Звезда Хаоса

Глава 4. В тоннелях

Любое непослушание жестоко каралось: нестерпимая боль от заклинаний научила Лиаса бояться — страх стал его постоянным спутником.

Насилие, наказания, бесконечная ложь: ему давали надежду и каждый раз безжалостно лишали её, до тех пор пока он не перестал верить и надеяться.

«Ты просто вещь», — ломающая сознание магия убивала все живые эмоции, все желания и стремления, она заставляла склонять голову и молча терпеть любые издевательства и прихоти хозяев.

Просить — запрещено, задавать вопросы — запрещено, разговаривать с теми, кто выше статусом — запрещено, выражать недовольство — запрещено, проявлять эмоции — запрещено, двигаться без позволения — запрещено, иметь собственные вещи — запрещено… Когда Лиас впервые это услышал, ему показалось, что весь свод правил можно было уместить в одно предложение: быть живым — запрещено. Но рабская выучка сделала своё дело — теперь это было нормой. Нормой, которую ему предстояло сломать.

Благодаря магии Асина все связанные с этим эмоции были забыты, и у Лиаса действительно стало легче на душе.

Когда Ная вернулась в комнату, он уже не чувствовал себя в её присутствии принадлежащим ей предметом. И, когда она села рядом, ему даже захотелось улыбнуться, но пока всё же было страшно так открыто демонстрировать своё отношение к ней, хоть он, и правда, был ей очень благодарен: она ворвалась в его мёртвый мир, словно огненная буря, и начала разжигать его едва тлеющую жизнь новым пламенем.

Женщина подцепила изумрудную подвеску на шее светлого эльфа и, немного повертев её в пальцах, положила обратно на его грудь.

— Звучит, конечно, учитывая, что в ней запечатан худший кошмар твоей жизни, не очень, но тебе идёт эта побрякушка, — улыбнулась Ная, — надеюсь, скоро твои глаза снова станут такого же ярко-зелёного цвета.

— Да, камень хороший, — согласился Иран, — интересно, где Кьяр его взял? Стоит не меньше десяти серебром.

— Три золотом — сам купил, — усмехнулся танцор, заходя в комнату и закрывая за собой дверь, — теряешь хватку?

— Мы позаимствовали его, чтобы запечатать память Лиаса, ты не против? — Асин скорее поставил Кьяра перед фактом, чем спросил, но для приличная интонацию фразе придал всё-таки вопросительную.

— Конечно, нет! — танцор даже руками всплеснул для убедительности. — На нём эта подвеска выглядит даже лучше, чем на мне! Изумруд в обрамлении серебряных корней — будто капля сока, что может быть ядом или исцеляющим снадобьем в зависимости от того, в чьи руки…

— Ты узнал? — прервала его поэтические излияния Ная.

— Да, узнал. Печать не снимается, — тон Кьяра в один момент сменился с привычно лёгкого на серьёзный и тяжёлый.

— Что значит не снимается? — нахмурилась предводительница.

— Она сделана таким образом, что при любой попытке снять ошейник, взорвётся и убьёт, — пояснил танцор, — в Ортарэле не предполагается, что ошейник может захотеть снять хозяйка.

Ная от души выругалась и бросила ненавидящий взгляд на проклятую железку:

— И что теперь? Любую магию можно разрушить! Эмиэль!

— Я посмотрю, что можно сделать… — отозвался мужчина.

— Лиас, ты же всегда видел нашу магию. Как работает эта дрянь? Может, ты сам скажешь, как его снять? — Кьяр опустился перед сидящим на кровати светлым эльфом на ковёр и заглянул ему в лицо.

Лиас же смотрел на танцора с полным непониманием: его уже много лет ни о чём не спрашивали и, тем более, не просили у него совета, разговаривая с ним так, будто он действительно был таким же, как другие свободные эльфы. Но, тем не менее, он, правда, видел то, о чём его спрашивали. Когда этот обруч только надели на его шею, он постоянно пытался разрушить эту магию, поэтому успел изучить её прежде, чем в его сознании появился запрет на любую самодеятельность.

— Печать связана с целостностью ошейника: она не сработает, только если уничтожить весь обруч целиком прямо на мне, и сделать это нужно быстрее, чем сработает магия, — наконец очень тихо отозвался Лиас.

