Колючка и стихоплёт

На следующий день по пути в школу Малика заметила, что домик щенков исчез, вместе с игрушками и тарелками. От Наташи она узнала, что дядя Коля отвёз их на дачу, где им будет привольно и хорошо, но её тоска по Волкодаву от этого не утихла.

Через несколько недель, возвращаясь с пустыря непривычной дорогой, Малика заметила у мусорных контейнеров знакомую коробку с подстилкой из её старой куртки. Из кучи мусора выглянула знакомая мордочка подросшего собачонка. Любимец Кирилла ковырялся в отходах чуть в стороне. Малика обошла контейнеры, осмотрела ближайшие кусты, но ещё двух щенков не отыскала.

Она хотела вернуться во двор и рассказать ребятам о находке, но её взгляд зацепился за чёрную шкурку на асфальте. Машина сбила Волкодава несколько дней назад, он расплющился, покрылся следами от протекторов, но всё еще был узнаваем.

Малика села на бордюр в нескольких метрах от мёртвого щенка и какое-то время не шевелилась. Несколько машин переехали Волкодава снова, практически не почувствовав препятствия. Дважды к контейнерам приходили люди и выкидывали мусор, на неё поглядывали с подозрением, но не беспокоили. Малика глубоко вздохнула, загоняя злые слёзы обратно, консервируя своё горе внутри. Резко встала. Обратно в свой двор она летела не оглядываясь и не обращая внимание на покалывание в боку. Пронеслась мимо ребят, прямо к скамейке, на которой сидел дядя Коля. Замерев перед ним, она сжала кулаки и выплюнула всего два слова:

— Вы говнюк!

Не дожидаясь реакции, убежала в свой подъезд.

Мужчина глубоко затянулся сигаретой, не возмутился и не ответил на оскорбление. Понял, за что его обругали, и принял это с вселенским равнодушием давно зачерствевшей души.

Малика так никому и не рассказала о находке у контейнеров, но старалась регулярно носить туда еду. Через месяц ни одного из щенков она там не обнаружила, но ещё какое-то время оставляла им часть своего завтрака.

Почти год Малика усердно сторонилась Танечки: не общалась в школе, не играла во дворе, откровенно игнорировала, даже если та обращалась именно к ней. Лето, проведённое у бабушки в деревне, сгладило воспоминания, оставив где-то в глубине души тоску и страх что все хорошее заканчивается, а любимое смертно.

На каникулах от печальных мыслей отвлекло знакомство с деревенскими мальчишками Димой и Валей Котеевыми. Братья-близнецы, хоть и оказались ровесниками Малики, выглядели младше из-за невысокого роста. Зато оба охотно разделяли тягу к приключениям и исследованию небольшого леса прямо за речкой Калинкой, давшей название деревне.

В город Малика вернулась исхудавшей и непропорциональной, словно голенастый жеребёнок. От детской миловидности не осталось и следа, черты лица заострились и резко повзрослели. Из-за скачка в росте пришлось обновить гардероб к школе. Во время покупки брюк Малика и уговорила отца записать её в секцию кикбоксинга.

Практически в это же время Василиса Максимовна отвела Кирилла на карате. Этот вид единоборств так его увлёк, что он думал и говорил только о новых приёмах, соревнованиях и обещанном в будущем чёрном поясе. Помимо обязательных четырёх тренировок в неделю, ежедневно занимался самостоятельно: качал пресс, отжимался, на площадке облюбовал турник и шведскую лестницу. Меньше чем за год он из хлюпика, напоминающего девочку, превратился в мальчишку. Наконец-то выглядел на свой возраст, изменились осанка и взгляд.

Малика сильно не распространялась о своём увлечении кикбоксингом, но и секрета не делала. Вскоре об этом узнали ребята во дворе, стали дразнить Малику и Кирилла, нарочно сравнивая боевые искусства.

В начале весны, когда снег медленно угасал под деревьями и в тени подъездных козырьков, Малика задумала зажечь на пустыре костёр. Неразлучные Сенька и Виталик сразу же подхватили идею. Принесли из дома собранную для школы макулатуру, зажигалку раздобыла Малика. Остальных не звали, но стоило в эфире промелькнуть новости о предстоящем кострище, ребята сами потянулись на пустырь. Наташа давно пыталась занять место лучшей подруги Малики, но та упорно открещивалась от её симпатии и не стремилась сближаться. За Наташей пошёл Кирилл. А там уже подоспела и Танечка с подругами.

В поисках веток пришлось хорошенько порыскать по пустырю. Малика оглядела засохшее дерево, на вид вполне пригодное для костра, подпрыгнула и, уцепившись пальцами за нижнюю ветку, принялась на ней раскачиваться.

