Звезда Хаоса

Глава 3. Лиас

— Дебри измерений! Я думала это никогда не кончится! Если мне когда-нибудь взбредет в голову идиотская идея стать Матерью Дома, сделайте одолжение, напомните мне об этом проклятом случае! — Ная рухнула на кровать и накрылась с головой покрывалом. Этот ужин был для неё настоящей пыткой: после того, как она выкупила Лиаса, всё внимание в зале переключилось на неё, и следующие два часа местная элита развлекалась за её счёт — сначала им нужны были красивые огненные заклинания и, раз уж она так удачно владела магией воплощения, то пустить по залу оленей, сделать феникса и показать, как выглядел Демон; потом от неё потребовали интересных рассказов с её заданий; и под конец её измучили всевозможными провокационными вопросами: «Говорят, ты вызываешь на арену, если косо глянуть на твой отряд, а что будет, если я случайно ткну твоего красавчика ножом?», «Как же так получилось, что твой феникс погиб? Наверное, теперь ты чувствуешь себя как летучая мышка без крыльев?», «За сколько ты возьмёшься за убийство?». К концу Нае уже хотелось перебить весь зал этих проклятых язвительных змеюк. Причём бесплатно.

Отряд посмеиваясь, клялся её никогда не отпускать с должности предводительницы, когда раздался стук в дверь, и в комнату вошла одна из служительниц центрально здания Дома Цеара.

— Ваш раб, госпожа Ная, — бесцветно произнесла женщина. Она дала знак кому-то в коридоре и, проследив как светлый эльф перешагнул порог и замер в подобающей позе, ушла.

Повисла тишина. Мужчины шокировано смотрели на Лиаса, совершенно не понимая, что происходит, и откуда он тут вообще взялся. Ная ещё ничего не успела рассказать отряду, поэтому те, кто не присутствовал на ужине, не ожидали увидеть здесь светлого эльфа. Тем более в рабском ошейнике.

— Демон их всех раздери! — выругался Кьяр, быстро подходя к Лиасу и накидывая на его голые плечи свою рубашку. — Что за мода заставлять мужчин ходить по пояс голыми?! Здесь не так уж и жарко между прочим!

— Это не мода, Кьяр. Это правило, символизирующее, что рабы беззащитны — их грудь всегда открыта для удара… — тихо исправил его Аэн, с сожалением смотря на полуобнаженного светлого эльфа.

— Это ты в книжках по целительству вычитал? — танцор кипел от негодования: при их последней встрече на поверхности он назвал Лиаса другом, и видеть его таким — последнее чего он мог бы пожелать.

— Я люблю читать… — Аэн вздохнул и больше лезть со своими знаниями не стал, понимая, что сейчас детали абсолютно не имели значения.

— Не снимай, — Ная остановила потянувшегося к ошейнику светлого эльфа Кьяра, — пока мы в Ортарэле, ошейник — гарантия, что его никто кроме хозяйки, то есть меня, не тронет.

— Проклятье! — танцор рыкнул, отдернув руку и прожигая взглядом ненавистный медный обруч.

— Хозяйки? — переспросил Эмиэль. — Так ты за него скорлупу отдала? Когда Ариен влетел в комнаты и, ничего не объяснив, забрал её, мы, откровенно говоря, начали переживать.

— Прости, у меня не было времени говорить, — улыбнулся мечник, — к тому же все спали кроме тебя.

— Перестаньте пререкаться друг с другом, — устало попросила предводительница, — без вас голова болит.

— Ная, а зачем тебе светлый эльф? — Ариен уже некоторое время с интересом рассматривал новое приобретение своей госпожи, но на этот свой вопрос ответа так и не находил.

— Зачем мне светлый эльф..? — ошеломлённо переспросила Ная. Она даже не сразу смогла отреагировать, не зная то ли сердиться на мечника, то ли смеяться, но после того как первый всплеск эмоций прошёл, она вспомнила, что Ариен Лиаса никогда не видел. — Что ж… Познакомься, Ариен, это Лиас. Наш светлый эльф, о котором мы тебе рассказывали.

Мечник открыл рот, но так больше ничего и не произнёс — теперь ему было понятно, почему его предводительница была готова заплатить за этого раба любую цену, и почему так злился Кьяр. Ариен, конечно, надеялся, что однажды познакомиться со светлым эльфом, который в своё время помог Нае выжить на поверхности, но обстоятельства он явно представлял себе при этом несколько иные, и теперь даже не мог определиться, стоило ли представляться или пока оставить Лиаса с теми, кого он, по крайней мере, знал. Посомневавшись, мечник всё же остановился на последнем и молча отошёл немного в сторону, пропуская к светлому эльфу остальных.

— Как ты попал в этот проклятый гадюшник? — обратился к Лиасу Асин.

— У тебя же был талисман Эмиэля, почему не дал нам знать, что нужна помощь? — присоединился Аэн.

Светлый эльф молчал, а Ная с горечью поняла одну простую вещь, которая резанула её будто ножом по груди:

— Он звал нас, но мы не пришли… А точнее, звать не было никакого смысла, потому что талисман больше не работал. Когда Эмиэля убил Демон, вся его магия исчезла… О Боги… — женщина опустилась на кровать и закрыла лицо руками: так паршиво ей последний раз было за решёткой в Здании Совета. — Прости нас, Лиас. Я обещала защищать тебя, я обещала прийти, если буду нужна, а в итоге не сделала ни первого, ни второго.

