Колючка и стихоплёт

9 глава. Ссора

Прозвучал первый залп салюта, небо окрасилось яркими всполохами огненного дождя. Люди как по команде подняли мобильные и принялись забивать их фотографиями, которые первыми попадут под удаление, как только понадобится дополнительное место в памяти телефона. В этом году День города решили отпраздновать с размахом, и он растянулся на трое суток.

Малика, запрокинув голову, всматривалась в сверкающее небо, фейерверк до сих пор вызывал у неё восторг. Кирилл стоял в нескольких шагах, держа за руку Марину, но глядел на поднятое вверх лицо Малики. В её глазах отражались искры салюта, создавая впечатление, что у неё несколько зрачков и все золотые. Она всегда открещивалась от пристрастия ко всему, что любит большинство. Если бы он посмел намекнуть, что видел, как жадно она любовалась таким плебейским зрелищем, как салют, то получил бы в нос. Приходилось наблюдать скрытно и своевременно перемещать взгляд на небо, чтобы Колючка не поймала его на подглядывании.

Весь сентябрь Малика изводила Кирилла своим неустойчивым настроением, она ожидала приезда Витольда из Липецка и одновременно боялась этого события. Её решимость провести с ним ночь возвращалась наплывами, подчиняясь какому-то ведомому только Малике циклу. В другие дни её одолевали сомнения: нравится ли она ему на самом деле, достаточно ли она симпатичная, не отпугнёт ли его неопытность?

Но преподаватель задерживался, и Малика решилась узнать у декана, есть ли в плане обучения нынешних первокурсников органическая химия? Демьян Станиславович ответил не сразу. Он, естественно, догадался, что стоит за этим вопросом. Отношений между студенткой и преподавателем он не одобрял, несмотря на то, что у третьего курса приезжий педагог не вёл ни одной дисциплины. В следующий приход Малики признался, что курс лекций Овсянникова перенесли на второй семестр, и он приедет в середине зимы.

Малика приготовилась ждать, но это было самое неразвитое в ней умение. Ждать получалось плохо, для неё — просто невыносимо. Нервозное состояние она принялась заедать сладостями и довольно быстро перестала влезать в очередные джинсы. Резкий набор веса умиротворения не добавил. Малика чувствовала каждый лишний килограмм, ощущала его как гирю, тянущую к земле её свободолюбивую натуру. Ненавидела себя за слабость перед конфетами почти так же, как необходимость ждать. Кирилл уверял, что те четыре килограмма, которые она считает фатальными для фигуры, никто, кроме неё, не видит. Но Малика была непреклонна и казнила себя, обзывая «жирнухой».

В таком невротическом настроении Малика отправилась праздновать день города. Наряжаться не стала: натянула джинсы, застёгнутые с помощью булавки, и свободную футболку. На фоне худощавой Марины с королевской осанкой ощущала себя тележкой из супермаркета, набитой шоколадками и печеньками.

Компания для празднования образовалась сама по себе. Из общежития Малика вышла в сопровождении соседок по комнате. На площади к ним присоединился Кирилл с Мариной, потом добавились парни из секции гребли. Через час незаметно для всех компания увеличилась ещё на трёх человек: двух студенток с исторического факультета и однокурсника Кирилла — Сергея. В этот раз парень вспомнил Малику, оценил её фигуру. Намеренно откровенно окинул её взглядом и подмигнул. Те килограммы, за которые Малика себя изводила, пришлись ему по вкусу.

До самого салюта компания бродила по центру города, бесцельно кочуя от одной скамейки к другой и добывая по пути пиво и коктейли. Кирилл старался не упускать Малику из вида. Даже когда Марина льнула для поцелуя, он ограничивался лёгким касанием губ и снова искал взглядом подругу. По шальному блеску глаз и наигранному смеху он вычислил готовность Колючки к очередному безрассудному поступку. Она не прикасалась к спиртному, но делала вид, что пьяна и расположена к флирту. Настрой Малики не давал Кириллу расслабиться и потерять бдительность. Она явно что-то задумала, хоть сама ещё не до конца осознавала, что именно.

