Мертвая тишина

10 Тогда

Крошечный камбуз ЛИНА совершенно не предназначен для проведения собраний. Это всего лишь расширение коридора с мойкой, пищевым регидратором и неким подобием стола, откидывающегося на петлях от стены. Время от времени четверо остальных членов команды сбиваются за этим, с позволения сказать, столом, чтобы поиграть в покер — даже Нис вылезает из своей берлоги, соблазненный перспективой развлечения или, что более вероятно, возможностью повысить свое мастерство карточного счета.

И потому сгрудившиеся на пороге камбуза три человека — Лурдес, Кейн и я — уже на двоих больше допустимого, в особенности с загромождающим ценное пространство пола аварийным буем. Однако я не жалуюсь. Люк задраен, шлюз загерметизирован, хотя технически мы все еще находимся на борту «Авроры», здесь я чувствую себя в гораздо большей безопасности. Как только Воллер оденется и будет готов, мы и вовсе покинем лайнер.

Наше внимание сосредоточено на «Скорости» и «Грации», все еще запечатанных в медицинских мешках. Скульптуры стоят спиной к спине на столе, скрещиваясь крыльями, словно ангелы столкнулись в воздухе. «Грацию» на обратном пути высвободил из основания Кейн.

А вот «черный ящик» так и остался на лайнере — по моему приказу, несмотря на бурные протесты Воллера.

Не то чтобы скульптуры или «черный ящик» теперь имеют какое-то значение. После узнанного нами.

— Значит… — язык у Лурдес немного заплетается из-за успокаивающего, назначенного ей Кейном. — У кого-то поехала крыша. — Ее рот чуть кривится в самодовольной ухмылке. — Он сошел с курса, и пассажиры взбунтовались.

— И начали убивать друг друга? — возражает по интеркому Нис. — Что-то не вяжется.

Кейн поверх головы Лурдес окидывает взглядом мои влажные волосы и чистый комбинезон. У него волосы тоже мокрые. Строго говоря, дезинфекционный регламент на ЛИНА не предусмотрен. Не того типа мы корабль. Так что санобработка свелась к тому, что мы оставили скафандры в медицинских мешках внутри шлюзовой камеры, после чего Кейн, Воллер и я по очереди приняли продолжительный душ, изведя на него более недельного рациона воды. По возвращении мне придется как-то оправдать дополнительные расходы. И я до сих пор не решила, что расскажу о вылазке на «Аврору». И буду ли рассказывать.

— Окей? — одними губами спрашивает механик.

Даже не знаю, что ему ответить, и просто отвожу взгляд на скульптуры.

— Лично мне что-нибудь вроде массовой истерии или повальной психогенной болезни представляется более убедительным, — продолжает Нис выкладывать свои аргументы Лурдес и всем, кто слушает. — Пассажиры оказались изолированы на корабле на несколько месяцев. Да они попросту не привыкли к такой жизни. Эмоции накалились. Возможно, возникли какие-то проблемы с едой или что-то вроде того, началась паника. Подобные вещи происходили еще века назад. — Как и обычно, после проделанных исследований системщик звучит довольным и несколько отрешенным. — Охота на ведьм в Салеме. Танцевальное помешательство в Средневековье. Массовые отравления в середине двадцатого века, на поверку оказавшиеся вовсе не отравлениями, а коллективным самовнушением.

— Только это не объясняет поведение команды, — возражает Кейн. — «Сити-Футура» ни в коем случае не отправила бы в круиз разрекламированный лайнер вроде «Авроры» с неопытным экипажем.

— Они и не отправили, — отзываюсь я. — Капитан Линден Джерард. Старший помощник Кейдж Уоллес. А пилотом был Джеймс Нгуен. — Я вызубрила имена по репортажам тех лет. Как-никак я ведь мечтала служить на борту «Авроры». Да и кто может быть известнее команды, пропавшей с самым дорогим кораблем в истории человечества?

— Однако экипаж численно уступал ораве избалованных штатских, не прошедших ни обучения, ни подготовки, зато имевших кучу денег и пребывавших в уверенности, будто все кругом им обязаны, — продолжаю я. — В итоге все поплатились жизнями — богатеи, горничные, собачьи няни, команда. Только ради того, чтобы «Сити-Футура» срубила немного бабла, набив корабль теми, кому здесь не место.

Слова изливаются из меня потоком горечи, который мне не остановить даже под страхом смерти. Внутренне я сгораю от стыда.