— В чём, во имя проклятого Хаоса, дело? — Шиин уже минут десять наблюдал за ничего не выражающим лицом светлого эльфа. — Почему ты не разговариваешь с нами?

— Тихо, — шикнула предводительница.

— Ная… — Ариен уже чувствовал, что она сейчас вспылит, но сделать ничего не успел.

Женщина резко поднялась и быстрым шагом подойдя к двери, распахнула её настежь, осматривая коридор.

— Вам что-то нужно? — поинтересовалась приставленная к гостям служительница Дома Цеара.

— Да. Вы не могли бы показать моим мужчинам город? — Ная задала вопрос чуть ли ни приказным тоном, но женщина в коридоре не обратила на это никакого внимания:

— Конечно. А вы, госпожа, не пойдёте? — поинтересовалась она.

— Нет, я устала, — отрезала предводительница.

— Как пожелаете, но если я уйду, то вам не к кому будет обратиться, если вам что-то потребуется — Мать Цеара приставила к вам только меня, — напомнила служительница.

— Ничего страшного, пару часов я потерплю, — Ная закрыла дверь и повернулась к отряду, — собирайтесь.

— Какого… — начал было протестовать Асин, но получил подзатыльник от Эмиэля.

— Мне тоже уйти? — тихо уточнил Ариен.

— Оставьте нас вдвоём. Лучше соберите пока информацию о городе, — уже немного спокойнее пояснила своё поведение предводительница.

Мужчины ушли, и Ная осталась с Лиасом в комнатах одна. За всё это время светлый эльф так и не двинулся с места и не проронил ни звука.

— Лиас, поговори со мной, — женщина взяла его за руки, — скажи хоть что-нибудь, чтобы я по крайней мере знала, что тебя не лишили возможности разговаривать. Или ты злишься на меня? Хотя бы жестом покажи.

Лиас не злился, до этого момента он и не знал, что талисман бы не сработал, даже если бы его тогда не отобрали. Светлому эльфу отчаянно хотелось ответить, но жестоко вбитые в сознание правила поведения при хозяйке заставляли его молчать, и даже не смотря на то, что память подсказывала ему, что с Наей можно говорить, он не мог пересилить себя и продолжал смотреть в пол. Даже просто мельком глянуть на женщину было сложно: «раб не имеет права поднимать голову» — диктовал ему испуганный внутренний голос.

Ная же мягко коснулась щеки Лиаса, чтобы хотя бы встретиться с ним взглядом, но тот только послушно последовал за её движением, приподняв лицо, и так и не решившись на зрительный контакт.

Зелёные глаза потускнели, золотые волосы обстригли по плечи, тёплый оттенок кожи сменился на молочно-белый то ли из-за отсутствия солнца, то ли из-за того, что пища, которая была под землёй, светлому эльфу не подходила, или его просто нормально не кормили — всё это и его поведение тряпичной куклы рвало женщине сердце, и она с трудом себя сдерживала, чтобы не сгрести его в охапку и не разрыдаться. Когда она видела его последний раз, он был упрямым и своенравным, в нём читалась природная сила, его яркие глаза светились жизнью и эмоциями, он спорил с ней, постоянно упрекал её в дурном нраве, читал морали, хотя иногда сам чуть ни дрался с Ираном и Асином, он по полночи болтал ни о чём с Кьяром, смеялся и шутил с её отрядом, он был живым воплощением солнечного света и весеннего ветра — именно таким его помнила Ная. И этот контраст придавал тому, что она теперь видела перед собой, жестокой извращенной трагичности, от которой хотелось то ли болезненно выть, свернувшись клубком, то ли мстить и убивать.

Предводительница перевела светлого эльфа на ковёр у кровати и заставила сесть, опустившись следом и снова сжав его ладони.

— Ты помнишь меня? — спросила она.

Лиас смотрел на её пальцы, но всё так же молчал. Ная всё же не выдержала и прижала его к себе. Это было невыносимо: его дерзость, энергичность, лёгкость — всё исчезло. Раньше он говорил, даже когда его никто не спрашивал, а теперь она не могла вытащить из него ни единого звука. — Не так мы должны были встретиться… Лиас, я не знаю, что тебе пришлось пережить, но, клянусь, я сделаю всё, что смогу, чтобы больше ничего из этого не повторилось. Теперь ты — мой светлый эльф. Даже не так. Теперь ты свободен. Обещаю, я сниму этот проклятый ошейник, как только мы завтра отойдем от Ортарэля. Мы с ребятами проводим тебя обратно на поверхность. Больше никто тебя не тронет, и ты никогда больше не увидишь это место.

Лиас так ничего и не сказал, но неожиданно даже для него самого по его щекам потекли слезы. Постепенно беззвучный плач перешёл в рыдания. Пальцы светлого эльфа больно сжались на плечах Наи, но сейчас она стерпела бы от него всё что угодно. Она вспомнила: Лиас так замолкал, только когда был напуган — он молчал в их первую встречу, он молчал, когда его чуть не поймала Цира.

— Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо. Ты — мой светлый эльф — я никому тебя не отдам, обещаю, — Ная шептала ему на ухо, слегка покачиваясь.

