Бурбон и ложь

Глава 42

Лейни

— Это была хорошая идея. — Эйс улыбается, проходя мимо фасада рикхауса. Сейчас он больше похож на место для проведения свадебных торжеств в деревенском стиле, а не на старое, как мир, хранилище бурбона.

— Ты мог бы поставить несколько бочек вон там. — Я показываю в сторону бокового входа. — Тут можно устроить зону для фотографирования на фоне полных стеллажей бочек. Днем, когда двойные двери открыты, света будет достаточно.

Он смотрит на то место, о котором я говорю.

— Я пришлю сюда Гриза. Нужно убедиться, что в конце рядов не притаились змеи. Это последнее, что мне нужно, — появление гребаной гремучей змеи. Плохо, что тебя и Гранта здесь не будет. — Он натянуто улыбается. — Я буду скучать по нему. И по тебе тоже. Но он не создан для одиночества. Он долго наказывал себя, ни с кем не сближаясь, но моему брату всегда было суждено быть с кем-то вроде тебя, Лейни.

Я улыбаюсь старшему брату Фоксов с выражением «тебе стоит прислушаться к собственному совету», а затем обнимаю его за плечи. Он не отвечает, но и не отстраняется.

— Я не думаю, что кто-то из вас создан для одиночества. В этом месте слишком много любви.

Он откидывается назад и сжимает мое плечо.

— Ты — семья. А это значит, что теперь мы всегда рядом. Несмотря ни на что.

Может быть, дело в том, как он это говорит, как будто это уже случилось. Или в том, что он сжимает мое плечо, как делают все мужчины семьи Фокс, но от этого у меня в груди становится тяжело, а на глаза наворачиваются слезы. Если он скажет еще что-нибудь душещипательное, я просто разрыдаюсь.

— Ладно, мне нужно отвести Тверка в конюшню.

— Тверка?

— Я дам тебе только одну попытку угадать, чей он, — бурчит он.

— Я ни капельки не удивлена. — Я улыбаюсь.

— Сэр, танцующий тверк. Так она назвала лошадь, которая была выведена специально, чтобы выиграть тройную корону⁵⁷.

Я смеюсь над тем, как легко у нее получается выводить его из себя.

— Гениальный маркетолог. Я бы поставила на лошадь с таким именем.

— Гениальные люди всегда немного не в себе, так что, полагаю, так и есть.

Он стучит по двери, прежде чем поднять голову.

— Закрыть за тобой?

Я киваю, собирая последнюю упаковку, в которой были гирлянды.

— И еще, Лейни, раз уж мы разговариваем. Я знаю, что то, что привело тебя сюда, было уродливым, но я все равно рад, что ты нашла дорогу к нам.

Чертов Эйс. Мои глаза затуманиваются, и я сжимаю губы. Я жду, пока он не скроется из виду, прежде чем позволить себе расклеиться. Медленно дышу, пытаясь успокоиться. Затем я тихо хихикаю, услышав ржание его лошади. Может, они и не ковбои, но Грант был прав, когда говорил о всадниках и бурбонных парнях.

Я поворачиваюсь к открытым двойным дверям, когда слышу лай Джулеп. Подойдя ближе, я не вижу ничего, кроме огней главного дома вдалеке.

— Я здесь, Джулс, — зову я и складываю губы, чтобы свистнуть. Мой свист не такой громкий и отточенный, как у Гранта, но это помогает, потому что она влетает в рикхаус почти прямо в меня. Должно быть, она пришла посмотреть, чего это я так долго. Сейчас она лает громко, как будто обращается ко мне, но это звучит более агрессивно, чем ее обычное приветствие.

— Что случилось, девочка? — Я вглядываюсь в темноту, откуда она только что выскочила, и ничего не вижу. — Где твой папа? Он уже вернулся?

Но она стоит на том же месте, не виляет хвостом и не пытается лечь на спину, чтобы я погладила ей живот, что странно. Вместо этого она сидит на месте и просто лает на меня, громко и возбужденно.

— Хорошо. Пойдем, — говорю я ей, выключая свет.

