Колючка и стихоплёт

12 глава. Как воздух

Кирилл возвращался домой полный воодушевления. Четвёртый курс обещал значительную свободу от лекций и целых две практики. Он собирался провести на Гребной базе, ставшей его вторым домом. Правда, через неделю его присутствие на учёбе станет чисто формальным: этой осенью предстоит покорять европейский Олимп. После удачного чемпионата России он вошёл в национальную сборную, но в Европе его еще не всегда узнавали, а значит, нужно постараться и как следует себя зарекомендовать. А летом ожидалось самое главное для любого спортсмена событие — Олимпиада. Только олимпийские чемпионы не бывают бывшими, а остальное — временно.

После тренировки Кирилл заглянул в кондитерскую и купил пирожки с яблоками для Кирюхи. Вечером Малика обещала заглянуть на чай. Он торопился домой, хотел в очередной раз послушать историю о том, как она распрощалась с Витольдом.

Три месяца назад Витольд приехал в институт не столько для росчерка в зачётках, сколько за тем, чтобы опрокинуть строптивую студентку на спину. Поцелуи Малика приняла благосклонно, пока руки преподавателя не осмелели настолько, что обратного пути уже не было. Тогда она отстранилась и покачала головой. В этот раз сдержанный Витольд с видимым трудом подавил волну гнева и нравоучительно заметил:

— Нам не по пятнадцать лет, пора бы двигаться дальше.

Малика отдышалась и выпалила на одном дыхании.

— Может, ещё подождём?

Витольд стиснул зубы, нервно выдохнул.

— История с украденными ответами может получить огласку.

Малика замерла. Если она правильно поняла, Витольд рискнул её шантажировать. Откуда ему только известно, что несколько лет назад она забралась в компьютер преподавателя?

Она оттолкнула Витольда с нескрываемой брезгливостью и поправила рубашку.

— Иди в задницу. Кому хочешь рассказывай, мне плевать.

— Погоди, я не это хотел сказать.

— Это.

Витольд понял, что выбрал неверный путь для соблазнения Малики и с шантажом явно прогадал. Он и не планировал афишировать сомнительную информацию. Парень с параллельной группы явно приревновал Малику и рассказал о её поступке, чтобы подпортить репутацию, но в итоге заинтриговал ещё больше. И сейчас Витольд проговорился случайно, на эмоциях, и сразу же об этом пожалел. Очередной отказ жутко его разозлил. На лице Малики он прочитал приговор их недолгим и странным отношениям.

До отъезда из города они больше не увиделись. Демьян Станиславович поведал по секрету, что Витольд поставил отличную отметку студентке со свободным графиком посещения, которую он сам и в глаза не видел. Так что Витольд уехал вполне довольный сессией, однако немного разочарованный в Малике, слишком долго водившей его за нос.

А Малика сама не поняла, что испытала. Стало немного обидно, что такой импозантный мужчина больше не будет одаривать её вниманием, но больше всё-таки она обрадовалась свободе от всех обещаний. Оказалось, восхищаться на расстоянии гораздо комфортнее, чем близко терпеть.

Кирилл шёл привычной дорогой по освещённой улице, зябко ёжась от сырости. Накануне прошёл обильный дождь, вспузыривший лужи. Сентябрь выдался тёплый и днём не уступал летним месяцам, но стоило солнцу нырнуть за горизонт, как осенний холодок тут же напоминал о себе влажными объятиями.

В одном из неприметных проулков, загаженных мусорными контейнерами, он заметил мельтешение трёх быстрых теней. Один силуэт почти сразу принял горизонтальное положение и издал сдавленный всхлип, послышались узнаваемые звуки ударов по живому телу. Кирилл без колебаний ринулся во мрак проулка, протёр глаза, привыкая к тусклому освещению.

Едва он разглядел очертания одной из стремительных фигур, как сам получил удар в живот. Ожидая нападения, успел напрячь пресс, пинок не вышиб из него дух, хотя и получился довольно болезненным. Кирилл увернулся от следующего удара и ответил неожиданной профессиональной атакой. Разговоров не вели. Кем бы ни оказались ночные хулиганы, они явно не были настроены на беседу. Похоже, приняли Кирилла за знакомого своей жертвы и решили наказать его не менее жестоко.