Она дотянулась до своего пояса с оружием, брошенным ей на кровать, ещё когда она только вернулась с ужина, и, вытянув ремень, выжгла на нем своё имя и герб Дома Лияр. Затянула ремень на своей шее, она снова обратилась к светлому эльфу:

— Смотри, мы с тобой в одном положении — ты можешь со мной говорить.

Конечно Лиас понимал, что это просто трюк, чтобы обмануть его сознание, но это всё равно сработало — так было проще.

— Спасибо, — едва слышно выдохнул он.

— Слава Богам, — Ная почувствовала небольшое облегчение: по крайней мере теперь она знала, что говорить светлому эльфу мешала только рабская выучка.

— Ты же знаешь, что я ничего плохого тебе не сделаю, — она продолжала гладить его по волосам, — я тебе не хозяйка. Я была твоим другом, помнишь? Им я остаюсь и сейчас…

Лиасу было очень сложно осознать то, что она говорила. Он слышал её слова, но он уже знал, что верить нельзя никому и ничему. Его столько раз обманывали, что вся его доверчивость давно разлетелись на мелкие осколки, оставив после себя только боль разочарования и чувство несправедливости. Светлый эльф помнил Наю, но он уже не мог просто так ей открыться, хотя забытые чувства твердили ему, что ему нужен хоть кто-то, кому можно верить. За шесть лет в этом ужасном месте, полном лжи, коварства и жестокости, он совершенно потерял себя, из него просто выбили все эмоции, желания и чувство собственного достоинства. Его приучили быть рабом, а теперь кто-то снова просил его вспомнить о том, кем он был раньше. Невыносимая боль смешанная с отчаянием запечатанная глубоко в его сердце рвалась наружу слезами. Его душил страх, ведь ему было запрещено так себя вести, но присутствие Наи заставило вырваться наружу все его скрытые от всего мира страдания, и он ничего не мог с собой поделать. Слишком долго всё это копилось внутри него, слишком много всего случилось. Возможно он смог бы сдержаться, но на её прикосновения отзывалось его тело, лишая его возможности сопротивляться нахлынувшим эмоциям: пробудившаяся тёмная метка её энергии жила своей жизнью, выворачивая наизнанку всё его существо. Эта магия стремилась очистить и уничтожить всё лишнее, всё чего не должно было быть. Лиаса словно рвало на части: его опыт последних лет говорил ему, что никому нельзя верить, каждый в итоге причинит боль и бросит в бездну насилия и моральных пыток, никто не поможет, никому на самом деле нет дела до того, что он живое существо, и в то же время проснувшаяся в теле память глушила страх и заставляла искать защиты в руках женщины, которая уже однажды спасла его. Едкая, болезненная надежда вгрызалась в израненное сердце, твердя, что всё ещё может измениться, что кошмар ещё может закончиться. Но в то же время ему было страшно. Страшнее, чем когда бы то ни было раньше: если слова Наи окажутся ложью, это сломает его окончательно. У него и так ничего не осталось, кроме крохотной частички её энергии, которая была единственной причиной, почему он всё ещё был жив — именно она каким-то невероятным образом все эти годы рушила всю проникающую в его тело магию и энергии других женщин, именно она не позволила другой тёмной энергии поглотить его и разрушить его сознание. Она спасала и защищала его. Если теперь её источник окажется таким же, как все женщины, которых он здесь видел, это будет последним ударом.

И всё-таки жить, лишив себя даже последнего луча надежды, светлый эльф не мог. Ему было нечего терять. Если он сейчас доверится Нае, и это окажется ошибкой, по крайней мере, его бесконечные страдания закончатся — после всех этих лет издевательств он был слишком слаб, и преданная связь убила бы его, освободив наконец от мучений этого жестокого мрачного мира.

— Помоги, прошу, — шептал светлый эльф, отчаянно цепляясь за руки Наи, — помоги мне!

— Я помогу. Я помогу, Лиас, тише, — женщина пыталась успокоить его, но светлый эльф казалось потерял связь с реальностью, шепча ей в плечо невнятные мольбы о помощи.

Обняв его покрепче, Ная прикрыла глаза и попыталась успокоиться сама: в ней кипела ненависть и ярость — как эти стервы Ортарэля посмели довести его до такого состояния. Никто не смел так обращаться с её Лиасом, но что она могла? Бросить вызов Матери Цеара или сразу всему Дому, чтоб если помирать, то уж так, чтобы об этом идиотском поступке ещё пару лет говорили? Глупо, безрассудно и бессмысленно — она бы ничего не добилась и ничего не изменила, даже если предположить, что она могла бы победить. Оставалось только молча забрать Лиаса и благодарить Богов за то, что он был жив и на нём не было следов пыток или наказаний, по крайней мере выше пояса.

— Лиас, с твоим телом всё в порядке? Тебе ничего не повредили? — Ная осторожно попыталась прояснить для себя этот момент.

«Сломайте его, но так, чтобы тело не пострадало», — в памяти светлого эльфа мгновенно всплыл чей-то приказ шестилетней давности. Тогда он не видел, кто его отдал, его глаза были завязаны. Всё, что последовало за этими словами, Лиас вспоминать не хотел.

— Нет, — тихо ответил он.

