Хроника взятия Сеуты

ГЛАВА LXXIV О том, как Инфанты отбыли оттуда, и о суждениях, что Жуан Афонсу, ведор-да-фазенда, высказал им, когда добрался до них

Христос Иисус, наш Господь, был Тем, кому напрямую можем мы отдать честь сего деяния, — хоть люди, что на нем потрудились, и не останутся без весьма великой части почести. Среди коих Жуан Афонсу, ведор-да-фазенда [королевский управляющий], заслуживает своей доли, так как чрез него было подвигнуто столь святое и столь почетное дело.

И, таким образом, он получил весьма великую радость, когда ему сказали, что состоялось вступление в город, — и притом не потому что нашли его почивающим в тот час, когда ему принесли сии новости, но потому, что, напротив, он уже находился на пляже и начинал следовать путем первых.

И когда он достиг той небольшой высоты, где находились Инфанты, он поднял к ним свое лицо и сказал им:

— Ну что, сеньоры, достаточно ли почетными кажутся вам сии празднества для дня вашего посвящения в рыцарство? Что до меня, то мне представляется лучшим зреть вас там, где вы есть, нежели занимающихся делами (assentamentos) королевства в холодных присутственных залах (logeas) в Синтре!

И в то время как происходили сии дела, тяжеловооруженные воины (gente de armas) не переставали прибывать с каждым разом в большем числе.

И Гонсалу Ваш Котинью, обсуждая [ранее] в некоторых случаях ту армаду, сказал, что его весьма огорчало то, что вся слава того дня достанется легкой пехоте (homens de pe) по причине малого количества вооружения, что она несла, и что она будет более проворна (mais desenvoltos), нежели тяжеловооруженные воины; каковое слово не забылось Инфанту Дуарти, так что, узрев таким образом тех тяжеловооруженных воинов следующими вперед столь проворно, он сказал, обращаясь к Инфанту Дону Энрики:

— Представляется мне, брат, что не вся слава принадлежит сегодня легкой пехоте, как говорил Гонсалу Ваш!

И поскольку людей было уже много, приказал Инфант Дону Энрики по просьбе своего брата, чтобы все распределились по своим частям [города], ss. [scilicet, «а именно»], граф Дон Афонсу [Барселуш] по одной улице, и его [Инфанта Дона Энрики] знамя с частью тех людей — по другой, и Мартин Афонсу ди Мелу — по иной. И сказал Инфант Дуарти, что будет добро, коли они оба пойдут вдоль той стены на захват всех высот (altezas), кои смогут отыскать, дабы у мавров не было времени, чтобы занять их первыми для укрытия.

И, следуя таким образом, поскольку солнце было весьма жарко, а берег тот — труден для подъема, снял Инфант Дуарти часть своего вооружения, поскольку ощутил что было избыточным трудом нести его на себе, видя, что мавры были уже на пути к тому, чтобы оставить город. Однако Инфант Дон Энрики, поскольку шел все еще полностью вооруженным, не мог поспевать за ним, по каковой причине его брат выжидал дважды, до тех пор пока ему [Инфанту Дону Энрики] не оказалось необходимо снять большую часть своего вооружения, таким образом, что он остался ни с чем более, кроме как с одною лишь кольчугой.

Однако поскольку [ранее] мы говорили о суждениях, кои эшкудейру [высшие дворяне] Инфанта Дона Энрики высказали своему сеньору, когда он шел от Бараньего мыса, и об ответе, что он им дал, к вашему удовольствию будет узнать об исходе, что обрели они во исправление сказанного ими.

И было так, что когда они узрели Инфанта в шлюпке, вспомнив о том, что он сказал им, то весьма умножили свою поспешность; и, учитывая, что все не могли поместиться на сходнях, они пожелали уподобиться Инфанту, поместившись в одну шлюпку, и столько их оказалось там вместе, что она не смогла их выдержать, и затонула с ними. Однако угодно было Богу, чтобы вода там оказалась высотою с боевое копье, они же были все таким образом [тяжело] вооружены, и ни один из них не погиб.

И вышло еще чудо гораздо большее, поскольку у Дуарти Перейры, что был одним из тех [эшкудейру], выпал принадлежавший Инфанту нож, что находился у него, и, вспомнив о нем после того как оказался вне [воды], он взглянул в самое глубокое место дна (pego da agua) и узрел его лежащим, поскольку вода там весьма прозрачна, и вернулся еще раз за ним, таким же вооруженным, как был. Однако боевые кольчуги и перьевые украшения (prumoes) каждого, кои они носили на свой манер, потеряли там всякую свою красу, ибо весьма хорошо должно быть вам ясно, какого рода отделке подвергаются вещи такого изготовления в подобном месте.

Все же в каком-то роде им помогло то затопление, ибо оказалось им подспорьем в том, чтобы выдержать силу жары.