— Зря ты ублажал Кьяби, Кьяр, можно было просто у Лиаса сразу спросить, — хохотнул Шиин.

— Зря провел несколько часов в постели женщины с вот такой грудью?! — танцор нарисовал руками в воздухе два внушительных полукруга. — Ты умрёшь в одиночестве, Шиин!

— Очень на это надеюсь. Я прекрасно чувствую себя без «вот такой груди», которая изо дня в день говорит мне, что делать, — фыркнул тот.

— Неисправим, — отмахнулся Кьяр.

— Есть идеи какой магией можно уничтожить ошейник так, как он сказал? — Иран, проигнорировав очередную перепалку Кьяра и Шиина, сложил руки на груди и переводил вопросительный взгляд между Наей и Эмиэлем.

— Огнём феникса…, — вздохнула Ная, — но я понятия не имею, когда он появится, а мой огонь так быстро медь не сожжет и, к тому же, оставит клеймо от металла, пока он будет плавиться. У нас в отряде никто не владеет достаточно сильной магией, чтобы снять ошейник сейчас…

Эмиэль молча кивнул, подтверждая её слова и перевёл взгляд на светлого эльфа:

— Лиас, ошейник как-то на тебя влияет?

— Нет… — светлый эльф, казалось, до сих пор не мог поверить, что дроу рядом с ним действительно обсуждали именно то, что он слышал.

— Тогда нет смысла об этом переживать, Ная. Снимем, когда появится возможность, — подвёл итог Эмиэль.

Предводительница знала, что он был прав, но всё же не могла так просто смириться с тем, что ей опять на что-то не хватало сил. Она, испугав Лиаса, рыкнула и резко встала:

— Чтоб им всем сгореть в пламени первозданного Хаоса!

— Думаю, нам сейчас всем стоит лечь спать, — Ариен прервал ругань женщины, прежде чем она успела продолжить свою яростную, но бессмысленную речь, — как только Кьяр сегодня вернётся с приёма Матери Цеара, мы уходим в тоннели, так что нет смысла сейчас терять время на эмоции, которые всё равно ситуацию не изменят. Лучше отдохнуть, пока есть возможность, потому что следующие дни идти придётся быстро и по опасном маршруту. Моя госпожа, у тебя ещё будет время, чтобы проклинать весь Ортарэль, и вымещать злость на монстрах, а сейчас ложись, пожалуйста, спать!

Ариен кивнул разъяренной предводительнице на кровать и сложил руки на груди, всем своим видом выражая, что не уступит, даже если она продолжит злиться. Ная же бросила на него испепеляющий взгляд, но подчинилась.

— Я тебе иногда завидую, — шепнул на ухо мечнику Кьяр, проходя мимо него.

— Не стоит — она потом оторвётся. Ты же знаешь: мне такое тоже даром не проходит… — так же шёпотом отозвался Ариен: может со стороны это и выглядело так, будто он мог командовать Наей, но на самом деле это каждый раз была игра с огнём, и уступала она только тогда, когда считала, что он был прав — в любом другом случае она бы уже напомнила ему, чьим решениям подчиняется отряд. Один на один она могла позволить мечнику всё что угодно, но отряд есть отряд и здесь правила оставались правилами: она — предводительница, он — член её отряда. И за то, что он сейчас сделал, ему ещё предстояло ответить — Ная придумает как получить удовольствие: прошлый раз Ариену пришлось учиться у Кьяра танцевать на столе. Впрочем, «наказания» всегда были такими, что в итоге мечник просто исполнял капризы своей госпожи. С ним женщина только играла в суровую предводительницу, и все остальные давно уже к этому привыкли. Хотя её прихоти иногда были такими, что другие мужчины предпочли бы пару ударов плетью.

Прежде чем забраться к Нае под одеяло, Ариен бросил обеспокоенный взгляд на дверь: он надеялся, что никто кроме отряда его слов не слышал — в Ортарэле такое поведение было запрещено, и к Нае, как к предводительнице, неизбежно возникли бы вопросы относительно её способности управлять своими мужчинами, но мечник подумал об этом, к сожалению, слишком поздно.

