Бурбон и ложь

Глава 39

Грант

— У меня такое чувство, что я могла бы ехать на отдельной лошади, — говорит она, прислоняясь ко мне спиной. Но, черт возьми, как же приятно, когда она так близко. Я хотел сразу отвезти ее сюда, когда она вчера вечером спросила про мой бурбон, но у меня был план. И нам нужен был дневной свет.

— Ты могла бы, но мне нравится, когда ты здесь. — Я утыкаюсь носом в ее шею.

— Это здесь ты бываешь так рано по утрам?

Я оглядываю открытое пространство и прислушиваюсь к тому, как стрекотание цикад сливается с тихим утренним гулом, а Тауни фыркает от пыльцы мятлика, поднятой сильным ветром за последние несколько дней.

— Не каждый день, но хотя бы раз или два в неделю я выбираюсь сюда.

Она еще не видит, но уже слышит.

— Что это…?

Когда мы поднимаемся на небольшой холм, у нее перехватывает дыхание. И я почувствовал то же самое, когда впервые приехал сюда с Гризом. Это, безусловно, мое любимое место в Фиаско. Помимо винокурни и конюшни. Это место кажется значимым и важным. Так было всегда.

Каскады воды низвергаются с уступа высотой тридцать футов и падают вниз, разбиваясь о камни и глубокий водоем у подножия. Водопад имеет ширину более ста футов, из-за чего самая простая вещь — вода — кажется ожившей завесой из белой дымки и тонкого тумана.

В это время года водопад не такой интенсивный, так как осадков и снега не так много, чтобы наполнять течение реки, но он все равно ревет. И это чертовски потрясающее зрелище.

Джулеп с лаем подбегает к нам сзади. Она погналась за кроликом несколько миль назад, и это, как правило, ее любимое развлечение, когда мы здесь. Мне пришлось искать ее только один раз, когда она нашла кроличью нору и не хотела уходить. И точно так же, как с этими чертовыми кроликами, она нашла в Лейни то, что ей нравится. Моя собака поняла это даже раньше, чем я. Я коротко свищу.

— Джулс. Не отставай, девочка. — Она никак не могла остаться дома, когда мы оба отправились в путь так рано. И я сам хочу, чтобы она была с нами.

Когда Джулс проносится мимо, Лейни смеется, и я улыбаюсь в ответ.

— Тебе идет этот образ.

Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на нее через плечо.

— Что бы ты ни собирался мне показать, ты в восторге от этого.

— Чертовски верно.

Я опираюсь на одну ногу, а вторую перекидываю через круп Тауни, спускаясь в высокую траву. Я не планировал просить ее выйти за меня замуж прошлой ночью. Я хотел сделать это здесь. Показать ей часть себя, а потом перейти к самому интересному. Предложить ей начать нашу жизнь сейчас, и не важно, где она закончится. Независимо от того, сможем ли мы остаться или нам придется уехать. Когда я принял решение, что хочу вечности с ней, мне нужно было знать, что она хочет того же.

Я протягиваю руку, но она упрямится и перекидывает ногу сама, держась за луку и вскрикивая, когда ее ноги ударяются о землю. Она поднимает руки вверх, словно только что выполнила гимнастический трюк.

— Грациозно.

— Природный талант, — шутит она в ответ.

Я достаю свой телефон, смотрю на часы, а затем хватаю ее за руку. Еще куча времени, чтобы показать ей, на что я потратил столько усилий за последние несколько лет.

— Пойдем.

— А без солнца вода сейчас будет ледяной?

Мы идем вдоль водопада.

— Мы не собираемся купаться. Мы зайдем за него.

Она смеется, а затем хмурится.

— Что?

Я продолжаю тянуть ее вперед, Джулеп бежит впереди. Тропинка выровнена, вдоль нее проложены ограждения, подъем не крутой. Просто ее не так легко найти. Я так и хотел. Когда мы поднимаемся вдоль падающей воды, плотный туман клубится вокруг нас, похожий на стену, а не на облако мелких частиц воды. Она заглядывает за ограждение.

— Здесь глубоко?

Я оттаскиваю ее за плечо.

— Эйс и Линкольн ныряли ближе к тому месту, где привязана Тауни. Там было достаточно глубоко для прыжков.

— Ты не прыгал с ними?

Я сглатываю и снова смотрю на воду, падающую в глубокий водоем внизу. Мне нравится это место, шум ревущей воды, то, как площадка превращается в нечто совершенно иное за поворотом.

— Однажды я попробовал. В итоге я шлепнулся животом, потому что мне не понравилось ощущение падения.

Она смотрит на бурлящую воду.

— И что ты чувствовал?

— Как будто я не контролировал то, что со мной произойдет. Смотри.

