с ней, помнилось, был разведочный шурф. Развернула план, увидела на нем условный знак — березу. Да, здесь.

Сняв лыжи, Наташа прорыла в снегу две глубокие траншеи и действительно обнаружила шурф. Но он был доверху завален породой. Постояла немного, отдохнула. Снова взялась за лопату. «Через десять метров должен быть другой».

Лопата глухо ударилась о бревна накатника, накрывавшие шурф. «Значит, не завален!» Девушка отбросила в сторону короткие бревна. Взглянула вниз. Свет карбидки вырвал из мрака несколько перекладин крепления. Но на глубине трех метров было совсем темно. Наташа бросила в шурф небольшой камень. Он ударился где-то совсем близко.

— Кажется, обрушен, — подумала вслух.

Спустила на веревке зажженную карбидку. Метрах в пяти от поверхности лампа осветила поломанную крепь и стукнулась обо что-то. Опять неудача! «Наверное, выше должен быть еще один шурф».

Наташа сбросила полушубок, пуховую шаль и начала копать траншею. Случайно взглянула за ближайший пригорок. По нему шли запорошенные снегом лыжные следы, обрываясь у третьего шурфа, накатник которого был почти без снега.

Наташа удивилась. Кто-то здесь недавно был.

Шурф этот оказался хорошо закрепленным, да еще с ходовой лестницей. Девушка бросила камень. Стук донесся издалека.

Девушка прочно привязала один конец веревки за ближайшую пихту, а другой бросила в шурф. Минуту нерешительно глядела в черный провал. Спускаться одной нельзя — запрещено правилами, но любопытство все же взяло верх.

Осторожно, с карбидкой в левой руке начала Наташа спускаться по лестнице. В шурфе было тепло. Пахло гнилью и сыростью.

И вдруг — как это случилось, Наташа поняла позже — надломленная и незакрепленная лестница с грохотом полетела вниз. Руки мгновенно впились в канат. Наташа зажмурилась…

— Помогите! — вырвалось у девушки, но крик, казалось, потонул где-то в глубине шурфа.

Оглядевшись, увидала глубоко внизу каким-то чудом не погасшую карбидку. Сверху она казалась светящейся каплей.

Немного придя в себя, девушка попробовала подтянуться на руках. Вначале это показалось нетрудным. Но прошло несколько секунд, и Наташа почувствовала, что руки перестают слушаться, а тело наливается свинцовой тяжестью. И чем выше поднималась Наташа, тем больнее становилось рукам. Когда она была метрах в трех от поверхности и уже ясно видела квадрат голубого неба, руки ее начали скользить по обледенелой веревке.

Посмотрев на дно шурфа, Наташа не увидела огонька. «Потух… Наверно, в шурфе газы. Оборвусь, и если не расшибусь, то задохнусь». С порезанных ледяной коркой ладоней закапала кровь. «Нет! Не вырваться! Сейчас упаду — и конец!» — лихорадочно билась мысль.

Наташа из последних сил качнулась на канате — и уперлась ногами в крепь. Бросив канат, ухватилась руками за крепежное бревно. Нога нащупала выступ, и Наташа очутилась в темной нише.

Достала спички, зажгла — и ахнула: в нише кучей лежали куски руды с золотыми блестками, чугунная ступка, бутылка с ртутью, промывальный лоток.

«Воруют руду, здесь толкут и золото извлекают, как на фабрике. Кто же это они?» — Наташа настороженно замерла, в шурфе задергался канат.

Девушка торопливо потушила спичку, взяла в руки чугунный пест и отодвинулась в глубь ниши.

По канату кто-то спускался, беспрерывно повторяя ее имя:

— Наташа! Наташенька!

Поняв, что это Иван, девушка закричала:

— Сюда, сюда!

Иван протиснулся в нишу, и, словно сквозь сон, девушка почувствовала его поцелуй.

— Жива, жива, моя любимая. Как ты себя чувствуешь? Газов не наглоталась?

Наташа вздрогнула, щеки ее загорелись.

— Как ты себя чувствуешь? — повторил Иван, перевязывая носовым платком ее порезанные в кровь руки.

— Ни-че-го… — с трудом выговорила она.

— Ждал, ждал я тебя да вовремя прибежал!

Наташа доверчиво прижалась к Ивану и, закрыв глаза, глубоко вздохнула.

Катя сидела в столовой у Рудаковых и взволнованно рассказывала о Наташиной находке. Дело ведь серьезное, и Катю никто не мог осудить за неурочное появление. Правда, можно было позвонить по телефону и вызвать Сергея Ивановича в кабинет, но Катя решила зайти к нему домой.

Немного сгорбившись и заложив назад руки, Сергей Иванович неторопливо ходил по комнате, обдумывая новость. Рядом с Катей сидела на диване Варвара Сергеевна и только молча качала головой: «Что нужно людям?» Она ловко вязала стальными спицами детский свитер, на полу играл мотком пряжи пушистый котенок.

Варвара Сергеевна отложила вязанье и стала собирать на стол. Достала из буфета фигурные вазочки с разносортным вареньем. Ей хотелось получше угостить дорогую гостью… Кто знает, и у Сережи сердце не камень, а лучшей невестки и нечего искать.

Слушал Катин рассказ и поставленный в угол Валя. Сегодня он дважды провинился, и отец по настоянию бабушки решил наказать его. На последнем уроке Валя привязал к валенкам коньки, но, на беду, учитель вызвал его. Пришлось к доске идти на коньках. Учитель рассердился, поставил за поведение двойку. Бабушка, не поняв, за что внуку поставили такую оценку, завела свое: «Лень-то вперед нас родилась…» Валя не сдержался, нагрубил ей — и вот теперь угодил в угол. Ему было очень стыдно перед тетей Катей, но один раз он все же взглянул на нее и улыбнулся. Неудобно чувствовала себя и гостья. Она попросила Рудакова простить сына. Бабушка поддержала ее, и отец сразу же согласился, он сам тяготился учиненной над ребенком «экзекуцией».

— Что же делать с шурфом? — спросила Катя Сергея Ивановича.

— Установить наблюдение. Психика преступника приведет его вновь на место преступления. А вы кого-нибудь подозреваете?

Катя задумалась. Молодые горняки вне подозрений, пример этому Вася Егоров. Старики? И против них она не могла сказать ничего плохого.

— Нет. Но кто-то все же воровал?

Сергей Иванович продолжал разговор о делах и думал, что он, наверно, стал очень скучен, если даже не может как следует занять молодую девушку.

— Стойкая вы. Выдерживаете такие беседы и не подаете виду, что устали, — подшутил над собой хозяин.

— Я к пустой трескотне не привыкла. — Ее большие, карие, немного грустные глаза выжидающе смотрели на него: неужели он все еще ничего не понимает?

Несколько дней подряд за «Наташиным» шурфом велись негласные наблюдения. Возможные подходы к таинственному шурфу хорошо просматривались с невысокого взлобка, на котором торчал распочатый оденок сена. Внутри оденка сено было выбрано и в нем устроен охотничий балаган, где помещался наблюдательный пункт — секрет. Пункт этот возник стихийно, по личной инициативе дяди Кузи, добровольно пожелавшего изловить, как он их называл, преступников-бандитов.

За шурфом наблюдали и с вышки склада взрывчатых веществ. Но все было безрезультатно: ни одной живой души не появилось около дугообразной березки.