— Барьер, — с улыбкой успокоил Ариена Шиин, — ты же не думаешь, что я не позаботился о безопасности? Когда Ная грозится испепелить всё и вся, ты вообще ничего вокруг больше не видишь, пока пытаешься её усмирить. Ложись, я первый подежурю.

Оставшееся у них время отряд проспал, привычно меняя дежурного у дверей раз в час. В городе в этом не было никакой необходимости, но никто из них не чувствовал себя в Ортарэле спокойно, поэтому лишней предосторожностью пренебрегать не стали. Ближе к обеду за Кьяром пришла одна из служительниц Дома Цеара. Ная же до сих пор не могла перестать думать о том, как избавиться от проклятого ошейник Лиаса, поэтому тоже встала и, взяв с собой Ирана, ушла с ним на рынок закупать еду в дорогу. Остальные остались спать дальше.

После этого прошло не меньше шести часов, прежде чем в комнату снова ввалился растрёпанный, и до неприличия довольный Кьяр. Мать Цеара распустила гостей часа три назад, Ная с Ираном вернулись ещё раньше. Весь отряд ждал только танцора, но тот до этого момента всё никак не появлялся.

— Где ты шлялся — приём давно кончился?! — поприветствовал его Иран.

— Я был невероятно занят! — Кьяр покрутил на пальце золотой браслет, который Ная вчера видела на руке Матери Цеара.

— Как ты это делаешь? — закатил глаза Шиин.

— С удовольствием, — танцор придвинулся к нему вплотную, — чувствуешь?

— Что? — не понял Шиин.

— Запах женщины… — мечтательно протянул Кьяр. — Я от тебя его чувствовал так давно, что, мне кажется, у тебя скоро…

— Свали! — Шиин, скривившись, оттолкнул от себя танцора подальше.

— Знаете, а мне даже понравилось: лежишь себе, ничего не делаешь, а тебя трогают, гладят, кто-то даже облизал мою грудь и плечи, представляете? — Кьяр отошёл от Шиина и, отвернувшись, начал вальяжно стягивать с себя не подходящие для путешествий по тоннелям штаны, — почему у нас в городе нет таких развлечений? Внесу в список своих услуг!

— Придурок, — бросил ему в спину Шиин.

— Может, Яра и права насчёт извращенца… — поморщился Асин.

Эмиэль попытался ответить им обоим подзатыльники, но те привычно вернулись. Ная же только с улыбкой покачала головой: эта троица могла сутками с энтузиазмом шипеть друг на друга, но в то же время они были готовы перегрызть глотку любому, кто косо посмотрит хоть на одного из них — говорить гадости друг про друга можно было только им самим. Кьяр, Асин и Шиин по-прежнему оставались вечным, неизвестно как ладящим между собой, трио.

— Что-то я не замечала, чтобы вчера кого-то облизывали… — Ная ради интереса пыталась вспомнить, но либо она вчера была занята Лиасом и не обратила внимания, либо такого, и права, не было.

— Видимо приём другого уровня, — хохотнул Кьяр, — ну, или я значительно привлекательнее других живых столов…

— Ладно, стол, мойся, проверяй свои вещи, и мы уходим, — усмехнулась предводительница.

Остальные были собраны и готовы ещё три часа назад. Вещи танцора они тоже собрали, но угадать, куда ещё Кьяр мог что-нибудь засунуть, у них получалось через раз.

Вскоре они всем отрядом вышли из гостевых комнат, и Кьяби проводила их ко входным дверям центрального здания. Предводительница ещё перед тем как уйти на рынок попросила женщину доложить Матери Цеара о том, что они сегодня отправляются обратно в Таэмран, поэтому теперь отряд, нигде не задерживаясь, стремительным шагом покидал Дом Цеара и Ортарэль.

Тоннели встретили их привычным непроницаемым мраком, и Ная с мужчинами, наконец, вздохнули свободно. Давящая атмосфера древнего города осталась позади, и на душе у всех стало спокойнее.

Общим решением первые сутки они шли без остановок, чтобы отойти как можно дальше от Ортарэля, прежде чем начать что-то обсуждать и что-либо делать с Лиасом.