Кейн склоняет голову набок и внимательно смотрит на меня. У меня возникает ощущение, что он видит меня насквозь, со всем моим бардаком в башке и шрамами от давнишней травмы, что я так старательно скрываю. Мне хочется заорать механику, чтобы он заткнулся, пускай даже он ничего и не говорит. Пока что.

— Не думаю, что все так просто, — произносит наконец Кейн. — Ведь «Сити-Футура» не принимала сигнала бедствия, даже просьбы о помощи. — Поколебавшись, добавляет: — Клэр, это не то же самое, что Феррис…

— Сама знаю! — огрызаюсь я.

Это действительно так — на Феррисе была обычная халатность, а здесь непредвиденный и трагичный исход нового предприятия, — вот только от ощущения схожести все равно не избавиться. Беспечность. Пренебрежение человеческими жизнями. Самонадеянность.

— Но кто-то все-таки пытался, — неожиданно замечает Лурдес.

Мы оба непонимающе таращимся на нее.

— Аварийный радиобуй, — тщательно проговаривает она каждое слово. — Помните? Ведь если корабль не терпел бедствие, кто-то должен был сбросить его вручную, верно?

— Она права, — чуть ли ни потрясенно отзывается через мгновение Нис. — Если все системы лайнера отключили намеренно, то условий для автоматического сброса буя не возникало. И кто-то должен был его запустить.

— И этот «кто-то» должен был обладать соответствующим доступом, что подразумевает комсостав, — подхватывает Кейн. — Это мог быть капитан. Или первый помощник. Пилот. Возможно, начальник службы безопасности. — Он хмурится. — Но почему вместо этого он не попытался восстановить курс и включить электропитание? — Механик качает головой. — Бессмыслица какая-то.

— И так ей и останется, — сухо произносит Воллер позади нас.

Лурдес вздрагивает от неожиданности.

— Хватит! — отрезает Кейн, разворачиваясь к пилоту. Тот издает хриплый смешок:

— А, ну конечно, ты все защищаешь ее.

— Не нужна мне никакая защита, — набрасываюсь я на Воллера. — Я здесь…

— Знаю-знаю, ты здесь капитан. Ответственная за все. А тебе самой не приходило в голову, что ты занимаешь этот пост не по праву? Как-никак даже вот наш святой, — он размашисто тычет пальцем, едва не попадая Кейну в глаз, — не уверен, что уходить сейчас было бы правильно.

Я застываю, машинально уставившись на механика.

Тот лишь отводит взгляд.

Меня пронзает боль, словно от ожога о неостывший двигатель, но я тут же отшвыриваю ее, заставив себя сосредоточиться на неотложном вопросе.

— Я думаю о нашей безопасности. — Придвигаюсь к Воллеру, прижимая его к стене в тесном камбузе. — Вот тебе вопрос. Думаешь, теплое местечко останется за тобой после того, как ты добудешь доказательства, что кто-то из команды «Сити-Футуры» прикончил всех на борту «Авроры»? А ты не забыл, что «Верукс» купил «Сити-Футуру»? Теперь они одно и то же. Думаешь, «Верукс» погладит тебя по головке и выплатит солидную премию за такую новость и ее последствия?

В особенности если вспомнить про «Зенит», нового конкурента «Верукса», буквально дышащего им в коллективный затылок. Раньше «Верукс» подкапывался под «Сити-Футуру». А сейчас «Зенит» точит зубы на «Верукс». В этом мире, где корпорации пожирают корпорации, всегда кто-нибудь да объявится.

— Мы не знаем, что именно так и было. Мы вообще ничего не знаем, — с нажимом отвечает Воллер. — А вдруг полное отключение как раз и являлось самым безопасным решением? Кто-то же выпустил буй, надеясь на помощь. Возможно, у того, кто был на «Авроре» за главного, попросту не оставалось другого выхода.

Закатив глаза, я отступаю от пилота. Ну конечно.

— Я имею в виду, — вдохновенно продолжает он, — что капитан, как пить дать, обосралась, и первому помощнику пришлось…

— Тебе-то откуда знать? — огрызаюсь я, запальчиво выступая в защиту Линден Джерард.

Кейн вздыхает, устало потирая ладонью лицо.

— Клэр права, — произносит он затем. — Как бы ни хотелось мне донести наше открытие до «Верукса», чтобы родные пассажиров и команды наконец обрели хоть какое-то успокоение, не думаю, что у нас что-нибудь получится. Скандал такого масштаба «Верукс», скорее всего, попытается замять.

— Они не посмеют! — ахает Лурдес.