Громкий хлопок фейерверка заставляет меня остановиться. Мое тело напрягается, сердце бешено колотится. Я снова смотрю на открытое пространство, другие рикхаусы вдалеке закрыты, свет не горит. Главный дом освещен, но достаточно далеко, и если бы Гриз запускал фейерверк, я бы увидела его в небе. Я бросаю взгляд на верстак, где оставила бутылку с водой, но телефона нет. Черт. Я забыла его на кухонной стойке Гранта.

Джулеп сидит рядом со мной и ждет, когда я приму решение. Идти на звук или ждать и слушать. Раздается еще один хлопок. Когда я тянусь, чтобы включить свет, ее низкое рычание подсказывает мне ответ. Это был не фейерверк. Они взрываются несколько раз подряд, и от них бы осветилось небо. Даже если бы он был маленьким.

Мурашки бегут по коже еще до того, как я успеваю понять причину. Что-то не так. Я смотрю в сторону конюшни и не вижу ничего, кроме огней, освещающих стойла. Я сдерживаю волнение, когда медленно подъезжает старый пикап, у которого горят только желтые габаритные огни. Он останавливается у края подъездной дорожки.

Джулеп рычит рядом со мной, когда с водительского сиденья выпрыгивает мужчина.

— Дэйв? Это ты?

Но отвечает не Дэйв, не Тим и не кто-то другой из парней. Вместо этого раздается голос, который я не хотела помнить. Я слышала его всего однажды и это были несколько слов. Но они до сих пор преследуют меня.

— Я искал тебя, моя маленькая воровка.

У меня внутри все сжимается, и я испытываю мгновенное головокружение. Но я не жду, что проснусь. Я выключаю свет, чтобы стало темно как ночью, и спешу обратно в рикхаус, шепотом подзывая Джулеп. Она идет за мной по главному проходу к самому дальнему от двери стеллажу. Даже если он снова включит свет, здесь все равно будет темно.

Джулеп снова угрожающе рычит, приподняв морду.

Я глажу ее по голове и медленно обхватываю рукой ее пасть. Она должна молчать. Я мягко говорю:

— Тише, Джулс. Он слушает. А мы ждем.

Когда мы приседаем, тишина, царящая здесь, становится помехой. Я напрягаю слух изо всех сил. Пожалуйста, уйди.

Проходят считанные мгновения, прежде чем включается свет.

— Ты прячешься, и это именно то, чего я ожидал. Охота — моя любимая часть, маленькая воровка. — Его голос звучит слишком спокойно, когда он продолжает: — Это будет веселее, чем я надеялся. — Я слышу шорох его шагов. — Я найду тебя. И это будет так здорово, когда я это сделаю. — Его голос отдается эхом в огромном пространстве. — Йуху! Я буду играть с тобой долго-долго.

Я отступаю назад, моя рука все еще сжимает пасть Джулеп, стараясь, чтобы она не издавала ни звука.

— Выходи, выходи, где бы ты ни была, милая маленькая воровка.

Мои руки дрожат от волнения и адреналина. Если он пойдет по другой стороне постройки, подальше от нас, мы сможем выбраться через боковой выход. Джулеп низко рычит, я приглушаю ее рукой, но все равно слышно. Она знает, что рядом опасность.

— Ты забрала мою последнюю игрушку. И все мои любимые части остальных. — Эхо его голоса становится все громче, пока он идет по главному проходу. — У меня был очень особенный кусочек плоти, который я заготовил впрок. Он был бы очень хорош с теми кусочками тебя, которые я планирую попробовать.

Я недооценивала уровень чудовищности этого монстра, но я не позволю его словам проникнуть внутрь меня. Мне нужно выбраться отсюда. Я пытаюсь переместиться ближе к другой стороне прохода. Мне просто нужно добраться до боковой двери. Но моя нога задевает что-то, и оно с лязгом падает на пол. Черт, черт, черт.

Это медный валинч, который кто-то оставил здесь. Если ничего другого не останется, и он подойдет достаточно близко, я воспользуюсь им как оружием. Наклонившись, я слышу слабое жужжание, похожее на стрекотание цикад, которые шумят все лето. Кончики моих пальцев касаются прохладной меди, но я замираю, когда жужжание заглушается более громким звуком шагов. О нет.

— Ох, — произносит он с сарказмом. — Ты не очень-то старалась, моя милая воровка.