Светлый эльф впервые был в тоннелях. По крайней мере, в сознании, — он ожидал увидеть каменные стены со следами когтей монстров, светящиеся растения, как в городе, но перед его глазами была только тьма и ничего больше. Он постоянно спотыкался, но, ориентируясь на смутные ощущения пространства вокруг, всё же каким-то чудом успевал за остальными. Когда Ариен поменялся местами с Шиином и пошёл рядом, едва заметно освещая дорогу своей магией, стало проще.

— Ты не видишь, куда идёшь? — шёпотом спросил мечник.

Лиас отрицательно покачал головой: вопреки его представлениям в тоннелях не было источников света — его глаза ничего не различали. Он мог идти интуитивно, но его природные инстинкты были под запретом долгие годы, и теперь ему было сложно так быстро перестроиться.

Ная повернулась на появившийся свет, но, быстро поняв, что происходит, только дала знак Ариену перейти в центр колонны, чтобы в случае, если сияние привлечёт монстров, они со светлым эльфом оказались под защитой, и молча пошла дальше.

Ариен был единственным из отряда, кого Лиас не знал, но из того, что он услышал на вчерашнем празднике, пока лежал на столе, и что он увидел позже в комнатах, светлый эльф уже понял, что перед ним был тот самый Ариен, о котором ему рассказывали ещё на поверхности. Лиасу хотелось рассмотреть мужчину получше, посмотреть на звезду Хаоса у него на груди, о которой говорила Мать Цеара, но мечник до этого момента по какой-то причине держался от него в стороне, и такой возможности у светлого эльфа не было, а сейчас для этого просто было не время. Лиасу приходилось все силы тратить на другое. Выдерживать темп отряда ему было тяжело и отвлекаться было некогда и не к месту: его тело отвыкло от физических нагрузок, но он молча шёл дальше, понимая, что ему придётся к этому привыкнуть — впереди был целый месяц такой гонки.

Зато теперь у Лиаса была уйма времени, чтобы думать обо всём, что случилось, и он вспоминал последние сутки, пытаясь понять, чего от него ждала новая хозяйка. Когда он поцеловал Наю, он снова на несколько часов почувствовал её: её эмоции, стремления, желания. Так же как и в первый раз, это было прекрасно. Но её чувства и были окрашены болью от того, что она видела его таким, каким он стал за те годы, что они не виделись, и из-за этого становилось грустно: стать рабом не было его выбором, и он понимал, какую жалкую тень от прежнего себя он сейчас представлял. Однако в то же время Ная видела его прежним, как будто его сломленная и лишенная воли душа была не настоящей — просто внешней оболочкой, которую можно было снять — она не верила, что кому-то удалось его сломить и подчинить. Ная просто не понимала всей глубины его ран, а Асин не позволил ей узнать. И это на самом деле спасало Лиаса, будто тянуло его прочь от ужасного прошлого и заставляло снова начать думать, начать анализировать и внимательно смотреть за тем, что происходит вокруг. Вера женщины толкала его к себе такому, каким он был раньше.

А ещё, в те минуты он ощущал свободу — это было то, чем дышало всё существо Наи. Ни страхов, ни сомнений — воля и сила, безрассудно идущая напролом, но в то же время звучащая в ней радостью жизни. Ная делала то, что хотела и получала от этого удовольствие. Ей было абсолютно плевать, кто и как к этому будет относиться. Она была госпожой и не боялась сражаться за то, чтобы никто не смел отбирать у неё её счастье. Лиас ощутил всё это всего на несколько часов, но эта разница между тем, какими они сейчас были, дала ему такой внутренний толчок, что светлый эльф и сам поверил в то, что он сможет победить, что он сможет снова стать собой, оставив Лиаса-раба, наученного быть вещью, позади. Ная не верила, что его уже невозможно исправить, и он теперь тоже в это не верил. Для Наи вопрос, когда он вернётся в нормальное состояние был просто вопросом времени и для него теперь тоже. Лиас старался сохранить воспоминания об этих чувствах настолько яркими, насколько это было возможно, потому что они давали ему силы бороться, потому что они давали ощущение новой жизни. Ная, сама того не понимая, своей упрямой верой и стремлением помочь подарила ему силы попытаться начать всё сначала.

