Колючка и стихоплёт

1 глава. Жабий глаз

Даже не спрашивай почему! —Сердито шагнула ближеИ вдруг, заплакав, прижалась к нему:— Мой! Не отдам, не отдам никому!Как я тебя ненавижу!

Эдуард Асадов «Сатана»

Первая любовь как первый блин. Не у всех получается вкусной, красивой и кружевной.

Дима понял, что его первое чувство останется неразделённым, с тех пор как в рассказах Малики появилось имя Кирилл. Даже соединяясь с эпитетами «придурок» и «принцессочка», оно звучало слишком часто, чтобы остаться незамеченным. С богатой и не ограниченной воспитанием фантазией она осыпала его ругательствами, периодически вставляла: «Не то что этот сопливый сосед с жабьим глазом».

Долгое время мальчишка с жабьим глазом существовал где-то там, в другой вселенной. Как нечто, не имеющее физического воплощения. Как озоновая дыра, которую вживую никто не видел, или радиоволны, пронизывающие такой же воображаемый эфир. Но с каждым годом он приближался и, когда Дима почти решился открыться в чувствах, ворвался в уходящее лето.

Время близилось к обеду, солнце горячо облизывало головы, раздавая обжигающие поцелуи всем, кто вовремя не спрятался в тень. Местные деревенские уже успели отбить поклоны огороду и попрятались в домах, пережидая знойный полдень. Через несколько часов участки снова запестрят поднятыми кверху афедронами, будто чудными цветами на заурядных капустно-картофельных грядках.

Дима сидел на горячей земле, в переплетении ветвей соседних кустов, сложив ноги по-турецки, наивно полагая, что со стороны дома его не видно. Зелёная футболка справлялась ролью маскировки, но выдавал его белый платок, завязанный на голове узлами с четырёх углов, на манер панамы пенсионера. Бритую налысо голову спасла бы тень или зима, но у Малики под рукой оказался только носовой платок. В другой раз Дима отказался бы от такого экзотического головного убора, но платок принадлежал не абы кому, а объекту его ночных грёз.

Он наслаждался возможностью беззастенчиво рассматривать лохматую подругу, скользить взглядом по исцарапанным загоревшим коленкам, слушать её заливистый смех и жадно следить за прозрачными каплями сока, стекающими по её шее. Его взгляд будто случайно опускался к воротнику тонкой футболки Малики и рывком, словно встревоженный воробей, возвращался обратно к лицу. Она срывала красную смородину, сидя в тени высокого куста, запихивала в рот горстями и заедала гигантским розовым помидором. Прямо на земле лежал пучок молодой бледно-оранжевой морковки, ей предстояло стать десертом.

Взгляд Димы никак не хотел отлепляться от разлохмаченного выреза, открывающего вид на тесный малиновый купальник. Он обречённо вздохнул. Для неё он просто Мышкин — друг на лето, компаньон по шкодливым выходкам и набегам на чужие огороды.

Четыре года назад с подачи Малики он получил прозвище, противоположное его фамилии, Котеев. Теперь же, в восемнадцать лет, и хотел бы обзавестись более благозвучной и мужественной кличкой, но эта слишком прочно срослась с его незлобивой натурой.

Димин брат-близнец Валя три года назад не побоялся перейти границу приятельства и поплатился отставкой и полным забвением. Теперь внимание Малики на летних каникулах принадлежало только Диме. Хотя он был младше своего раскрепощённого брата на целых семь минут и ни в чём другом не смог его опередить, эта победа грела самолюбие. Он планировал провести лето, единолично завладев обществом подруги, и до сегодняшнего дня никто не покушался на эту привилегию.

По дорожке в их сторону неспешно шёл незнакомый парень, слишком уж плечистый для своего возраста, сразу видно — спортсмен. Он приблизился вплотную к кустам. Дима уже хотел окончательно расстроиться, но тут заметил, что незнакомец очень похож на Малику. Они оба были смуглыми, темноволосыми, с раскосыми, широко расставленными глазами, будто их славянскую кровь хорошенько разбавили иноземцы. Только у Малики радужка была мутно-синей, как у младенцев, словно природа не смогла определиться с цветом. А у парня глаза и вовсе оказались разными: левый — пронзительно-чёрным, а правый — зелёным, с золотыми крапинками. Дима непроизвольно вздрогнул от странного ощущения, будто чёрный глаз видит его насквозь, а зелёный насмехается.

Парень навис над притаившимися друзьями и широко улыбнулся.

— Привет, Кирюха!

Малика прожевала помидор и скинула задумчивое оцепенение. Подскочив на месте, взвизгнула и ринулась через кусты, едва не наступив на руку Диме.

— Эдька!

Дима резко поднялся, продолжая переводить взгляд с незнакомца на взволнованную подругу.

— Вы братья, что ли? — с надеждой спросил он, с досадой отмечая, что гость выше него почти на голову. — И почему тебя Кирюхой назвал?

— Сёстры! — громко засмеялась Малика и добавила: — Это Кирилл.

Дима вздрогнул, будто его окатили ледяной водой. Так значит, это и есть «сопливый сосед с жабьим глазом»? Тут же нахлынула горячая злость, смешанная с ревностью.

Кирилл не обратил внимания на пыхтевшего от злости Мышкина и первым решился преодолеть метр пустоты, повисшей между ним и подругой. Легко обхватил Малику и, приподняв над землёй, притянул к груди.

Дима кашлянул, напоминая о себе, и протянул руку для приветствия.

— Дмитрий.

— Кирилл, — ответил он пожатием и снова улыбнулся, широко и от души.

Дима недоверчиво сощурился.

— Почему Малика тебя Эдиком назвала, а ты её — Кирюхой?

Малика тоже широко улыбнулась, мгновенно перестав быть похожей на Кирилла. Казалось, что во рту у неё слишком много зубов, и все они показались одновременно. А передние резцы, обычно спрятанные, выглядели несколько крупнее остальных, придавая лицу детскости. Дима помнил всего две такие улыбки, и обе предназначались не ему. Обычно Малика улыбалась, едва приоткрывая зубы, а вот так радостно и искренне — крайне редко.

— Это долгая история, — размыто пояснила она. — Только он меня Кирюхой и называет.

— И только она меня — Эдькой, — откликнулся Кирилл. — Я смотрю, ты в своём репертуаре. Антонина Сергеевна ищет тебя, ругается. Кстати, она подозревает, что ты что-то захомячила, не дожидаясь обеда.

Дима недоумённо приподнял брови. Он впервые видел «брата» Малики, а тот рассуждал так, будто каждое лето проводил в Калинках вместе с ними, воюя с бабушкиными огородными принципами. В который раз Дима с горечью осознал, что большую часть жизни Малика проводит за пределами деревни, в недосягаемости для его безответных чувств, делится летними воспоминаниями с кем-то другим и проживает день за днём, пока не придёт очередное лето.

Дима обогнал друзей и замер, преграждая им дорогу.

— Так вы братья, то есть сёстры? — он с досадой плюнул в сторону пышно цветущего зонтиками укропа. — Родственники или нет?

Малика и Кирилл переглянулись. Как можно объяснить их отношения? Не раз они сталкивались с недоверием, когда доказывали, что дружба между мужчиной и женщиной не миф. Ещё в школе решили, что по отцу приходятся друг другу братом и сестрой, незнакомым людям так и представлялись. Им охотно верили, отмечая внешнее сходство и поразительную способность общаться без слов. А ведь их дружбе исполнилось всего три года, и выросла она из откровенной вражды.