Лейни
Я чувствовала это. Черт, я знала уже некоторое время. Я так мало времени провела в Фиаско, но, черт возьми, между нами действительно возникло чувство. Услышав это заявление, пока он выводит маленькие круги на моем запястье, я прерывисто выдыхаю. Я хочу в это верить, потому что я тоже его испытываю.
— Ты влюблен в меня?
— Ты должна это знать. И я думаю, если ты сомневаешься, значит, я не ясно выразился. Я люблю тебя, Лейни Янг. Он целует меня в губы, отнимая у меня все слова, которые могли бы перевесить его собственные. — С каждым днем все больше и больше.
Его большой палец проводит по моим губам, и я придвигаюсь ближе, проводя руками по его груди, по тому месту, где так быстро бьется его сердце. Для меня.
— Это та часть, где ты не должна оставлять меня в подвешенном состоянии.
— Шоу, — говорю я ему, улыбаясь любопытству, пляшущему в его глазах.
Его большой палец замедляет движение.
— Лейни Шоу. Ты должен сказать — я люблю тебя, Лейни Шоу.
Его усы приподнимаются.
— Сначала ты.
Улыбнувшись и выдохнув, я делаю это первой.
— Я тоже люблю тебя, ковбой.
Он ухмыляется, услышав свое прозвище, и убирает мои волосы с плеча. Его прикосновения всегда кажутся собственническими и уверенными, но сейчас они похожи на благодарность. Грант обхватывает ладонями мой затылок, запуская пальцы в волосы.
— Я люблю тебя, Лейни Шоу.
А потом он прижимает меня к себе. Когда его губы встречаются с моими, мы как будто даем обещание, скрепляя слова притяжением, которое существует между нами. Его язык скользит по моим губам и сталкивается с моим, вызывая глубокое тепло внутри, которое распространяется по коже. Тихий стон срывается с его губ, когда мы оба делаем вдох. И все, что казалось нежным и простым, превращается в желание выразить своими телами то, что мы чувствуем друг к другу. Его пальцы зарываются глубже в мои волосы и тянут сильнее, перемещая меня так, что я оказываюсь на его члене. Его твердую длину, прижатую ко мне, отделяет лишь несколько тонких слоев ткани.
Я сажусь, и пока его глаза блуждают по изгибам моего тела, это кажется самой порочной прелюдией. Подавшись бедрами вперед, я стягиваю с себя футболку. Он закидывает одну руку за голову, а другой тянется вверх, скользя от моего пупка к ложбинке между грудями. Я не ожидала, что почувствую такую уверенность в себе от одного взгляда этого мужчины. Я откидываю голову назад, а он продолжает поднимать руку к моей шее.
Когда он говорит:
— Ты такая красивая, когда берешь то, что тебе нужно. Это моя девочка.
Жаждая трения, я снова двигаю бедрами. Я беру его за запястье и подношу его пальцы к своему рту, целуя шершавые подушечки.
— Вот так, сладкая. Смотри на меня.
Я провожу по ним языком, смачивая их и касаясь губами. Не сводя с него глаз, я втягиваю их в рот. Его член подпрыгивает от этого, и я не могу удержаться от ухмылки.
— Он требует свою очередь, — смеется он.
Я вскрикиваю от смеха, когда он быстро переворачивает нас — я падаю спиной на матрас, а Грант нависает надо мной. Когда он устраивается между моих ног, моя улыбка гаснет, и настроение возвращается к тому напряжению, которое было всего несколько мгновений назад.
Мои глаза наполняются слезами, когда я смотрю на него, а низкий, хриплый шепот делает его лицо еще более расплывчатым.
— Не смотри на меня так.
— Мне нравится смотреть на тебя. Ты очень красивый, знаешь ли. — Я улыбаюсь, пытаясь разрядить обстановку, чтобы он не заметил, что я пытаюсь запомнить его. Его вес. Как он вдыхает запах моих волос. Его бороду, которая приятно щекочет. Как смягчаются его глаза, когда они смотрят на меня.
— Не смотри на меня так, будто тебе нужно запомнить. Я твой, сладкая. — Я ищу в его глазах что-то еще, предостережение или условие. Но не нахожу. Это спокойное, тихое обещание. Предложение. Он мой, если я хочу его. И боже, как же я хочу. Сохранить его. Остаться. Любить его.
Он быстро целует меня сначала в губы, потом в лоб, прежде чем уткнуться мне в шею. Его предплечья удерживают его надо мной, и он устраивается между моих ног. Я хочу его. Я хочу его во всех смыслах.
— Займись со мной любовью.
Он немедленно откликается на мою просьбу, его зубы скользят по моему плечу. Он становится на колени и закидывает мои ноги себе на плечи. Запустив пальцы под пояс пижамных шорт, он стягивает их, поворачивая голову, чтобы поцеловать лодыжку. Опустив мои ноги, он широко разводит колени, а его большой палец скользит вверх и вниз по киске. Он ничего не говорит, только наблюдает за тем, как его большой палец двигается от влагалища к клитору и обратно, а с моих губ срываются тихие стоны. Он встает на колени и стягивает боксеры, в которых он лег спать, его твердый член уверенно показывает то, чего он хочет.
