Королевская ссылка, или Лорд на побегушках

Глава 35

— Прошу к столу.

Сэр-учитель вёл себя достаточно вежливо, с живым интересом расспрашивая Розу и Лави об их родителях, даре и опыте колдовства. Роза отвечала довольно нерешительно, по привычке робея и взвешивая каждую фразу, стараясь уступить первенство слова подруге. А вот Лавиния говорила скупо: больше рассказывала про родителей, чем про себя, то и дело срываясь взглядом на мрачного лорда Брауна. Особенно когда речь зашла об опыте. Баронесса Галбрейт, занавесившись волосами, лишь буркнула: «Пыталась творить снежный путь. Не вышло», отчаянно косясь на нашего соседа. Еще бы, такой умудренный маг стал свидетелем её позора, а ну как выдаст и высмеет прилюдно?

Но лорд-медведь невозмутимо молчал, сам внимательно прислушиваясь к повествованию.

— Не даром говорят, что общество настоящей леди украшает любую обитель, — довольно заключил сэр Николас, окинув взглядом накрытый стол. — Я тоже всецело одобряю современную безмясную диету. Помнится, вы, леди Макмиллан, и при дворе старались не вкушать мясной пищи?

— Я? Да, старалась, — щечки вспыхнули под изумленными детскими взглядами. Они-то видели, как я из говяжьей косточки мозги выбиваю.

— Истинная леди. А то на этих орехах и мёде, — чуть пренебрежительный взгляд скользнул к Николь, — из королевы запросто можно превратиться в леди Конкордию.

Что я говорила? Абсолютно известная личность, эталон женских форм. Вот бы и мне чуточку её безразмерного обаяния, я бы… ух! Хотя грех жаловаться, платье в груди чуть-чуть тесновато и при нынешней худосочности подчеркивает аппетитную ложбинку.

— Совсем мяса нет? — не поверил граф Браун, впав в ступор.

Я ответила ему красноречивым взглядом. А чего ты ждал, господин хороший? У меня двадцать пять голодных ртов, а ближайший супермаркет за горной грядой. Не крыс же вам подавать на обед.

Сервировка выше всяких похвал: просто и со вкусом. Белые тарелки на красной скатерти, вычищенные столовые приборы, настоящие подсвечники вместо магических светильников, хрустальные бокалы и аппетитные блюда. Скудные. Но зато очень полезные! Здесь вам и стручковая фасоль, и гора бобовых, и картофельное пюре с запеченными грибами, салаты из редьки, редиса и морковки, несладкая овсянка с сыром, немного ветчины, которую как бы невзначай подвинули ближе ко мне. И даже моя гордость — фруктовая панна котта, пришедшаяся гостю по вкусу. Правда, и без того удивить учителя мы смогли сполна.

— Дети отобедают с нами? — поджал губы сэр Николас, не сменив к столу наряд.

От его некогда белых гольфов поднимались струйки пара.

— Мы обедаем вместе, — неужто и так не принято в педколлективе?

— Вероятно, в качестве исключения, — с пониманием кивнул мужчина, отдав свой берет подвернувшему Майклу.

Тот повертел головной убор в руках и впал в глубокую задумчивость. Берет же пал под стул. Но при рассадке вышла заминка: оказалось, что все забыли о втором госте, и стулья вместе с приборами кончились в считанные секунды. Его Ледничество остался стоять у входа, как зверообразный жутковатый лакей, вращая круглыми от стресса глазами.

Надеюсь, что именно от стресса, а не от злости.

— Зик, принеси графу Брауну стул. Элиза, сбегай за приборами, — я скомандовала тихо, радуя гостей вежливым и дружелюбным оскалом.

— Граф Браун? — слабо удивился новый учитель. — Я полагал, вы посыльный.

— Нет, но могу и послать, — с вяжущей любезностью ответил егерь, приземляясь по правую руку от меня, прямо напротив Николаса.