Противник Кирилла вряд ли носил хоть какой-то «пояс», но обладал мощным телосложением и агрессией, с успехом заменяющей владение боевыми искусствами. Кирилл отклонился, уходя от очередного удара, сделав подсечку, отправил парня на землю прямо в кучу распотрошённого пакета с очистками. На мгновение он отвлёкся, за что и был наказан ударом по голове. Что-то тяжёлое, холодное, с резким запахом ржавчины опустилось на его затылок. В проулке резко потемнело, исчезли даже размытые образы, звуки притихли, потеряв чёткость. Исправно продолжало работать только обоняние, оно сигнализировало о ворохе нечистот, в которые он упал. Где-то на границе сознания Кирилл уловил хруст и только потом ощутил жгучую резь в правой руке. На мгновение вспышка боли вернула его в сознание, только для того чтобы увидеть, как обломок металлической трубы снова приблизился к голове.

Крайне редко Малика не отвечала на звонки от Кирилла, да и он знал, когда нужно набирать её номер, чтобы не нарваться на гудки. Никогда не беспокоил во время тренировки в тренажёрном зале, поэтому три вызова подряд с интервалом в минуту, навеяли недоброе предчувствие. Малика проверила телефон — звонили с незнакомого номера, а странное предчувствие, что звонил Эдька, никуда не делось.

Завязывая шнурки, она поглядывала на телефон, мигающий красным огоньком. Впервые неодушевлённая техника вызывала в ней безотчётный страх: давящий, леденящий кровь, иррациональный. Наконец решившись, она выбрала в списке последний вызов и перезвонила. Ещё во время гудков живот от волнения стянуло болью, а сердце пустилось вскачь, не дожидаясь незнакомого холодного голоса на другом конце провода:

— Вам знаком Кирилл Камарицкий?

Сдавленно сглотнув, она кивнула, спохватилась, что собеседник её не видит, и произнесла:

— Что с ним?

— Ваш номер был в числе самых часто набираемых в телефоне Камарицкого. Вы его сестра?

Малика припомнила, что у Кирилла она значилась как «Кирюха-сеструха».

— Да, сестра.

— Вас беспокоят из травматологии. Ваш брат жив. Правда, сейчас без сознания, состояние среднетяжёлое, точнее можно будет сказать, когда он придёт в себя.

— Я сейчас приеду.

Уже через тридцать минут Малика стояла в длинном ярко освещённом коридоре, нападала на каждого прохожего в медицинской форме, выспрашивала о Кирилле. Пару раз ей ответили, но чаще отмахивались и просили не путаться под ногами.

Двери беспрестанно раскачивались, пропуская то каталки, то пеших пациентов с травмами разной степени тяжести. Кого тут только не было: подросток с опухшей после драки челюстью; грязный, плохо пахнущий алкоголик с разбитой головой, не замечающий этого досадного неудобства; школьник с переломом руки в сопровождении учительницы. Страшнее всего было смотреть на тех, кто попадал в помещение на каталках, далеко не все из них выйдут отсюда на своих двоих.

Малика простояла в коридоре два часа, показавшиеся вечностью. Почти одновременно с приходом врача в коридор вбежали запыхавшиеся растрёпанные женщины Кирилла. Василиса Максимовна нашла её взглядом, внезапно расплакалась и кинулась ей на шею. Малика растерянно погладила женщину по спине, встретившись взглядом с Вероникой Петровной, молча кивнула.

— Родственники Камарицкого? — устало поинтересовался врач, наблюдая эмоциональную картину воссоединения.

Малика оглянулась и высвободилась из объятий Василисы Максимовны.

— Что с ним? Мы можем его увидеть?

— Он в палате, всё ещё не приходил в себя.

Опережая остальные вопросы, Малика сдержанно поинтересовалась:

— Что произошло?