Кирилл оценил обезьянью хватку Малики и категорично заявил:

— Не получится. Давая я.

По привычке невольно изобразил пару ударов кулаками по воздуху.

Малика висела к нему спиной, но в прыжке успела повернуться и, приземлившись, приняла боевую стойку.

— Это кто это тут вякает? Каратист? Не лезь, без тебя справлюсь. Хрень собачья твоё карате.

— Это кикбоксинг твой полная хрень, — не остался в долгу Кирилл.

За два года в дворовой компании он подрастерял воспитанность и научился отвечать на грубость соответственно.

— Хочешь сравнить? — предложила Малика, делая шаг вперёд.

Кирилл поднял руки, как учил тренер, закрывая солнечное сплетение и челюсть, хотя до последнего не собирался драться.

Привлечённые спором, вокруг них начали собираться ребята. Долгожданная битва единоборств обещала состояться прямо сейчас. Ободрённая горящими глазами зрителей, Малика обидно и больно щёлкнула Кирилла по носу. На его глазах тут же выступили постыдные слёзы. Он хотел отступить, но поймал взгляд Наташи. В нём сквозило что-то унизительно-жалостливое. Его рука помимо воли взметнулась и глухо врезалась в плечо ошеломлённой Малики.

Началась полная неразбериха. Драка меньше всего напоминала спарринг каратистов или кикбоксёров, скорее свару двух котов. За те несколько минут, что длилось это безобразие, Кирилл успел пожалеть, что не сдержался. Малика дралась отчаянно, словно на кону была её жизнь. Будучи слабее физически, она выигрывала в яростном напоре и безжалостности.

Виталик и Сеня, не дожидаясь победы одного из драчунов, кинулись их разнимать. С Маликой пришлось повозиться. Адреналин вскипятил кровь, она отталкивала руки, намереваясь закончить битву как минимум нокаутом.

Кирилл остыл быстро и окончанию позорного сражения скорее радовался. Теперь ему было стыдно за несдержанность. В первую очередь перед Наташей. Лучше бы стихи ей показал, их бы она оценила больше, чем унизительную склоку с девчонкой.

Спустя несколько минут ребята продолжили поиски хвороста, словно ничего и не произошло. Сеня и Виталик удерживали драчунов на расстоянии и присматривали за ними. Кирилл выглядел спокойным и виноватым, а Малика всё ещё бушевала и не отказалась бы продолжить поединок.

Наконец разложили костёр. С третьей попытки дрова задымились, как только бумага прогорела, заплясали жаркие алые язычки. В воздух то и дело взлетали мелкие колючие искры. Влажные ветки трещали и пахли мокрыми тряпками. Ребята радовались огню, словно первобытные люди, вынужденные всё предыдущее существование покрываться инеем и довольствоваться сырым мясом.

Виталик и Кирилл притащили небольшое бревно, на нём разместились девочки. Малика опустилась на корточки, как остальные мальчишки. На правах обладателя зажигалки она ворошила длинной палкой в костре, командовала, когда следует подкинуть веток. От оранжевого пламени веяло жаром, а спины облизывали подступающие сумерки. Малика застегнула молнию на ветровке под самое горло и протянула руки к теплу. Кирилл сидел с другой стороны костра, украдкой рассматривал Наташу. Его симпатию давно заметили. Пока никто по этому поводу не ехидничал, ждали Малику, но обычно резвая на язык Колючка не торопилась с язвительными репликами.

Малика перехватила очередной робкий взгляд Кирилла и вздрогнула. Его подсвеченные огнём глаза выглядели жутко. Чёрный — затягивал внутрь, как тоннель, а зелёный — светился янтарём. Малика с досадой осознала, что хотела бы себе такие глаза — запоминающиеся, необычные, даже чуточку страшные.

Виталик и Сенька заговорщически переглянулись и достали сигареты. Среди девочек пронёсся ропот негодования. Виталик равнодушно вытянул из костра палку и прикурил от тлеющего края. Наташа гадливо скривилась. Кирилл тут же воспользовался возможностью проявить заботу.

— Пацаны, может, не надо? Девочки же тут.

Виталик ухмыльнулся. Ему нравилось выглядеть старше. Он глубоко, как опытный курильщик, затянулся и обратился к Малике:

— Будешь?

Она тут же приняла искушенный вид.

— Бросила. Я же теперь спортом занимаюсь.

Сенька одобрительно цокнул языком.

— Как знаешь.

— Я буду, — неожиданно встряла Танечка.

Виталик протянул ей свою сигарету и объяснил, как нужно затягиваться. Танечка изобразила удовольствие, хотя едкий дым обжёг горло, а глаза заслезились.