Я не в силах сдержать распирающий меня смех.

— Еще как посмеют! Опыт у них имеется.

Ни в одном из разборов трагедии на Феррисе воздушные фильтры не упоминались, не говоря уж о затягивании «Веруксом» поставки новых. Репортажи фокусировались на моем спасении и героической борьбе «медицинской команды» за жизни обитателей станции, пока вирус не взял верх.

Что же касается самой колонии, все модули сожгли управляемым взрывом. В целях «безопасности». Огненная стерилизация подразумевала и тела погибших. Мама так никогда и не вернулась с Марса. У нее даже нет могилы, которую я могла бы посещать. Где могла бы посмотреть на ее имя, оставить цветы. Отец, которого я едва помню, покоится на кладбище на Земле в одиночестве, с пустым надгробием рядом. Это место предназначалось для мамы.

Кейн кивает:

— «Веруксу» ни к чему огромные траты, в которые выльется эта история. И уж точно негативная реакция общественности. Конечно же, они не совсем «Сити-Футура», но слияние все-таки подразумевает их тесную связь. И если мы попытаемся предать свое открытие гласности, «Верукс» просто уволит нас и потом заявит, будто мы озлоблены на них и своей ложью об «Авроре» хотим навлечь на корпорацию неприятности. — Он умолкает, явно охваченный противоречивыми чувствами. Я знаю, что он думает о дочери. — Я не могу себе этого позволить.

— Но у нас есть доказательство? — Воллер указывав на «Скорость» и «Грацию». — И было бы больше, если бы Клэр не…

Он делает ударение на моем имени, подчеркивая, что не называет меня капитаном, и я раздраженно перебиваю его:

— От количества доказательств ничего не изменится! Именно это я и пытаюсь донести до тебя. Ну кто нас услышит через вой сотни адвокатов «Верукса»?

Впрочем, мое личное отношение к данной теме непростое. Ведь та самая завеса корпоративной секретности и юридических ухищрений, что десятилетиями ограждала «Верукс», защищала и мое имя. Как единственная выжившая я вызывала у людей интерес, но, надо полагать, куда более их заинтересовала бы подлинная причина катастрофы на Феррисе. Просроченные воздушные фильтры, да. Но еще и обитатель станции, нарушивший карантин и тем самым неумышленно вызвавший гибель семидесяти трех мужчин, женщин и детей.

Так что да, «Верукс» оберегал меня, кормил, предоставлял крышу над головой — вместе с другими детьми, лишившимися родителей вследствие различных операций или решений корпорации. Только все эти другие дети были невинными, а я — нет.

Я — грязный интимный секретик «Верукса». Возможно, не единственный.

— Погодите, так значит, мы собираемся просто бросить здесь всех этих людей? — внезапно спрашивает Лурдес, все это время предававшаяся у нас за спинами созерцанию скульптур. Судя по прерывающемуся голосу, она вот-вот снова ударится в слезы. — И мы не расскажем их родным, что они нашлись?

Черт.

— А если вы думаете, что «Верукс» попытается скрыть произошедшее, то они никогда не вернутся домой. Так и будут вечно плавать в космосе. — Ее голос становится звонче. — Их семьи никогда не узнают, что случилось, и никогда не найдут покоя, и…

— Да кто же знает, как именно все обернется, — мягко говорит Кейн и за плечи разворачивает девушку лицом к нам. — Это было лишь предположение, Лурдес.

Моя решимость несколько охладилась, и я предлагаю:

— Мы могли бы упомянуть в отчете, что поймали сигнал аварийного буя, но у нас не было времени проверить его.

— Прекрасная идея, кэп, — фыркает Воллер. — И уж конечно же, никто не свяжет это с тем, что мы отстали от графика больше чем на двести часов.

Тут уж остатки моего терпения иссякают:

— А ты что, хочешь отправиться прямиком в их сраную контору и передать все, что им нужно для…

— Да, черт побери! Ну и что с того, что нас уволят? Наоборот, это придаст достоверности нашему рассказу! — Помолчав, он добавляет: — А тебя, кстати, в любом случае вышвырнут, так что можешь не волноваться.

Мне стоит определенных усилий, чтобы не огрызнуться на его колкость.

— А если они не удовлетворят нашу заявку на находку, ну и что с того? Скульптуры и остальной наш улов, — тут Воллер награждает меня укоризненным взглядом, словно мой приказ не обкрадывать мертвых был лишь нелепым проявлением напыщенного и устаревшего представления, вроде рукопожатия или чтения газет, — можно будет загнать коллекционерам. Блин, да наверняка те же кореша Ниса с Форума отвалят огромные бабки за все, имеющее отношение к «Авроре»!