Меня словно обливают ледяной водой. Я не шевелю ни единым мускулом, но они дрожат сами по себе. Мои пальцы все крепче сжимаются вокруг длинной медной трубки.

Его высокая нескладная фигура появляется в проходе и медленно приближается. В левой руке у него пистолет, ствол которого направлен на меня, и он небрежно двигает им.

— Ты подняла шум, — говорит он так, будто я провалила его тест на умение прятаться от психопата. — Это единственное правило, когда ты прячешься. Не шуметь. Думал, ты будешь умнее. — Наклонив голову набок, он осматривает меня с ног до головы. — Дочь агента ФБР и все такое.

Я сжимаюсь, когда он говорит так, будто знает меня. Смотрит на меня так, словно имеет на это право. Я сглатываю комок в горле.

— Ты умеешь справляться с трудностями, Лейни. Никогда не забывай об этом.

Я сжимаю шлейку Джулеп. Этот монстр не знает меня. Он просто перечисляет общеизвестные факты. Поверхностные детали, которые можно найти за несколько минут поиска в Google, если он знает мое настоящее имя. Что он и сделал. Но когда он наводит на меня пистолет, я задерживаю дыхание. Я напрягаюсь, и мои пальцы чуть ослабляют хватку на шлейке Джулеп. Она чувствует это. Не дожидаясь команды, она бросается на него, быстро, точно, и застает его врасплох.

Когда она настигает его, я вскрикиваю. Пистолет, который он держал в руках, падает и стреляет, ударившись о пол. Резкие движения головы Джулеп порождают безумие звуков. Она рычит, а он воет. Она валит его на землю, отводя его предплечье назад, а он выкрикивает проклятия. Я прикрываю рот рукой, в панике думая о своих дальнейших действиях. Мне нужно бежать. Но я ни за что не уйду отсюда без своей собаки.

И пистолета.

Я спотыкаюсь, пытаясь побыстрее добраться до него.

Визг Джулеп привлекает мое внимание, и я вижу, что ему удалось пнуть ее, отчего она выпустила его руку. Она скулит, поджимая заднюю лапу, на которую приземлилась. Но это не останавливает ее, и она пытается снова броситься на него.

Я не позволю этому случиться.

Заметив пистолет в пяти футах от воющего и истекающего кровью монстра, единственным планом которого является причинить мне боль, я бросаюсь к нему. Я сжимаю в руке длинный медный валинч, и мои ноги без лишних колебаний несут меня к цели.

— Я, блядь, так не думаю! — кричит он, врезается плечом в живот, выбивая из меня дух, и мы оба падаем на пол. Валинч от нашего столкновения вылетает у меня из руки и с грохотом падает на пол, закатываясь под пустой стеллаж, где, должно быть, стояли бочки бурбона.

Я пытаюсь вдохнуть и собраться с духом, чтобы двигаться дальше. Я перекатываюсь в главный проход и пытаюсь отползти от того места, где мы столкнулись, но это все, что у меня получается, потому что происходят две вещи. Почти одновременно. Жужжащий звук, который показался мне гудением цикад, был вовсе не жужжанием, а треском. Свернувшаяся, очень злая змея бросается вперед и кусает монстра за лодыжку раз, два, а затем возвращается для третьего укуса, и уже не отцепляется от него.

— Черт возьми! — Выплевывает он. С очередным булькающим стоном он кричит: — Я не чувствую своей гребаной ноги!

На долю секунды его глаза встречаются с моими. Я почти ошеломлена тем, что происходит всего в нескольких футах от меня. Мне нужно убираться отсюда. Но именно мерцание пламени и его жар заставляют меня вздрогнуть и, наконец, начать шевелиться. Я вскакиваю как можно быстрее. Мне следовало догадаться, что стрельба и целый склад легковоспламеняющегося алкоголя приведут к одной очень смертельной вещи. И она уже началась. Я спешу к Джулеп, потому что, судя по тому, как он воет и едва двигается, он больше не представляет угрозы. Теперь мое внимание приковано к приближающемуся жару.

