Бурбон и ложь

Глава 6

Лейни

— Конюшни находятся по другую сторону от главного дома, примерно в полутора милях отсюда, — говорит Эйс, указывая на поле светло-зеленой травы с деревьями, стоящими через каждые пятьдесят или около того футов друг от друга. Стрекот цикад всегда казался основным саундтреком лета, но здесь их гул кажется еще громче. Они заставляют вибрировать траву, и это мгновенно расслабляет мышцы. Созданный природой белый шум, который успокаивает все мое тело. Два больших дуба на дальнем краю этого участка — идеальное место, чтобы повесить гамак. Я закрываю глаза и позволяю солнцу на мгновение согреть мое лицо. Даже находясь так близко к конюшням, воздух пронизывает лишь терпкий, сладковатый запах.

Приятно дышать, зная, что вдохнешь что-то сладкое. И несмотря на то, как началось это утро, сегодня я чувствую себя хорошо. У меня пока нет ни работы, ни обязанностей. Но Фиаско, штат Кентукки, может стать той жизнью, которая мне нужна. Идет последний год моего третьего десятка, и идея читать книгу в гамаке, привязанном к этим двум деревьям, кажется мне идеальным завершением.

— Это больше, чем я ожидала, — говорю я ему, рассматривая уходящий вдаль пейзаж. И правда, после упоминания защиты свидетелей у меня не было никаких положительных ожиданий. Эта идея казалась чрезмерной. Они поймали плохого парня, и девушка, которую он держал в плену, была в безопасности. Но как только в деле появилась агент Харпер, я все поняла. До этого я встречала ее всего один раз, когда она приезжала на Кони-Айленд по случаю окончания мной школы. Я запомнила ее потому, что именно из-за нее моему отцу пришлось уйти на работу. Остаток праздничного барбекю я провела с нашими соседями. И с Филиппом.

— У тебя здесь будет достаточно места для уединения. Мой брат живет прямо напротив. Он отремонтировал это помещение. Добавил кровать-трансформер, подумал, что так будет просторнее, если кровать можно будет убрать.

Возможно, это одна большая комната, но она хорошо продумана, а отделка придает ей изысканный вид. Как и в главном доме, мебель выполнена в современном мужском стиле. Черная металлическая фурнитура на ящиках комода, матовые золотые кольца, подчеркивающие встроенные светильники. Из-за высоты потолков кажется, что эта комната намного больше, чем скромные 450 квадратных футов, о которых упоминал Эйс. Подобное жилье там, откуда я родом, стоит недешево. Если бы здесь был швейцар и бассейн, это считалось бы роскошным местом.

— Арендная плата…

Он качает головой, прежде чем я успеваю закончить.

— Здесь есть чем заняться. Мы все решим. — Он включает воду в раковине. — Что ты делала?

Вопрос заставляет меня нервничать, но он, должно быть, видит это по моему лицу, потому что уточняет свой вопрос.

— Кем работала, я имею в виду, до того, как приехала сюда?

Не похоже, что мне нужно врать об этом.

— В основном, устраивала свадьбы. — Это вызывает у него интерес. — Мероприятия с большим бюджетом, но в основном это были свадьбы. Иногда это было что-то значимое… — Как мне объяснить? Не могу же я просто взять и сказать ему, что агентство, в котором я работала, проводило гала-вечер Метрополитен-музея или что мы уже второй год подряд летаем в Вашингтон для планирования и проведения ужина корреспондентов Белого дома. Поэтому я продолжаю — …престижное с большим количеством очень требовательных гостей.

— Тебе нравилось?

За те почти восемь лет, что я прошла путь от стажера до руководителя собственной команды, я не помню, чтобы меня когда-либо спрашивали об этом. Это была карьера, а не просто занятие. И в кои-то веки я была хороша в чем-то. Моего отца не было рядом. В моей жизни было не так много людей, которых беспокоило что-то большее, чем риторический вопрос — как дела?

Я поставила перед собой цель добиться успеха в чем-то, а затем просто продолжала двигаться вперед.

— Мне нравилась работа, но клиенты были… — Я качаю головой, потому что не хочу, чтобы он подумал, что я не умею общаться с людьми. Я умею. Просто я потеряла себя на этом пути.

Он кивает мне, как будто понимает, что это сложно.

— Люди всегда находят способ испортить что-то хорошее.

Моя проблема заключалась в том, что я размыла профессиональные и личные границы. А потом решила погрязнуть в плохих решениях и размытых моральных принципах.

— Возможно, ты поможешь мне решить небольшую проблему. Когда ты придешь в себя, давай обсудим, что ты можешь сделать для бренда Фоксов.