— Хорошо, — Ная вплела пальцы в его волосы, осторожно массируя кожу.

Лиас в её руках постепенно успокаивался.

— Ты помнишь меня? — уже немного смелее начала задавать вопросы предводительница.

— Помню, — голос светлого эльфа звучал слабо, но теперь мужчина по крайней мере не отмалчивался.

— А ребят? — продолжала Ная.

— Помню, — словно повторяя за самим собой снова отозвался Лиас.

Ная не знала, что ещё у него спросить, чтобы его не спровоцировать и чтобы он не закрылся.

— Дать тебе воды? — это было единственным уместным вопросом, который она смогла придумать.

Светлый эльф вздрогнул и удивлённо глянул на неё, видимо, даже забыв, что нельзя смотреть в лицо. Ная улыбнулась. Конечно, было грустно, что такая простая забота, вызывала у него такую реакцию, но он хотя бы поднял голову. — Ладно, лежи, — она облокотилась спиной на кровать, утянув его за собой.

Они оба не знали, как себя вести, поэтому в комнате надолго воцарилась тишина. Женщина пыталась придумать, как помочь Лиасу выбросить из головы всё, чему его научили в Доме Цеара, а Лиас боялся ослушаться, хоть Ная, по факту, никаких приказов и не давала. Светлый эльф не смел отстраниться, и ему казалось, что впервые за долгое время требование хозяйки совпадало с его собственными желаниями. Желаниями? Неожиданно для себя он осознал, что сейчас он действительно чего-то хотел. Близость той, чья энергия хранила его все эти годы и помогала не сойти с ума, теперь медленно начинала будить в нём всё, от чего он уже успел отвыкнуть и почти забыть. Сколько бы на это ушло времени, если бы не их связь, если бы не его способность чувствовать, с каким намерением к нему прикасались, если бы не прорывающееся в его сознание бушующим потоком стремление Наи снова увидеть его таким, каким она его помнила?

Лиас перевёл взгляд на маячащий перед его глазами импровизированный ошейник Наи и боязливо протянул к нему руку. Светлый эльф бы не пожелал Нае ничего из того, что выпало на его долю, после того как этот символ неволи появился на его шее, поэтому и видеть его на женщине тоже не хотел. Предводительница молча наблюдала, как Лиас ослабил её сделанный на скорую руку ремень-ошейник, а потом и вовсе его убрал.

— Может, спросишь у меня что-нибудь? — она тихо заговорила, на этот раз на светлом языке, параллельно внимательно осматривая ошейник-обруч Лиаса: от его «украшения» избавиться было не так просто, как от её ремня, — на нём была какая-то магическая печать, и Ная понятия не имела, как её снять.

Лиас не слышал родного языка, с того момента как его поймал отряд тёмных эльфов по другую сторону от тех гор, где они жили с отрядом Наи. Он шёл в Криндур за новой обувью к зиме, но одной дождливой, безлунной ночью его окружили. Шанса сбежать не было, он был один против восьми дроу, лошадь стояла в стороне, а сражаться оказалось бессмысленно. Хоть он и ранил двоих, в итоге его всё равно связали и насильно напоили чем-то, после чего он провалился в забытье, а очнулся уже под землёй в городе, который, как он вскоре узнал, назывался Ортарэль.

— Что… Что ты будешь со мной делать? — говорить на своём языке было непривычно, но в то же время намного проще.

— Ничего, чего бы ты сам не захотел. Хочешь отведем тебя на поверхность? — тут же с готовностью отозвалась Ная.

— Нет, — наверное, это звучало странно, но Лиас и сам только теперь понял, что, правда, этого не хочет. Потому что боялся, что если останется один, его снова поймают, потому что на поверхности он был никому не нужен, потому что единственным эльфом, кто был к нему добр за последние семь лет была Ная, а она была здесь.

— Там ведь твой мир… — немного растерялась предводительница.

— Мне нечего делать на поверхности… Ты же видишь меня… Даже след от одного твоего поцелуя тогда оставался бы во мне ещё десятки лет, а то, что есть теперь не исчезнет уже никогда… Никто из светлых эльфов меня и близко к себе не подпустит. Теперь из всего, что принадлежало светлым эльфам, у меня осталась только внешность… — Лиас наконец-то по-настоящему заговорил, и женщине пришлось закусить щеку изнутри, чтобы не показать, свою бессильную злость: «что есть теперь» — кто-то посмел притронуться к нему против его воли и, судя по всему, не один раз. Ная бы убила и за меньшее.

Тем не менее, несмотря на всю безысходность, сквозившую в его словах, предводительница чувствовала, что Лиас начал расслабляться. Один его внутренний запрет, похоже, был сломлен, и ему явно стало легче.

— Ладно, на поверхность не пойдём, — пообещала Ная, — тогда, может, пойдёшь с нами в Таэмран?

Мужчина кивнул, и предводительницу это его решение вполне устроило: на самом деле, на то чтобы вести его на поверхность, времени у неё уже не оставалось. Она и так потеряла две недели из-за того, что свернула по пути сюда в Ущелье Фениксов, и теперь, чтобы успеть в отведенные на задание сроки, ей предстояло гнать отряд в Таэмран прямым, не самым безопасным путём и без лишних остановок. А что делать с Лиасом в Таэмране, она могла и позже придумать — у неё был на это почти месяц.