Под его извечными уличными лохмотьями оказался темный свитер под горло и добротный коричневый кафтан с посеребренными пуговицами. То ли во имя комфорта, то ли желая походить на цивилизованного лорда, но волосы мужчина собрал в тугой пучок на затылке, снова открыв светлое лицо.

— Вообще-то при дворе мужчины давно носят короткие стрижки, — как бы невзначай обронил Николас, отправляя в рот запеченную морковку. — Длинные волосы остались уделом прекрасных леди.

«Как и гольфы», — мелькнула веселая мысль, тут же найдя отражение в глазах Эдгара. Вот-вот ляпнет это вслух!

— Красота субъективна, — произнесла я загадочным голосом, отпив воды и изо всех сил сигналя правым глазом Рону, вздумавшему набить рот сыром.

Впрочем, этот давится хотя бы молча, в отличие от Лайлы, хапнувшей ложку горячего овощного бульона. А глаза-то как выпучила от ожога, мама дорогая… Или её просто под столом пнули?

Тяжелый вздох вырвался совершенно непроизвольно.

— Кроме вас, госпожа Аврора, — поспешил заверить лорд Николас. — Вы прекрасны абсолютно.

— М-м-м, спасибо? — мое величество чуть недоуменно улыбнулось. Ну, допустим, комплимент экс-королеве.

— Нет-нет, не скромничайте, — неясно чему с жаром возразил педагог. — Говорят, Его величество велел перевесить ваш церемониальный портрет с коронации в спальню.

— Это кто же такое говорит?

— Э-эм, — забавно смешался столичный франт. — Горничные.

— Понятно, — цинично усмехнулась прожженная тётка Люба.

Только сердце предательски заныло, вспоминая этих гадких горничных. Ай-ай, леди Аврора, как не стыдно лицемерить и упрекать честного разведенного мужчину за активную личную жизнь? Успокойтесь, отныне это не наше дело. К овощному бульону подали остатки вчерашнего хлеба, превращенного в сухари. Николь кинулась было мне помогать и накладывать в тарелку всего понемножку, заботясь об имидже королевы перед джентльменами, но получила строгий взгляд, приказывающий сидеть.

В этом замке никто никому не прислуживает из нужды, каждый сам за себя.

«У королевы должна быть прислуга, это нормально», — злилась внутренняя Её величество, сжимая воображаемые кулачки. «Нам помогали одеться и причесаться. Зачем лицемерить, если прислуга — это удобно?».

«Нам помогали потому, что платье без помощи не надеть и руки к волосам в нем не поднять», — категорически не соглашалась я. Воспитанная на советском равенстве и доли нелюбви к буржуазии, я подобному «служению» и привычке лебезить пугалась. Зачем обязательно бить поклоны и стремиться угодить там, где этого никто не просит? Пусть привыкают держать спину гордо и прямо.

Единственные, кого можно просить поухаживать за гостями во время трапезы, — это настоящие слуги, получающие зарплату. Но Ханна до сих пор на кухне, а у Эрмы второй день приступ Паркинсона, обязательно что-нибудь разобьет или разольет. Да и будем честны… Просить старушку прислуживать, когда у самих есть руки, ноги и голова? Не смешно. Про Клиру и говорить нечего, её вообще к людям выпускать нельзя — покусает.

— Позвольте выразить вам свои соболезнования, — лицо учителя приобрело печально-одухотворенный оттенок. — Такой беспрецедентный случай воровства в особо крупных размерах. СВБ стоит на ушах, министра образования уже три раза вызывали на допрос, министр жилфонда внезапно обнаружил у себя болезнь, не позволяющую его допрашивать без целителя третьего ранга.

— А казначей? — я живо переключилась на новости.

В сложившейся ситуации необходимо как можно больше знать о столице. Если планировать возвращение, хотя бы временное, на пару дней, то хорошо бы держать руку на пульсе событий. Глядишь, и подвернется повод просить себе послабление. Например, как свидетельнице совершенного казнокрадства. Почему нет? Будет суд, а я тут как тут: готова свидетельствовать, Ваша честь.