Я тоже. У меня вырывается стон.
Он снова проводит по мне пальцем — один раз, второй, третий, — прежде чем потянуться вверх и провести им по моим губам, размазывая по ним возбуждение. Нависая надо мной, он слизывает его, целуя влажные губы.
— Лучше, чем бурбон.
Я улыбаюсь. Прежде чем я успеваю что-то сказать, его член начинает двигаться там, где только что был его большой палец, надавливая на мой клитор с нужным темпом и давлением, чтобы вырвать у меня стон. Он снова встает на колени и начинает погружаться в меня, одновременно выводя пальцем маленькие, размеренные круги на клиторе.
— Грант… — выдыхаю я.
Как будто в нем что-то воспламенилось, он обхватывает меня руками и притягивает к себе, целуя. Это страстный поцелуй, губы и языки сплетаются и поглощают друг друга, пока я сижу на нем, двигая бедрами и впуская его в себя все глубже с каждым рывком его бедер. От пота, покрывающего наши тела, и от того, как он стонет, мой оргазм на тонкой грани.
— Лейни… черт.
— Я знаю, — выдыхаю я.
Его руки по-прежнему крепко обнимают меня, а я прижимаюсь к нему, прячу лицо у него на шее и провожу губами по коже.
— С тобой так хорошо, так идеально. — Со стоном уткнувшись мне в шею, он отклоняется назад, чтобы найти мои губы. Едва поцелуй заканчивается, как его рот приоткрывается, он входит в меня еще глубже, задевая ту точку внутри меня, которая заставляет меня дрожать.
— Я сейчас кончу, детка.
Я прижимаюсь к нему, не позволяя ему отодвинуться и преследуя свой собственный оргазм.
— Кончай.
Он откидывает голову назад, чтобы убедиться, что правильно понял мое требование.
И я подтверждаю. Я хочу, чтобы он владел каждой частью меня.
— В меня.
Он наклоняет бедра так, чтобы касаться моего клитора, и этого достаточно. В последнее мгновение перед тем, как я взлетаю, он говорит:
— Если ты хочешь, чтобы я вышел, детка, ты должна сказать об этом сейчас.
Я отрицательно качаю головой, позволяя ему трахать меня быстрее.
— О, черт, кончай сейчас, — стону я, прежде чем закричать.
Его рука наматывает мои волосы, он прижимает меня вплотную к себе, и из глубины его груди вырывается стон. Звук его удовольствия — последнее, что заставляет мир вокруг меня потерять четкость. Все мое тело напрягается, сжимается и начинает пульсировать, как только он кончает в меня. Это тяжелое дыхание и пот. Похоть и желание. Страсть и любовь, которые словно излучает мое тело. Каждый дюйм моей кожи.
Когда он заваливается на бок и падает на матрас, то увлекает меня за собой. Мы запутываемся в ногах и простынях, обнимая друг друга и приходя в себя от того, что мы только что пережили.
Проходят минуты, ни один из нас не шевелится. И я чувствую, как его сперма вытекает из меня.
Наконец, я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. Его глаза закрыты, а на губах играет удовлетворенная улыбка. Я изучаю его профиль — от четкой линии челюсти до прямого носа. По отдельности они были бы суровыми и пугающими, но с его глазами и тем, как его губы касаются моих волос на затылке, он прекрасен.
— Ты смотришь на меня и трахаешься так, будто это прощание.
Как он может так хорошо меня понимать?
— Я пытаюсь показать, что тоже люблю тебя…
Его глаза открываются, и он широко улыбается, но улыбка сходит на нет, когда он видит, что в моих глазах блестят слезы и я не могу улыбнуться тому, что собираюсь ему сказать.
— Но?
— Но я не знаю, смогу ли я остаться, ковбой. Я не могу подвергать опасности никого из твоей семьи. Я не могу рисковать тобой…
Я проглатываю рыдание, готовое вырваться наружу вместе с этим признанием.
Он наклоняется и обнимает мое лицо ладонями.
— Тогда выходи за меня замуж.
— Что? — Я ищу его глаза, потому что совершенно не ожидала услышать эти слова.
— Выходи за меня. Если тебе придется уехать, они разрешат мне поехать с тобой, если мы будем женаты.
Я не могу скрыть улыбку и нервный смешок, который вырываются из меня.
— Это безумие, Грант. Мы только начали… — Мои брови сходятся у переносицы, когда я думаю о том, что он предлагает. Толком ничего не зная обо мне, этот мужчина хочет вступить в брак. — Ты вообще хочешь жениться?
— На тебе? Да. — Он говорит это так уверенно, словно это не поспешное решение и мы не познакомились совсем недавно.
— Но твоя жизнь здесь. Твоя семья. Мы знаем друг друга всего лишь…
Он приподнимает мой подбородок, чтобы я посмотрела на него, останавливая мои слова.
