Бурбон и ложь

Глава 32

Грант

— Ты ведь понимаешь, что уже старый? — говорит Линкольн, шлепая Эйса.

— Ты называешь меня старым уже десять лет, Линк. Это не моя идея устроить вечеринку по случаю дня рождения. Это все ты, — говорит он в ответ.

Эйс бросает на меня взгляд, пока мы идем по тротуару.

— Меня бы вполне устроила бутылка хорошего вина и несколько выкуренных сигар на заднем дворике.

Линкольн рявкает:

— Чушь собачья, Эйс. Тебе это нравится.

— Привет, Грант.

Я машу рукой владелице «Crescent de Lune», когда мы проходим через пекарню и спускаемся по черной лестнице в клуб.

— Похоже, в последнее время у тебя появилось много новых друзей. — Линкольн подтрунивает надо мной, поправляя закатанные рукава.

— Она одна из сестер, владеющих пекарней. Она готовит по утрам кофе для Лейни. — И только сказав это, я понимаю, что натворил.

— Ты приносишь ей кофе по утрам?

Я перевожу взгляд на него, и его глаза слегка расширяются от удивления.

— Я забочусь о том, что принадлежит мне, брат.

— Давно пора было признать это. Ты был так очевиден, когда я смешил ее в тот день у реки. И я надеялся, что мои старания не пропадут даром.

Эйс вклинивается в разговор из-за спины. Я и не знал, что он рядом.

— Она тебе подходит. — Он дает Линку подзатыльник. — Ты флиртовал с ней, пока твои дочери смотрели?

— Эйс, не вмешивай моих маленьких принцесс, когда я говорю о женщинах. И с каких пор флирт — это плохо? — Он показывает на себя. — Когда большой и плохой Аттикус Фокс начнет добиваться того, кого хочет?

— Линкольн, а кто, по-твоему, мне нужен?

Между ними происходит молчаливый диалог, который мне хорошо знаком. Они ладят друг с другом, но между ними существует негласное соперничество с тех пор, как мы были детьми.

— Я просыпаюсь один по своей воле. — Он засовывает руки в карманы брюк своего костюма и невозмутимо смотрит на нас. — Ночевки — это слишком хлопотно.

Линкольн усмехается, и я тоже.

— Эйс, это половина удовольствия.

— Это говорит ходячий беспорядок, — бормочет Эйс в ответ.

Я лишь ухмыляюсь, качая головой. Они мои лучшие друзья. Невозможно пройти через столько испытаний, через которые прошла наша семья, и выйти из них другими. Для нас не могло быть иначе. Я ненавижу то, что скрываю что-то от них — свои чувства к Лейни, бурбон, который я сделал.

— Мне нужно обсудить кое-что с вами позже.

— У тебя сегодня «большие чувства»⁴⁹, Грант? — поддразнивает Линк, хлопая меня по плечу.

Я отталкиваю его руку.

— Отвали.

Эйс оглядывается, прежде чем мы входим в двери.

— Когда будешь готов, Грант.

Тускло освещенный главный зал «Midnight Proof» встречает нас звуками джаза. Официанты носятся вокруг с полными подносами напитков, а у главной барной стойки по всему периметру плотной толпой стоит очередь. Диваны заполнены туристами, которые, вероятно, приезжали на лошадиные скачки или готовы завершить свой бурбонный маршрут в той атмосфере, которую может предложить только подпольный клуб. У нас не много зрителей, когда мы поднимаемся по лестнице и направляемся к приватной зоне на втором этаже. Мы втроем всегда привлекаем внимание, но у Эйса есть несколько знаменитых друзей, которые, я уверен, уже устроились в VIP-зоне.

Линкольн распахивает двойные двери, и мы оказываемся в самом эпицентре частной вечеринки — около двадцати парней столпились вокруг покерного стола в центре зала. Мне нет никакого дела до того, что стартовый питчер «Чикаго» вот-вот проиграет MVP Национальной лиги⁵⁰. Мое тело гудит от нетерпения увидеть Лейни. Я знаю, что в комнате полно мужчин, которые захотят заполучить то, что принадлежит мне.

Я вижу ее, как только мой брат отходит в сторону. Ее клубничные волосы заколоты набок, открывая шею и обнаженное плечо. Такая чертовски красивая. Она передвигается по бару, наливая в свой миксер ликеры, и смеется над тем, что говорит ей один из парней. Ее губы накрашены в тот красный цвет, который мгновенно напоминает моему члену, как сильно мы любим этот рот, но остальное мое внимание приковано к тому, во что она одета. Персиково-розовый цвет ее прозрачного топа всего на несколько тонов отличается от оттенка ее кожи и украшен кристаллами, которые отражают свет низко висящих в комнате люстр. Черный бюстгальтер, выглядывающий из-под него, подчеркивает, насколько чертовски красива ее грудь. У меня слюнки текут от одного взгляда на нее.