Точно, отличное решение!

— Пустился в бега, — учитель настороженно покосился на мою коварную улыбку.

— Не догнали? — хмыкнул лорд Браун, без энтузиазма ковыряя пророщенный маш.

— Пока ищут, — нехотя буркнул сэр, снова переключая внимание на меня. — Ох, госпожа Аврора, вы бы знали, с каким теплом вас вспоминает младший двор. Не далее недели назад я сам стал свидетелем разговора сотрудниц матримониального отдела, сокрушающихся о вашем уезде. Говорят, ныне совершенно невозможно работать. Кто, как не королева, задаст мотив торжества и составит график высочайших свадеб?

Младший двор? Мотивы торжества? Аврора, спасай!

«Младший двор — это низкотитулованные сотрудники королевской канцелярии, проживающие в столице, но работающие во дворце. Их приглашают на корпоративные балы и рауты, а также на формальные обеды в честь государственных праздников. Старший двор — это придворные аристократы титулом не ниже графа, фрейлины, главы королевских уездов — личной земли Стефана, генералы и отставные адмиралы, послы и дворяне, отмеченные заслугами самим правителем. Монарший двор — вся королевская семья, включая… бывших жён и мужей. Их называют выходцами, и на них распространяются некоторые привилегии, например, право повышенной безопасности», — снисходительно объяснила чужая память.

Ага, менеджеры, директоры и владельцы предприятия. А что насчет графика чужих свадеб?

«Королева — это не только женщина в короне», — фыркнули в ответ. «Это еще и обязанности. В том числе и обязанность рассматривать поданные заявления о создании союза с проведением торжества на территории королевского дворца. Таких желающих много, а потому нужно составлять подробный график и резервировать места для особо важных брачующихся. Её величество традиционно благоволит отделу матримониальных и семейных дел, а потому обязана контролировать его работу. В том числе и задавать уникальную тему и тон торжества, чтобы двух идентичных свадеб не случилось хотя бы в одном месяце. Иначе скандал», — развела руками невидимая собеседница.

О, графы, маркизы и герцоги даже записывались к королеве на аудиенцию, плетя интриги и прося ее зарезервировать наиболее выгодную дату для своих дочек-сыночков. А теперь вышеупомянутый отдел остался без покровительницы и выгребал своими силами.

— Возможно, этим займется герцогиня, — я неловко покашляла, вспоминая сестру короля.

— Невозможно, вас никто не заменит, — отрицательно покачал головой учитель. — Среди женской половины старшего двора и так разброд и шатание. Слышал, монарший двор уговаривает Его величество вновь жениться, но он даже думать не хочет. Говорят, хандрит.

— Смотри, не засахарись, — внезапно буркнул Эдгар, с силой разрезая несчастный соленый огурец. Зеленый и пупырчатый лишь жалобно скрипнул рассолом по чистой тарелке.

— Простите? — надменно поднял брови сэр Николас, соизволив обратить внимание на комментарий.

— От такой сладкой патоки леди Макмиллан разнесет похлеще, чем от мёда, — зубоскалил насмешник, держа вилку варварским обратным хватом.

— О, я понимаю, — с сарказмом ответил тоже не лыком шитый педагог. — Вы совершенно забыли о манерах и придворном этикете, сударь. Впрочем, отщепенцу старшего двора простительно.

— Кому? — помолчав, переспросил егерь, вдавливая ни в чем неповинные зубчики в фарфор.

Дети с интересом завертели головами, как зрители боксерского матча. Я же сидела с мордой кирпичом, уделяя все свое внимание превосходно пропеченным баклажанам. Просто чудо, а не овощи, гораздо интереснее, чем разворачивающийся под носом скандал.