И в чем-то он прав. Я ведь и сама подумывала отвинтить парочку золотых смесителей. Вот только меня мутит от одной лишь мысли подбирать и выставлять на продажу личные вещи — любимое платье, часы, тот же украшенный бриллиантами поводок. Все эти вещи кому-то принадлежали. Для кого-то что-то значили. И забирать их у человека — неважно, буквально или в переносном смысле, — и продавать в качестве сувениров одержимым трагедиями коллекционерам, это как-то… непристойно.

Судя по новостям, вещи с Ферриса время от времени всплывают — на частных аукционах, при облавах на коллекционеров незаконных предметов. Большинство «реликвий» — всего лишь подделки. Или же изготовленные для станции материальные средства — например, комбинезоны с вышитым названием колонии и личным именем под ним, — которые нам так и не успели доставить.

Однако порой встречается и кое-что настоящее. Очевидно, спасательная команда не брезговала подбирать сувениры, пока меня искали. В основном всякие мелочи, но они уходят за хорошие деньги. Аккуратно сложенная пара потертых носков с вышитым на резинке названием станции. Пластиковая миска из модуля-столовой «с остатками последней трапезы». Очки, которые я опознала как принадлежавшие одной из коллег матери, доктора Торо, из страха потерять зрение до последнего отказывавшейся от коррекционной операции и имплантов. Золотой медальон, что преследовал меня годами, потому что я смутно припоминаю похожий на маминой шее. Мне так и не удалось выяснить, принадлежал ли он действительно ей. На немногих оставшихся у меня ее фотографиях — так же как и отцовских — можно различить лишь тонкую цепочку на шее или выглядывающую из-под одежды часть медальона, но четкого снимка самого украшения у меня нет.

После моей эвакуации с Ферриса специалисты «Верукса», в этих своих белых комбинезонах биозащиты, несколько раз пытались отнять у меня одеяло — то самое, на котором мама вышила мое имя и номер модуля, — якобы для проведения санобработки. Я неизменно отказывала им и брала его с собой на дезинфекцию. И теперь то и дело задумываюсь: уступи я им хоть раз, не увидела бы впоследствии одеяло в новостях? В чей-нибудь коллекции.

— Нет, — сухо отвечаю я Воллеру.

— Ты просто отвратителен! — шипит Лурдес.

— Нет, дорогуша, просто я — прагматик, — ухмыляется пилот и нагло подмигивает. — Такие, как я, выживут где угодно.

— Как тараканы, — бормочет Кейн.

— Да, блин, и тем горжусь, — отрезает Воллер. — Слушайте, хотите сбежать и спрятаться — воля ваша, вот только…

— Мы вовсе не собираемся прятаться, — цежу я. — Но иногда нужно соображать…

— Другими словами, бояться. А в нашем случае еще и оставаться ни с чем, — парирует пилот.

Из-за столпотворения на камбузе становится жарко, и держать себя в руках мне все труднее.

— Воллер, черт возьми, включи хоть раз свой мозг, вместо того чтобы…

— Давайте-ка все успокоимся, — вскинув руки, вмешивается Кейн.

Мы с Воллером сверлим его злобными взглядами.

— Кстати, можно было бы сделать и по-другому, — внезапно раздается в интеркоме тихий голос Ниса. После некоторой паузы он продолжает: — Согласно Форуму, есть такая штука, называется «Версальский режим».

— Это что еще за хрень? — клацает пилот, в кои-то веки озвучивая мои мысли.

— Тогда это было совершенно секретно и потому не фигурировало в рекламных материалах и на опубликованных схемах, однако некоторым знаменитостям из пассажиров перед стартом рассказали о дополнительной услуге, чтобы лишний раз заверить в безопасности на борту. Вроде комнаты безопасности, на них еще была мода в конце двадцатого — в начале двадцать первого века, — слышали про такое?

Мы с Кейном непонимающе переглядываемся, Воллер раздраженно качает головой.

Системщик досадливо крякает в ответ на наше невежество и продолжает:

— Ладно, не важно. Важно то, что носовая секция Платинового уровня оснащена затворами. И вместе с мостиком ее можно изолировать от остальных. Что-то вроде автономного спасательного бота внутри корабля. Секция оборудована независимой системой фильтрации воздуха, гравитационным генератором, запасом продовольствия, воды и всего необходимого. Конечно же, для функционирования необходимы действующие главные двигатели, но…

— И зачем это было нужно? — удивляюсь я. Как-никак на дублирование систем подобным образом требуются огромные ресурсы.

