Хроника взятия Сеуты

ГЛАВА LXXXVIII Как христиане в ту ночь были заняты различными делами

Всякое занятие большинства тех [людей] было упоительным, ибо, хоть весь тот день они и потрудились, время же ночи было столь малым, не было там никого столь ленивого, кто бы удовлетворился тем, чтобы проспать ее всю. Ибо одни были заняты тем, что упаковывали в тюки те вещи, что добыли, другие делили свою долю поровну с теми, кто изначально стоял на страже (que primeiramente traziam conserva), иные же занимались тем, что копали в домах, [там,] где находили неустойчивую землю, и проделывали в них весьма великие ямы (foios), думая отыскать какие-нибудь зарытые богатства; и ради того малого, что находили, разламывали большие фундаменты (aliceces), думая отыскать больше; иные пробовали высоту вод (tentavam as alturas das aguas), что была в колодцах, и погружались в них, и ощупывали ногами [дно], дабы увидеть, не удастся ли им отыскать еще каких-нибудь богатств сверх тех, что уже имели; и, говоря по правде, во многих [случаях] не впустую оказывались их труды, ведь в них [колодцах] обнаруживались многие вещи большой ценности.

И теми, кто имел наибольший успех в сих трудах, были люди из народа, в особенности те, кто был женат, каковым [ничто] не могло показаться вещью лишнею, сколь бы ничтожна (refece) она ни была, если только им представлялся случай ее заполучить.

О, как же счастье переменяет дела свои по собственному усмотрению и восполняет недостаток сообразно своему хотению! Ибо были среди тех людей такие, кто в сем королевстве не имел и хижины, там же им доставались для постоя великие дома, облицованные глазированною плиткой разнообразных цветов (tigelos vidrados de desvairadas cores), с потолками, покрытыми сусальным золотом (teitos forrados de olivel), с красивыми бельведерами, выложенными мрамором весьма белым и полированным, с постелями мягкими и нежными, и с бельем разнообразной выделки, каковы, как вам ведомо, бывают обыкновенно произведения мавров.

— В верный час — говорили они — сражались те [знатные люди] за такую роскошь для нас, прочих — бедняков, что трудятся у нас в Португалии на полях, собирая свой урожай, изнуряемые силою времени, и в конце концов так и не имеют пристанища иного, нежели бедные дома (proves casas), что в сравнении с сими желают казаться загонами для свиней.

Знатные же люди были уже удовлетворены, получив первую добычу (primeiro acertamento), и не заботились ни о чем ином, кроме как о том, чтобы потратить время, когда чувства их не были заняты сном, на то, чтобы пересказать величие той победы; и одни славили удары, нанесенные их друзьями, кои им довелось зреть, либо происшествия, им выпавшие; другие винили какие-либо препятствия, коли те у них приключились, из-за коих они упустили какой-нибудь удар, что могли бы нанести; иные оценивали множество погибших, сколько их могло быть, насчет числа коих были различные мнения, и немало прославляемо было злополучие, доставшееся их врагам. Однако превыше всех вещей говорилось о деяниях, свершенных Инфантом Доном Энрики, ибо все прочее (todo o al) они оценивали [в сравнении с ними] как дела малые. Иные заботились о том, чтобы разместить (recadarem) пленников, насчет охраны коих было проявлено великое тщание: одних забирали на галеры, других помещали в такие темницы, в надежности коих можно было не сомневаться.

Многие имели заботу о том, чтобы разведать (escoldrinhar), с какой стороны всего вернее пришла (se azara) та победа; и были такие, что целиком приписывали ее Богу, каковые среди всех прочих рекли наиболее истинно, говоря, что все приказы немногому бы послужили, кабы мавры возымели предусмотрительность закрыть свои ворота и не пожелали бы выходить наружу; ибо сколь бы мало ни держались они, защищая свой город, не могло быть так, чтобы в краткое время не пришла к ним великая подмога от их соседей и родичей.

Другие говорили, что то [ничему] не служило, ибо хоть они и закрыли ворота, у них не было провизии, и она не смогла бы прийти к ним столь скоро извне, сообразно великой их неподготовленности (despercebimento).

— Как могло быть, — говорили те, — чтобы мавры защитили город, хоть и закрыли они ворота, — ведь Король приказал разбить свой лагерь на Алмине, где маврам был дан такой бой силами их врагов. При таком же множестве его войск никогда не удалось бы избежать того, чтобы в скором времени не забрались бы [наши] люди поверх тех стен, и хотя [жители] города имели припасы, тех не могло быть столько, чтобы хватило на подобное множество мавров, какое было в городе, поскольку помимо его жителей было там множество иных, извне, что остались там с первого раза когда корабли отправились в Барбасоти, не говоря уже о прочих, коих Сала бен Сала не пожелал принимать в пригороде и [потому] пребывавших вовне, каковых было необходимо, чтобы он принял, когда узрел, что городу окончательно решено дать бой.

— Умолкните теперь, — говорили тем другие. — Ибо после Бога ни одна вещь не заслуживает там такой хвалы, как благородный совет, что держал Король; ибо коли мавры были бы предупреждены, хотя бы и не более чем за месяц, город никогда не был бы взят прежде, чем на то не была бы израсходована вся Португалия, кусок за куском.

И так, в сих делах и рассуждениях, провели его [Короля] войска ту часть ночи; однако разумение Короля не искало ни одной из сих вещей, но [вместо того] он возлежал, размышляя о великой милости, что оказал ему Бог, для каковой он просил Его в душе своей, чтобы он открыл ему возможность и путь для того, чтобы он мог ее сохранить и защитить чрез свидетельство подобного чуда, и таким образом, чтобы память о той победе осталась бы в наследство всем рексам [королям], что впоследствии будут владеть его достоянием.