В плохо освещённом парке внимание компании привлёк звук гитары. На одной из скамеек, точнее, на спинке, сидела девушка с короткой стрижкой и пирсингом на лице. Металлические колечки притянуло к её голове куда попало, словно к магниту: к брови, губам, носу. Вокруг неё собралась толпа слушателей, но гитаристка выглядела задумчивой и погружённой в собственные мысли: пела сама для себя, не реагируя на призывы добавить громкость.

Малика первой услышала знакомые строчки и ринулась к источнику звука. Не спрашивая разрешения, села рядом с исполнительницей и замерла, вслушиваясь в слова. Кирилл потянул Марину, а вместе с ней и всю компанию следом, остановился напротив скамьи. Встретившись взглядом с Маликой, не сдержал улыбки, но почти сразу понял, что она видит его. Её взгляд устремился в прошлое. Губы проговаривали строчки из стихотворения, написанные когда-то Кириллом на одной из валентинок.

Я могу за тобой идти

По чащобам и перелазам,

По пескам, без дорог почти,

По горам, по любому пути,

Где и чёрт не бывал ни разу[1]!

Марина не вмешивалась в их переглядывания. С удивительной рассудительностью она принимала эту странную дружбу как должное и не ревновала. Окончательно перестала волноваться, когда узнала от Эли и Милены, что Кирилл и Малика родственники. Брат и сестра по матери или по отцу. Точнее никто не смог объяснить, а сам Кирилл и не считал это нужным.

Девушка допела песню, встряхнула плечами, избавляясь от романтичного образа, и принялась наигрывать похабные частушки, окончания которых легко угадывались и подпевались хором.

Следующая остановка разношёрстной компании случилась у каруселей. Малика вытрясла из Кирилла три билета на самый опасный, тошнотворный аттракцион. Открытая кабинка резко взмывала вверх и там вращалась во все стороны, хаотично и дёргано. При каждом взлёте Малика визжала так, что уносящийся в космос крик вполне мог отпугнуть дружественных инопланетян, пожелавших познакомиться с землянами в неудачный момент.

Малика прокатилась три раза подряд, из кабинки выпрыгнула резво, но, ступив на землю, едва не упала. Пошатнувшись, схватилась за ограждение.

— Желудок теперь у меня в голове, сейчас стошнит размытыми картинками.

Кирилл хотел ей помочь, но его опередил Сергей, участливо подставивший локоть. Малика несколько секунд колебалась, но всё же схватилась пальцами за его предплечье и скомандовала двигаться в сторону площади.

У киоска ребята застопорились. Сергей первым добрался до кассы, но мороженое купил только для Малики и отошёл в сторону. Отвлёкшись на выбор мороженого для Марины, Кирилл на какое-то время потерял Малику из вида. Его взгляд устремился в толпу и заметался от одного лица к другому, дважды скользнул мимо неё, никак не желая опознавать её в девушке, целующейся с парнем посередине тротуара. Понимание, что это и есть Малика, постучалось в сознание громким набатом, заставляя вонзиться взглядом в милующуюся парочку.

Кто стал инициатором поцелуя, Кирилл упустил, но догадался, что всё-таки Малика. Если бы на это решился Сергей, то валялся бы уже в ближайшей канаве с вывихнутой челюстью. Раз Малика позволила чужим рукам сминать её футболку на границе с джинсами, значит, она сама это и затеяла. Сергей явно наслаждался процессом, но не забывал придавать поцелую привлекательность и страстность для посторонних наблюдателей. Малика же целовала его сосредоточенно без эмоций.

Через несколько секунд она резко отстранилась, будто выдернула шнур из розетки, и нахмурилась, прислушиваясь к собственным ощущениям. Её глаза не затуманились страстью, дыхание не сбилось, и она не походила на девушку, только что оторвавшуюся от губ парня. Почти сразу Малика наткнулась на изумлённый и злой взгляд Кирилла. Он явно осуждал её порывистый поступок, но вслух ничего не сказал, она и так всё прекрасно прочитала на его лице. На этот раз её порицал даже зелёный глаз. Малика показала Кириллу язык и сама взяла Сергея под руку.

