Колючка и стихоплёт

Наученный прошлогодним опытом, Кирилл весь семестр старательно готовился, ходил на лекции, даже вызвался сделать пару докладов, чтобы к экзаменам соорудить надёжную подушку безопасности. Проблемы возникли только с одним предметом — анатомией. Почти все занятия пришлись на соревновательный период, Кириллу удалось посетить только три лекции и один семинар. Но и этих четырёх пар ему оказалось достаточно, чтобы понять: Дашковой Людмиле Прокопьевне угодить невозможно по причине, на которую он повлиять не в силах. Она ненавидела мужчин и не пыталась это завуалировать. Преподавательница разменяла пятый десяток и никогда не была замужем. Разобраться, было это причиной или следствием её ненависти к мужскому полу, студенты пытались до сих пор.

Десять лет она отработала акушеркой в местном роддоме. Её память представляла собой хранилище жутких кровавых историй о тяжёлых родах и осложнённых беременностях. Этими историями она регулярно сдабривала занятия, переходя к ним внезапно, без связи с темой пары, по ведомой только ей одной причине.

На первой же лекции, посвящённой высшей нервной деятельности, Людмила Прокопьевна выждала пятнадцать минут и огорошила студентов страшилкой о затяжных родах малолетней матери. Роженице пришлось делать эпизиотомию[1], чтоб большеголовый ребёнок смог благополучно выбраться на свет. Разношёрстный и порой неуправляемый контингент факультета физической культуры впервые объединился в одном общем порыве — затошнило всех одновременно.

С Дашковой Малика успела познакомиться на полгода раньше Кирилла. У биологов мужененавистница тоже вела лекции, причем по нескольким предметам, успела и у них отбить охоту размножаться. Вспомнив живописные рассказы преподавательницы, Кирилл посоветовал использовать Людмилу Прокопьевну как абсолютное противозачаточное средство.

Пока он пропадал на очередных сборах, его однокурсники обросли непробиваемой бронёй против несимпатичных подробностей процесса родов и даже развили в себе некоторое уважение к женской участи.

Экзамен Дашковой Малика сдала на отлично ещё в зимнюю сессию. Секрет оказался довольно прост: выучила билеты. Почему-то это не всем пришло в голову, и треть группы отправилась на пересдачу. Во второй группе, где обитал Стас, ситуация была не настолько печальной. Тест-допуск к экзамену студенты написали хорошо, набрав средний балл. На экзамене тоже показали неплохие результаты. По билетам отвечали верно, хоть и схематично, на тройки наскребли без проблем. Став однажды соучастницей, Малика подозревала, что Стас давно протоптал обходную дорожку к сессии. Что он делает и как, она не знала, но часто видела его с ребятами со старших курсов и пару раз наткнулась на него в лаборантской.

Если в учёбе Стас показывал средние результаты, нарочно не выбиваясь в отличники, то на любовном поприще ему не было равных. Оказаться в его компании хотя бы на вечер мечтали многие: он сумел расположить к себе не только ровесников, некоторые преподаватели тоже попали под его противоестественное обаяние.

Эля рассталась с мечтой о разноглазом Кирилле и под влиянием моды влюбилась в Стаса. Но Милена этому событию не обрадовалась. Теперь они преследовали двух мужчин и перебивали друг дружку восторженными репликами. Вслушиваясь в их перепалки, Малика посмеивалась и время от времени подкидывала темы для их споров, нарочно очерняя одного из любимчиков. Больше, правда, упирала на Стаса, говорить гадости о Кирилле почти не получалось.

— Он блеклый, как вылинявший носок, — мимоходом замечала Малика.

Эля мгновенно вскипала и кидалась на защиту боготворимого Стаса.

— Это аристократическая бледность!

— Он курит, и от него разит сигаретами, — добавляла Малика.

— Между прочим, не дешевку всякую, может позволить себе дорогие сигареты.

— Не спортивный совсем. Плечи меньше, чем у меня, сутулится.

— Так не всем же только мышцы наращивать, нужно кому-то и мозги развивать.

Малика замолкала, чтобы придумать очередную гадость, а Эля, заподозрив в молчании слабину, напирала с удвоенным энтузиазмом.

— Зато машина у него дорогая, и он с полезными людьми водится. Стоит ему обратить на меня внимание, я таю. Это какой-то гипноз. Как он это делает, не представляю, но одним взглядом и несколькими словами порождает пожизненную привязанность.

Малика видела эту способность Стаса, он действительно умел располагать к себе людей, но на ней пока свой гипноз не опробовал.

Кирилл вернулся с соревнований за пять дней до экзамена по анатомии. Малика уже знала о его трудностях и расписала план подготовки на все дни и частично три ночи, запаслась учебниками и нарисовала схемы.

В первые дни Кирилл с азартом погрузился в изучение человеческого организма, но за день до экзамена выдохся и потребовал передышки. Чтобы не опозориться перед Маликой, он учил билеты ночью, повторял за завтраком и всё равно к её приходу спотыкался и мычал, выдавая куцые реплики вместо полноценных ответов.

Малика позволила Кириллу выспаться и бездельничать до вечера, но перед ужином заявилась неотвратимая и суровая, как надвигающийся шторм. Открыв дверь, он смерил её усталым взглядом.

— Сжалься надо мной, садистка.

Вернувшись в зал, он снова вытянулся на диване.

Малика принюхалась.

— Ты готовил?

Кирилл приоткрыл зелёный глаз.

— Хотел задобрить свою мучительницу. Твои любимые макароны с сыром.

Благодаря макаронам, Кирилл заполучил ещё двадцать минут безделья.

Малика вернулась слегка подобревшая и потянула его за ногу.

— Напоследок я самое лёгкое оставила. Осталась мышечная система. Заодно и кости повторим.