И одним щелчком загораются гирлянды, которые были натянуты вдоль расщелин каменной стены внутри пещеры водопада.

Она медленно входит, рассматривая все вокруг. Небольшой верстак с инструментами, которые могут понадобиться, когда я работаю, — перчатки, дубовые клёпки, пробки и валинч. Она отходит на несколько шагов, а затем оглядывается на меня.

— Твой бурбон?

Я улыбаюсь тому, как это звучит.

— Мой бурбон.

Ее губы приоткрываются, когда она осматривает стеллажи с бочками, установленными по обе стороны, по четыре бочки в высоту и такие глубокие, что ей приходится пройти немного дальше, чтобы увидеть, где они заканчиваются.

— Я впервые пришел сюда, когда мне было лет тринадцать или четырнадцать, с Гризом. Он сказал, что стоит запоминать места, которые заставляют меня чувствовать себя определенным образом. Не знаю, почему это врезалось мне в память, но это так. Что-то настолько туманное, что сказал мне дед много лет назад. — Я оглядываю прохладное, влажное помещение. — Красота бурбона в том, как он стареет. Он относится к тем немногим вещам, ценность которых увеличивается с годами. Но, помимо этого, бурбон из Кентукки так хорош…

— Из-за резких изменений погоды, — заканчивает она, подмигивая. — И воды.

В памяти всплывает тот день в бондарном цехе, когда я поддразнивал ее насчет того, что содержится в местной воде.

— Это моя девочка.

Мне нравится, что она это знает. Лейни уже изучила не только основы. Я наблюдаю и слушаю, когда она устраивает дегустацию в конце экскурсий, у нее есть свое мнение о вкусах и она усвоила то, чему ее научил Линкольн. Это просто еще одно ее достижение.

Я беру перчатки, отвертку и киянку⁵³.

— Мне нужно было чем-то занять себя, чтобы отвлечься от мыслей.

Я прочищаю горло, не испытывая гордости за то, каким я был после ухода из полиции.

— И ты делал бурбон.

— И я делал бурбон.

Я присаживаюсь на корточки у нижнего ряда в нескольких футах от нее.

— Я хотел превратить это горе во что-то другое. Способ помнить, но и забыть на время, если в этом есть смысл.

Она проводит ладонью по моей руке.

— Есть.

— Я всегда был хорош всего в нескольких вещах.

Я киваю на бочку, которую только что открыл.

— И умение делать хороший бурбон стоит на первом месте в этом списке. У меня нет никаких планов на его счет. Никто о нем не знает — даже мои братья.

— Что? — Она удивленно смотрит на меня округлившимися глазами, в голосе слышится недоверие. — Что значит, они не знают об этом?

Я вставляю длинную пробку в отверстие.

— Я делал его для себя. А теперь…

Я оглядываю ряды бочек. То, сколько времени и труда ушло, чтобы сделать их, принести сюда и позволить превратиться во что-то лучшее, заставляет меня гордиться.

— Теперь это их собственность, если они захотят. Мне они больше не нужны.

— Ты не можешь просто бросить все это. Я даже представить себе не могу, сколько сил ушло, чтобы все здесь обустроить. И времени, чтобы сделать правильное сусло.

Мои губы подрагивают от едва сдерживаемой улыбки.

— Вы только послушайте, какие термины она использует.

Уперев руку в бедро, она отвечает:

— Я жила, дышала и спала с «Фокс Бурбон». Я знаю, о чем говорю. — Она ухмыляется мне.

— Это было чертовски сексуально. Иди сюда, — говорю я, протягивая ей руку. Она наклоняется к тому месту, где я сижу на корточках. Мои колени просто убивают меня, но, черт возьми, как же мне нравится целовать эту женщину. Ее мягкие губы впиваются в мои, и если я не буду осторожен, то закончу тем, что трахну ее прямо здесь. Я отстраняюсь и снова сосредотачиваюсь на том, что делал. Поднимаю валинч и смотрю на цвет — глубокий янтарный в этом ряду.

— Попробуй.

— В последний раз, когда мы с тобой поили друг друга бурбоном, мы оказались совершенно голыми.

Я улыбаюсь при воспоминании об этом.

— Открой, — требую я, держа у ее губ валинч с бурбоном.

Ее губы приоткрываются, и я выпускаю немного бурбона ей в рот. Ее глаза встречаются с моими, когда она медленно проглатывает его, издавая тихий стон одобрения.

— У него сладкое послевкусие. Мне нравится.

Я ждал, когда смогу разлить его по бутылкам. И даже если бы он не был готов, я был бы вынужден это сделать, чтобы взять немного с собой. Но когда я пробую, и вкус обволакивает мой язык, я понимаю, что это хороший бурбон. Черт возьми, если еще немного подержать его в этих бочках, некоторые из них могут стать отличным бурбоном.