На первом привале Лиаса переодели в обычную рубашку и лёгкий кожаный доспех, на пояс повесили ремень для оружия и пристегнули к нему кинжал Наи и запасной меч Ариена, волосы заплели на манер дроу, чтобы не падали на лицо во время сражений.

— Ты можешь использовать свою магию? — задала вопрос Ная, убирая последние золотые пряди в косу.

— Не знаю… — светлый эльф уже несколько лет даже не вспоминал о своих способностях, так что ответить ему было нечего.

— Так попробуй! — хмыкнула предводительница.

Лиас понятия не имел, как он должен был попробовать. Магией пользоваться было запрещено — он даже не мог придумать, что ему сделать, чтобы выполнить её приказ.

— Ну что ты там обычно делал? — поторопила замешкавшегося эльфа женщина.

— Я не знаю, что делать, — честно признался Лиас, опустив глаза.

Услышав его тон обречённого на казнь, Ная мысленно отругала себя, поняв, что по привычке слишком давила на мужчину. Она села перед ним и протянула ему руку:

— Помнишь, как ты успокаивал меня, когда я не могла контролировать свою магию? Ты тогда просто делился со мной своей энергией, попробуй сделать то же самое.

Лиас нерешительно смотрел на её ладонь: прикасаться к хозяйке по своей воле — запрещено. Ная увидела, что он сомневался, но истолковала это по-своему:

— Это же твоя врождённая магия, у тебя получится, — она сама сжала его руку, неосознанно решив первую дилемму светлого эльфа.

Лиас какое-то время молчал, пытаясь заставить себя разбудить свою магическую энергию, но так и не смог.

— Мне запрещено применять магию… Тем более на хозяйке, — он опустил голову, совершенно не представляя, что ему делать и чего ожидать. Он нарушал правила, разговаривая с Наей и, тем более, не выполняя приказ, но если бы он выполнил этот её приказ, то нарушил бы другие правила. Лиас запутался.

Предводительница же почувствовала, как в ней снова поднимается ярость, поэтому поспешила убрать руки, пока светлый эльф не уловил её злость и не принял её на свой счёт.

— Ариен! — рыкнула она.

— Я понял, — отозвался мужчина.

— Тебе нужно научиться быть более сдержанной, — хихикнул Асин, без труда читая на лице женщины всё, что она в этот момент думала про воспитание рабов в Ортарэле и в Доме Цеара в частности.

— Кто бы говорил! — огрызнулась та.

— Согласен, но ты — предводительница, а я просто член отряда, — Асин развёл руками, пытаясь сгладить слова шутливым тоном, чтобы не получить очередной раз по голове.

— Ты можешь быть прав, когда я не злюсь? — Ная села рядом с ним, присоединяясь к наблюдению за Ариеном.

— Могу, — кивнул маг.

— Потрудись, — отрезала женщина.

Мечник же как обычно только тихо посмеялся над очередной перепалкой и, подойдя ближе к Лиасу, опустился перед ним на пол пещеры.

— Мы с тобой до сих пор так и не познакомились. Я — Ариен, — начал он.

Светлый эльф молчал, и Ариен, улыбнувшись, заставил свои руки светиться, чтобы коснуться его магией и помочь заговорить, как это делала в городе Ная.

— Звёздочка? — эта магия освещала Лиасу дорогу последние часов шестнадцать, но почему-то ласковое прозвище, которым однажды Ная назвала мужчину, вспомнилось светлому эльфу только сейчас и тут же сорвалось с языка, быстрее, чем он успел осознать, что говорит и сдержаться.

— Да, — расхохотался Ариен, — это я. Ты от Наи это слышал чаще, чем моё имя?

— Я… Нет, просто… — Лиас не знал, куда себя деть: почему-то было стыдно, ведь до сих пор никто при нём так Ариена не называл, наверное, это было что-то личное, интимное, а он так неосторожно сказал это вслух.

— Всё в порядке: я не против, можешь и так меня звать, — мечник слабо сжал ладони светлого эльфа: его магия согревала — Лиас не знал, как это объяснить, но всегда холодная тёмная магия сейчас грела его и успокаивала, напоминая чьи-то заботливые руки. В чёрных глазах Ариена было столько тепла, что Лиас непроизвольно замер, встретившись с ним взглядом. В тёмном эльфе светился тонкой, едва заметной нитью золотой след — прикосновение Бога — оно было не только на его теле, но и внутри него. Это было настолько красиво, что прошло несколько минут прежде чем Лиас понял, что смотрит мечнику в глаза уже непозволительно долго. Он мгновенно потупился, но тот поймал его подбородок, заставляя снова поднять лицо.