— Кстати, почему вы зовете досточтимого егеря графом? — проигнорировал вопрос сэр Николас, обращаясь ко мне. — Технически лорд Браун потерял свой титул, отписав землю родственнице. Да-да, я вспомнил этот инцидент совершенно отчетливо. Даже лордом звать его невместно, тот клочок земли, на котором стоит его новый дом, нельзя назвать владениями. Так вы что-то сказали, мистер Браун?

— Господа, — я вытащила из арсенала леди Макмиллан самую обаятельную и невинную улыбку. — По таким меркам и меня нельзя называть леди, ведь землей Макмилланов владеет мой отец. Однако давайте вернемся к новостям: сэр Николас, что же, Его величество взял дело о расхищении бюджета новой школы на особый контроль?

— Никак задумали вернуться в столицу? — зло выплюнул медведь, остервенело втыкая вилку в картофельное пюре.

При упоминании отписанной земли лицо егеря приобрело убийственное выражение. Клянусь, такими темпами вместо одного учителя у нас появится целый педсовет, состоящий из запчастей лорда-преподавателя. Ибо еще немного, и вилка воткнется в глаз государственному магистру.

— Рассчитываю на это, — глаза гостя загорелись небывалым энтузиазмом. — Если вас с учениками переведут обратно в город и дозволят пользоваться государственными ледовыми аренами, я, пожалуй, останусь преподавать на весь курс.

— Преподавалка еще не выро…

— Досточтимый лорд Браун, — угрожающе прошипела я, с силой опуская нос туфли на ногу егеря. — Отведайте рис с карри, вам понравится. Сэр Николас, а на сколько рассчитан ваш вводный курс?

— На три месяца, — охотно поддержал тему учитель, смакуя рикотту. О ее миндальном происхождении все дружно умолчали. — Однако это зависит от уровня дара учеников. Если он слишком разный, то курс может быть продлен еще на месяц, пока все не достигнут единого знаменателя.

Его Ледничество побурел, выдернув пострадавшую конечность из-под туфли, и метнул в меня кинжальный взгляд. Как меня не прибило какой-нибудь сосулькой — понятия не имею, но мурашки по коже пробежали табуном прямо в панталоны. Я хотела агрессивно ощериться, но заметила кое-что любопытное рядом со столом. Вернее, это дети намекнули, что дело нечисто: девятнадцать пар глаз уставились куда-то под руку нашего соседа.

— Смотри, я слепила, — на локоть егеря легла перепачканная ладошка. — Правда, красивые?

Эдгар замер, как замирает любой крупный человек, услышав детский голосок на уровне пояса. Осторожно вытянув вперед руку, чтобы ненароком не задеть смельчака, подкравшегося с тыла, лорд Браун медленно наклонил голову.

— Красивые. А что это?

— Снеговички, — серьезно ответила Элли, демонстрируя шарики из картофельного пюре, криво стоящие на ладошке. — Хочешь попробовать? У них глазки изюмные.

— Картофель с… изюмом? — переспросил Эдгар странным голосом, видимо, лихорадочно соображая, как он оказался в такой щекотливой ситуации. Мы с учителем заинтересованно подались вперед.

— Снеговички с изюмом, — важно поправила малышка, протягивая руку. — Попробуй, это вкусно. Для тебя сделала.

Контрольный выстрел. Если до этого лорд Браун еще имел шансы отказаться, сославшись на пищевую аллергию, то после чистосердечной заботы выбора не осталось. Тяжело вздохнув, как нагруженный непосильной ношей, мужчина взял со стола чистую ложку и зачерпнул верхний шарик «снеговика», отправив его в рот. И даже проглотил без судороги челюсти, только коротко выдохнул, как после стопки водки.

Дети обалдело вытаращились на соседа. Видели, как рейтинг человека растет буквально на глазах? А я вижу, ибо столько шального детского восхищения разом не сконцентрировано даже в парке аттракционов.

— Теперь ты тоже сломал моего снеговика, — внезапно довольно вскрикнула Элли, роняя оставшееся пюре на пол. — И я тоже буду на тебя ворчать!