Кирилл приоткрыл на этот раз чёрный глаз.

— Изыди, бес.

Малика дернула за манжету спортивных штанов, едва не стянув их с Кирилла полностью.

— Ты же спортсмен, и так половину мышц знаешь, — она оглядела его рельефный живот, косые мышцы пресса уходили за сильно спущенную резинку штанов.

Малика на секунду застыла и воскликнула:

— У меня идея!

Неподдельное воодушевление в её голосе заставило Кирилла открыть оба глаза.

— Какая?

— Надевай короткие тайтсы, сейчас всё выучишь как миленький!

Кирилл вышел из комнаты, вернулся меньше чем через минуту в черных тайтсах и с майкой в руках. Малика отрицательно замотала головой.

— Майку не надо. Пойдём в спальню, нам понадобится зеркало.

Раскрыв книгу на нужной странице, она расположила Кирилла напротив зеркала, сама встала сбоку.

— Это двуглавая мышца плеча, — пальцы Малики прошлись вверх по руке и замерли на плече, — прикрепляется к костям лопатки с помощью сухожилия, благодаря двум головкам, — она согнула руку Кирилла, заставляя бицепс напрячься, и, коснувшись округлой мышцы, остановилась в локтевой ямке, — обе головки переплетаются по мере приближения к локтевому суставу и крепятся с помощью сухожилия. Бицепс — мощный сгибатель.

Кирилл посмотрел на собственную руку, как будто увидел её впервые, и послушно повторил вслух то, что услышал от Малики. Она довольно кивнула и продолжила урок-демонстрацию.

Полчаса ходила вокруг него, ощупывая каждую мышцу, которую называла. Заставляла напрягать, чтобы он прочувствовал, запомнил место расположения. На изучении спины они застопорились. Малика рассказала обо всех мышцах, что нашла в учебнике, и задумчиво протянула:

— У тебя их, кажется, больше, чем в книге, — она провела пальцами вдоль позвоночника, остановилась на пояснице. — Это что за хрень? Должна быть грудопоясничная фасция. Внутренняя косая мышца живота вроде чуть в стороне начинается.

Её ладони скользнули по бокам Кирилла, настойчиво ощупывая косые мышцы, спустились чуть ниже к резинке тайтсов.

Кирилл молчал уже около пяти минут, но Малика только сейчас заметила, что он сильно напряжён. Она обошла его по кругу и заглянула в лицо. Кирилл выглядел смущённым и одновременно хмурым. Малика перевела взгляд на свою руку на поясе тайтсов и невольно отступила на шаг назад.

— Я не просила тебя напрягать эту… мышцу.

Кирилл отвернулся.

— Это как-то само напряглось.

Малика неожиданно развеселилась.

— Твоё тело на меня отреагировало, потому что я как раз к лету похудела и стала очень даже ничего, а тут ты со своим целибатом. Пора вам с Мариной переходить в горизонтальную плоскость. Сколько у тебя уже секса не было?

Кирилл молча натянул футболку и, взяв джинсы, ушёл переодеваться в другую комнату. Вернулся, правда, не сразу, только через десять минут. Нашёл Малику на подоконнике и решительно объявил.

— Достаточно анатомии. Сам ночью выучу. Давай проветримся.

Малика потянула Кирилла в сторону парка, в котором он обычно бегал по утрам в расчёте посмотреть на белок, бесстрашно прыгающих с ветки на ветку прямо перед носом посетителей.

Кирилл брёл задумчивый, немного растерянный, у скамейки внезапно остановился, потребовал лист и ручку. Малика уже привыкла к приступам вдохновения и в рюкзаке всегда носила блокнот. Пока Кирилл записывал пришедшие на ум строки, подсвечивала экраном телефона, стараясь не подглядывать.

Заметив, что ручка уже несколько минут не скрипит по бумаге, посмотрела в лицо Кирилла.

— Эдька, расскажи мне про секс.

Он вздрогнул, моргнул несколько раз и только потом вынырнул из мыслей.

— Про что?

— Секс, — повторила Малика на тон ниже.

— Я уже не помню, что такое секс, — страдальчески вздохнул он.

Малика выждала минуту и, не получив ответа, уверенно высказала давно обдуманный план:

— Я решила, что потеряю невинность со взрослым опытным мужчиной, который знает, что делать, сумеет всё обустроить как нужно и с наименьшим дискомфортом, не поддастся страсти и сможет провести дефлорацию хирургически точно.

Кирилл присмотрелся к лицу Малики, выглядела она непривычно серьёзной, и желание перевести всё в шутку отпало.

— Витольд подходил для этой роли. Взрослый и опытный.

Малика на мгновенье задумалась и ликующе воскликнула.

— Он осенью снова приедет и вот тогда-то от меня не уйдёт.

Кирилл сдержанно улыбнулся.

— От тебя не так-то легко избавиться. Ты как вирус герпеса. Раз попала в кровь, и всё, на всю жизнь там.

— Фу. Стихоплёт называется. Такие мерзкие сравнения.

— Скажи спасибо Людмиле Прокопьевне. Она как-то целую лекцию посвятила вирусам, вызывающим внутриутробные уродства.

— Не забудь отдать черновик, когда перепишешь стихотворение, — вспомнила Малика. — Кому, кстати, написал? Марине?

Кирилл нащупал в кармане сложенный вчетверо листок.

— Тебе вообще-то, — признался он, — зачем ты их собираешь?

— Когда ты станешь знаменитым, я на тебе заработаю, Эдька. Это вклад в моё будущее. Не жмотничай.

— Это отдам, когда доработаю, сырое совсем.

— Договорились.

[1] Эпизиотомия — хирургическое рассечение промежности во избежание произвольных разрывов и родовых черепно-мозговых травм ребёнка во время сложных родов.