— Не опускай голову, я ведь тоже мужчина, мы с тобой на равных, — у Ариена был очень мягкий голос. Лиасу казалась, что, даже если бы он начала сыпать бранью, как весь остальной отряд, это всё равно не звучало бы резко или грубо.

То ли из-за магии света, то ли из-за его манеры поведения, то ли из-за чего-то ещё, но Лиасу сейчас было сложно воспринимать Ариена как дроу. Он как будто был посередине между тёмными и светлыми эльфами, и это было очень странно. Но именно из-за этого Лиас чувствовал себя с ним легко.

— Лиас, я ничего не знаю о светлых эльфах, кроме того, о чём упоминала Ная, рассказывая о тебе, поэтому, пожалуйста, говори мне, если я что-то делаю не так, ладно? Мне бы не хотелось, чтобы из-за моего незнания и непонимания, тебе было некомфортно со мной, — мечник улыбался, стараясь показать, что все его слова были сказаны искренне и от чистого сердца, — и, прошу, покажи мне свою магию — мне безумно интересно, как она ощущается, — Ариен указал взглядом на их руки, и Лиас, выполняя его просьбу, направил в свои ладони поток светлой энергии. Только когда магия уже потекла через всё его существо, светлый эльф осознал, что подчинился, даже не задумавшись. Хотя «подчинился» было неверным словом. Да, по сути, просьба Ариена являлась приказом, но интонация была совершенно другой: будто ему, действительно, было просто интересно, а Лиас просто мог ему что-то продемонстрировать и объяснить.

Вместе с осознанием, возник порыв отдернуть руки, но светлый эльф сдержался, понимая, что этот порыв был продиктовано страхом, что его снова обманут, — Ариену оказалось так просто довериться. А ещё у мечника была невероятно мощная огненная магия. Только Лиас никак не мог понять, почему она была одновременно внутри него и снаружи. Причём снаружи она была намного сильнее и концентрировалась в области сердца. Ариен казался одновременно и одной сплошной загадкой, и открытой книгой.

— Мне нравится: твоя энергия напоминает приятный весенний ветер на поверхности, — Ариен улыбнулся, внимательно следя за светлым эльфом, — куда ты так смотришь? Феникса видишь?

— Феникса? — Лиас удивлённо перевёл взгляд на лицо мечника.

— А, тебя ещё не представили! — хохотнул тот. — Знакомься, это новый феникс Наи, который почему-то решил, что я — его мама. Прошлый погиб в сражении с Демоном, спасая тысячи жизней, а этот вылупился всего пару недель назад.

Ариен отодвину л ткань своей рубашки, и Лиас ошеломлённо уставился на сидящий у мечника за пазухой чёрно-красный комочек, напоминающий сгоревшую детскую игрушку, когда-то бывшую птицей. Внешне создание выглядело несуразно, но в нём была такая безграничная мощь стихии, что светлый эльф невольно залюбовался и потянулся, чтобы дотронуться.

Ариен молча наблюдал, как Лиас гладил маленького феникса и поражался тому, что птенец того до сих пор не клюнул. Впрочем, когда мечник попытался достать птицу, чтобы дать её светлому эльфу в руки, та как обычно начала протестующие пищать и цепляться когтями.

— Не надо, — улыбнулся Лиас, — ему хорошо у тебя. Ты ведь тоже в каком-то смысле огненное создание, а у него ещё не появился свой огонь. Думаю, он сам вылезет, когда наберётся сил. А пока ему кажется безопаснее с тобой.

— Почему не с Наей? — Ариен чуть склонил голову к плечу, выражая свою заинтересованность. Светлый эльф наконец-то по-настоящему улыбался и говорил по собственной инициативе, поэтому мечнику хотелось продлить этот разговор как можно дольше, чтобы дать Лиасу время снова привыкнуть к тому, что всё это нормально.