— Моя семья всегда будет моей семьей. Где бы я ни находился, я люблю их, а они любят меня. Но ты ошибаешься насчет моей жизни, сладкая. Я просто плыву по течению. Прожигаю время, удерживая людей на расстоянии. Я только сейчас начал жить заново. — Он вытирает слезу, скатившуюся по моей щеке. — Эта женщина без фильтра, которая называет меня ковбоем, — именно та, с кем я хочу прожить мою жизнь. Мне не нужно больше времени для осознания того, что я и так знаю.
С трепетом в животе я сажусь и наблюдаю, как его глаза пытливо смотрят в мои, пытаясь понять, о чем я думаю. Что я собираюсь ему ответить.
Он глубоко вздыхает, откидывая мои волосы с плеча.
— Это началось с мамы Гриза. Потом это случилось с его первой женой, а затем с моей бабушкой. — Он прочищает горло. — Потом мои родители. — Он проводит пальцами по моей руке. — В Фиаско любят говорить всякие гадости за спиной у людей, не задумываясь о том, как это ранит. Мы слышали это с детства — мальчики Фокс прокляты. И я никогда не придавал этому значения, пока не потерял Фиону. А потом, когда Линкольн потерял Оливию.
Я вижу и чувствую, как сильно его это расстраивает и преследует. Уму непостижимо, что он потерял стольких людей, которых любил. И при этом думает, что в этом есть его вина? Я сжимаю его пальцы своими.
— Я знал Фиону с детства. Мы вместе учились в школе и потом в академии. Я был на год старше, а она стремилась занять место Дела.
— Дел — ее отец?
Он кивает.
— И мой лучший друг, с тех пор как я начал работать в полиции Фиаско. Наши с Фи отношения не были давней влюбленностью. Все началось как дружба с привилегиями. Мы напивались и трахались. И где-то по пути я влюбился в нее. — Он улыбается. — Она не хотела никому рассказывать о нас. Я хотел, но я знал, что для нее все было сложнее. Она была одной из шести женщин в отделе. И ее уважали — Дел позаботился об этом. — Он прочищает горло. — Дел был моим старшим офицером, и мне казалось, что я лгу ему.
Когда он потирает затылок, я вижу, что ему тяжело, и это заставляет меня задуматься, говорил ли он когда-нибудь раньше об этом вслух.
— В то утро, когда я сказал ей, что люблю ее, она отправилась на вызов, и, — он снова прочищает горло, — информация была не очень хорошей, но она поехала. Как только я услышал диспетчера, я понял, что что-то не так. Я чувствовал это нутром, сказал ей, чтобы она остановилась. И я не смог добраться туда вовремя.
Его глаза наполняются слезами, и я наблюдаю за тем, как он борется с чувствами, чтобы не дать им пролиться, пока он рассказывает мне свою историю.
— Я не смог добраться туда достаточно быстро, чтобы прикрыть ее. — Он крепче сжимает мою руку. — После этого я больше не мог выполнять свою работу. Я подвел ее, и каждый день вспоминал, что когда кому-то действительно понадобилась моя помощь, кому-то, кого я любил, я не успел вовремя.
Он прикрывает глаза свободной рукой, но как только он это делает, я придвигаюсь и обнимаю его. Мое сердце разрывается из-за него и из-за чувства вины, которое он до сих пор испытывает.
Наклонив голову, он прижимается лбом к моему плечу.
— А год спустя от нас ушла Лив. Я отбросил свое горе, чтобы быть рядом с Линком и племянницами, но после пережитого я не хотел ничего чувствовать. Не думаю, что я что-то чувствовал в течение нескольких лет. Я работал, сбрасывал свое дерьмо у боксерского мешка и делал свой бурбон. Вот и все.
Я откидываюсь назад, чтобы поймать его взгляд. Мне нужно, чтобы он видел меня, когда я скажу это. Когда его глаза встречаются с моими, я вытираю шальную слезу, скатившуюся к его губам.
— Мне. Повезло.
Он пристально смотрит мне в глаза.
— Спроси меня почему, ковбой. — Я улыбаюсь, и все мое тело теплеет от его взгляда.
Слабая улыбка трогает уголки его губ.
— Почему тебе повезло, детка?
— Потому что ты меня любишь.
Его глаза закрываются, и он морщит нос, услышав мои слова.
— Потому что я люблю тебя. И я женюсь на тебе.
Его руки обнимают мое лицо, а его глаза танцуют с моими.
— Да?
— Да. — Я отчаянно киваю, по щеке скатывается слеза.
Мои руки накрывают его, обнимающие мое лицо. Когда его губы находят мои, это больше, чем просто поцелуй с мужчиной, которого я люблю. Это похоже на возвращение домой. К этому сложному и заботливому мужчине, который прятался за столькими потерями, боясь, что это единственный вариант для него.
Я запрокидываю голову, размышляя о том, что он сказал что-то, что я не смогла понять.
— Что значит — делал свой бурбон?