— Хорошо. Как только выйдем в тоннели, спалим твою проклятую карточку и ошейник, — решила Ная, — ты до сих пор часть моего отряда: эти вещи воину ни к чему.

— Воину? — Лиас приподнял голову с её плеча, растерянно ища ответы в её глазах: пока Ная говорила на светлом языке у него не было ощущения, что он находится в присутствии хозяйки, и он мог позволить себе некоторые вольности.

— Да. А я по-твоему предводительница кого? — улыбнулась женщина.

Она дотянулась до оружия на кровати и протянула светлому эльфу свой кинжал. Мужчина же только смотрел на клинок, но взять его не решался — запрещено. Вздохнув, Ная сама вложила кинжал в его ладонь, а потом, сжав его пальцы своими, приставила лезвие к своей шее.

— Я верю и доверяю тебе. Ничего не изменилось, — чётко проговорила предводительница, глядя Лиасу в глаза, — ты — моя семья. Я тебе не хозяйка, а ты — не раб. Наши жизни имеют одинаковую ценность. Мы связаны одной судьбой. Я отвечаю за тебя, ты под моей защитой, ты всегда можешь положиться на меня. Я знаю, что тебе тяжело. Я знаю, что тебе потребуется время, чтобы начать мне доверять, но я готова ждать. Я буду ждать столько, сколько потребуется. Я просто буду рядом.

Лиас внезапно подался вперёд и прижался к её губам. Да, он тоже знал, что такие глубокие раны, как у него, лечатся только временем, но будучи светлым эльфом, он также знал, как это время сократить. Отчаяние, врождённое стремление никогда не сдаваться и не отворачиваться от своей жизни, поддержка Наи и её дарящая силы вера в него — всё это на секунду пробудило в нём так необходимую сейчас решимость. Закрыв глаза, он позволил тёмной энергии ворваться в своё тело, сметая и руша всё на своём пути. Он был готов к невыносимой боли, которой его тело всегда реагировало на магию дроу, но её не последовало — Ная не врала ему, каждое её слово было сказано искренне. Её энергия медленно стирала страх и наполняла его новой силой. Лиас никогда не думал, что та метка, которая когда-то казалась ему приговором, окажется благословением. Будучи первой, она оставалась самой сильной и постепенно разрушала все другие тёмные энергии, словно охраняя его. Может, поэтому он и был до сих пор жив. Сейчас он начал осознавать, что до сих пор в тайне надеялся на то, что, хоть второй части его связи уже давно не существовало, но Ная бы всё равно каким-то образом нашла его. Ему хотелось верить, что Боги не оставят его страдать вечно, что рано или поздно они приведут к нему женщину, против его воли подарившую ему связь, хитросплетением судеб из проклятия ставшую единственной надеждой на спасение. Женщину, чьими устами ему когда-то было озвучено жуткое, сбывшееся пророчество: «каждому в жизни выпадает только то, с чем он может справиться», — обычная фраза, вызвавшая тогда смятение и инфернальный страх в его душе и после множество раз крутившаяся у него в голове, когда когти тёмной магии вырывали из его груди крики боли и заставляли его волю разрушаться. Эти забытые со временем слова сейчас снова воскресли в готовых поднять его с колен руках.

— А ты спрашивал, зачем ей светлый эльф? Для коллекции — третьим будет, — хохотнул Иран от двери.

Лиас дернулся от неожиданности, оцарапав шею Наи кинжалом: утонув в ощущении свободы, которое дарила ему её энергия, он совершенно забыл про зажатое в ладони оружие. Увидев кровь, светлый эльф тут же испуганно замер — он был уверен, что за эту неосторожность его неизбежно накажут, но предводительница только прижгла неглубокий порез своей магией и даже ничего ему по этому поводу не сказала. Вместо этого она зашипела на хихикающего у порога мужчину:

— Иран, кто тебя просил рот открывать?!

— Ладно-ладно, я понимаю, — примирительно поднял руки тот, — любая дроу должна хоть раз в жизни трахнуть светлого эльфа, если представляется такой случай…

— Ты сейчас договоришься! — Ная зарычала уже с явной угрозой, и Иран непроизвольно отступил на шаг назад, врезавшись в грудь Аэна.

— Иногда нужно просто помолчать, — упрекнул его брат, отодвигая в сторону. Целитель глянул на застывшего с широко распахнутыми в ужасе глазами светлого эльфа и, подойдя к Нае, молча осмотрел рану, — просто царапина, Лиас, не переживай, — констатировал он, — можно мне забрать у тебя кинжал? Я отдам его, когда ты почувствуешь себя чуть более уверенно.

— Нет, — отрезала женщина, — кинжал останется у него.

— Ладно, как скажешь. Но хоть ножны тогда ему отдай, — спокойно отозвался Аэн: в принципе, он понимал, почему Ная настаивала на своём — чтобы дать светлому эльфу снова почувствовать свою силу. Однако освобождённые рабы всегда были опасны своей непредсказуемостью. Конечно, серьёзно навредить кому-то из отряда этим ножиком Лиас бы не смог, даже если бы и захотел, но Аэн больше переживал, чтобы он себе горло не перерезал.