Первой прыснула Аннет, захлопнув рот растопыренными пальцами. Вслед за ней всхрюкнул от смеха Оливер, хохотнул Том, и вся мелкая орда разом заржала, как маленькие пони, над незадачливым медведем.

— Дети смеются над взрослым мужчиной? — шепотом возмутился учитель Николас, склонившись поближе ко мне. — Без разрешения встают изо стола? Это совершенно никуда не годится.

— Позвольте, у них давние прения…

— За подобную выходку необходимо поставить воспитанницу на горох, — резко повысил голос педагог. Дети растерянно притихли. — А за неподобающее поведение во время обеда наказывают стандартным способом. Леди Галбрейт, не напомните, что полагается за громкий беспричинный смех во время трапезы со старшими?

— Лишают сладкого, — подавленно откликнулась Лавиния, не поднимая глаз от тарелки.

Она единственная не смеялась и первая сообразила, к чему клонит сэр-учитель, теперь затравленно оглядываясь то на меня, то на остальных воспитанников. Даже Роза позволила себе хихикнуть; вероятно, воспитание дома Ховард не такое суровое, как дома Галбрейт. Не успела я вставить слово, как педагог хлопнул в ладоши и обвел суровым взглядом будущих учеников.

— Прекрасно. Пройдите и соберите у своих одноклассников их креманки с десертом, — велел учитель, напрочь игнорируя мой культурный шок.

Так, погодите-ка, какое еще наказание? За смех? Бред какой-то.

— Сэр Николас, вам не кажется это чересчур суровой мерой? — таким же шепотом обратилась к гостю. — Может, простим детей на первый раз?

— Леди Аврора, вы по-матерински добры к чужим детям, этого не отнять, — снисходительно возразил сэр. — Но всем воспитанникам нужна твердая мужская рука, иначе они сядут на голову. Не беспокойтесь, отныне забота об их манерах и воспитании ляжет на меня. В конце концов, именно для этого меня командировали в Катхем.

Малолетняя орава смотрела на меня большими и растерянными очами, в которых плескалось непонимание. Даже пацаны, вечные «не защищайте меня, я сам всё могу», поглядывали вопросительно, явно ожидая заступничества. Разве можно их подвести?

— И всё же, сэр Николас, я прошу их простить, — решительно постановило мое величество, еле заметно качнув головой Лави. Та повеселела и уселась на место, придвинув поближе к себе панна котту. — Нельзя наказывать детей за нарушение этикета, не проведя с ними ни одного соответствующего урока.

— Пожалуй, вы правы, — недовольно согласился учитель, откладывая приборы. — С завтрашнего дня начнем занятия, и никаких поблажек.

Дальнейший обед прошел в полном молчании. От угрюмого соседа исходила аура подавленной ярости, от которой мне становилось не по себе. Жалко было и понурившихся детей, которые всенепременно сегодняшним вечером осадят комнату дворяночек, вызнавая подробности: что их ждет и к чему готовиться. Может, сразу проще уйти «на Северный полюс на сломанных лыжах»? Сами аристократки тоже скисли, будто внезапно вспомнили отчий дом и порядки, заведенные в нем. Один только учитель с удовольствием уплетал тыквенный кекс, чудом испеченный без яиц, и источал ненавязчивые комплименты, от которых щека Эдгара подозрительно дергалась.

Быть королевой сложнее, чем я думала.

— Сэр Николас, — осенило меня. — Могу ли я попросить вас об одной маленькой услуге?

Учитель перевел на меня вопросительный взгляд, а егеря будто шибануло током — дернулся и воззрился с явной претензией. И чего ему неймется?

— У нас небольшая проблема с обледенением третьего этажа. Пол опять замерз, и выяснить причину пока не получается. Не могли бы вы его разморозить?

Громкий треск разразился в воцарившейся тишине. Лопнувшая тарелка Эдгара распалась на две половинки точно в месте удара вилкой, испачкав соусом алую скатерть.