Хроника взятия Сеуты

ГЛАВА LXII. Как Король держал свой совет о том, обратиться ли ему еще раз на город Сеуту, и о суждениях, что на оном совете высказывались

Уже во флоте не было никого, кто полагал бы, что оттуда им предстояло проделать путешествие куда-либо еще, кроме как в Португалию, и потому ходили среди них многие и разнообразные пересуды (desvairadas departicoes).

— Теперь-то уж, — говорили они, — Король сможет проведать об измене приора, ибо истинно есть то, что тот привел всех нас проданными, дабы выкупить как своих пленников. Поглядите, что за вещь он вбил в голову Королю — что тому надлежит взять город Сеуту, откуда, доведись нам высадиться на сушу (onde se adergaramos de filhar terra), никто из нас уж не вернулся бы в Португалию (nunca de nos tornara pe de homem para Portugal). Кто усомнится в том, что он написал Салабенсале, чтобы тот позаботился о своей безопасности (que pusesse em si recado), предупредив его обо всех приготовлениях Короля? Ибо верно есть то, что когда он отбыл на Сезилию [Сицилию], то вместо того, чтобы осмотреть стены города [Сеуты], он отправился говорить с Салабенсалой. И по правде сказать, как утверждали некоторые, он вывез отсюда поболее, нежели его приорат принес ему дохода за двадцать лет.

— Однако же смотрите, — говорили другие, — ведь даже при всех сих вещах Инфанты не отдаляют его от себя, как если бы имеют в виду чрез его посредство взять город.

— Потому что он вбил им то в головы, — отвечали другие, — они же как люди юные поверили всем обманам, сколько он им их не изрек.

— Не может того быть, — говорили некоторые, — ибо Король не глупец, да и деяние сие не таково, чтобы принимать его в шутку. И хоть Король и молчит, вы узрите в конце концов, что он устроит ему столь доброе наказание, что на веки вечные о том останется память; и то, что недостало содеять в отношении него [приора], когда он был заточен в Коимбрском замке (quando jouve no castelo de Coimbra), то ему воздадут сполна теперь.

Однако же превыше всего наслаждением было зреть, когда Король в понедельник приказал созвать всех [членов] совета, чтобы они прибыли в шлюпках, дабы говорить с ними относительно того деяния. Когда приор проходил вблизи кораблей в своей шлюпке, все взирали на него [со значением] не меньшим, чем если бы воистину знали, что правдой было то, что они говорили прежде [на его счет]; и полагали не иначе, что Король желал потребовать у него отчета о том деянии. И не следует много винить людей из народа, когда многие из тех предводителей [также] обвиняли его, говоря, что это он устроил все то деяние.

Однако приор, будучи человеком рассудительным, слыша все те речи, сводил все к шутке; единственно, насколько удалось узнать, он сказал некоторым из тех фидалгу, что пытали его по той причине, чтобы сердца их им не изменяли, ибо о том, что он направил и устроил, он даст добрый отчет.

После того как те [люди] из совета были собраны таким образом, Король предложил свое суждение, говоря, что хорошо ведали они, с какими трудами и расходами привел он туда то [военное] соединение с целью захватить город Сеуту, как им было хорошо известно; против какового [города] уже было содеяно столько, сколько ими было узрено, посему пусть они скажут ему, что относительно сего им представлялось. Относительно какового предложения было обсуждено множество вещей, и, наконец, совет поделился на три части, ss. [scilicet, «а именно»], одни сказали, что было бы добро все же вернуться в Сеуту, другие сказали, чтобы они захватили Гибалтар [Гибралтар], иные — чтобы они возвратились в Португалию.

Среди же тех, кто в совете стоял на захвате Сеуты, главным образом были Инфанты, каковые ответили своему отцу таким образом:

— Сеньор, вы должны принять во внимание, как давно начали вы сие деяние, и сколько и сколь великих дел привели в движение, дабы прийти к цели; по каковой причине слава сего деяния разошлась по многим частям света, и хоть поначалу вы и скрывали сей секрет, ныне вы его уже раскрыли; и вернувшись вот так, либо же нацелившись на предмет иной, меньшей ценности, не сможете вы обрести победу, от коей бы вам не досталось величайшего порицания, более всего за то, что вы не испробовали и не испытали вашу силу и мощь против величия того города. Ибо коли вы, может статься, уже пробыли бы (jouveres) на его осаде некие основательные сроки, миру не пришлось бы возводить на вас подобную вину, но коли вы вернетесь вот так, то будет казаться, что вас испугала [одна лишь] тень мавров. Да и для мавров то будет немалой переменой [во взглядах] (alteracao), когда они примут во внимание, что вы вот так пугаетесь тени от их города, и может выйти так, что отсюда в них зародятся дерзость и отвага для того, чтобы на своих кораблях совершать набеги на побережье Алгарви, в большей мере, нежели они делали до сих пор. Посему наш совет тот, чтобы вы все же пошли на город, и осадили его, и дали сражение с помощью ваших [боевых] приспособлений (engenhos), и будем надеяться на Бога, чтобы Он дал вам победу. Ибо поскольку сие было приказано главным образом ради службы Ему, вследствие чего вы презрели столько препятствий, сколько их ни встречалось вам в начале сего деяния, вы не должны теперь возвращаться вспять из-за сего [препятствия], каковое есть гораздо более малое. Бог же, что ведает о вашей воле и намерении, поможет вам таким образом, что вы завершите сие деяние так, как того желаете.

И сии суждения и многие иные относительно сего намерения были высказаны Королю Инфантами и графом Барселушем, с коими согласились немногим более, чем двое или трое из прочих в совете. Другие же, что говорили о Гибалтаре [Гибралтаре], изложили свои суждения в сей форме:

— Коли могло бы статься так, что деяние сие относилось бы не только лишь к одному городу Сеуте, либо же он был бы таков, что его можно было бы хорошо осадить, — тогда было бы добро подвергнуть риску наши тела и имущество, дабы обрести над ним господство, и хотя бы мы и зрели тысячи смертей наших христиан, а мы бы, раненые и усталые, сражались над ними, не было бы причины отказываться нам от подобной войны. Но что будет, когда мы обратим внимание на то, что нам предстоит сражаться со всеми маврами Африки, рисковать ради такого конца, в коем и конца-то нет (aventurar com tanto fim o que nao tem fim), тем более, что мы не можем осадить город? И хотя бы мы и много потрудились, и воспрепятствовали бы тому, чтобы [у мавров] были съестные припасы и войска извне, сколько им угодно, даже и тогда, говорю я вам, — сказал один из тех [противников похода на Сеуту], — борьба будет весьма на равных: мы удалены от нашей земли, поедаем каждый день съестные припасы, привезенные из нашей страны, из-за недостатка коих мы не пребываем в верной надежде на то, что сможем столь быстро одолеть других [т. е. противников]. И тогда будет наша борьба весьма обоснованной, их же будет гораздо более, нежели нас, так что им не придется приходить, как всего лишь тем, кто приходит [просить] прощения, едва они узнают, что мы находимся там, и станут насмехаться над нами, ежели узрят нас расположившимися в нашей осаде, чувствуя по нашему прибытию обоснованный страх. Взгляните, что за место есть Сеута, ведь в нем имеется целая лига для того, чтобы осадить ее таким вот легким образом, — по правде говоря, потребуется едва ли не вся Испания для того, чтобы ее осадить. По каковой причине мы согласны в том, что, коли уж мы здесь находимся, вам стоит удовлетвориться захватом поселка Гибалтар. Ибо помимо всех сих причин надлежит принять во внимание, что сегодня у нас девятнадцать дней августа и что для того, чтобы разбить ваш лагерь и расположить вашу артиллерию, пройдут уже десять или двенадцать дней сентября, и не слишком долго придется ждать, чтобы зима начала являть [первые] признаки своих холодов. Ибо как только солнце входит в знак Весов, тотчас дни начинают уменьшаться с каждым разом все более, бури же здесь гораздо более велики зимой, таким образом, что едва ли могут стоять здесь на якоре долгое время какие бы то ни было корабли. И сия есть одна из вещей, кои вам весьма необходимы, ss., флот, поскольку большая его часть, как вы видите, окружена морем [там], где потребны корабли сии и еще гораздо больше [их], будь они у вас. Посему будет добро, чтобы вы подумали обо всем, ибо сии вещи суть весьма велики [серьезны] и должны быть весьма добро предусмотрены во всех своих частях.