— Наверное, потому что у тебя энергия спокойнее, — задумался светлый эльф, — у Наи очень бурная магия, она постоянно меняет интенсивность из-за её эмоций, а твоя намного более ровная.

— Ная, так тонко неуравновешенной тебя ещё никто не называл! — расхохотался Иран.

— Смотри, чтобы эта неуравновешенная на тебе не оторвалась! — тут же фыркнула в ответ женщина, но ни в её голосе, ни на её лице не было ни капли злости: сейчас она была искренне рада: Ариен опять совершал что-то на грани невозможного, так легко и просто помогая Лиасу снова стать собой. Но была одна вещь, которая её всё-таки раздражала:

— Ариен, ты сможешь медью монет перекрыть надпись на ошейнике? — спросила она.

— Да, смогу, — обернувшись к ней, отозвался мужчина, — Сейчас?

— Нет, сейчас пять часов спим и идём дальше, — покачала головой предводительница, — выйдем в тоннели, которые хорошо знаем, тогда будем со светом развлекаться — слишком яркие вспышки, когда ты плавишь металл.

— Я думаю, убирать надпись совсем не стоит, — вмешался Эмиэль.

— Объясни, — нахмурилась Ная.

— Снять ошейник до Таэмрана не получится. И если ты притащишь в город раба, никто особо не удивится, и трогать его желающих, скорее всего, тоже не будет. По крайней мере, если будут, то не так много. Лучше изменить надпись на твоё имя, а убрать только герб Дома Цеара, — Эмиэль озвучил то, что предводительница упускала из виду из-за своего стремления дать светлому эльфу свободу, но участвовать в этом вопросе дальше не собирался — что делать с Лиасом решать предстояло Нае самой. Это она взяла на себя ответственность за его жизнь, у остальных желания отвечать под землёй за светлого раба не было никакого — за такую игрушку могли и на арену вызывать, чтобы отобрать.

В Таэмране не воспитывали рабов, и в целом к рабству относились как к пережитку прошлого, отмершему в силу своей невыгодности: содержать рабов дорого, а толку от них мало — лучше платить прислуге. Но это не означало, что рабов нельзя было купить в других городах и привести. Иногда их приводили в качестве подарков Матерям, иногда просто привозили на рынок вместе с другими товарами. Кого-то выкупали ради интереса, а наигравшись, отпускали, и они оставались жить в городе, работая в трактирах или других публичных местах. Кого-то так и оставляли в их статусе, но отношение к ним обычно было достаточно снисходительное. В Таэмране рабы были скорее на правах милых домашних животных, о которых хорошо заботились и которые нужны были в основном только ради удовольствия хозяев — некоторым просто нравились такие забавы. На ещё одного мужчину в ошейнике никто не обратил бы особого внимания. Тем более от Наи все привыкли ожидать дурацких выходок, так что и на то, что она пришла с задания с рабом, вряд ли бы кто-то отреагировал. Максимум опять начались бы обсуждения за её спиной. Проблема, однако, была в том, что Ная вела за собой не обычного раба, а светлого эльфа, и он в любом случае вызвал бы у всех интерес — Лиасу нужна была защита. Хотя бы в виде хозяйки.

— Хорошо, согласна, — утвердила план предводительница: сейчас это, действительно, было наилучшим решением, — Ариен, сделаешь?

— Конечно, — кивнул мечник.

«Когда Эмиэля убил Демон», — эти слова Наи постоянно крутились в голове Лиаса с самого Ортарэля и сейчас, после того, как тот заговорил, светлый эльф никак не мог заставить себя перестать кидать на мужчину несмелые изучающие взгляды. Эмиэль перед ним был жив и здоров, разговаривал примерно так же, как и раньше, вёл себя так же, с его магией всё было в порядке — он был совершенно не похож на мёртвого, так о чем говорила предводительница?

— Долго будешь меня исподтишка разглядывать? Хочешь что-то сказать — скажи, — прервал размышления Лиаса Эмиэль.

Светлый эльф тут же опустил голову и снова уставился в пол.

— Эмиэль, ты как клинок без ножен! — упрекнул мужчину Ариен.

— А когда он был другим? — усмехнулся Асин.