Мое тело бросает вперед одновременно со звуком взрыва справа от меня. Если мне повезет, у меня будет всего пара секунд, чтобы выбраться отсюда. Я встаю, ребра болят от удара о цементный пол. Когда я добираюсь до Джулеп, она в сознании и пытается встать и удержаться на ногах, но ее задняя часть продолжает отказывать ей. Я провожу рукой по ее боку.

— Я здесь, милая девочка. Я здесь. С тобой все будет хорошо.

Жар усиливается, а звук трескающегося дуба говорит о том, что стеллажи и бочки могут рухнуть в любую минуту.

— Нам нужно идти, Джулс.

Я просовываю под нее руки и поднимаю. Она скулит, когда я поправляю ее, чтобы крепко ухватить, но мне нужно бежать, и делать это нужно сейчас.

— Мы не можем останавливаться. Нам нужно бежать… — кричит она.

Ее раненное тело неконтролируемо содрогается, но сейчас не время осматривать ее. Мы бежим, надеясь, что пожарная сигнализация сработала.

— Все будет хорошо. — Я повторяю одну и ту же фразу снова и снова, пока мои ноги движутся к боковому выходу. Как в ту ночь. — С нами все будет в порядке. — Я открываю дверь плечом, как раз, когда раздаются звуки очередного взрыва. Мне нужно убраться отсюда как можно скорее.

Единственное, о чем я могу сейчас думать, — это как добраться до Гранта. Как оказаться рядом с ним. Мои легкие горят, а руки болят от того, что я держу ее, но я не остановлюсь ни на секунду, пока не найду его.

Стук копыт и лошадиное ржание заставляют меня напрячь зрение в темноте, пока я не слышу его голос, и это как заряд для меня. Я снова могу дышать.

— Лейни! Черт, ЛЕЙНИ!

Огонь, разгорающийся позади меня, освещает темноту настолько, что я вижу, что он на большой скорости приближается прямо ко мне.

— Здесь, — с трудом выдыхаю я. — Я здесь. Мы здесь!

Я слышу, как он резко выдыхает.

— Лейни!

Весь адреналин, выплеснувшийся в мою кровь и заставлявший меня бороться, бежать, улетучивается, и я ломаюсь. Я задыхаюсь от рыданий, зажмуривая глаза.

— Грант!

Я изо всех сил сжимаю Джулеп в объятиях. Этот ублюдок причинил ей боль. Мой голос дрожит, когда я говорю ей:

— Ты спасла мне жизнь, милая девочка, — мой подбородок дрожит, пока я пытаюсь не думать о том, как она нашла меня.

Как только Грант оказывается достаточно близко, он кричит:

— Детка, нам нужно двигаться! Это место сейчас взлетит на воздух.

— Джулеп ранена. Возьми ее.

Он наклоняется, когда я пытаюсь поднять ее повыше. Он перехватывает ее и укладывает так, чтобы она оказалась перед ним на шее лошади.

— Дай мне руку, — говорит он, поворачиваясь ко мне. Я протягиваю ее, и он хватает меня за бицепс, поднимая на лошадь, которая уже трогается с места. Устроившись позади него, я крепко держусь. Зажав поводья в одной руке и удерживая Джулеп другой, Грант срывается с места. Тверк скачет быстрым галопом, и волосы хлещут меня по залитому слезами лицу. Несколько секунд спустя позади нас взрывается рикхаус. Мы достаточно далеко, чтобы я не почувствовала ни жара, ни взрывной волны. И я знаю, что если бы Грант не появился вовремя, я бы не выжила.

Пожарные машины с ревущими сиренами летят в противоположном от нас направлении, по узкой дороге в сторону пожара. Я оглядываюсь, чтобы увидеть, как весь рикхаус полыхает ярким пламенем. Перед глазами у меня все расплывается от ревущего огня. Я крепче прижимаюсь к Гранту, но он дергается, наклоняясь на бок, словно что-то не так.

На вершине холма, ведущего к главному дому, он останавливает Тверка.

— Осторожно, детка, не так сильно, — говорит он, морщась, и я с ужасом понимаю, что он ранен и истекает кровью.

Его бок мокрый и липкий. Мои руки покрыты чем-то, я сразу понимаю, что это кровь — я уже чувствовала такое раньше. Это нехорошо, и меня снова охватывает паника.

