Колючка и стихоплёт

14 глава. Зеркало

Малика выпорхнула из кабинета директора, в который раз удивляясь, что посещает это место не под конвоем классного руководителя после очередной шалости. Валерий Юрьевич и не подозревал о её бурной юности, допущен был только к информации о постановке на учёт в подростковом возрасте. Принял этот факт с прохладцей, но решил дать Малике Андреевне шанс. Ученики её любили, даже больше — обожали, хотя она нарушала все общепринятые нормы субординации. Много времени проводила с ребятами вне школы, таскала на Гребную базу, в Сафари-парк, без приглашения ходила по родителям подопечных, знакомилась с семьями и, самое главное, откровенно симпатизировала злостным хулиганам.

Поначалу старшеклассники бесстыдно флиртовали с ней, но, не дождавшись смущенного лепета, перестали задирать. Осталось только привыкнуть к громоздкому непривычному обращению Малика Андреевна Рейтерн.

С начала пятого курса Малике доверили вести биологию ещё в одном классе. Она согласилась, не раздумывая, хотя с таким рабочим графиком пропускать пары стала ещё чаще. В расписании появился день дипломного проектирования, в обозримом будущем маячила ещё одна практика, так что пропуски занятий, да ещё с поддержкой декана, не были проблемой.

Ноябрь целых два дня морозил по-зимнему, а сегодня раскошелился на скупую колючую изморозь. Деревья ощетинились, став похожими на коралловые рифы, дорожки заблестели льдом, будто слюдяной коркой.

Малика замерла в вестибюле, глядя через стекло на очередной фокус погоды: в общежитие придётся бежать, неэстетично скользя по льду. Работа в школе обязывала одеваться в соответствии со статусом, джинсы и кроссовки пришлось сменить на удобный брючный костюм и туфли на устойчивом каблуке.

За распашными дверями показался силуэт в знакомой синей куртке с логотипом сборной России по гребле, Малика проморгалась, надеясь, что Эдька ей не привиделся. Он должен был вернуться только через день. Сердце его опознало, ускорилось, потянулось навстречу, а ноги всё ещё медлили.

Кирилл увидел Малику и сам открыл дверь, предлагая выйти. Воспользовавшись услугами дармового швейцара, перед ней успели проскользнуть юркие ученики. Малика вышла нарочно неторопливо, недоверчиво рассматривая Кирилла.

— Мужик, я тебя не знаю, иди домой.

Он взял Малику за воротник куртки и вытянул из проёма двери.

— Тогда давайте знакомиться, Кирюха Профессоровна, — он расправил куртку на плечах Малики, нахлобучил на голову шапку. — Можно вас проводить?

— Веди, — улыбнулась она, но обнять не позволила, выставила руку вперед, не давая приблизиться, — могут увидеть мои ученики, испортишь мне репутацию злобной училки.

Кирилл чуть сдвинул Малику в сторону, освобождая дорогу высокому мужчине в элегантном пальто.

Приостановившись, незнакомец тепло улыбнулся.

— До завтра, Малика Андреевна.

— До свидания, Олег Дмитриевич.

Но мужчина сразу не ушёл, протянул руку для приветствия Кириллу.

— Олег.

— Кирилл.

После краткого представления учитель направился к припаркованной неподалёку машине, такой же сдержанно элегантной, как и он сам. Кирилл спустился по ступеням вслед за Маликой, выходя на тротуар, оглянулся, рассматривая отъезжающий автомобиль со смесью брезгливости и злости.

— Надеюсь, это не то, что я подумал?

— А что ты подумал?

— Откопала себе очередного старикашку, — раздражённо ответил Кирилл.

Малика бросила негодующий взгляд, остановившись, дождалась, когда Кирилл с ней поравняется, и стукнула кулаком в плечо.

— Ему тридцати ещё нет. И вообще, что за претензии? Откопала, видите ли. Если у тебя девушки нет, не значит, что мне нужно навесить на трусы замок и дать обет безбрачия. Открыл двери в мир секса и сбежал, а может, я ещё хочу?

Кирилл не мог понять, шутит Малика или нет. С той самой грозы он терялся в собственных реакциях на издёвки и подколки, обижался на слова, которые раньше вызывали смех.

— Если будет сильно невтерпеж, приходи, — неловко отшутился он, с опозданием осознавая, что говорит совершенно серьёзно.

— И приду, — так же серьёзно пообещала Малика.