Малика смерила её презрительным взглядом, но промолчала. Сумерки стали плотнее, догорающий костёр уже не спасал от холода. Скоро ребят начнут звать родители, а Кирилла и Наташу, скорее всего, уже объявили в розыск.

Малика уходила в числе последних. Убедилась, что костёр потушен и не разгорится вновь из-за случайно оставленной искры. В деревне у бабушки безалаберные любители шашлыков на природе несколько раз становились виновниками пожаров.

Взбежав на второй этаж, она тихо открыла входную дверь и успела практически бесшумно повесить куртку, как в прихожей загорелся свет. Профессор стоял у включателя уставший, но не рассерженный. К самостоятельным прогулкам дочери он давно привык и ругать за позднее возвращение явно не собирался, пока не уловил запах сигарет.

— Ты курила?

Малика на мгновенье растерялась.

— Нет.

— Не ври, — Профессор обошел Малику и брезгливо двумя пальцами приподнял рукав куртки. — Кто курил рядом с тобой?

Малики застыла. Врать отцу не было смысла, а за попытку мог и наказать. И всё-таки она попыталась.

— Я только попробовала.

По лицу Профессора невозможно было понять, поверил он или нет.

— Понравилось?

— Нет, — уже смелее солгала Малика.

Запах и правда был гадостный. Пока Виталик учил Танечку затягиваться по-взрослому, Малика успела надышаться.

— Если что, я могу купить тебе пачку, но выкуришь ты её дома и на моих глазах.

Профессор собирался закончить нравоучительную беседу, но увидел на куртке Малики три прожжённых отверстия диаметром как раз с сигарету.

Он ещё ничего не сказал, но по глазам Малика поняла — наказания не избежать. Отец бросил взгляд на бумажный календарь на стене и будто наугад ткнул пальцем в следующий месяц.

— Без прогулок до апреля. Только в школу и обратно.

— А кикбоксинг? — уточнила Малика, зная, что спорить и умолять бесполезно.

— На тренировки будешь ходить. Но после них чтобы как штык была дома. И нигде не задерживалась. Понятно?

— Понятно.

Малика молча поплелась в свою комнату.

Авторство прожжённых отверстий, естественно, не было для неё секретом. Их оставила та самая Танечка, которую она почему-то не выдала отцу.

До конца наказания оставалось почти две недели, Малика чувствовала себя самым несчастным человеком на свете. Во дворе без её участия расцветала весна, и весёлая жизнь буквально касалась стекла, но не пересекала границы её комнаты, дразнила, заманивала и отступала, как прибрежная волна.

В предпоследний день заключения Малика сидела на подоконнике, открыв оконную створку, и наблюдала за гонками на велосипедах. Ещё секунду назад яблоко в её руке казалось сладким, а сейчас превратилось в безвкусный картон.

Дверь подъезда открылась, по ступенькам сбежал Кирилл. Он остановился прямо под распахнутым окном и нашёл взглядом Наташу. Малика видела только макушку и плечи, но даже по замершей позе могла представить влюблённо-мечтательное выражение на его лице. Из ее ровесников никто так откровенно не демонстрировал симпатию. Только он. Не стеснялся и не боялся выглядеть влюблённым.

Малика неожиданно рассердилась.

— Эй, зубоскал!

Кирилл поднял голову вверх, встретился взглядом с Маликой. Она бесстрашно сидела на краю подоконника, одна нога болталась на улице, шурша мыском по кирпичной стене.

Она откусила от сочного яблока и неожиданно предложила:

— Хочешь?

Кирилл растерялся, приняв предложение за галлюцинацию.

— Что?

— Глухой, что ли? Яблоко хочешь?

— Хочу, — простодушно признался он, не веря, что Малика, о благосклонности которой он давно мечтал, впервые проявила дружелюбие.

Искренняя улыбка осветила лицо Кирилла. Малика улыбнулась в ответ, но отказаться от задуманной пакости и не подумала.

— Лови.

Она прицелилась и кинула огрызок. Раздался сочный шлепок, снаряд угодил прямо в лоб Кириллу. Он изумленно застыл. Выглядел не просто ошарашенным, а обиженным до глубины души. Вытерев лоб, встряхнулся и снова поднял взгляд на окно.

— Я никогда не буду с тобой дружить.

— Тоже мне, напугал! В гробу я твою дружбу видала!

Малика громко рассмеялась. Слова Кирилла почему-то сильно её задели. Обычно именно она решала, с кем дружить, а с кем нет. Спрыгнув с подоконника, она захлопнула окно и шумно фыркнула: не нужна ей дружба чёртового каратиста.