— Прости его, Лиас, — Ариен снова мягко приподнял лицо светлого эльфа, стремясь заставить его не отводить взгляд, а заодно через лёгкий физический контакт дать почувствовать свою поддержку, — Эмиэль просто хотел спросить, почему ты постоянно на него так странно смотришь, будто с ним что-то не так.

Лиас, хоть и ощущал, что мечник был на его стороне, но снова молчал, боясь сказать что-то лишнее, и Ариен, бросив недовольный взгляд на Эмиэля, попытался заговорить со светлым эльфом ещё раз, на этот раз помогая тому справиться с собой своей магической энергией:

— Так что тебя так заинтересовало в Эмиэле?

— Госпожа сказала, что его убили… — всё-таки тихо ответил Лиас.

— Это какая госпожа? — не понял Кьяр.

— Я — госпожа! — Ная отвесила танцору подзатыльник. — И твоя вообще-то тоже! Ты совсем от рук отбился!

Кьяр рассмеялся, потирая место, куда пришёлся шутливый удар.

— Прости, просто он никогда раньше тебя так не звал — непривычно, — танцор обезоруживающе улыбнулся, однако женщина только закатила глаза.

— Допросишься, — фыркнула она, — вернёмся, вали к себе в комнату.

— Что?! Нет! — Кьяр тут же оказался рядом с предводительницей и, схватив её за руку, дёрнул на себя, обнимая. — Ты не можешь так со мной поступить!

— Ещё как могу! — попыталась отпихнуть его от себя женщина.

— Не можешь! — демонстративно продолжал капризничать танцор.

— Да хоть одну причину назови, почему нет! — так же демонстративно злилась Ная.

— Потому что я хороший и послушный — моя госпожа никогда не станет прогонять от себя такого замечательного мужчину! — Кьяр надул губы, будто выпрашивая поцелуй. На его лице сейчас одновременно отражалась и детская игривость, и привычная ему сексуальность, поэтому Нае эта комедия давалась с большим трудом.

— Ах, теперь всё-таки «госпожа»? — она уже еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться и не разрушить свою маску разгневанной предводительницы, а Кьяр, паршивец, знал это и нагло пользовался.

— Ну, пожалуйста, — танцор прижался щекой к её плечу, и Ная сдалась — нежная улыбка, против воли тронувшая её губы, разбила всё её напускное раздражение. К тому же, и Кьяр просто развлекался, изображая вселенское отчаяние: он и так большую часть времени проводил у себя и никогда не злоупотреблял своим присутствием в комнатах Наи и Ариена, хоть временами и оставался с ними сутками, и вещи его были раскиданы, как у них, так и у него, и он никогда ничего не мог найти.

— Дурной ты, и помело вместо языка… — предводительница прижала танцора к себе, перебирая пряди его волос.

— Я знаю, — Кьяр прикрыл глаза, наслаждаясь лаской.

Ариен, наблюдал за ними и тихо смеялся, закрывшись рукой, а Лиас молча поражался. Он вспомнил, как Кьяр говорил ему, что Ариен не стал бы возражать против их отношений с Наей, и вот, мужчина действительно реагировал совершенно спокойно.

— Расслабился немного? — Ариен улыбнулся, снова повернувшись к светлому эльфу. — Для тебя целую сцену разыграли.

— Для меня? — Лиас бросил ещё один озадаченный взгляд на целующую танцора предводительницу.

— Конечно, чтобы ты отвлёкся и не напрягался так из-за того, что Эмиэль был резковат с тобой, — подтвердил мечник, — и насчёт него: да, он действительно был мёртв несколько часов, но Боги вернули его, и сейчас всё в порядке. Это долгая история, и думаю, я лучше оставлю её Кьяру — он куда более умелый рассказчик, его слушать будет интереснее.

— Ладно, хватит, — прервала все разговоры Ная, — Асин и Кьяр спят — они работали в городе, остальные меняются на дежурстве один раз, и идём дальше. Ариен первый. Иран, отдай Лиасу спальную шкуру, которую мы с тобой ему купили.

Отряд, выполняя приказ, быстро устроился на отдых, и светлый эльф, вымотанный длинным переходом и непривычными, вновь ожившими эмоциями, уснул рядом с сидящим у тоннеля Ариеном практически сразу же, как только лёг.