Несколько метров преодолели в молчании, скользя на каждом шагу, как на коньках. Когда Малика в очередной раз проехалась на каблуке, размахивая руками, как эквилибрист, Кирилл поймал её ладонь и больше не отпускал. Время от времени дышал на её холодные пальцы, касаясь их не только дыханием, но и губами.

Когда Малика снова едва не упала, Кирилл подхватил её. Несколько секунд они скользили, вцепившись друг в друга. Устояв, замерли, глядя в глаза, и синхронно отпрянули в стороны.

Желая сгладить неловкость, Кирилл нарушил повисшую паузу:

— Ты завтра идёшь на пары?

— Успею на семинар и на социальную психологию.

— Психология у нас потоком, так что увидимся.

На следующий день Малика едва успела к началу лекции, забежала одновременно со звонком. Чтобы не беспокоить студентов, села с краю, а не в середине третьего ряда, где Кирилл занял ей место. Он оглянулся, махнул рукой, призывая пробираться к нему. Малика замотала головой и спряталась за стопку учебников. Он приподнялся и зажестикулировал активнее.

Голос лектора в микрофоне прозвучал громогласно и внушительно, Малика, застывшая на краю кресла, вздрогнула.

— Рейтерн, идите уже к своему брату, не срывайте занятие.

Малика покаянно опустила книги и, ощущая на себе заинтересованные взгляды студентов, направилась к свободному месту. Она опустилась на сиденье, зацепив локоть Кирилла, и уронила учебники. Нырнув под кресло, принялась собирать раскатившиеся ручки. По просторному залу пронеслись разрозненные, едва сдерживаемые смешки. Лектор терпеливо ждал, когда она усядется и перестанет шуметь.

— Можете начинать, — разрешила она, устраиваясь удобней.

— Благодарю великодушно, — саркастично ухмыльнулся преподаватель, — может, вам нужна пара минут побеседовать с Камарицким?

— Нет, спасибо, поговорим во время вашей лекции, — необдуманно выпалила Малика.

Не дожидаясь очередной реплики, Кирилл закрыл ладонью её губы и кивнул преподавателю. Не отдёрнул руку, даже когда она укусила его за палец, чуть скривился, но продолжил слегка виновато улыбаться.

Малика прилежно записывала за лектором каждое предложение, успевала выделять красной ручкой термины, но в смысл фраз не вслушивалась, сосредоточилась на скорописи. Левая рука, лежащая на подлокотнике кресла, прижалась к локтю Кирилла, в точке соприкосновения кожу покалывало. От долгого сидения в одной позе плечо онемело, но менять положение не решилась ни она, ни Кирилл, делающий вид, что ему вполне удобно.

Преподаватель периодически поглядывал в сторону Малики в надежде подловить её на нарушении дисциплины и с чистой совестью выпроводить из зала. Рассказывал монотонно и заумно, хотя такую тему, как «Социология любви», можно было бы преподнести гораздо увлекательнее.

«Любовь с точки зрения социологии анализируется как сложный биокультурный комплекс, который выражается в определенных психологических состояниях, социальных отношениях, семиотических формах внешнего выражения, а также в постоянных изменениях личности, которые оказывают непосредственное влияние на состояние любви: интеллектуальных, эмоциональных и прочее».

Кирилл писал стремительно, быстрее, чем диктовал лектор, его брови сдвинулись, взгляд затуманился. Малика почти сразу заметила, что каллиграфические рифмованные строчки не имеют к учёбе никакого отношения, разве что тема общая: любовь. Она вытянула шею, пытаясь прочитать новое стихотворение. Неожиданно прислушалась к словам преподавателяи замерла, зависнув над тетрадью Кирилла, как коршун над добычей. «Любовь — это восприятие человека в системе всех его качеств. Любимый человек — это ваше зеркало».

Кирилл оторвал взгляд от страницы и повернулся к Малике. Улыбка родилась на его лице одновременно с её улыбкой, секунда в секунду, будто отражаясь… в зеркале. Он подмигнул зелёным хитрым глазом и вернулся к незаконченному четверостишию. Малика откинулась на спинку кресла и провалилась в размышления. Больше не писала, вслушивалась в слова лектора, гипнотизируя кафедру невидящим взглядом.

Несколько дней Малика свыкалась с мыслью, что ей нравится смотреть на Кирилла. Смотреть долго, пристально, пока он не почувствует её прожигающий взгляд. Через месяц настал черёд нового эпохального открытия: каждое её утро начинается с мысли о лучшем друге. Малика затаилась, ожидая следующего озарения и свыкаясь с предыдущими двумя. С Кириллом своими внезапными открытиями не делилась, впервые оставив бунтующие чувства при себе.

