Бурбон и ложь

Глава 26

Лейни

— Ты еще не пробовала моджескас⁴⁰? — спрашивает Роми из-за своего столика, уставленного карамелью и шоколадом. И, прежде чем я успеваю ответить на этот, по-видимому, риторический вопрос, она говорит: — Они божественны. Как давно ты в Фиаско?

— Около месяца. — Я улыбаюсь.

— Хорошо, — говорит она, разводя руки перед собой. — Моджескас — фирменные конфеты Кентукки. В частности, в Луисвилле, но, на мой взгляд, эти даже лучше оригинала. У них есть правила, как и у бурбона. Основа должна быть одна и та же — зефир, обмакнутый в мягкую, маслянистую карамель.

Она показывает на дальний конец стола.

— А вот это — темный шоколад с добавлением бурбона. — Прикрыв рот рукой, она наклоняется ко мне и шепчет: — Это не бурбон Фоксов, но все равно чертовски вкусный.

У меня рот наполняется слюной, когда я пробую образец, который она нарезала для меня. Я ни за что не уйду отсюда, не наевшись до отвала. Я уже съела вафлю на палочке с чеддером и халапеньо, немного тимьяна и местной кукурузы, настоянной на меду, и мне удается не потеть благодаря быстро тающему мятному джулепу⁴¹.

— Роми, это настоящий рай.

Она широко улыбается, предлагая еще дюжину или около того другим людям, сгрудившимся вокруг ее стола. По всему зеленому центру Фиаско расставлено около сотни столиков, а мне пока удалось посетить лишь несколько.

— Приятно, что в книжном клубе появилось новое лицо, — говорит она, завязывая ленточку.

— Я возьму коробку этих и еще одну с фисташковой глазурью. — Я улыбаюсь двум женщинам, которые потягивают свои джулепы, глядя на стол с угощениями.

— Как думаешь, ты придешь в следующий раз?

Я честно отвечаю ей:

— Не знаю. Я повздорила с несколькими девушками, которые говорили обо мне всякие гадости, когда думали, что я их не слышу, а я не хочу тратить энергию на вещи или людей, которые не делают меня счастливой. Больше нет.

— Я догадываюсь, кто это мог быть. — Она отдает мне пакет, а я протягиваю ей деньги. — Я бы не беспокоилась, что ты встретишься с ними. Думаю, Гриз мог услышать, что произошло. Он очень четко сказал, кого ждут на собрании следующего книжного клуба, а кого нет. — Она подмигивает.

Я поднимаю брови. Этого я не ожидала.

— К тому же, я не думаю, что Грант Фокс бросается на всех с кулаками, но он вбил немного здравого смысла в того человека, Ваза, возле «Midnight Proof». Я слышала, что причиной была ты.

Так вот почему он не вернулся? Я знала, что он вышел на улицу в бешенстве, но я ломала голову над тем, почему он не вернулся. За последние сутки я ничего не слышала от Гранта и почти не видела его.

И хотя я была занята несколькими срочными делами, которые нужно было сделать по поручению Линкольна для предстоящего мероприятия на винокурне, я надеялась, что, по крайней мере, увижу его. Я опускаю взгляд на свой телефон и смотрю на неотвеченные сообщения.

ЛЕЙНИ: Ты пропал. Может, ты не против выпить на ночь?

ЛЕЙНИ: Сегодня утром Джулеп оставила мне еще один «подарок». Сколько кожи может сбрасывать змея? Это граничит с абсурдом.

ЛЕЙНИ: Мне нужно прислать фото обнаженной натуры, чтобы ты ответил?

Теперь мои сообщения кажутся менее забавными и более отчаянными без его ответа. За бурбоном и конфетами я рассказала ему многое — больше, чем планировала. У меня сводит живот. О, Боже, я лежала голой в его поилке для лошадей. О чем я только думала? Как мне отменить отправку последнего сообщения? Может, притвориться, что это было сообщение по-пьяни? Такие не считаются.

Но Роми улыбается мне, а потом кивает через плечо, и я догадываюсь, кого увижу, если обернусь.

— Пусть эти женщины проглотят свои сплетни. Им просто больно осознавать, что за них не дерутся парни Фокс.

Должно быть, по моему лицу видно, что я чувствую, потому что Роми похлопывает меня по руке и говорит:

— Лейни, даже если ты не знакома с этим мужчиной, сейчас это не имеет значения. Когда в этом городе начинают сплетничать, это воспринимается как местные новости. И этот конкретный Фокс не похож на своих братьев. Грант игнорирует большинство людей, не говоря уже о том, чтобы устраивать драки из-за кого-то. Я не думаю, что он вообще смотрел на женщину, тем более встречался с кем-то, со времен Фионы.