Врач смог рассказать только то, что узнал от бригады скорой. Случайный прохожий увидел в переулке двух парней, явно не по собственному желанию лежащих в огромной луже в ворохе растасканного котами мусора. Судя по КТ, у Кирилла была черепно-мозговая травма с незначительным кровоизлиянием в затылочной части, закрытый перелом лучевой и локтевой костей, сильные ушибы мягких тканей. Второй парень находился в более тяжёлом состоянии, его родственники ещё не прибыли.

Вероника Петровна развила на удивление бурную деятельность, сразу разобралась, кому и сколько заплатить, чтобы её внук оказался в одиночной палате, ему обеспечили хороший уход и разрешили посещения. Малика и не знала, что у бабушки Кирилла есть такие способности. Она не выглядела как человек, умеющий договариваться посредством купюр. Оказалось, ради внука в критической ситуации ей ничего не стоило поступиться принципами, перешагнуть через гордость и стать мещанкой.

Чтобы попасть в палату к пострадавшему, пришлось обзавестись бахилами и халатами. Малика увидела Кирилла первой. Всхлипнула, но быстро взяла себя в руки, придушив на корню нестерпимое желание расплакаться.

Кирилл не выглядел спящим, хотя больше всего любил спать именно на спине. Он был похож на электроприбор, отключенный от сети. Лицо пестрело ссадиной на скуле, голову охватывал шлем из бинтов. На животе в полусогнутом положении покоилась рука в гипсе.

Василиса Максимовна судорожно вздохнула и коснулась неповреждённой кисти сына.

— Как это могло случиться? Почему с ним?

Малика переглянулась с Вероникой Петровной.

— Я думаю, Кирилл вмешался в драку, — выдала она свою версию.

Целую неделю Кирилл почти всё время спал, приходил в себя ненадолго и снова впадал в забытье. Малика сидела рядом с ним безвылазно, отлучалась только в туалет и в душ.

Заметив тёмные круги на пол-лица и болезненный блеск глаз, Василиса Максимовна отправила её домой хорошенько выспаться, обещала позвонить, как только Кирилл придёт в себя дольше чем на пять минут.

Малика проспала целых семь часов. Как только закрыла глаза, провалилась в чёрную яму без снов. Спала бы и дольше, но разбудил звонок из больницы.

— Кирилл пришёл в себя. Сразу же попросил свою Кирюху и воды, — радостно воскликнула Василиса Максимовна.

Вернувшись в больницу, Малика влетела в палату, едва не сбив с ног медсестру, приходившую на перевязку. У кровати она резко застопорилась и рухнула на колени. Замерев в неудобной позе, уткнулась лицом в ладонь Кирилла и затихла. Женщины многозначительно переглянулись и оставили их наедине.

Малика коснулась губами шершавых прохладных пальцев Кирилла и подняла взгляд. Он слабо улыбнулся, но смотрел как-то непривычно рассеянно, будто не узнавал её.

— Ты кто?

Малика дёрнулась.

— Тебе мозг окончательно отшибли? Не помнишь?

— Хотел пошутить, — признался Кирилл и облизнул потрескавшиеся губы.

Малика поднялась с колен и притянула к кровати стул.

— Очень смешно. Чуть не уписалась, — она присмотрелась к лицу Кирилла, пытаясь понять, что с его взглядом не так.

— Я не вижу одним глазом, — трагично прошептал он.

— Надеюсь, чёрным?

Кирилл изумлённо приподнял брови.

— Я тебе признался, что ослеп на один глаз, а ты ещё шутишь?!

Показное спокойствие далось Малике с трудом, но ответила она, всё так же сохраняя смешливый тон.

— Ну, если уж ослеп, то, надеюсь, на чёрный. Он мне никогда не нравился.

Кирилл потянулся рукой за подушкой, намереваясь бросить её в Малику.

— Ты с ума сошла. Это не смешно!

Она вскочила со стула, но сказать ничего не успела, Кирилл отвернулся и сдавленно приказал:

— Уходи. Я не хочу тебя видеть.

— В принципе, и не можешь, если повернёшься нужной стороной.