Скрестив руки на груди, он выглядит погруженным в раздумья, когда на подъездной дорожке раздается громкий рев двигателя автомобиля, который с визгом тормозит перед входом.

— Все равно что вызвать Люцифера, — говорит он себе под нос. — Это, должно быть, Хэдли. Она вызвалась завезти кое-какие вещи, когда я упомянул, что у меня в коттедже остановилась гостья. — Он окидывает взглядом пустые белые стены и голые окна, а затем улыбается мне. — У нас не так много новых лиц, которые задерживаются здесь дольше, чем туристы. Думаю, причиной ее визита стало любопытство, а не желание быть полезной.

Даже несмотря на его ободряющий смех, я начинаю волноваться.

— Она знает, почему я здесь?

Он с интересом смотрит на меня.

— Лейни, я не в курсе подробностей, почему ты здесь оказалась, знаю только, что тебя привез суровый маршал США. Я понимаю, что тебе нужно, чтобы твое прошлое оставалось в тайне, и я более чем способен хранить секреты.

— Кем она меня считает?

Звук захлопывающейся дверцы автомобиля заставляет его направиться к передней части коттеджа и выйти через парадную дверь.

— Пикантной историей, — говорит Эйс, подходя к блестящей, темно-фиолетовой машине, которая выглядит прямо как со съемочной площадки фильма «Форсаж». — Хэдли, — окликает он.

— Есть, — протяжно отвечает хрипловатый голос. — Мы проводим перекличку, папочка? — Высокая женщина с темными волосами, собранными в беспорядочный пучок, выглядывает из-за багажника.

— Завязывай с этим дерьмом, — фыркает Эйс, закатывая глаза. — Что на тебя нашло в последнее время?

Она показывает язык и смеется над ним, поднимаясь по ступенькам крыльца и бормоча под нос:

— Ничего особенного…

У нее в руках множество пакетов. Один висит на плече, другой — на локте, и по два в каждой руке. Она поднимает глаза с широкой улыбкой.

— Я чертовски рада, что ты здесь. Этому гребаному городу не помешают новые лица. — Преувеличенно вздохнув, она останавливается на пороге. — Вот дерьмо! — Она оглядывает меня с ног до головы, что обычно заставляет меня смущаться, но потом снова хихикает. — Ты великолепна.

Я ошеломлена ее комплиментом.

— Спасибо, — говорю я с удивлением в голосе. — Я Лейни.

— Я уже знаю. — Она проходит через входную дверь и наклоняется ко мне, поворачивая голову в сторону Эйса, чтобы убедиться, что он не слышит. — Но мне интересно, Лейни, ты давно потерянная кузина или спишь с большим, плохим Аттикусом Фоксом? — Она идет дальше, не давая мне возможности ответить. Но у меня такое чувство, что, возможно, она и не хочет этого знать.

Да, Эйс очень красив. Я оценила его привлекательность, нужно быть слепой, чтобы не заметить. Но не он привлек мое внимание.

— О да, этому месту нужно добавить красок. — Она продолжает говорить, едва переводя дыхание. — Я купила хороший кофе в «Crescent de Lune» в городе, немного листового чая. Я не знала, какой кофеин тебе нравится, поэтому взяла несколько энергетических напитков.

Я улыбаюсь такой заботе.

— Я люблю кофе.

— Я тоже. А все остальное — это в основном для наполнения буфета… — Она неожиданно меняет тему и смеется: — Звучит как — наполнение для трусиков⁸. — Она шевелит бровями. — Звучит веселее, чем буфет, да?

Что? Я отрывисто смеюсь, удивленная такой шуткой. Это освежает. Я втайне надеюсь на упаковку красной лакрицы — «Red Vines» или «Twizzlers» были бы кстати. Я нервничаю, а конфеты — моя слабость.

— Я подумала, что тебе, наверное, пригодится… — Опустив пакеты, она начинает рыться в них, поднимая каждый предмет. — Когда я была здесь в последний раз, здесь пахло затхлостью. Вот, свеча. — Она открывает крышку и нюхает. — Вкусно. — Она передает мне свечу, а затем достает лампу из соляного камня. — Они полезны для многих вещей. Мне показалось, что это просто необходимо.

Я не могу придумать, для чего может пригодиться камень, кроме как послужить оружием. Но она продолжает рассказывать, демонстрируя все, от коробки тампонов до сухого шампуня.

— Я также захватила свои любимые средства. Не волнуйся, у меня хороший вкус. Здесь кондиционер, средство для мытья тела, средство для умывания, лосьон, хорошее пушистое полотенце… — Затем она протягивает лак для ногтей, который я еще никогда в жизни не была так счастлив видеть. — «Ruby slippers».