Предводительница же достала с кровати позади себя небольшие кожаные ножны и, протянув их светлому эльфу, начала раздавать указания:

— Шиин или Кьяр, вы с ним одного роста, дайте ему нормальную одежду.

— Нет необходимости, — улыбнулся танцор, — мы купили ему новую.

— А как объяснили вашей сопровождающей? — поскольку об этом заговорил именно Кьяр, Ная была почти уверена, что её отряд опять выкинул очередную дурь.

— Я сказал, что собираю коллекцию одежды из разных городов, — хихикнул танцор.

— То есть просто сказать, что нужна сменная одежда для путешествия обратно в Таэмран — это слишком просто? — усмехнулась женщина: она была права, но, к счастью, дурь оказалась безобидной.

— Ну… Так тоже можно было… — Кьяр сконфуженно покусал губу, но тут же переключился на другую тему. — Зато мы разговорились с Кьяби. Да, нашу сопровождающую зовут Кьяби…

— Мне плевать, — равнодушно отозвалась Ная.

— Я знаю, — отмахнулся танцор, — так вот, она намекнула мне, что могла бы с удовольствием заплатить за всю эту одежду, если я приду к ней в комнаты через пару часиков… Или прямо сейчас. Ты же не против? Думаю, она могла бы рассказать мне что-нибудь интересное…

— Боги, ну что тебе было не понятно в приказе «никаких женщин»?! — страдальчески застонала предводительница.

— Так это же был разговор про ужин, — Кьяр, состроив невинное лицо, беззаботно пожал плечами.

— Ладно, иди, — сдалась Ная, — узнай у неё, как ошейник снимается: на нём какая-то магическая печать, которую я первый раз в жизни вижу. Мне надо знать, как её разрушить так, чтобы не навредить Лиасу. А после, сделай одолжение, заткни ей все щели так, чтобы ещё как минимум неделю всё болело!

— Что за сексуальная жестокость? — рассмеялся Иран.

— Не спрашивай, — раздражённо потёрла виски женщина, — будь моя воля, я бы здесь каждой стерве по мечу в глотку затолкала, а это так — просто маленькая месть.

— Ну, меч, это ты мне льстишь, конечно… Но хороший кинжал могу! — танцор захохотал и попятился к двери, подальше от злящейся, Хаос его разбери на что, предводительницы.

— Кьяр, проваливай и узнай про проклятый ошейник! — рявкнула та.

— Понял-понял, — мужчина выскочил в коридор под тихий смех остального отряда.

— Вот интересно, маг сознания у нас вроде ты, а информацию достаёт почти всегда Кьяр, — хохотнул Иран, толкнув Асина в плечо.

— Я не виноват, что эти «стервы» больше любят секс, чем когда у них в голове копаются! — ощетинился тот.

— Вот странно, да? И почему бы это? — рассмеялся Ариен.

— Магия сознания хороша, только когда её не замечают. А с женщинами, и особенно женщинами высокого статуса, это может быть очень проблематично даже для Мастеров, — заступился за Асина Эмиэль.

— Ага, в итоге у нас Кьяр — специалист по женщинам, а Асин — по мужчинам, — Шиин довольно оскалился, картинно подперев подбородок рукой.

— Ты хоть понимаешь, как это звучит, скотина?! — вспыхнул маг.

— Началось… — Ная закатила глаза, но, заметив появившуюся на губах слушающего эту ругань светлого эльфа несмелую, едва заметную улыбку, прерывать грызню не стала.

Лиасу же сейчас казалось, что он скучал по этой атмосфере. В Ортарэле он жил с другими такими же как и он сам рабами, но почти все они родились с этим статусом и не проходили ни через какие истязания и «обучения», их просто воспитывали так с детства, и для них «подобающее поведение» не было проблемой. Они смотрели на светлого эльфа с осуждением, будто сам факт того, что он когда-то был свободен воспринимался ими как клеймо, поэтому обычно они общались между собой, а Лиас оставался в стороне. Кроме того, многие их шутки и высказывания светлый эльф просто не понимал в силу разницы культур и представлений о мире.

С отрядом Наи он почему-то этой разницы почти не ощущал. Наверное, потому что предводительница и её мужчины всегда старались всё ему объяснять, и он быстро привыкал. Сейчас, стоило им всем опять собраться в комнате, как начался этот привычный хаос, который Лиас до сих пор хорошо помнил. Ная, сев на кровать, снова притянула его к себе, прижав спиной к своим ногам и положив руки ему на плечи. Её магия, неспешно обволакивающая его тело, дарила ощущение умиротворения и покоя. Что-то внутри светлого эльфа постепенно становилось на место.

— Лиас, когда ты сюда попал? — Иран сел возле него на пол.

— Шесть лет назад… — светлый эльф мог бы назвать и точное количество суток, но вряд ли это было важно.

— Вот дрянь! Талисман тогда уже, правда, не работал… — задумчиво хмыкнул Иран, — но зато у тебя было время продать лошадей…

— Да во имя Бездны, какие, к гоблину, лошади?! — застонал Аэн.

— Талисман отняли раньше, чем я успел что-либо сделать. Лошадей я продал, но деньги у меня, к сожалению, тоже отобрали. Я должен тебе три серебряных, — слабо улыбнулся Лиас: сейчас то, что вокруг него не изменилось, казалось ему самым дорогим и ценным — торгашество Ирана не было исключением.