— Папочка здесь! — восклицает Хэдли, выходя из-за барной стойки. — С днем рождения!

— Господи, — бормочет Эйс, пытаясь отмахнуться от того, как сильно Хэдли достает его в последнее время.

— У твоего брата действительно нет чувства юмора, — говорит она, беря меня под руку. — Линкольн, мне нужно, чтобы ты принес мне бутылку из бара внизу.

Я улыбаюсь ей. Хэдли — одна из немногих, кто может заставить меня смеяться, несмотря ни на что. И обычно это происходит за счет Эйса.

— Ты провокатор. Ты знаешь, что это дерьмо выводит его из себя.

Она взмахивает рукой.

— Люди злятся только тогда, когда шутки слишком близки к истине. — Ее глаза драматично расширяются. — Ты думаешь, твой брат увлекся папочкиными извращениями?

— Хэдс, я не хочу думать о том, чем увлекается мой брат.

Ткнув меня в грудь, она ухмыляется.

— Но я знаю, чем, или, скорее, кем, увлекся ты.

Лейни наблюдает за тем, как мы подходим к бару, разливая то, что она взбалтывала, и добавляя лимонную цедру в качестве украшения. Я оставляю заявление Хэдли без ответа, поэтому она похлопывает меня по груди и отходит к покерному столу за моей спиной, где я слышу ее колкость:

— Эйс, может, у тебя и день рождения, но сегодня ты проиграешь все свои деньги.

Я внимательно разглядываю то, во что одета Лейни, и скажу честно — это женщина уровня эпического фэнтези. Она выглядит как винтажная девушка в стиле пин-ап и современная богиня одновременно. Ее топ — это только начало, он привлекает внимание к ее работе, но ее ноги — это нечто. Они стройные и подтянутые, и я жалею, что не оставил свой след где-то рядом со слишком коротким подолом ее черных шорт.

Ухмыльнувшись, я маню ее к себе пальцем, чтобы она подошла ближе. Она улыбается и быстро оглядывается по сторонам, чтобы посмотреть, не заметил ли кто-нибудь.

Я надеюсь, что все.

— Что будешь, ковбой? — спрашивает она. Но вместо того, чтобы заказать напиток, когда она подходит достаточно близко, я наклоняюсь над стойкой, приподнимаю ее подбородок указательным пальцем и целую в губы. Легко и сладко. Достаточно, чтобы показать ей, что мне все равно, кто это увидит. Я медленно отстраняюсь, и ее глаза сразу же находят мои.

— Чистый бурбон, сладкая.

Она застенчиво улыбается, зная, что в этом нет ничего сдержанного. Она снова поворачивается к ряду с бурбоном, и я с удовольствием рассматриваю ее поближе. Мягкость ее прикосновений и острота ее ума — это единственное, чем я хочу насладиться сегодня вечером. Но пока я жду, придется обойтись бурбоном.

Через несколько секунд к барной стойке подходит Хэдли и переводит взгляд на моего брата.

— Линк! Где бутылка, которую я просила?

Лейни смеется, возвращаясь с бутылкой «Фокс», и наливает мне изрядную порцию.

— Я сейчас принесу, Хэдли. Мне все равно нужно сбегать в дамскую комнату.

— Давно? — спрашивает Линк. Если бы Хэдли не выкрикнула его имя, я бы забыл, что он рядом.

Хэдли тоже стоит рядом и ждет ответа.

— Четвертое июля.

Протягивая руку Линкольну, она говорит:

— Плати. Я же говорила, что недавно.

— У тебя была инсайдерская информация, — отвечает он, доставая бумажник.

Он достает пять хрустящих стодолларовых купюр.

— Вы заключили пари?

— Только на то, сколько времени тебе потребуется, чтобы понять. Я был уверен, что это произойдет сразу после того, как мы пошли на реку с Лили и Ларк. Я думал, ты пронзишь меня взглядом, когда я качал ее над рекой… — Он смеется. — Это было бесценно, черт возьми.

