Бурбон и ложь

Глава 5

Грант

Я хотел ее. Хотел так чертовски сильно, что моя челюсть заболела от того, как я ее сжал. Мое тело было не согласно. Это было близко, но я был не готов. Время еще не пришло.

Иногда мне кажется, что я знаю бурбон лучше, чем самого себя. Он у меня в крови — его культура, детали и нюансы, которые делают партию исключительной, определяют наш бренд. Я никогда не планировал зарабатывать этим, но в моей жизни произошло много такого, чего я никогда не планировал.

У бурбона есть свои правила. И если этим правилам не следовать, то он не может считаться бурбоном. Это химия, дуб, огонь и время. Химию можно освоить. Я знаю, как правильно обжигать или обугливать. Но время — это единственное, что кажется слишком медленным, когда хочешь перестать вспоминать, и слишком быстрым, когда оглядываешься назад. Бурбону нужно время, и неважно, как вы хотите, чтобы время двигалось — быстро или медленно, это ничего не меняет. У бурбона есть правила. Правила помогают нашему бизнесу двигаться вперед. И правила обеспечивают безопасность людей.

— Ты рано встал, — говорит Гриз с крыльца.

Я не говорю ему, что не сплю уже несколько часов. Прокатился, чтобы проверить свой бурбон, встретил одну из женщин Эйса, бродящую там, где не надо, и принял душ. Причем холодный. Все это время я ненавидел себя, зная, что возбудился, вспоминая об этой девушке, стоящей на моей территории в одной лишь футболке и без нижнего белья. Я нарушил целую кучу правил — скрыл что-то от своей семьи и возжелал кого-то, на кого не имел права смотреть таким образом.

Она выглядела слишком чертовски молодо для него.

Когда я подхожу ближе, то замечаю Гриза, прислонившегося к перилам и едва удостоившего меня повторным взглядом.

— Могу сказать то же самое о тебе. Или ты еще не ложился?

Усы моего деда настолько густые, что едва шевелятся, когда он говорит, но мне не нужно видеть его рот, чтобы понять, когда он смеется. Его тягучий южный говор превращается из низкого гула в звонкий смех. Трудно не улыбнуться, когда я его слышу.

Он смотрит на меня искоса.

— Ты же знаешь, что я ложусь спать, когда заходит солнце.

Это гребаная ложь. Но я зашел выпить кофе перед тем, как отправиться на целый день на винокурню, а не для того, чтобы начать с ним словесную перепалку, так что я оставляю его слова без внимания.

Я опускаю руку на его плечо и сжимаю. Это типичная для Фоксов форма приветствия и прощания. Так было всегда, даже когда мы были детьми. Мы никогда не были слишком ласковы друг с другом, но я всегда знал, что они прикроют мою спину так же, как я их.

Он прочищает горло, прежде чем сказать:

— Я хотел бы тебя предупредить, прежде чем ты войдешь туда.

Я замираю, поднимаю бровь, уже зная, о чем или о ком он собирается меня предупредить.

— У него гостья.

Мой дедушка смотрит в свою кружку, как я предполагаю, с кофе, но с ним никогда нельзя быть уверенным.

— Не знаю, можно ли назвать ее гостьей как таковой, но она, возможно, самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.

Я ненавижу себя за то, что готов с ним согласиться. Я уже считаю себя придурком, что вообще об этом думаю.

— Это громкое заявление, Гриз, — говорю я с кривой улыбкой. — На своем веку ты повидал немало девушек.

Грисвальд Фокс — один из лучших, если не лучший, мастер-дистиллятор в Кентукки, но его вторая специализация — женщины. Он флиртует со всеми подряд, но женщины его обожают. Он любит посплетничать с ними не меньше, чем заводить романы.

Он не поднимает на меня взгляда. Вместо этого он просто улыбается в свою кружку, словно его связывает какая-то тайна с тем, что он пьет.

Когда я оказываюсь в дверном проеме и смотрю в сторону кухни, я снова замечаю ее. Ее длинные волосы спускаются до середины спины. Они теплого медного цвета с несколькими светло-золотистыми прядями, которые напоминают мне цвет, заставляющий металл гнуться. Она смотрит в сторону, изучая что-то на стене, а ее голые ноги раскачиваются взад-вперед по обе стороны барного стула, на котором она сидит. Интересно, слышала ли она наш разговор отсюда, или витает в своих собственных мыслях? Она выглядит невинной, но судя по тому, как она разговаривала со мной сегодня утром, не сдерживаясь и не подбирая слов, я думаю, что она из тех женщин, которые подпускают поближе, а потом съедают мужчин на завтрак. Я не могу перестать смотреть на нее, как будто не видел женщин годами — честно говоря, может, и не видел. Я давно перестал смотреть.

Что она до сих пор здесь делает?

Я отступаю обратно на крыльцо, позволяя двери мягко закрыться, и спрашиваю:

— Кто она?