Фиона. Хэдли упоминала об этом, когда рассказывала мне о потерях, пережитых братьями Фокс.

— Мне бы хотелось, чтобы он не замыкался в себе так, как он это сделал. Он хороший человек. И очень красивый!

Это заставляет меня обернуться. И она права — чертовски приятное зрелище. Особенно приближающееся ко мне. Ларк сидит на спине Гранта, а Лили — на плечах Линкольна. Они безумно любят этих девочек, но еще больше восхищает то, как сильно все в этой семье заботятся друг о друге. Приятно находиться в их кругу. Впитывать часть этой привязанности, даже если она мимолетна.

Когда Лили видит меня, она пытается помахать руками, в одной из которых палочка сахарной ваты, а в другой — плюшевый жираф. Линкольн замечает, что это я привлекла ее внимание, улыбается и тоже машет рукой. Чуть позади него идет Грант, от которого я не могу отвести взгляд. Он спускает Ларк со своей спины, и мне внезапно хочется оказаться на ее месте. Он держал меня так легко; это было самое интимное прикосновение из всех, которые я когда-либо испытывала, и в нем не было ничего сексуального. Мне было приятно, когда меня обнимали.

— Лейни! — говорит Лили, запыхавшись и хихикая, когда подходит ко мне.

— Привет, девочки.

Я не могу не испытывать такого же волнения. Оба брата идут к нам, на них джинсы, сидящие так идеально, словно были сшиты специально для них. На Линкольне футболка «Фокс Бурбон» с логотипом на груди, а на Гранте — более выцветшая, с обрезанными рукавами. Его большие, сильные руки, которые ощущались более чем приятно, когда обнимали меня, — позолоченный летним солнцем результат тяжелого труда. Вполне возможно, что у меня текут слюнки. Мне никогда раньше не хотелось лизнуть бицепс или понюхать кого-то так, как сейчас. Господи, я жалкая. Вся эта мужественность в сочетании с его синей бейсбольной кепкой делает его самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела. Кепка натянута низко, чтобы отбрасывать тень на его лицо, но это не скрывает того факта, что он смотрит на меня не дольше секунды. Это похоже на удар под дых.

— Привет, ковбой.

Когда его глаза встречаются с моими, в них нет интереса или огня, которые обычно наполняли его взгляд. Это совсем другое. Это больше похоже на чувство вины, может быть, даже сожаления. Я узнаю их, поскольку испытала немало и того, и другого.

— Дядя Грант не ковбой, — смеется Лили.

— Нет, цветочек, не ковбой.

Ай. Это не было игриво.

Я прочищаю горло.

— Думаю, сегодня нет.

Может, он наконец-то осознал, что я изменила с помолвленным мужчиной. Он не знает о хорошем поступке, который привел меня сюда. Этого ужасного поступка было достаточно, чтобы оттолкнуть его.

Я не собираюсь корить себя за это. Если у него «открылись глаза» в отношении меня, то я должна радоваться, что не поделилась с ним чем-то большим. Я переживу поцелуй и доброту. Милые жесты и моменты наедине. В конце концов. Но если бы между нами было что-то большее? Если бы я проснулась рядом с ним? Если бы я позволила ему затащить меня в постель, может, и нет. Может, он избавил меня от душевной боли в долгосрочной перспективе. Итак, я расправляю плечи, демонстрируя грудь, и переключаю свое внимание.

— Это хна?

Ларк переворачивает ладони и показывает мне красивейшие узоры, которые тянутся от кончиков пальцев до запястий.

— Разве это не круто? И это будет долго держаться, они не отслоятся.

— Тебе нравится моя бабочка? — спрашивает Лили с полным ртом сахарной ваты.

— Нравится. Я почти не узнала тебя.

Линкольн засовывает руки в карманы. Очевидно, что он чувствует напряжение.

— Мы собирались пойти погладить животных. По всей видимости, сегодня они также занимаются усыновлением.

Несмотря на то, что это произнес Линкольн, мой взгляд не отрывается от Гранта. Я смотрю на его костяшки пальцев, вспоминая, что Роми сказала мне всего несколько минут назад.

— Что случилось с твоей рукой?

Он прочищает горло, прежде чем сказать:

— Кое-кто перешел черту.

Мои щеки вспыхивают, и я изо всех сил стараюсь сдержать улыбку. Мне нравится, что тихий бывший полицейский сорвался и набил морду придурку, который приставал ко мне.

Линкольн прерывает:

— Лейни, хочешь присоединиться к нам?

— Думаю, я еще немного погуляю здесь. Я никогда не была на такой большой ярмарке.