— Я в порядке, детка. Ты ранена? — говорит он через плечо, зная, что я схожу с ума, даже не глядя на меня.

Но я игнорирую его слова.

— Ты не в порядке.

И я даже близко не в порядке, но кровь не идет. И Грант, и Джулеп ранены, и нам нужна помощь. Собравшись с силами, я сползаю с лошади.

— Куда ты идешь?

Я поворачиваю к дороге.

— У тебя кровь. Я иду за помощью.

Я начинаю размахивать руками над головой, пытаясь привлечь внимание полицейских машин и скорой помощи, когда они подъезжают ближе.

— Эй! Мы здесь, — кричу я. Машины замедляют ход. Слава богу.

Когда я оборачиваюсь, то замечаю его бедро. Он сделал жгут из ремня.

— Что случилось?

Я пытаюсь сдержать очередное рыдание, которое пытается вырваться наружу. Не сейчас. Нет, пока с ними не все в порядке.

Но он не отвечает мне. Он прижимает Джулеп к себе и спускается с лошади, а затем укладывает ее в траву, благоговейно поглаживая по голове.

— Ты молодец, девочка. Ты чертовски хорошо справилась, Джулс.

Все еще склоняясь над ней, он смотрит на меня, встает и подходит. Он не останавливается, пока не обхватывает меня руками. Я вдыхаю его запах, пока он целует мою макушку и волосы, потом лоб, а затем зарывается лицом в мою шею.

— Я пытался успеть. Я так старался, черт возьми.

— Но она это сделала, — говорю я, кивая на Джулеп. Ей больно, но она виляет хвостом, когда я опускаюсь ниже, чтобы погладить ее. — Она нашла меня, предупредила, а потом вцепилась в него, когда он поднял пистолет. Это и стало причиной пожара. Когда он выронил его, он выстрелил, — говорю я, глядя на рикхаус, который теперь полностью охвачен пламенем.

— Черт. — Он наклоняется, как может, чтобы снова погладить ее по голове.

— Он пнул ее, я думаю, и она сильно ударилась о землю. Она не может опираться на задние лапы.

— Мои храбрые девочки.

Грант держит одну руку на ее груди, прижимая меня к себе. Он целует меня в висок, позволяя своим губам задержаться там.

Я приседаю рядом с ним, и он отстраняется, заглядывая мне в глаза. Его руки поднимаются к моему лицу, обхватывают его и притягивают ближе, пока его губы не соприкасаются с моими. Мы целуемся как люди, которые понимают, насколько близки были к тому, чтобы никогда больше этого не сделать.

По его лицу текут слезы, когда он снова отстраняется и спрашивает:

— Он причинил тебе боль?

Он осматривает мое лицо и тело, убеждаясь, что со мной все в порядке.

— Я не мог до тебя добраться. — Он снова целует меня. — Вот черт, — говорит он, морщась, когда переносит вес тела, пытаясь встать.

Я смотрю вниз на его ногу, и мои глаза расширяются от серьезности его травмы.

— Боже мой. Грант? Твоя нога.

Он пожимает плечами и смотрит вниз.

— Это был чистый выстрел. Пуля прошла навылет.

— И ты просто целуешься со мной, когда у тебя в ноге дырка от пули?

Он усмехается, но, когда снова пытается пошевелиться, все равно морщится.

— Это ранение не такое болезненное, как то, что в боку.

Когда он поворачивается, чтобы посмотреть, даже это небольшое движение заставляет его шипеть сквозь зубы.

Он ухмыляется.

— Похоже, на какое-то время никаких катаний на спине.

Я фыркаю от смеха, но в моих глазах стоят слезы. Когда я опускаю голову на его плечо, мы оба начинаем терять адреналин, который удерживал нас на ногах и не давал развалиться на части.

— Эйс примчался, как только услышал выстрелы у нас дома. Я очнулся от того, что он бил меня по лицу. Мы быстро наложили жгут — я не истек кровью, так что артерию он не задел. И ничто не могло помешать мне добраться до тебя. Я забрался на лошадь, и с криками поскакал прямо туда, где, по его словам, осталась ты.