Много времени отнимали занятия в школе и объёмная дипломная работа о лесополосах в Краснодарском крае. Пришлось перелопатить горы архивных данных, раскопать давно заброшенные планы посадки и перевести всю информацию на цифровые носители.

В январе для раздумий добавилась ещё одна причина. Малике пришлось заменять учителя биологии в одиннадцатом «А». На первой же парте её ожидала Катя. Ученица подозрительно поглядывала на молодую учительницу, пытаясь понять, почему та кажется знакомой. Первые пять минут Малика заикалась, проявляя чудеса косноязычия. Собралась с мыслями только к середине урока, успев подпортить себе репутацию.

На следующий день Малика ненароком поинтересовалась у Демьяна Станиславовича, что его дочка делает в новой школе. Она точно знала, что училась Катя в другой, во всяком случае, ещё неделю назад так и было. Оказалось, у своенравной Катерины возникли проблемы с учителями, и родители перевели её в новую школу, чтобы получить не испорченный личными отношениями аттестат.

Малика так и не решилась открыть декану тайну его жены Валерии, но молчать было гораздо легче, когда Катя не мозолила глаза. Демьян Станиславович радостно похвалился, что специально выбрал школу, где работает Малика. Понадеялся, что она присмотрит за его дочкой, ну и вовремя доложит, если та что-то натворит.

Удивлённая встречей с Катей, Малика как обычно, без предупреждения нагрянула к Кириллу. Застала его в пижамных штанах, бреющимся в ванной. Толкнула плечом в сторону, заставляя посторониться и пропустить её к раковине.

— Доброе утро, Кирюха.

— Три часа дня.

Кирилл задрал подбородок вверх.

— Ну и что? Я только встал, значит, утро. — Он провёл бритвой от виска к шее.

Малика вытерла руки и села на стиральную машинку. Ожидая, когда он закончит бритьё, внимательно рассматривала его спину.

— Катя перешла в мою школу.

Кирилл вымыл бритву, ополоснул лицо холодной водой и развернулся.

— И ты вела у неё биологию?

Малика кивнула, стянув с крючка полотенце, подала Кириллу.

— Вчера. Это был худший урок. Я несла какую-то чушь, запиналась, один раз вообще забыла, о чём рассказываю. Спасибо, двоечник с последней парты подсказал, с чего я начала мысль. Выглядела маразматичной дурой.

Кирилл прислонился к проёму, сложив руки на груди, глубоко задумался.

— Шансы случайно столкнуться с матерью заметно возросли. Об этом ты не подумала?

Малика соскочила со стиральной машинки и взволнованно взлохматила волосы.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Кирилл протянул руку, желая обнять Малику, но она резко дёрнулась, уходя от прикосновения, выбежала в коридор и уже оттуда выкрикнула:

— Уволюсь. Завтра же!

Кирилл насухо вытер лицо, поставил чайник на плиту и только тогда зашёл в комнату, где бесновалась Малика. Приостановившись напротив дивана, она пнула ногой мягкий бортик, скинула подушку на пол, немного подумав, пнула и её тоже. Кирилл какое-то время наблюдал за приступом вандализма, но когда она принялась топтать подушки ногами, обхватил её сзади, прижимая руки к телу.

— Подожди до четвёртого февраля, я в подарок приготовил тебе боксёрскую грушу.

Малика замерла, позволила поверить в окончание бешенства. Дождавшись ослабления хватки, пнула подушку с таким остервенением, что та улетела на балкон, сбив по пути стопку книг на подоконнике.

— На четвёртое февраля вроде вечер встречи выпускников выпадает.

Кирилл не ответил, исчез на кухне. Вернулся с кружками чая в руках и целлофановым пакетом в зубах. О прозрачные стенки пакета расплющился мягкий свежий зефир.

— Мой любимый, клубничный, — Малика перехватила ношу. — Как там мама?

Кирилл растерялся:

— Почему ты спрашиваешь? — он сел на ковёр поставил кружки рядом с диваном. — Ты уже знаешь?

— Знаю, что она беременна? — дождавшись кивка, продолжила: — Теперь да, до этого только догадывалась.

— Они пока скрывают, всё-таки срок ещё маленький, боятся.

