Бурбон и ложь

Глава 13

Лейни

— Этот «Манхэттен» — лучший из всех, что я когда-либо пробовала. — Я сбрасываю черную кожаную куртку, которую мне одолжила Хэдли. Она потребовала, чтобы я надела это черное платье с очень глубоким декольте, потому что моя грудь будет выглядеть в нем безупречно. После этого я уже не могла отказать, и действительно, все так и есть. Я чувствую себя прекрасно, чего не происходило уже долгое время.

Грант посмотрел на мои губы, и, клянусь, его голос понизился на октаву, когда он сказал: «Чертовски красивая».

Я снова чуть не потеряла сознание. Я бы позволила ему поцеловать меня. По правде говоря, я бы позволила ему сделать со мной множество вещей после того, как он поговорил со мной в конюшне и убедился, что со мной все в порядке. Только то, что его лошадь ударила по стойлу, вывело его из транса, в котором он находился. Он отстранился так быстро, что я даже не уверена, что он попрощался со мной. Может быть, я потеряла сознание и мне все это привиделось. Если бы не Джулеп, шедшая рядом по дороге к коттеджу, я бы засомневалась, произошло ли это на самом деле.

Хэдли написала, что похитит меня сегодня вечером, и я позволила ей. Уехать подальше от винокурни и всех, кто носит фамилию Фокс, — это было отличным решением. Мне нужно было передохнуть от тяжести дня, грозы и конюшни.

Как только мы вошли в маленькую французскую пекарню и направились вдоль кухни к заднему коридору, я поняла, что место будет впечатляющим. Большинство подпольных заведений — это отголоски эпохи сухого закона, когда алкоголь был запрещен, и любое заведение, которое хотело его подавать, должно было быть спрятано у всех на виду. В «Midnight Proof» можно было попасть, спустившись по лестнице в задней части пекарни «Crescent de Lune».

Выкрашенные в черный цвет стены, которые встречают нас, когда мы входим, создают настроение того, каким будет это место. Я не встречала такого впечатляющего заведения, как «Midnight Proof», а я побывала во многих местах в Нью-Йорке, где очередь на посещение могла растянуться на целый год. Нет, «Midnight Proof» — это смешение стиля Гэтсби конца 1920-х годов, с потолком, имитирующим ночное звездное небо, и живой музыкой джаз-бенда из трех человек в качестве саундтрека.

Последние пару часов в зале царит оживление из-за толпы туристов и местных жителей. Приглушенные разговоры и смех звучат чуть громче, чем оркестр. Хэдли приветствует всех либо лучезарной улыбкой, либо поцелуем в обе щеки.

— Мне одинаково нравятся вишневый коктейль и твой. Дай мне минутку. — Она идет в дальний конец барной стойки и взбалтывает грязный мартини для мужчины, который бесстыдно пялится на нее с момента нашего появления. Он не единственный. У Хэдли есть поклонники — мужчины и женщины, которые ищут предлоги, чтобы привлечь ее внимание. Она притягивает к себе, и ее обаяние распространяется по всему залу.

В уютных кабинках, обитых розовым бархатом, расположившихся по краям зала, сидят перешептывающиеся парочки. В центре — большие плюшевые диваны и низкие кофейные столики между ними для больших групп. А вокруг просторного бара собираются небольшие компании друзей или одиночки в поисках партнера, с которым можно выпить и пофлиртовать. Благодаря толпе, насыщенным натуральным тонам и теплому освещению в «Midnight Proof» вы почувствуете себя главным героем сексуального вечера, на котором оказались случайно.

— Похоже, у тебя появился поклонник, — говорю я, улыбаясь своей новообретенной подруге.

Ее длинные черные волосы струятся красивыми волнами, подчеркивая ее ярко-голубые глаза. Ни один человек здесь не станет отрицать тот очевидный факт, что Хэдли Финч сногсшибательна.

С ней также легко общаться.

— Я никогда не привожу клиентов домой, но с этим мужчиной мне трудно вспомнить, почему.

— Может, это как-то связано с одним из этих неестественно привлекательных братьев Фокс?

Она улыбается, протягивая руку к барной стойке передо мной, игнорируя комментарий.