Я держусь за бок, поднимаясь на ноги, мои ребра болят от каждого вдоха, пока я смотрю на пламя. Джулеп лает, когда раздается звук еще одного взрыва. Нет никаких шансов, что этот пожар можно было сдержать или пережить. Темное небо заполняется клубами еще более темного дыма.

— Пожарные не смогут справиться с ним, пока все не выгорит дотла.

— Весь бурбон, — шепчу я.

— Посмотри на меня, — говорит он, отвлекая мое внимание от почти завораживающего зрелища. — Все это ни черта не значит. Ты в порядке. Мы в порядке. Это все, что имеет для меня значение.

— …но твоя семья. Все это время и…

Его теплые руки заставляют меня расслабиться, пока он убирает мокрые от пота пряди волос, прилипшие к моим губам.

— Ты — моя семья. И теперь ты в безопасности. Я с тобой.

Он прижимается своим лбом к моему.

— Я не знаю, ковбой. У меня такое чувство, что прямо сейчас это я с тобой, потому что ты опираешься на меня.

Он улыбается.

— Да, наверное, так и есть. — Проводя пальцами по моей голове, он заправляет прядь волос за ухо. — Ты такая чертовски храбрая.

Мой подбородок дрожит, а в носу снова покалывает от его слов.

— И я люблю тебя, моя храбрая девочка, — говорит он, продолжая прижиматься ко мне. — Я так сильно тебя люблю. И я подумал… — Он делает паузу и глубоко вздыхает, прежде чем находит нужные слова, чтобы закончить. — Я подумал, что это случится снова. Что я не смогу добраться до тебя вовремя. И что я, — он целует меня, слезы текут по его щекам, — потеряю тебя. Сладкая, я не могу тебя потерять. Пожалуйста, останься со мной. Я хочу этого. Нас. — Он еще раз прерывисто вздыхает. — Больше, чем чего-либо еще в своей жизни.

Моя грудь наполняется страстным желанием, когда я провожу пальцами по линии его волос. Если бы мужчины мурлыкали, это было бы то самое место Гранта. Я сжимаю в кулак переднюю часть его футболки, чтобы убедиться, что он меня слышит.

— Ты сказал, что я твоя. Так что, если ты не пошутил, я тоже так считаю. Для меня это просто. Я выбираю быть твоей так же, как ты выбрал быть моим. Я никуда не уйду, ковбой. — Я улыбаюсь ему со слезами на глазах.

Уверенное прикосновение его губ ощущается так, будто мы скрепляем свои клятвы после пережитого кошмара. Он улыбается мне в губы, его рука лежит на моей груди, прямо над сердцем.

За его спиной продолжает гореть огонь, и, наблюдая за ним, я хочу верить, что он сжигает страхи нашего прошлого, которым мы позволяли управлять нашими жизнями. От этой мысли у меня в животе медленно распутываются оставшиеся узлы. То, что держало нас обоих в удушающем захвате. Монстр и проклятие. Я смотрю, как пламя танцует над зданием, чувствую его руки, крепко обнимающие меня, его губы, касающиеся моей кожи, я понимаю, что все закончилось.

— Не думаю, что ему удалось выбраться оттуда. Никто не мог выжить после того взрыва.

Грант смотрит через мое плечо на пламя.

— Я тоже.

— Джулеп с ним справилась, но там была гремучая змея, которая…

Прибывшие врачи скорой помощи отрывают нас друг от друга, чтобы осмотреть раны Гранта. Я начинаю говорить им, что со мной все в порядке, но он возражает:

— Все равно осмотрите ее.

Он откидывает голову назад, вспоминая, что я сказала перед этим.

— Стоп, стоп, стоп. Гремучая змея?

Я киваю.

— Она укусила его, наверное, три, а может, и четыре раза. Только так я смогла забрать Джулеп и убежать.

Я смотрю на нее, а она наблюдает за нами. Моя защитница. Она спасла мне жизнь. И теперь, когда угроза миновала, у нас нет причин уезжать. От осознания этого меня охватывает облегчение.

Он игнорирует врача скорой помощи, который спрашивает его, может ли он идти, и вместо этого обхватывает рукой мою шею и быстро и резко притягивает к себе, шепча мне в губы:

— Моя жена.

Я прикусываю его нижнюю губу.

— Почти.