— Я рада за них. На старости лет тебе братана заделали.

— А может, сестричку, — он указал глазами на ковёр, приглашая Малику сесть.

Дождавшись, когда она удобно разместится рядом с ним, задумчиво произнёс:

— Так что насчёт четвёртого? Я хочу пойти. Давно Молекулу не видел, да и с ребятами охота пообщаться, всё-таки пять лет прошло. А ты?

Малика откусила от половинки зефира и насупилась.

— Не знаю. Молекулу я и так могу увидеть, без довеска в виде бывших одноклассников.

Поймав её ускользающий взгляд, Кирилл придвинулся ближе, положил ладонь на её колено, обращая на себя внимание.

— В чём дело?

Малика хотела раздражённо фыркнуть, но чай прыснул изо рта, как из сифона прямо на голый живот Кирилла. Пришлось идти за полотенцем. Вернувшись из кухни, Малика снова села на ковёр и неожиданно призналась:

— Я боюсь. Боюсь выглядеть неудачницей, — она прижала край полотенца к животу Кирилла, но смотрела не на него, её взгляд обернулся внутрь. — Не замужем, детей нет, ничего не добилась. Нет ни машины, ни квартиры, парня нет, я даже из Краснодарского края ни разу не выезжала. Работаю простой училкой биологии.

Кирилл остановил руку Малики на границе пижамных штанов, боясь, что ещё немного, и он уже не будет её слушать, сосредоточится на ощущениях.

— Не говори так о себе. Всё, чего я добился, — это твоя заслуга. Все мои победы — это твои победы. И самое главное, никакая ты не простая училка, а самая лучшая. Они тебя боготворят, я уверен. Ты хотела быть как Молекула? Ты ни капли не хуже.

Малика почти не слушала, зацепилась мыслью за одно предложение и прокручивала его в голове, формируя в идею.

— Ну, раз твои победы — это мои победы, будешь отдуваться за нас двоих. Изобразишь моего парня. Не хочется услышать за спиной что-то вроде: на эту сколопендру ни один нормальный мужик не позарится.

Кирилл забрал полотенце, сам стёр остатки чая с живота.

— С одним условием, — он прищурился, оглядывая Малику.

— Кто б сомневался! Что за условие? — она задумчиво перечислила: — Месяц готовить завтрак? Найти всем твоим носкам пару? Украсть бинокль у соседа?

— Покажи свою татушку.

Малика нахмурилась, но сразу не отказала. Обдумывала условие несколько минут. Поднявшись, расстегнула джинсы, чуть стянув их вниз, заколебалась, но обратно не надела. Выждав несколько секунд, она спустила джинсы на бёдра, открыв вид на нижнее белье: простое белое, без кружев. Удерживая пальцами повисшие штаны, бросила взволнованный взгляд через плечо.

— Обещай, что не будешь трогать.

— Что? — Кирилл растерялся, в ушах шумела кровь, дыхание стало поверхностным.

— Руками не трогай, — начальственно повторила Малика и развернулась спиной.

Она пустила резинку трусиков еще на несколько сантиметров, ожидая реакции, но он недоумённо выдохнул:

— Тут ничего нет.

Малика спустила белье ещё ниже, оголила округлую ягодицу. Граница загара выделялась чётко, будто её провели карандашом. Не обласканная солнцем кожа была смуглой, но на фоне насыщенного летнего загара спины, казалась светлой.

Кирилл приподнялся на коленях, его взгляд упёрся в татуировку в виде пёрышка размером с монетку. Забыв строгий приказ не прикасаться, он потянулся рукой и погладил графичный рисунок подушечкой большого пальца. Почти сразу увидел мурашки, выступившие на коже Малики. Не сдержавшись, судорожно выдохнул.

Малика вздрогнула.

— Обещал не трогать.

— Не обещал, — напомнил Кирилл. — Почему пёрышко?

— Потому что ты индюк общипанный, — Малика резко дёрнула пояс джинсов, натягивая их вместе с нижним бельём.

Кирилл, опустившись на пятки, сложил руки на коленях, будто примерный ученик.

— Красиво, а почему не слева на груди? — напомнил он вопрос, заданный летом насчёт расположения его татуировки.

— А догадайся, — мстительно фыркнула Малика, застёгивая молнию. — Теперь твоя часть сделки: сыграешь роль моего парня. Молекуле можешь не врать, он до сих пор в культурном шоке, что я учительницей работаю, хватит бедному дядьке и одного инфаркта.