— Ты действительно собираешься просто оставить его? — Поджав губы, она оглядывает сырое помещение. Рев водопада и работающий генератор практически заглушают ее слова с того расстояния, на которое она отошла. — Я не понимаю, как ты вообще все это сюда доставил.

— Квадроцикл и небольшой прицеп, который крепится сзади. Я делал только небольшие партии. А когда добирался сюда, укладывал доски и закатывал бочки по ним наверх.

— И что со всем этим будет дальше?

— Наверное, было бы неплохо сохранить их. Отдать моим маленьким цветочкам, когда они унаследуют бизнес.

Она улыбается мне, обнимая за шею. Я снимаю перчатки и притягиваю ее ближе.

— Ты хороший дядя. Брат. Внук. Ты хороший человек, Грант Фокс.

— У меня бывают моменты, — шучу я.

Но она качает головой.

— Как ты можешь просто уйти? — Ее брови хмурятся, и с каждой секундой она выглядит все серьезнее. — Ты не можешь хотеть уехать.

Я целую ее.

— Я хочу быть с тобой. Это так просто. Никто не просил меня выбирать, но это ты, детка. Ты — та, кого я ждал. Смелая. Умная. — Я снова целую ее губы. — Пылкая и сладкая. Именно та, кого я хочу.

Я отодвигаю завесу из клубнично-золотистых волн за ее плечо.

— Я возьму две бутылки, и мы выпьем их, когда я буду скучать по дому. Как тебе идея?

Она кладет голову мне на плечо, глядя вверх, и я впервые за долгое время чувствую волнение из-за чего-то нового. Неизвестного.

— Это неправда, понимаешь?

Я ищу в ее глазах то, о чем она спрашивает.

— Ты хорош во многих вещах, Грант.

Она проводит кончиками пальцев по моим волосам, и я прижимаюсь к ее прикосновению.

Лай Джулеп эхом разносится по пещере. Я наклоняюсь и целую Лейни.

— Нам пора идти.

Она не задает никаких вопросов, просто широко улыбается моей собаке, почесывая ее за ушами. Я снова убеждаюсь, что поступаю верно, когда вижу, как лапа Джулеп опускается ей на живот. Ее шерсть грязная и мокрая, но Лейни это не волнует — она уделяет Джулс все свое внимание.

— Здесь так красиво.

Она прикладывает руку ко лбу, заслоняясь от солнца, которое стоит высоко в небе и отражается в воде. Когда мы возвращаемся к лошади, я меняю бутылки, которые держу в руках, на деревянную шкатулку размером с обувную, которую я оставил в седельной сумке Тауни.

Я вручаю ее Лейни.

— Я не понимал, что делаю, пока у меня не появились все эти вещи, которые… — Я обрываю себя на полуслове. — Открой ее.

Она переводит взгляд со шкатулки на меня, пока скользит пальцами по отшлифованной и отполированной до блеска деревянной крышке.

— Это ты сделал?

Я коротко киваю, засовывая руки в задние карманы.

— Использовал несколько дубовых клёпок, которые не пошли на бочки. Потребовалось время, чтобы подобрать подходящие. Но все равно получилось неплохо.

Когда она садится в высокую траву, полевые цветы сгибаются вокруг нее, освобождая место. Она опускает шкатулку на колени, открывает и достает из нее стебли высохшей ромашки и пурпурной эхинацеи — те самые, что она вплетала в волосы Ларк и Лили. Несколько кристаллов, которые были прикреплены к ее топу в ночь дня рождения Эйса в «Midnight Proof».

— Некоторые из них оказались в моем ботинке и кармане. — Я улыбаюсь.

Ухмылка, которая появляется на ее губах, дает мне понять, что она прекрасно помнит, почему эти кристаллы оказались бог знает где. Она держит в руках рыболовную приманку, которую использовала в то утро, когда мы с Гризом взяли ее на рыбалку нахлыстом.

Но когда она достает магнит с надписью «Фиаско, Кентукки», ее глаза встречаются с моими. Я запомнил, что она говорила о своем отце и ее памятных подарках. Черт, я помню все, что она рассказывала. Я начал коллекционировать ее разные улыбки и стал понимать, что все ее «привычки» вовсе ими не являются, это ее черты и особенности, которых я еще не знаю. Я хочу изучить их все.

— Ты создаешь здесь новые воспоминания. — Я наклоняю голову. — Тебе нужна новая памятная шкатулка.

И то, как ее лицо искажается, когда она пытается сдержать слезы, точно так же, как она делала это прошлой ночью, заставляет меня прочистить горло от тех же эмоций. Ее глаза встречаются с моими, наполненные таким количеством чувств, что я понимаю, что она хочет что-то сказать, но киваю на шкатулку, призывая ее продолжать. Там есть еще кое-что. Именно поэтому я привел ее сюда сегодня.