Но вместо ответа Гриза сзади раздается голос моего брата, поднимающегося по ступенькам крыльца.

— Подруга.

— Вот как? — Я сдерживаю улыбку, ведь слово «подруга» можно использовать в разных смыслах.

— Можешь сделать мне одолжение и не задавать вопросов? — Он потирает затылок, давая понять, что ему некомфортно. Мой брат не заводит отношения. Он никогда не делал этого по многим причинам, но есть одна самая важная. Я видел множество женщин, которых выпроваживали отсюда по утрам, и ни одна из них не задерживалась. Я должен оставить это. Остановиться, пока я не задал еще больше вопросов и не пошел дрочить снова. Но все равно продолжаю допытываться.

— Она немного молода, тебе не кажется, Эйс?

Гриз прерывает меня очередным заливистым смехом.

Я поворачиваю голову в его сторону.

— Что в этом смешного?

— Ты никогда не спрашиваешь о женщинах. Я ни разу не видел, чтобы ты хотя бы посмотрел на одну из них. — Он качает головой и улыбается: — Вот черт, это будет весело.

Я указываю на Гриза, прищурив глаза.

— Не начинай. Я всего лишь задал вопрос.

Но Эйс не отвечает мне, а просто меняет тему.

— Где ты был сегодня утром? Мне нужно было открыть коттедж, и Джулеп была единственной, кто отозвался, когда я постучал в твою дверь. А потом она убежала.

Черт. Мне нужно просыпаться раньше, если я хочу съездить на лошади к водопаду. Они тише, чем квадроциклы. Но я не готов к тому, что он узнает, чем я там занимаюсь. Поэтому я выдаю ему свою обычную ложь.

— Не мог уснуть. Решил прогуляться с Тауни. Немного проветрить голову.

Когда он спрашивает:

— Снова начались кошмары? — У меня внутри все переворачивается. Его беспокойство о том, что я снова впадаю в депрессию, мгновенно заставляет меня почувствовать себя полным дерьмом. Меньше всего я хочу вкладывать ему в голову такие мысли, ведь именно он, приложив титанические усилия, помог мне выкарабкаться из этого состояния. Именно он заставил меня с кем-то поговорить. Убедил, что принимать лекарства от депрессии — то не то, чего стоит стыдиться. Сказал, что попытка сделать что-то, что поможет мне почувствовать себя лучше, что-то вроде инструмента поддержки, который поможет мне функционировать, не выглядит для него как поражение. Это было сражение. А я всегда был бойцом. Не таким, как мои братья, но мы все были ими в каком-то смысле.

Я отрицательно качаю головой. И это правда, кошмаров не было уже долгое время.

— Просто у меня много забот с новыми парнями, которые начнут работать на этой неделе. — Я потираю дубовую занозу, которая впилась в мой большой палец этим утром. — К тому же, позже будет слишком жарко, чтобы кататься верхом.

Это правда. Влажность рекордно высокая для начала лета. Тауни — хорошая лошадь, но все лошади, которые живут здесь, вопреки здравому смыслу, чувствуют себя днем гораздо счастливее в своих затененных загонах.

— Хорошо. — Он берет меня за плечо и сжимает его. — Линкольн и девочки придут позже на ужин, ты будешь?

— Это вечер пятницы. Я буду здесь.

— Хочешь кофе? — Он указывает внутрь, и я снова быстро качаю головой. Если он не хочет, чтобы я задавал вопросы, то лучше мне вообще избегать этой ситуации. Я все равно больше никогда ее не увижу. Именно так Эйс ведет себя с женщинами, которых приводит домой, — нечасто, но они никогда не повторяются. Для него это упрощает ситуацию и позволяет избежать нелепого проклятия Фоксов, о котором так любят сплетничать в Фиаско. Мы все в это верим. Для каждого из нас потеря — это ритуал посвящения. Каждая женщина, которую любил мужчина Фокс, в итоге умирала. И каждый из нас однажды усвоил урок. Этого было достаточно. Не думаю, что кто-то из нас захочет пережить еще одну потерю, подобную тем, что мы понесли.

Я перевожу взгляд за плечо Эйса и смотрю в арку. Мне не нравится, что я делаю это, но не могу удержаться. Меня охватывает чувство вины за то, что я хочу увидеть ее еще раз. Мне понравилось, как она разговаривала со мной — ни тени смущения. Просто незнакомка, которая не давала мне спуску.

Я тяжело вздыхаю. Я не планировал так начинать свой день. Не собирался думать об этих красивых голубых глазах и пухлых губах.

Я засовываю ладони в задние карманы джинсов. Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, направляясь обратно к дорожке, которая соединяет мой дом с главным, я замечаю, что Гриз улыбается мне.

Чертов разжигатель дерьма.

Его глаза морщатся, а усы приподнимаются.

Проходя мимо, я тыкаю в него пальцем.

— Не надо.

— Я молчу. — Он поднимает руки. — Я уже все сказал. Самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.