После фейерверка Кирилл снова потерял Малику из вида. Когда огляделся, понял, что не хватает и Сергея. Эля просветила: однокурсник отправился провожать его Колючку. Первым порывом Кирилла было кинуться вслед, но он почувствовал в своей руке ладонь Марины. Какое-то время он разрывался между желанием продолжить вечер с ней и бежать к дверям общежития, чтобы оттащить Сергея от своей подруги. Он звонил Малике, но она не отвечала, а потом и вовсе отключила телефон.

После смелого поцелуя, спровоцированного Маликой в благодарность за мороженое, Сергей приободрился, а стоило уйти с шумных улиц, и вовсе осмелел.

Оставшись наедине с ним, Малика растеряла свою весёлость и поникла. Все попытки повторить поцелуй грубо пресекла и не позволила обнять. Перед её глазами всё ещё стояло лицо Кирилла, рассерженное и одновременно гадливое.

К дверям общежития они подошли с диаметрально противоположным настроем. Сергей пылал страстью и жаждал продолжения ласк, а Малика корила себя за глупость и жалела, что вообще его поцеловала, раззадорив надеждой на развитие отношений.

Она приостановилась в тени почти осыпавшегося платана и хотела расстаться, сказав обычное «пока», но Сергей резко активизировался и прижал её к стволу дерева. Не растерявшись, Малика его оттолкнула.

— Охренел, что ли? Отвали.

Сергей с первого раза не осознал, что отказ не часть игры в недотрогу, повторил попытку прижаться и одновременно поцеловать.

Малика отвернулась, и губы Сергея мазнули по её скуле, оставляя влажный след.

— Отвали, — повторила она настойчиво и добавила чуть мягче: — Спасибо, что проводил.

Парень на секунду замер, обдумывая слова Малики, алкоголь, разбавивший кровь, нашептал ему неверное решение: вместо того чтобы отступить, он рискнул ещё раз поцеловать. Малика выставила колено, на которое он и напоролся, ринувшись вперёд. Сдавленно замычал, глядя на спутницу глазами, полными мучения и непонимания.

Малика обошла скрюченную фигуру и, не оборачиваясь, махнула рукой.

— Спокойной ночи.

Сергей что-то пробормотал в ответ, Малика не расслышала, но подозревала, что это не пожелание сладких снов, скорее проклятие или приказ топать к чьей-то матери далеко и долго.

Через неделю после праздника Малика заметила, что некоторые студенты смотрят на неё по-новому. Ещё через пару дней к таким наблюдателям присоединился Стас. Но его взгляд, помимо привычного высокомерия, выражал неприкрытое оценивание. С Маликой он теперь здоровался не всегда. Если сталкивался с ней в коридоре или на лекции, сдержанно кивал, обозначая этим не приветствие, а то, что заметил её присутствие, ставшее ему почему-то неприятным.

Малика обычно не интересовалась институтскими сплетнями, не болтала в курилке и на скамейках с подружками, а единственный источник достоверной информации в виде Кирилла почему-то всё время был занят и избегал её общества. Через неделю в кафетерии столовой к Малике подошёл незнакомый парень со старшего курса и предложил оплатить её кофе с пирожным и сходить с ним на свидание. Малика великодушно приняла бесплатный перекус, но от свидания отказалась.

В течение недели её ещё дважды приглашали на прогулку в сумерках, но Малика отвергала все предложения, теряясь в догадках, почему она вдруг стала такой популярной. За месяц, прошедший со Дня города, Малика ни разу не смогла поймать Кирилла для полноценной беседы. Первые дни он разговаривал с ней сквозь зубы, явно из-за чего-то злился, а потом вообще сбежал в другую страну на сборы. Малика не сразу поняла, что все поводы, помогавшие ему увиливать от встреч и звонков, надуманные: потерялась в собственном напряжённом графике.

Декан озадачил её написанием статьи для ежегодного сборника и обещал позаботиться о Губернаторской стипендии. Уже четыре сессии подряд Малика сдавала экзамены на отлично, участвовала в олимпиадах и регулярно строчила статьи в разные сборники и журналы. Её фотография на доске почета успела выгореть и истрепаться по краям, теперь ученические труды обещали вылиться в денежное вознаграждение.