— Версаль, — внезапно произносит Кейн, хмурясь. — Французская революция. «Ешь богатых!»

— Именно, — поддакивает Нис.

— Можно поподробнее? — недовольно бросаю я. История Земли — отнюдь не мой конек.

— Это отсылка к войне четырех- или пятивековой давности. Имущие против неимущих, — поясняет механик. — Упомянутый Нисом «режим» подразумевал дополнительную защиту для богатых на случай чрезвычайных обстоятельств.

Я недоверчиво смотрю на него.

— Другими словами, если откажет основная система очистки воздуха — «удачи всем, кто не мультимиллиардер, а мы тем временем замуруемся с собственным воздухом»?

— Говоря конкретнее, мера была предусмотрена на случай, если менее удачливые на борту решат воспользоваться уединенным положением и восстать, — поясняет Нис. — Все-таки год — срок немалый. И при такой изоляции общественный строй может быстро и вмениться. Но в целом да, ты верно поняла.

— Это отвратительно! — негодую я.

Воллер смеется.

— Не, это просто охрененно! Прислуге надоедает убирать собачье дерьмо, и она устраивает забастовку — ну и что с ними поделаешь? В карцер, если таковой вообще есть, все не поместятся. С корабля их не вышвырнешь, домой не отправишь. На протяжении целого года. Они могут жить как короли с королевами, и их гораздо больше, чем платиновых перцев. — Он, кажется, в восторге.

— Тогда почему они не воспользовались этой «версальской штукой», а сошли с курса? — допытываюсь я.

Внимание пилота переключается на меня, и он принимает насмешливую позу мыслителя: рука подпирает подбородок, взгляд глубокомысленно устремлен к потолку.

— Интересно, что именно ты задала этот вопрос. Потому что мы попросту не знаем. Хм-м… Вот только почему? Почему же мы ни хрена не знаем? Да потому что кое-кто…

Я бросаюсь на Воллера и толкаю его, так что его голова с глухим стуком бьется о стенку.

— Да ты уймешься со своим «черным ящиком» или нет? — цежу я.

— Клэр. — Кейн обхватывает меня за талию и оттаскивает назад. Меня немедленно обуревает порыв устроить общую свалку, однако мне вовремя удается его подавить. Боевой задор сменяется стыдом.

— Я спокойна. — мгновение спустя выдавливаю я и уворачиваюсь из успокаивающих объятий механика.

— У нас все равно нет кода, — рассуждает вслух Нис. — Он известен только «Сити-Футуре»… точнее, теперь «Веруксу».

Картинно скривившись от боли, Воллер потирает затылок. Я знаю, что он ломает комедию, и все равно меня продолжает захлестывать стыд — словно разделась перед всеми догола. Я потеряла контроль над собой. Такого со мной никогда еще не случалось. Впрочем, сегодня впервые за двадцать с лишним лет я увидела мертвую маму. Точнее, думала, что увидела.

«Не пригодна для командного состава». Штамп в моем досье. Клеймо.

Возможно, они были правы.

— Нис, ты бы перешел к делу, пока кэп меня не прибила. — Смотрит Воллер, однако, на меня — смотрит и ухмыляется, довольный, что спровоцировал вспышку. Потому что он козел. Впрочем, он может быть козлом, который говорит дело. Сама я уже ничего не понимаю.

Зажмуриваюсь и с силой растираю виски от боли, разбухающей где-то в центре головы.

— Думаю, мы вполне могли бы это сделать, — тараторит системщик возбужденно. — Очистить Платиновый уровень и капитанский мостик от… прежних обитателей. Запустить диагностику систем спасательного бота. Проверить корабль на предмет известных биологических загрязнителей, просто на всякий случай. Воздух и воду, естественно. Хотя я не заметил каких-либо признаков эпидемии или чего-то подобного — рвоты, симптомов болезней и так далее. — Он так и продолжает разговаривать сам с собой. — Ну и, разумеется, нужно убедиться, что главные двигатели все еще обладают достаточным запасом…

— Нис. — Даже Кейн явно теряет терпение. — Да о чем ты говоришь-то?

— О! — словно бы приходит в себя системщик. — Я имею в виду, мы могли бы изолироваться. В «Версальском режиме». И привести «Аврору» обратно сами.