Я оглядываю комнату в поисках ее. За покерным столом царит оживление — один из парней решил пойти ва-банк с моим братом сразу после раздачи. Я улыбаюсь, думая о том, что Лейни, скорее всего, обыграла бы их подчистую. Проходит еще три раздачи, прежде чем Линкольн спускает все свои фишки, но вместо того, чтобы расстроиться, он кричит:

— Ладно, я слишком стар для шотов, но Хэдли, давай откроем ту бутылку «Pappy»⁵¹, которую ты хранила для меня.

Оглянувшись в сторону бара, я понимаю, что Лейни все еще не вернулась. Может быть, она задержалась, помогая кому-то внизу, но моя интуиция подсказывает мне, что что-то может быть не так, поэтому я перебиваю брата и спрашиваю:

— Хэдс, Лейни уже вернулась?

— Нет. Не мог бы ты найти…

Я уже прохожу через двойные двери и направляюсь к лестнице. В главном зале джазовая певица напевает что-то старое и романтичное, пока я сканирую барную стойку. Ничего. Когда я спускаюсь по лестнице и смотрю вниз, мимо дамской комнаты, то слышу ее голос.

— Ты мне солгал, — кричит она. Я подхожу ближе к тому месту, где она стоит. Перед ней мужчина ростом чуть выше меня. Что это за парень? Он более худощавый, так что если понадобится, я легко смогу вытолкать его отсюда.

Ее взгляд встречается с моим, и она слегка качает головой, заставляя меня замедлить шаг. Обернувшись, он смотрит через плечо.

— Кто это, черт возьми, Лейни?

Она хмурит брови, морщит нос.

— Ты не имеешь права спрашивать. Мы ничего не значим друг для друга, Филипп.

Чертов Филипп.

— Как ты, блядь, можешь так говорить?

Я так не думаю. Я тыкаю в него пальцем и подхожу ближе к Лейни.

— Следи за своим языком, когда говоришь с моей девочкой.

Уголок ее рта приподнимается, когда я делаю шаг вперед, чтобы между ними образовалось больше пространства. Я кладу руку ей на поясницу, и она придвигается чуть ближе.

— Что ты вообще здесь делаешь?

— Я должен спросить тебя о том же. Я звонил и писал смс. — Несмотря на то что он старается говорить тише, его голос срывается, когда он произносит: — Мы были… — Он прерывисто вздыхает. — Ты просто исчезла.

— Надо было тебе что-то сказать. — Я пристально смотрю на него, и она еще немного расслабляется под моей рукой. По тому, как напряжена ее поза и как она сжимает руки в кулаки, очевидно, что ей более чем некомфортно рядом с ним.

Он поднимает руку, словно собирается меня отодвинуть.

— Это касается только нас, — говорит он, прищурившись.

Я смотрю в сторону входа в зал и ловлю взгляд Брэди. Он начинает двигаться в нашу сторону.

Когда я отвожу взгляд, она тоже поворачивает голову, чтобы заглянуть ему за плечо. Несколько парней возле бара следят за нашим разговором.

— У тебя мальчишник? — Она не дает ему ответить. Вместо этого она улыбается и качает головой. — Возвращайся к своей жизни. Женись и заведи чертову уйму детишек, мне все равно. Но сделай одолжение, забудь о том, что когда-либо видел меня здесь, и дай мне жить своей жизнью.

— Ты так не думаешь.

Этими словами он словно нажимает на выключатель, потому что все ее тело напрягается, и на этот раз она не нервничает. Она в ярости.

— Теперь ты собираешься сказать мне, что я думаю? А как насчет того, чего я хочу? Это ты тоже решишь за меня? Я скажу тебе, чего я не хочу. Тебя. Той ночью. Я не… — Она задыхается, пытаясь подобрать слова. — Я не хотела, чтобы все зашло так далеко и…

— Что ты хочешь этим сказать? — шипит он в ответ. — Ты хотела меня так же, как я хотел тебя. Не притворяйся, что это не так.

— Нет, я хотела того, кого знала раньше, а ты хотел поразвлечься, прежде чем пообещать себя другой. Я совершила ошибку.

С меня хватит. И с нее хватит. Я наклоняюсь к ней и говорю:

— Офис Хэдли — последняя дверь справа.

Она поднимает на меня глаза, полные слез.

— Он того не стоит.

Она права, но я не могу позволить этому парню думать, что последнее слово осталось за ним. Он относился к ней как к удобному дополнению. Для меня она — единственный человек, на котором я хочу сосредоточиться.

— Я просто прослежу, чтобы он нашел выход.

Я машу рукой, и Брэди быстро подходит ко мне, предлагая ему уйти.