— Вот, это мой любимый новый ликер. — Взяв в руки бутылку, она начинает разливать его по двум рюмкам.

Я поднимаю руку.

— Мне уже достаточно. Я не буду.

— Потягивай его маленькими глотками, не воспринимай как выпивку. Это фисташковый сливочный ликер. Если выпить его вместе с мартини-эспрессо, это будет просто рай. — Наклонив голову, она улыбается мне. — В следующий раз я буду мартини-эспрессо.

Она чокается со мной и делает маленький глоток.

— Могу я кое-что сказать, если ты пообещаешь, что не поймешь меня превратно?

Моя улыбка увядает. Подобные преамбулы никогда не приводят ни к чему хорошему.

— Это, наверное, худший способ начать разговор, Хэдли. К тому же я почти пьяна, так что не уверена, насколько хорошо работает мой фильтр. — Хотя в последнее время я почти ничего не фильтрую, за исключением того, что привело меня в Фиаско.

Она кивает и смотрит на меня так, словно собирается сказать мне что-то ужасное. Она еще не знает, что мы с ужасными вещами хорошо знакомы.

— Они моя семья, — говорит Хэдли, облокачиваясь на барную стойку. — Я стала частью семьи Фокс с тех пор, как ходила к Линкольну домой, будучи ученицей средней школы. Они не смогли бы избавиться от меня, даже если бы попытались. К счастью, они никогда этого не делали. Эти мужчины просто включили меня в свою жизнь. Я люблю их.

Она потягивает свой светло-зеленый ликер, и я делаю то же самое, наслаждаясь сладким ореховым вкусом.

— Так что если ты здесь для того, чтобы доставить им неприятности, то я убедительно прошу тебя не делать этого.

Я ухмыляюсь, глаза игриво прищуриваются.

— Просишь?

— Рассказываю. — Она улыбается мне в ответ. — Я не знаю всей твоей истории, но если бы мне пришлось гадать, Эйс делает тебе очень большое одолжение. Так что… — она делает паузу, пожимая плечами, — не подставляй его.

Мне не хочется ей врать, поэтому я рассказываю часть правды.

— Ты права, он оказывает мне большую услугу, и я не отношусь к этому легкомысленно. Я не планировала оказаться в Фиаско, но, тем не менее, я здесь. Делаю все возможное, чтобы жить тихой и спокойной жизнью.

Она пристально смотрит на меня в поисках лжи. Затем она допивает остатки своего ликера и хлопает по барной стойке.

— Хорошо. А теперь давай поговорим о том, как тебе удалось обвести вокруг пальца четырех мужчин Фоксов менее чем за несколько недель.

Я преувеличенно смеюсь над этим замечанием.

— Ну это вряд ли.

— Гриз сказал мне, что ты из тех незнакомок, на которых маленькие городки вроде нашего могут только надеяться.

Это заставляет меня улыбнуться.

— Мне кажется, что у Гриза есть парочка своих историй.

— О, у него есть. И этот мужчина любит поговорить о них за бокалом настоящего старого бурбона. Это вполне в его духе. Но Эйс, — она опускает взгляд на свои ногти, — никогда бы не поселил в своем гостевом доме девушку на ночь.

Я удивленно поднимаю брови.

— Я с ним не спала, — говорю я ей с застенчивой улыбкой. — Он весь твой.

— Нет, спасибо, — быстро говорит она. — Линкольн немного влюблен в тебя, что… шокирует, правда. Последнее время он стал немного шлюхой. Я не уверена, как я к этому отношусь. Возможно, ему не помешало бы поменьше трахаться и побольше терапии, но я уже пыталась поговорить с ним об этом. Ничего хорошего не вышло.

Я никогда не была достаточно близка с кем-то похожим. Человеком, который мог бы взглянуть на все со стороны. Даже если это была вопиющая честность. Линкольн симпатичный, даже милый. Но я думаю, что мы с ней относимся к нему одинаково — горячий старший брат, на которого можно положиться, чтобы хорошо провести время. К тому же у него есть девочки. А они мне слишком нравятся, чтобы портить отношения с их отцом и причинять им боль в процессе. Это как раз то, чего я не могу сейчас делать.