Я оглядываю столы вокруг и чувствую, что, кроме того, что тут можно потратить немного денег, сейчас самое подходящее время поговорить. Я не могу понять, что происходит, и я бы предпочла просто обсудить это. Сорвать пластырь.

— Ты не хочешь…

Но Грант прерывает меня и устремляется прочь.

— Девочки, давайте! — Его племянницы, воспользовавшись этим, бегут впереди него.

Линкольн отстает.

— Они собираются наесться до отвала.

Я показываю свой напиток и пакет с попкорном.

— То же самое.

— Ты собираешься прийти сюда позже на выступление группы?

— Может быть.

— Хорошо. — Он улыбается. — Я знаю, что между тобой и Грантом что-то происходит. Нужно быть слепым, чтобы не заметить этого. — Покачав головой, он вздыхает. — Ты ему нравишься, Лейни.

— Он точно знает, как сбить девушку с толку, — отвечаю я, искоса глядя на Линкольна. Его натянутая улыбка говорит мне, что он понимает. Я вздыхаю и признаюсь: — Но он мне тоже нравится.

— Что-то гложет его. Когда он отступает и молчит, это означает, он с чем-то справляется. Может показаться, что дело в тебе, но я готов поставить все свои деньги на то, что это связано с ним.

Я молча киваю, что я должна на это сказать? Я не могла даже предположить этого. Я плохо его знаю. Большую часть того, что мне известно о Гранте, мне рассказали другие.

В моей сумке жужжит телефон. Хэдли.

— Я собираюсь догнать их. — Линкольн указывает на меня, уходя. — Увидимся на танцполе позже, Лейни.

ХЭДЛИ: Ладно, где ты? Я уже почти допила свой мятный коктейль.

ЛЕЙНИ: Столы для рукоделия.

ХЭДЛИ: Встретимся у прилавка со сладостями. А потом мы можем заглянуть в палатку «Loni's». Надеюсь, она захватила что-нибудь из своих новинок. Мне бы не помешало что-нибудь миленькое для сегодняшнего вечера.

ЛЕЙНИ: Встретимся там.

В Нью-Йорке всегда можно было куда-нибудь пойти. В знакомое место или в новое. Бывало, я задерживалась на работе или рано вставала. Я считала само собой разумеющимся постоянное движение, в котором находился город. Это было так же естественно, как дышать: ярмарки, рекламные акции, новые рестораны, съемки фильмов и телешоу. Но в Фиаско жизнь не такая. За исключением этих выходных. В эти выходные мой новый маленький городок находится в постоянном движении. И это заставляет меня наслаждаться толпами людей и тем, как все заняты и любопытны. Ярмарка ремесел превращается в состязания — от «кукурузной дыры»⁴² и «подков»⁴³ до аукциона, где ставки делаются на фермерское оборудование и бутылки бурбона.

Мы с Хэдли проводим слишком много времени в палатке бутика «Loni's». А потом делаем столь необходимый перерыв, чтобы охладиться под кондиционером и переодеться во что-то, что придаст нам вид девушек, готовых к вечеринке, а не растаявшего месива после долгих часов на ярмарке.

Впереди еще целый день выходных по случаю Четвертого июля, но основное празднование, похоже, сегодня. Осталось всего несколько маленьких детей, и все они засыпают на коленях родителей, пока те заканчивают свой поздний ужин. Вокруг витает запах горящих дров из палаток, в которых все еще подают еду, а привкус пролитого пива смешивается с вездесущей сладостью, которая всегда остается в воздухе.

От одного дуба к другому натянуты гирлянды. Они развешаны над импровизированным танцполом перед сценой, где выступают самые разные группы, исполняющие сет-листы, варьирующиеся от кавер-версий до блюграсса⁴⁴. По-прежнему тепло, но солнце уже село, и теперь больше чувствуется влажность. Все, кто провел сегодня время на ярмарке, заработали солнечные ожоги.

— Пожалуйста, скажи мне, что эти ковбойские сапоги не перебор?

Хэдли смотрит на мои новые черные сапоги и переводит взгляд на короткое цветочное платье А-силуэта, на которое я положила глаз в магазине «Loni's».

— Мне кажется, ты выглядишь как южная богиня. Я знала, что это платье будет смотреться на тебе просто охренительно. Осталось найти тебе красивого ковбоя.

Я не могу сдержать фырканье, которое вырывается у меня из-за ее слов. Я потеряла его еще до того, как он у меня появился. И, несмотря на то, что я не могу понять, о чем, черт возьми, он думает, я все еще хочу его увидеть. Я осматриваю большое открытое пространство, заполненное группами людей. В основном новые лица, и лишь некоторых я узнаю — Прю сидит с Роми и несколькими другими женщинами из книжного клуба, выпивая за столиками для пикника. Дел и Маркус пьют пиво и наблюдают за танцполом. Когда они ловят мой взгляд, то оба поднимают свои бокалы в знак приветствия. Эйс стоит за высокими столиками вместе с несколькими коллегами с винокурни и женщиной, которую я не узнаю. Но Гранта нет.