— Ничего ты мне не должен, пусть будет компенсацией за то, чего ты тут натерпелся, — сведя брови, буркнул тот.

— Тебе не кажется, что три серебряных за шесть лет рабства маловато? — саркастично скривился Аэн.

— Согласен, — Иран серьёзно кивнул, — Лиас, сколько ты хочешь?

— Нисколько, — светлый эльф прикрыл глаза, откинув голову на колени Наи.

— Я думаю, ему лучше не менять одежду, пока мы в Ортарэле, — заговорил Эмиэль.

— Да, ты прав. Я так взбесилась, что не подумала… — согласилась с первой умной мыслью за последние полчаса предводительница. — Прости, Лиас, придётся тебе ещё немного походить в этом тряпье…

— Пожалуйста, не извиняйся перед мной ни за что, — тихо попросил светлый эльф, — последние годы за этим ничего хорошего не следовало, так что мне уже на уровне инстинктов в такие моменты становится страшно…

Запоздало осознавая свои собственные слова, Лиас чувствовал поднимающийся внутри страх, но магия Наи продолжала подталкивать его озвучивать то, что было в его голове, и он просто не успевал этому сопротивляться. В то же время, он понимал, что её энергия будила в нём его настоящего: если бы не годы рабства, для него было бы абсолютно естественно так разговаривать, именно поэтому он всеми силами, пусть и через непроизвольно возникающий ужас, старался сдаться и следовать за ведущим его чужим стремлением.

— Не буду… — кивнула женщина, слегка усилив своё заклинание.

— Что ты пытаешься сделать? — Аэн наблюдал за Наей и никак не мог понять, чего она добивается своей простенькой целительной магией, которую знал любой ребёнок.

— Ничего. Просто, если помнишь, наша магия может действовать на светлых эльфов как успокоительное, а это одно из самых безобидных заклинаний, которое я знаю, — предводительница уже поняла, что ни в поцелуе, ни в неосознанном стремлении быть ближе не было ничего романтического, просто Лиас использовал её энергию, чтобы сломить сковавшие его невидимые оковы, и стоило ей оставить его, большая часть из них скорее всего сразу бы вернулась.

— Не совсем, — возразил целитель, — Лиас говорил, что его тело реагирует по-разному в зависимости от намерения, с которым мы применяем к нему свою магию. Так что, как «успокоительное» она работает, только потому что ты хочешь, чтобы она так для него работала, а сама энергия тут просто как передатчик — суть не в ней, а в тебе. Ну и плюс само заклинание безвредное, конечно…

— Ты прав, но то, что я делаю, всё равно работает, — хмыкнула Ная. Она не поняла, к чему была эта научная выкладка.

— Рано или поздно тебе придётся прекратить, — Аэн бросил ещё один взгляд на светлого эльфа у её ног и сел рядом с женщиной на кровать.

Ная в ответ только опустила глаза и упрямо поджала губы.

— Будешь использовать магию столько сколько сможешь, да? — вздохнул целитель. — Ты не меняешься…

— Я сделала бы то же самое для любого из вас, — со свойственным ей упрямством напомнила предводительница.

— Мы знаем, — Аэн мягко улыбнулся. Он просто хотел убедиться, что Ная понимала, что делала — он не собирался её переубеждать.

На какое-то время все замолчали. Аэн для приличия обработал царапину предводительницы. Шиин с Ираном и Эмиэлем расстилали свои спальные шкуры на полу вокруг кровати: в Ортарэле, видимо, считали, что одной постели на восьмерых достаточно, хоть и помещались на ней максимум четверо. Асин, сидя в кресле, задумчиво вертел в руках стакан воды и периодически кидал взгляды на Наю со светлым эльфом, мысленно обговаривая с ней насколько сейчас было безопасно лезть в его сознание, и как это лучше сделать.

— Лиас, я бы хотела знать всё, что с тобой произошло за эти годы, — заговорила вскоре предводительница, — Асин посмотрит твою память, ты не против? Аэн погрузит тебя в сон, чтобы тебе не пришлось видеть всё это ещё раз.

Светлый эльф молча кивнул, и Ная дала знак целителю начинать. Дождавшись, когда магия Аэна подействует, Асин опустился рядом с Лиасом на колени и прижал ладонь к его лбу. Маг просидел неподвижно больше часа, после чего тяжело вздохнув, оборвал своё заклинание.

— Прости, Ная, но я тебе это не покажу, — Асин покачал головой, отходя от кровати обратно к креслу.

— Я тебе выбора не давала. Показывай! — нахмурилась предводительница.

— Нет! Хочешь бей, хочешь наказывай, но ты этого никогда не увидишь! По крайней мере, я тебе этого никогда не покажу! — Асин редко говорил с таким нажимом, и по опыту Ная знала, что просто из прихоти он так упрямиться бы не стал.

— Почему? — потребовала она.