— И у Гранта, я уверена, есть женщины. Это очевидно, просто посмотри на него.

У меня внутри все переворачивается от волнения, когда я слышу имя этого мужчины. Боже, это проблема.

— Но он не тот парень, чтобы танцевать с девушками в баре и уводить их домой. Не говоря уже о том, чтобы вступать в словесную перепалку с той, кто появилась из ниоткуда. То, как он ведет себя рядом с тобой, это… — Она делает глоток воды и вздергивает бровь. — Это просто не похоже на то, каким он был последнее время.

— Грубым?

Она ухмыляется.

— Нет. С тобой он разговаривает. Обычно он держится особняком. Много ворчания и раздраженных взглядов — типичный язык Гранта.

Не знаю, почему мне хочется улыбнуться, но я кусаю губы и сдерживаюсь.

Оглядев бар, она говорит:

— Они все в это верят.

— Во что именно?

— Я считаю это чушью, но каждому тупице в этом городе вдалбливают мысль, что Фоксы прокляты.

Я не могу сдержать смех, который рвется наружу.

— Серьезно?

— Гриз потерял жену вскоре после рождения Эйса. На самом деле я не помню, как это произошло. — От этого признания я сразу же чувствую себя ужасно виноватой за то, что рассмеялась. — Эйс никогда не женился. — Она вздыхает. — А Линк… — На ее глаза наворачиваются слезы, когда она рассказывает мне о его жене, Оливии. — Она была очень хорошей. Очень доброй. Они любили друг друга с детства. Я начала ходить за ним домой в средней школе только потому, что она умоляла меня пойти с ней. — Она опускает подбородок и смотрит на барную стойку. — Боже, я скучаю по ней каждый день.

— Как она…? — тихо спрашиваю я.

— Аневризма. Ей еще не было и тридцати, она была абсолютно здорова. Это было так неожиданно. И случилось всего через год после… — Она не успевает договорить, когда один из ее официантов вступает в спор по поводу счета.

Я никогда не сталкивалась с такой потерей. Я скучаю по своему отцу, и хотя я все еще хочу, чтобы он был здесь, со мной, это была не такая утрата, как потеря партнера. Но я понимаю, каково это, когда уходит тот, кого ты любил. Какое бессилие ты чувствуешь. Одновременно благодарность за то, что ты здесь, и злость, что тебя оставили. Хочется ухватиться за что-то большее, за что-то высшее, чтобы это не было абсолютным концом. Все это заставляет меня с трепетом ждать информации, что произошло с Грантом. Не был ли он «проклят» таким же образом. Грудь сдавливает, но желание выяснить это становится нестерпимым. Мне просто необходимо немного подышать перед этим.

Воздух на улице не прохладный, но вдыхать его приятно. Коктейли были восхитительными, но теперь я понимаю, что не установила на телефон ни одного приложения для поездок, и это будет целое испытание. Тем более что у меня нет ни кредитной, ни дебетовой карты, чтобы подключить его. Черт.

Нам потребовалось всего десять минут, чтобы добраться сюда от дома Хэдли, а поездка на машине от Эйса заняла меньше пяти. Если я пойду пешком и не заблужусь, то, по подсчетам «подвыпившей девушки», это займет около получаса. Насколько я знаю, в Фиаско только одна главная дорога, так что это должно быть несложно. Я могу отправиться пешком, а по дороге поймать такси, если оно подвернется. В пятницу вечером это не должно стать проблемой.

— Привет, девчуля.

Затем звук чьего-то плевка, падающего на асфальт, заставляет меня повернуться.

— Ты здесь новенькая? — Медленный, протяжный говор гораздо более гнусавый, чем у всех, кого я встречала в Фиаско. В любом случае, если я попытаюсь его игнорировать, то он увяжется за мной. А этого мне хочется меньше всего.

Поэтому я широко улыбаюсь, изображаю, что я не так уже много выпила и подыгрываю. Я начинаю лучше справляться с притворством, и у меня всегда отлично получалось ставить мужчин на место, если они этого заслуживали.

— Что меня выдало?