Я улыбаюсь.

— Мне нравится.

— Еще есть бледно-розовый. — Она высовывает язык и морщится, отчего моя улыбка превращается в понимающую ухмылку. В бледно-розовом цвете нет ничего плохого, но именно то, с чем он ассоциируется, вызывает у меня отвращение к нему.

С серьезным выражением лица, словно она собирается подарить мне устройство, которое изменит мою жизнь, она протягивает черную коробку в форме куба.

— И вибратор.

Наверное, из-за того, что у меня приоткрывается рот и я задыхаюсь от смеха, она улыбается мне в ответ.

— Я знаю, это перебор, но я пошла на поводу у своей интуиции, — говорит она. — Давно потерянная кузина.

— Хэдли, — тихо говорит Эйс за моей спиной.

Она смотрит поверх моего плеча и подмигивает ему.

— От упоминания вибратора у тебя трусики застревают в заднице, здоровяк Фокс? С моими он точно творит что-то особенное.

Он засовывает руки в карманы, и его «застегнутая на все пуговицы» манера поведения меняется, когда он идет в сторону входной двери.

— Ты в надежных руках, Лейни. Найди меня, когда будешь готова поговорить о работе.

— Еще раз спасибо, Эйс.

Он отрывисто кивает, а затем указывает на Хэдли.

— Пожалуйста, не будь занозой в заднице.

Я довольно хорошо разбираюсь в людях, и Эйс Фокс — уверенный в себе мужчина, обладающий, казалось бы, бесконечным терпением, учитывая то, как Би и Гриз давили на него прошлой ночью. Но женщина передо мной, с ее длинными ногами и флиртующим тоном, выводит его из равновесия.

— Это касается только тебя и твоих братьев. — Она отдает честь. А когда он отворачивается, машет рукой в его сторону.

Я прикусываю губу, чтобы сдержать улыбку. Вся эта ситуация просто уморительна, но я не собираюсь совать нос в чужие дела.

Открыв маленький холодильник, она говорит:

— Не стоит беспокоиться. Если вам хорошо вместе. — Она на секунду прерывает свое занятие. — Я знаю Эйса почти всю свою жизнь. Его брат Линкольн — мой лучший друг.

Я игнорирую ее слова о том, что нам хорошо вместе, и спрашиваю:

— Он самый старший?

— Да. Потом Линкольн. У него две маленькие девочки, Ларк и Лили. А с Гризом ты уже знакома, я полагаю?

Я не могу сдержать улыбку и утвердительно киваю, вспоминая о приветственном напитке, который он принес мне посреди ночи.

Я замечаю, что в этом кратком изложении она не упоминает ни жену, ни мать его дочерей.

— У Линкольна есть женщина или…?

— Он вдовец, — говорит она, ее лицо становится печальным. — Он и девочки уже… — Она делает паузу, доставая из сумки еще несколько продуктов, похожих на груши, клубнику и зеленый салат. — С фермерского рынка, утром заскочила. — Одной рукой она протягивает мне маленькую желтую ягоду, чтобы я попробовала, а второй кладет себе такую же в рот. — Крыжовник. Он вкусный. — Прожевав ягоду, она поднимает глаза. — Лив, или Оливия, жена Линкольна и мама девочек, умерла около четырех лет назад. — Она поднимает глаза, как бы пытаясь вспомнить. — Да, точно, это было через год после Фионы.

Как мне запомнить всех этих людей?

Это не мегаполис и даже не пригород. Это маленький городок. Здесь все в той или иной степени в курсе дела каждого. Я не могу понять, почему агент Харпер решила, что это хорошая идея.

— А еще есть Грант.

Ковбой.

— Есть шанс, что он ездит на лошади?

— Как и большинство людей здесь, конечно, он ездит верхом. У меня здесь чистокровный питомник, вообще-то. Каждый знает кого-нибудь из конного бизнеса. А что?

— Кажется, я встретила его сегодня утром.

Я прикусываю нижнюю губу, вспоминая, как грубо он повел себя. И как его обтягивала футболка, и как он пялился на мои голые ноги, пытаясь разглядеть мою задницу, когда я спросила его, его одолжение вызовет у меня улыбку или стон. Почему было так весело говорить то, что взбредет в голову, а потом наблюдать за его реакцией?

Она смотрит мимо меня в переднее окно с двумя створками.

— Он живет чуть ниже по холму. Он не самый общительный из этого семейства, так что сомневаюсь, что вы будете часто видеться.