— Ты что, шутишь? Это мой мальчишник.

Брэди в ответ лишь ухмыляется.

— Похоже, твоя вечеринка переезжает в другое место.

Я поднимаю взгляд на лестницу и вижу Линкольна, наблюдающего за происходящим. Он прикроет меня, если понадобится. А сейчас этот парень никак не может покинуть Фиаско, не убежденный в том, что ему никогда не стоит возвращаться. Я иду за Брэди, пока он выводит Филиппа через парадную дверь и дальше через пекарню. Когда его ноги ступают на тротуар, я не останавливаюсь.

— Теперь, когда мы остались вдвоем, позволь мне прояснить, кто я такой.

Он смотрит поверх моего плеча на своих друзей, которые идут следом за мной. Я в меньшинстве, но с такими парнями я справлюсь — одни разговоры, никакого содержания.

— Мне пора возвращаться, Грант, — говорит Брэди от двери.

— Я сейчас буду. Дай Линкольну знать, что я здесь, ладно?

Я поворачиваюсь обратно к этому засранцу. Мое тело дрожит от злости и тревоги, мне нужно вернуться к Лейни.

— Ты сделаешь, как она просила. Потому что если ты этого не сделаешь, я без проблем расскажу твоим друзьям в Нью-Йорке, в частности в твоем офисе, что ты лживый мошенник. — Я потираю ладонью щетину на щеке. — У меня такое чувство, что твой будущий свекор может найти эту информацию интересной, как ты думаешь?

Его рот удивленно приоткрывается, давая понять, что я застал его врасплох. Он ожидал хука справа, но с такими парнями, как он, я предпочитаю бить туда, где больно.

— Грант, ты в порядке? — Линкольн окликает меня от двери. Как раз вовремя.

— Все в порядке, просто хочу быть уверен, чтобы мой новый друг нашел дорогу домой.

Я поворачиваюсь к Филиппу, он смотрит мне за спину, явно нервничая из-за того, что я приближаюсь к нему.

— Ты забудешь о ней. Ты забудешь, что видел ее здесь. Ты никому не скажешь об этом.

Он поднимает руки, вздрагивая, что я подошел так близко.

— Послушай, парень, я не хочу проблем. С ней все в порядке?

— Тебя это не касается. Она моя. Я хочу, чтобы ты убрался из моего города. Сегодня же вечером. — Я делаю шаг ближе. — Если я узнаю, что ты снова произнес ее имя — даже для того, чтобы рассказать своей невесте, что ты натворил, — я превращу твою жизнь в ад.

Он ничего не отвечает. Широко распахнутых глаз и его очевидной растерянности достаточно, чтобы понять, что он не станет для нее проблемой. Но я все равно позабочусь о том, чтобы один из контактов Дела в Нью-Йорке навестил его на работе в полном обмундировании, просто для напоминания.

Я прохожу мимо Линкольна. Сейчас мне нужно увидеть Лейни и убедиться в том, что с ней все в порядке.

— Хочу ли я знать, что это было? — спрашивает он, догоняя меня.

— Нет.

Он останавливается у лестницы.

— Ты поднимаешься обратно?

Я игнорирую его и продолжаю идти прямо к кабинету Хэдли. Когда я закрываю за собой дверь, Лейни стоит, прислонившись к маленькому письменному столу, и ковыряет палец. Она выглядит менее взволнованной, чем когда я ее отправил сюда, но ей нужно знать, что больше не о чем беспокоиться. В маленьком помещении тихо, несмотря на то, что за дверью и дальше по коридору — битком набитый бар и играет группа.

Она встает и начинает говорить:

— Мне нужно еще кое-что…

Я закрываю дверь.

— Все закончилось.

Она смотрит на дверь, а затем снова на меня.

— Что?

— С ним. Все закончилось.

Я не хочу, чтобы она еще хоть секунду думала об этой части своего прошлого. Она и так переживает из-за того, что произошло, и мне не нравится, что встреча с ним снова вскрыла это.

Прикусив губу, она изучает меня.

— Ты причинил ему боль?

— Пригрозил ему, чтобы он держался подальше. Хлопнул его по спине, чтобы убедиться, что он услышал все, что ты сказала.

Она опускает взгляд на свои руки.

— Это ужасно — поблагодарить тебя за это?

Я подхожу к ней и приподнимаю за подбородок ее лицо. Я не воспринимаю как должное то, как она смотрит на меня. В ее красивых глазах видны голубые искорки и карие завитки, которые сейчас, в полумраке за столом, напоминают мне о моем бурбоне, и о том, что она как будто дуется, пока ждет, что я скажу.