У гнусавого есть приятель, и они оба похожи на тех, с кем не хочется встречаться в темноте. И дело не в татуировках или мрачных выражениях лиц — они-то как раз заводят. Нет, эти парни выглядят так, будто у них дурной вкус и они только что сорвали большой куш. Возможно, у него даже есть золотой зуб, но я не уверена. Я не хочу, чтобы осуждающий взгляд был неверно истолкован, как интерес с моей стороны. Я смотрю на вывеску булочной, которая все еще горит, делая темную ночь вокруг меня менее пугающей. Но реальность такова, что рядом нет никого, кто мог бы вмешаться и попросить этих парней отвалить. Когда тот, кто заговорил со мной, подходит ближе, я замечаю темные брюки и черную рубашку. Если бы это было на ком-то другом, это выглядело бы привлекательно, но он из тех парней, от которых у меня изжога.

— А ты симпатичная, не так ли? — Его взгляд словно ощупывает мое тело.

— Не могу сказать того же самого о тебе.

Я улыбаюсь. Сарказм наконец-то доходит, и он понимает, что я отшиваю его.

— Ну-ну, новенькая, я не против занять место Эйса. В таком виде… — Он облизывает нижнюю губу, и это вызывает во мне волну отвращения.

Если бы я не увидела полицейскую машину, припаркованную в конце квартала, я бы, наверное, повернула обратно, но я полагаюсь на то, что офицер находится всего лишь на расстоянии крика.

Поэтому мне не страшно и я не сдерживаюсь. Я поднимаю подбородок и расправляю плечи.

— Это действительно работает? Образ сексуального маньяка-насильника? Потому что мне интересно узнать о твоих успехах. — Я поднимаю палец. — Случаи принуждения не в счет.

Сзади меня раздается смех.

— Ваз, если тебе это до сих пор не очевидно, она тебе не по зубам, — говорит Хэдли, хватая меня за руку и увлекая меня к своей машине, стоящей в нескольких футах.

Его улыбка не похожа на улыбку старого друга, скорее, раздраженная.

— Хэдли, тебе нужно напоминание о том, что мы когда-то шалили вместе?

Она имитирует звук рвоты.

— Мы никогда этого не делали, Ваз. Ты пытался трахнуть меня, и мы оба знаем, чем это закончилось.

Она наклоняет голову набок. Невербальное противостояние, которое гласит — продолжай говорить, ублюдок. Посмотрим, кто уйдет с непострадавшим самолюбием.

Его губы слегка растягиваются, словно он хочет сказать что-то смешное, и он переводит взгляд между мной и Хэдли.

— Ты теперь играешь за другую команду?

— Всегда была в команде девочек, Ваз.

Он игнорирует ее.

— Твой отец искал тебя сегодня, — говорит он, в то время как его друг просто молча стоит рядом с ним, наблюдая за происходящим. Не могу решить, кто из них больше похож на стереотипного мерзавца.

— Такой хороший сторожевой пес. Я прослежу, чтобы он узнал, что ты нашел меня. И оскорбил женщину, до которой тебе не должно быть никакого дела.

С этими словами она захлопывает дверь машины.

Двигатель ревет, и она выезжает со стоянки. Я не совсем понимаю, она специально это делает или просто так водит.

— Хотя мне и нравится, как ты послала его, но он опасен, Лейни.

Я откидываю голову назад.

— Бывший?

— Он хотел бы.

Она опускает стекла, и теплый воздух врывается с таким шумом, что ей приходится кричать.

— У моего отца куча парней, работающих на него. Ваз управляет значительной частью бизнеса. Он — говнюк. Простой и понятный.

Я ковыряю кутикулы на ногтях, глядя на то, как она ведет машину, как будто не знает о существовании тормозов.

— Спасибо, что спасла меня.

Она улыбается, бросая на меня взгляд с водительского сидения.

— Лейни, тебя не нужно было спасать. Жаль, что я не запомнила все, что ты сказала, потому что нет ничего прекраснее, чем наблюдать, как такому придурку словесно надирают задницу.

Это еще один момент за последние несколько дней, когда я чувствую себя сильной. Меньше похожей на девушку, во всем угождающей окружающим, или на ту, что привыкла подчиняться, и больше на человека, которого я могу снова начать уважать.