— Похоже, в его ротации появилась новая девушка, — хмыкает Хэдли.

— Признайся, что он тебе нравится.

— Нет. — Вместо того чтобы развить тему или позволить мне сказать что-то еще по этому поводу, она хлопает в ладоши. — Мне хочется танцевать до упаду. Может, выпьем по рюмке, а потом пойдем на танцпол?

Она достает из-под юбки фляжку.

— У тебя там была фляжка?

— И что? Думаю, я могу стать женщиной, которая носит фляжку на бедре.

Я смеюсь.

— Наверняка. Хэдли, мне кажется, ты можешь быть любой женщиной, какой захочешь.

— Ты мне подходишь, — говорит она, искоса поглядывая на меня и улыбаясь. — Ты ведь знаешь это, правда? Я думала, что возьму тебя под свое крыло и покажу тебе, как надо жить, но это ты заставляешь меня чувствовать себя крутышкой.

— Ты такая и есть.

Я отпиваю из ее маленькой полированной серебряной фляжки, на которой нанесены ее инициалы.

— Ты тоже, детка.

Я снова оглядываю площадку.

— Это Гриз? — спрашиваю я, наблюдая, как мой друг растягивает аккордеон, а его пальцы танцуют по клавишам. Барабанный ритм и непрерывные переливы банджо поддерживают быстрый и легкий темп музыки. Его низкий голос рычит в микрофон, когда он поет о поезде, идущем в Мемфис.

— Конечно. Просто подожди, — говорит она, не отрывая глаз от сцены. — Это своего рода традиция.

Гриз заканчивает песню и начинает наигрывать что-то более медленное.

— Для следующей песни мне понадобится небольшая помощь. — Он обводит взглядом толпу и находит место, где стоит Эйс. — Мой внук, Грант Фокс, дамы и господа. Давай, сынок, для этой песни нам понадобится губная гармошка. Тащи сюда свою задницу.

Я его там не заметила. Но теперь смотрю, как он застенчиво кивает, пробираясь сквозь толпу, которая уже начала улюлюкать и кричать, чтобы он поднялся на сцену. Он переоделся, сменив свою потрепанную футболку на одну из тех черных, которые, кажется, идеально облегают его руки. Она заправлена в джинсы, пряжка его ремня блестит, и то, как он заставляет все головы поворачиваться ему вслед, во многом связано с его манерой держаться. Уверенность, исходящую от этого человека, следует разливать по бутылкам и продавать. К черту бурбон. Он мог бы зарабатывать на этой развязности и энергии «мне на все насрать», которая тянется за ним. Я стараюсь не обращать внимания на то, как его задница выглядит в джинсах, но я могла бы поспорить, что больше половины людей в радиусе двадцати футов, не могут оторвать от нее глаз.

Я не должна чувствовать себя такой разогретой. Я почти не танцевала. Солнце зашло, но, черт возьми, Грант Фокс заменил его, расположившись в центре сцены. Я чувствую себя так, будто попала под поезд в тот момент, когда его глаза встречаются с моими. В целой толпе людей ему удается найти меня. Только на этот раз он не отводит взгляд. И я тоже.

Его губы и пальцы извлекают из металлической губной гармошки великолепную мелодию, и ведут за собой остальных участников группы. Он выглядит как прирожденный музыкант. Гриз наблюдает за ним, и они подыгрывают друг другу. Я сглатываю от сухости в горле и делаю большой глоток пива, стоящего передо мной. Потому что пока я наблюдаю за ним, ко мне приходит осознание, что впервые в этом маленьком городе я начинаю желать того, к чему никогда не стремилась раньше.

Когда темп нарастает, Хэдли хватает меня за руку и тащит к танцполу.

— Мы танцуем. И что бы между вами ни происходило, это можно выяснить, когда мы еще немного выпьем и вспотеем.

Несколько официанток из «Midnight Proof» уже там. Большинство из них танцуют какой-то групповой танец, о котором я понятия не имею, но Хэдли перекрикивает музыку:

— Это похоже на «electric slide»⁴⁵, только добавь немного движений бедрами. У тебя получится.

Когда я оглядываю танцпол, меня встречают улыбающиеся лица. Все в разной степени опьянения, и невозможно не раскрепоститься рядом с ними. Всего несколько минут уходит на то, чтобы понять, как они двигаются. И вот уже я потею, смеюсь и совершенно забываю о мужчине, который все еще не сводит с меня глаз.