— Потому что, во-первых, ты будешь винить во всём себя, а это плохо скажется на твоей способности принимать адекватные решения и, следовательно, на отряде, во-вторых, ты никогда больше не сможешь смотреть на него так, как смотришь сейчас, а это не то, что может ему помочь снова стать прежним упрямым, достающим меня нотациями светлым эльфом, и в-третьих, ты слишком эмоциональная, а нам вполне вероятно в этом городе ещё когда-нибудь придётся работать — если ты тут кого-нибудь убьёшь, это сильно осложнит нам всем жизнь. Если не ради своего спокойствия, то ради Лиаса и ради всего нашего отряда — не упрямься. Ты лучше справишься, если ничего не будешь знать. Ты единственная, кому он всё ещё готов довериться, и за кем он пойдёт, потому что сам того хочет. Это вообще единственное, чего он хочет. Если ты начнёшь его жалеть, ты не сможешь помочь ему забыть весь этот кошмар — ты сама станешь ещё одним напоминанием. Для него ты всё ещё такая, какой была на поверхности. Тебе лучше такой и оставаться — так ему будет проще! — маг смотрел на предводительницу так, будто готов был продолжать с ней спорить до бесконечности, если придётся. Сдаваться он не собирался ни при каком раскладе.

— Чтоб тебе в дебри провалиться, манипулятор хитроумный… Надо ж было так вывернуть, что мне теперь и возразить тебе нечего, — Ная, сдавшись, откинулась на кровать и устало уставилась в потолок, — и что теперь?

Асин коротко улыбнулся своей маленькой победе, задумчиво глядя на спящего светлого эльфа:

— Я могу поговорить с ним один на один?

— Зачем? — спросила предводительница.

— Я хочу стереть ему память, — озвучил своё намерение маг.

— За шесть лет? — Ная, привстав на локтях, предостерегающе нахмурилась.

Асин покачал головой, прекрасно понимая, из-за чего напряглась женщина: пустота в сознании длинной в шесть лет могла сказаться на Лиасе хуже любых воспоминаний, но маг и не собирался предлагать ничего настолько радикального:

— Нет. Только те моменты, которые больше всего на него повлияли. Я сохраню их в кристалле, и верну ему, когда он будет готов, если он захочет. А пока просто перескажу ему это всё в двух словах. Так у него не будет эмоциональной связи с этими событиями, но в то же время он будет знать, всё, что с ним произошло. Сейчас это поможет ему прийти в относительную норму: привычки никуда не денутся, но у него не будет воспоминаний обо всей жестокости, через которую он прошёл, и она не будет так сильно на него влиять. Если он согласится, конечно.

— А нас выгнать ты хочешь, чтобы мы не слышали твой пересказ? — уточнила Ная.

— Да, — кивнул маг, — но, на самом деле, нужно чтобы ушли только вы с Ариеном.

— Про меня я поняла, а Ариен почему? — уже больше из вредности продолжала допытываться предводительница.

— Потому что он тебе всё расскажет, если будет знать, — ответил за Асина Шиин.

— Ладно… — нехотя согласилась женщина, — а кристалл ты где возьмёшь?

— У Кьяра в сумке. Ты же не хуже меня знаешь, что он всегда какие-нибудь побрякушки с собой таскает, — Асин пожал плечами, уже ища глазами вещи танцора.

— Он тебе башку откусит за свои цацки, — хохотнул Шиин.

— Для Лиаса он их все отдаст. Бери, Асин, — Ная подтащила к себе подушку и осторожно переложила на неё со своих колен голову Лиаса, — сколько тебе нужно времени?

— Часа три, — неуверенно отозвался маг.

— Вы вообще знаете, что уже следующие сутки пошли? — Иран, растянувшись на своей шкуре, демонстративно зевнул.

— И что? — подняла бровь предводительница.

— Спать в тоннеле будем? — хмыкнул Иран.

— Вы можете спать, если хотите, — отмахнулся Асин, — не нужен будет только Аэн на пять минут, чтобы Лиаса опять в сон погрузить.

— Я бы послушал, что ты потом будешь ему рассказывать, — Эмиэль сел у стены, всем своим видом показывая, что собирается ждать столько, сколько потребуется.

— Я тоже, — поддержал его решение Аэн.

— И я, — кивнул Шиин.

— Когда мы выйдем из Ортарэля, мы уже не сможем разделиться, поэтому, если меня не должно быть какое-то время рядом, тянуть с этой затеей нет смысла. Делай всё сейчас, Асин, — выспимся в тоннелях. Один демон тут не безопаснее… — подвела черту Ная.

Когда Лиаса разбудили, он молча выслушал предложение Асина и, немного подумав, неуверенно согласился. Он понимал, что теперь самое главное для него — это перестать мыслить и вести себя как раб. Но сейчас его пугала даже сама эта непозволительная мысль, так что он был готов пойти на любые ухищрения, которые могли бы ему помочь справиться с самим собой. С этого момента Лиасу предстояло начать, вероятно, самое тяжёлое сражение в его жизни — сражение с собственным прошлым.

Следуя жесту Наи, светлый эльф послушно перебрался с пола на кровать, Аэн снова погрузил его в сон, Асин достал из сумки Кьяра очередную его серебряную подвеску с изумрудом и приступил к выполнению своей задачи.

— Ладно, Ариен, пошли, прогуляемся… Общество тут омерзительное, но растения красивые, — вздохнула предводительница. Ещё не прошло и суток с того момента, как они вошли в Ортарэль, а она уже вымоталась здесь так, не уставала за месяц в тоннелях, — мы вернёмся через три часа, — оповестила она остальных.