Это разочаровывает. Последнее, о чем мне следовало бы вспоминать, — это о том, как он прискакал на своей чертовой лошади и вел себя как высокомерный ублюдок, но мне понравилось, каково это — отвечать взаимностью.

— Я могу почти гарантировать, что время от времени ты будешь видеть Джулеп на лужайке перед домом. Она любит гулять. Но она — девочка Гранта, так что не расстраивайся, если она будет тебя игнорировать.

— Собака, верно? Не дочь?

Она смеется.

— Собака. Никаких детей.

Мне нравится, что она делится информацией. Она относится ко мне так, будто мы уже подружились. И, честно говоря, это было бы неплохо. Мы разговариваем, словно наверстываем упущенное после моего длительного отсутствия, а не как будто я только что появилась здесь.

Она спрашивает:

— А как насчет тебя?

Я расстегиваю молнию на пакете с простынями для кровати.

— Собаки нет. Всегда хотела завести. Детей нет. Я еще не решила, хочу ли я этого. — Черный шелковистый атлас приятнее, чем все простыни, которые я когда-либо покупала себе. — Сколько я должна тебе за это?

Она машет рукой в воздухе перед собой.

— Выпивку. — И, прежде чем я успеваю возразить, она добавляет: — Я могу себе это позволить. — Она показывает пальцем на свою грудь. — Богатая девочка.

Я смотрю на нее секунду, удивляясь такой честности, и оцениваю ее выражение лица. Это не типичная реакция, особенно со стороны богатых людей, с которыми я привыкла общаться. Она просто сказала это, не кичась своим благосостоянием. И я уважаю это гораздо больше. Она не выглядит чопорной или заносчивой. Ее белые кеды «Converse» сочетаются с заправленной майкой. На ней нет никаких дизайнерских лейблов, только бейсбольная толстовка. Может быть, это коллекционная вещь. Поскольку я не фанат бейсбола, фамилия Тернер не имеет для меня особого значения.

Она замечает, что я рассматриваю ее или, по крайней мере, пытаюсь понять, как реагировать. Я веду себя как осуждающая идиотка, точно так же, как и те люди, которые раньше делали это со мной.

— Я трачу свои деньги на вещи, которые мне нравятся, а не на то, что люди считают дорогим и красивым. У меня такой гардероб, за который можно умереть, в нем есть все: от «Walmart» и «Duluth» до «Louboutins» и «Saint Laurent». — Она тянет за переднюю часть толстовки. — Автограф. Я проделала долгий путь в Мэн ради нее. Это кое-что значит для меня. — Она прочищает горло, прежде чем я успеваю спросить что-нибудь еще. — Моя семья живет очень хорошо. У меня собственный бизнес. Так что, когда я говорю, что лучшая плата — это хорошая компания, я действительно это имею в виду.

То, как искренне это звучит, заставляет меня улыбнуться.

— Что за бизнес?

Она запрыгивает на стойку, и ее длинные ноги покачиваются, когда она отправляет в рот виноградину.

— Моя семья занимается лошадьми. Мы разводим, выращиваем и тренируем чистокровных лошадей. У нас богатая история производства победителей «Тройной короны». Но мой бизнес — это выпивка. Я всегда считала, что должна была родиться Фоксом именно по этой причине, — с тоской говорит она. — Я владею лучшим в Кентукки баром.

На этот раз, когда она улыбается, на ее лице отражается явная гордость.

Такой бизнес требует времени, денег и настоящей любви. Это впечатляет. Она впечатляет, и я думаю, что немного влюбилась в нее.

Она отправляет в рот еще одну виноградину.

— Открыла «Midnight Proof» несколько лет назад. Мне исполнилось тридцать, и я решила, что это единственное, о чем я всегда мечтала. — Она пожимает плечами. — И я сделала это. Мой отец не был в восторге, но я ведь не маленькая тихая дебютантка, какой все меня считают. Так что я не могу винить его за то, что он не поддержал мою идею.

Решительно махнув рукой, она говорит:

— Хватит обо мне.

Затем достает из своей огромной сумки бутылку «Фокс Бурбон», как будто это совершенно нормальный поступок.

— Ты живешь на лучшей в мире винокурне. Тебе нужна бутылка, и я взяла ее из главного дома. Эйс сказал — самое необходимое. Я считаю это необходимым.

Хлопнув в ладоши, она спрыгивает вниз.

— Ладно, у меня такое чувство, что я ворвалась в твою жизнь без приглашения. — Она улыбается, повторяя ту самую улыбку, которая расцвела на моем лице с момента ее появления. — Значит, я могу потеряться и вернуться в другой раз. Дать тебе время освоиться. Или ты можешь ненадолго сбежать со мной, и мы осмотрим винокурню.