Вечернее время Малика проводила в тренажёрном зале с целью извести ненавистную жировую прослойку и вернуть мышцы на историческую родину. Поначалу Эля и Милена с энтузиазмом поддержали её затею, но уже после третьей тренировки, непривычные к нагрузке, отказались от самоистязания. Несколько дней девушки смеялись рывками, сгибаясь от боли в животе, и ходили по ступенькам, словно заржавевшие роботы. Малика не сдалась. После того как в пятнадцать лет она рассталась с секцией кикбоксинга, её жизнь превратилась в вечную борьбу с лишними килограммами. Последствия любви к сладкому могла стереть только физическая нагрузка.

Больше двух лет понадобилось Малике, чтобы вновь вернуться к физическим нагрузкам. Она не испытывала особой радости от тренировок, не благоговела перед беговой дорожкой или штангой, но её тяга к «вкусняхам» могла уживаться только с регулярными походами в тренажёрный зал.

Как бы Кирилл ни прятался, в середине ноября он вернулся в Краснодар, и ей удалось поймать его на выходе из квартиры. Возвращаясь из тренажёрного зала, Малика специально сделала крюк, чтобы пройти мимо окон его дома, и увидела, что в квартире горит свет. Не раздумывая, она забежала в подъезд, перепрыгивая через ступеньки, поднялась по лестнице и поймала его у самой двери.

Кирилл от неожиданности вздрогнул, но быстро пришёл в себя и снова накинул маску равнодушия.

— Я уже ухожу.

Малика не отреагировала на его слова, молча толкнула в грудь, заставляя вернуться в квартиру.

Захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, преграждая выход.

— Что происходит?

Кирилл увидел решительность в глазах Малики и отступил: видимо, пришло время высказаться. Скинув рюкзак с плеч, снял кроссовки и прошёл на кухню.

Едва Малика вошла следом, как он резко развернулся и налетел на неё, сверкая глазами. Всё, что копилось в нём этот месяц, вся злость и негодование щедро выплеснулись на опешившую Малику.

— Что происходит?! Ты ещё спрашиваешь?

Впервые Малика видела его в таком гневе и на мгновенье растерялась.

— Что я такого натворила? — она судорожно принялась перебирать в памяти события последних месяцев, но не нашла там ничего постыдного и ужасного, что могло бы вызвать такую реакцию. Вспомнился взгляд Кирилла, когда она поцеловала Сергея, но с чего бы ему так бушевать из-за одного поцелуя? И всё-таки она озвучила эту мысль: — Из-за Сергея, что ли?

По тому, как недобро сузились глаза Кирилла, она поняла, что угадала. Мгновенье назад он выглядел как туго закрученный смерч, а тут в секунду осел, сдулся, потеряв воинственный настрой.

— Не могу поверить, что ты отдалась ему за какое-то чёртово мороженое прямо под окнами общежития по-быстрому, словно похотливая мартовская кошка.

Малика отреагировала не сразу. Трижды прокрутила в голове обвинение Кирилла, с каждым разом ощущая, как разбухает в ней возмущение. Она сделала шаг вперёд и отвесила ему звонкую хлёсткую пощёчину. Он отшатнулся назад и едва не потерял равновесие, тут же ощутил во рту привкус крови: от удара щека порезалась о зубы.

Прилагая невероятное усилие, она остановила руку на следующем замахе.

— Отдалась Сергею? За мороженое?

В её голосе слышалось неподдельное изумление, приправленное негодованием, и Кирилл впервые засомневался в правдивости слухов.

— Ты этого не делала? — почти радостно выдохнул он.

Малика не ответила, её лицо перекосилось от обиды и злости. Кирилл больше не нуждался в словах и оправданиях, он видел, что ошибся. Всё это время, пока он лелеял свою злость, Малика понятия не имела о пакостных слухах, в которых ей была отведена главная роль.

— Прости, Кирюха.

— Не прощу, — категорично отвергла она извинения.

Он шагнул вперёд, желая коснуться плеча Малики, но она отступила.

— Не могу, — она тряхнула головой, разметав волосы по лицу. — Пока не могу простить. Буду злиться на тебя столько же, сколько ты верил в эту чушь о том, что я отдалась Сергею у дверей общежития.

Озвучив вердикт, она вышла из квартиры, не позволив Кириллу оправдаться и попросить о снисхождении.

[1] Стихотворение Эдуарда Асадова «Я могу тебя очень ждать».