Я замечаю сразу, как только она находит его. Ее губы приоткрываются, и я понимаю, что она этого не ожидала. Она поднимает тонкое золотое колечко с простым круглым бриллиантом. Возможно, оно не подойдет идеально, но мы с этим разберемся.

— Это кольцо моей бабушки. Я спросил Гриза, не против ли он, если оно будет у тебя. Частичка моей семьи с нами, где бы мы ни оказались.

На этот раз я опускаюсь на одно колено, как и планировал сделать, будь у меня больше времени.

— Я люблю тебя, Лейни. Я хочу, чтобы ты была моей так же, как я буду твоим. Я обещаю, что ты будешь с гордостью носить это кольцо. Точно так же я обещаю быть твоей семьей, оберегать и любить все больше с каждым днем.

Слезы текут по ее щекам, и она тихонько всхлипывает, обнимая меня за плечи.

— Чуть больше каждый день, — тихо говорит она. — Со мной ты тоже будешь в безопасности, ковбой.

Обхватив ее за талию, я отрываю ее ноги от земли. Я смотрю в эти голубые глаза, в которых отражается солнечный свет. Проглатываю мучительный страх, что история повторится. Я не позволю ему разрушить жизнь, которую я хочу. Я уже достаточно долго это делал. Я думаю о той ночи на танцполе и о том, как я спросил ее, что она за женщина. И каково это было — наконец-то обладать ею. Я никогда никого не хотел так сильно, как ее.

— Помнишь, я спросил тебя, что тебе нравится?

— Да, — шепчет она, ее губы на мгновение касаются моих.

Я провожу губами по ее шее.

— Покажи мне.

Лейни откидывается назад и смотрит на меня с ухмылкой на губах. Она вырывается из моих рук. Затем, сделав небольшой шаг назад, оглядывает открытое поле. Я весь дрожу от желания и предвкушения того, что она сделает. Что она скажет. Когда ее глаза возвращаются ко мне, она окидывает взглядом все мое тело.

— Сними футболку.

Я не задаю вопросов. Я хватаюсь за ворот и стягиваю ее через голову.

Ее взгляд скользит по моим татуировкам, по груди и вниз по животу.

— Теперь ремень.

Я не свожу с нее глаз, пока она расстегивает шорты и спускает их по бедрам. Она начинает отступать, пока я расстегиваю ремень. Теперь между нами около десяти футов, и она говорит:

— Теперь твои джинсы.

Она стягивает футболку с надписью «Fiasco Bourbon» с отрезанными рукавами, которую стащила из моего шкафа сегодня утром, и остается в едва заметных трусиках и коротком белом топе.

Она продолжает отступать, и когда я смотрю куда она направляется, то понимаю, что она собирается сделать.

— Куда ты идешь, Лейни?

— Хочешь упасть со мной, ковбой?

Оставшись в одних черных боксерах, я бросаюсь к ней. За все время, что мы вместе, не проходило и дня, когда бы я не выходил из своей зоны комфорта, но это застает меня врасплох.

— Не надо!

И вместо того, чтобы проигнорировать меня и прыгнуть, она останавливается прямо на краю крутого обрыва и улыбается мне.

— Падай со мной, Грант.

Я завладеваю ее губами в наказывающем, и одновременно умоляющем поцелуе. Адреналин от волнения и возбуждения бурлит во мне даже сильнее, чем вибрация водопада под моими босыми ногами. Я готов.

— Хорошо, детка, держись крепче.

Она так и делает. Это короткий разбег, прежде чем мы перелетаем через край обрыва и падаем. Проходит всего пара секунд с рукой Лейни в моей, прежде чем мы погружаемся в прохладную воду внизу.

Это то самое место, с которого прыгали мои братья, когда мы были детьми. Оно всегда казалось таким высоким. Гораздо выше, чем при падении.

Я отпускаю ее, чтобы она могла всплыть на поверхность так быстро, как ей нужно. Когда я выныриваю, чтобы отдышаться, она уже ждет меня с яркой улыбкой. Я встряхиваю головой, чтобы убрать волосы с лица, и кричу:

— Йуху!

Эхо отражается от воды и окружающих камней и возвращает звук обратно.

Мы смеемся и плывем навстречу друг другу, мои руки находят ее бедра, а ее конечности обхватывают меня, как только мы оказываемся достаточно близко.

Я не могу вспомнить время, день, момент, когда я чувствовал только хорошее. Я ничего не могу предугадать, когда речь идет об этой женщине, и я улыбаюсь, думая о том, какой будет наша жизнь.