Приблизившись к ее губам, я шепчу:

— Повернись.

Она ищет в моих глазах то, о чем я прошу, и как только видит это, поворачивается ко мне спиной. Я провожу руками по ее обнаженным плечам, по гладкой коже. Я испытываю непреодолимую потребность почувствовать ее, обладать ею.

Отодвинув ее волосы в сторону, я наклоняюсь и целую ее прямо под ушком, в то самое местечко, которое заставляет ее мурлыкать, когда я уделяю ему достаточно внимания. Она откидывает голову назад, прислоняясь к моему плечу, а я позволяю своим рукам блуждать по грубому материалу ее топа. Я провожу по швам и по кристаллам, которые скрывают ее кожу. Она выглядит так идеально в моих объятиях. Мне хочется защитить ее, обеспечить ее благополучие, видеть ее такой, какая она есть: сильной, сексуальной, именно такой, как я хочу.

Я наклоняюсь, чтобы провести носом по ее шее. От нее исходит нежный цветочный запах, как от полевых цветов за моим домом, а мои губы пахнут бурбоном.

— Я уехала не из-за него.

Я знал, что она рассказала не все, но я не собираюсь давить. Не сейчас.

Кивнув ей, я провожу рукой вниз по изгибам ее тела и между бедер. Я глажу ее киску через атлас нижнего белья, прижимая свой твердеющий член к ее заднице.

— Могу ли я стать причиной, по которой ты останешься?

Вот она, главная причина, почему я держал дистанцию. Почему я ненавидел саму мысль о том, что она ворвется в нашу жизнь и будет жить напротив меня. Это единственное, чего я боялся желать, не говоря уже о том, чтобы просить кого-то. Чтобы они остались.

Она проводит ладонью вверх по руке, которой я сжимаю ее талию, отрывает от своего тела и тянет к губам. Она целует мою ладонь и хрипло выдыхает:

— Да.

Я касаюсь губами ее затылка, позволяя им задержаться там, чтобы осознать, что это делает со мной. Я словно сбрасываю с плеч все эти годы неспособности по-настоящему заботиться о ком-то. В ответ она прижимается ко мне бедрами, и это чертовски приятно.

— Сделай это еще раз.

Наклонившись вперед, она кладет руки на стол, а затем снова прижимается ко мне.

Я провожу пальцами по тому месту, где ямочки на ее пояснице переходят в округлости идеальной задницы.

— Скажи мне, чего ты хочешь. — Мои большие пальцы опускаются ниже, чтобы подразнить ее.

— Тебя. Я хочу тебя.

От ее слов по моей коже пробегает жар, вызывая мурашки, и мой член натягивает джинсы. Я делаю шаг назад.

— Сними их, чтобы я мог увидеть, насколько сильно.

Она бросает на меня взгляд через плечо, на ее красивых накрашенных губах появляется ухмылка, затем большими пальцами цепляет трусики и стягивает чуть ниже изгиба задницы. Пояс с подвязками и бретельки остаются на месте, когда она спускает черный атлас. Я ничего не могу с собой поделать — она так и просится в рот, поэтому я без раздумий опускаюсь на колени, беру ее за ягодицы обеими руками и раздвигаю их. Ее киска блестит, она такая мокрая.

— Черт возьми, сладкая, это все для меня?

Она издает самый сексуальный звук, нечто среднее между судорожным вдохом и тихим стоном. Я прижимаюсь к ней лицом и провожу языком, пытаясь добраться до ее клитора. Я несколько раз провожу по нему языком, прежде чем вернуться назад, к самой попке.

— Пожалуйста, не дразни меня. Мне нужно, чтобы этот член трахнул меня прямо сейчас.

Я прикусываю одну из ее ягодиц, потому что, Господи, какой же у нее рот.

— У меня нет презерватива, детка.

Она все еще смотрит на меня через плечо, ее полный похоти взгляд встречается с моим, пока я скольжу пальцами по ее влажным губам.

— Я сказала, что хочу тебя. Теперь делай, что тебе говорят, ковбой.

Черт возьми, мне это нравится. Я потираю член через джинсы. Я такой чертовски твердый, что мне больно. По правде говоря, меня не волнуют никакие последствия того, что я им не воспользуюсь. Но я не хочу, чтобы она о чем-то жалела. Только не со мной.

— Да, мэм.

Она наклоняется вперед, приподнимая задницу.

— Сделай меня грязной.