Мертвая тишина

18

— Я бы исключил одновременный психотический срыв, поскольку вероятность такого события столь мала, что ею можно пренебречь, — разглагольствует Нис, когда я захожу на мостик. — И все же у нас имеются свидетельства трех человек, видевших невозможное — капитана Джерард, Лурдес и Кейна.

— Четырех, — нехотя поправляю его я.

Головы присутствующих разом поворачиваются в мою сторону. Кейн отрывисто кивает, будто бы ничего другого от меня и не ожидал. Воллер картинно стонет. Кто-то — скорее всего, Кейн — нарушил его покой и привел на собрание. Завернутая в одеяло Лурдес сидит за пультом связи и опасливо наблюдает за мной.

— Я видела… одного из пассажиров, — признаюсь я.

— Одного из мертвых пассажиров? — уточняет Нис.

— Ну да. — Я смущенно переминаюсь с ноги на ногу. — Она лежала под кроватью, хватала меня за лодыжку. А потом исчезла.

— Боже! — ахает девушка, прижимая ладонь ко рту.

— Естественно, она не была настоящей. Хотя в тот момент так не казалось.

— Она выглядела мертвой? — продолжает допытываться системщик.

— Да сколько можно? — одновременно с ним взвывает Воллер. Он сидит в капитанском кресле, обхватив голову руками, мокрый от пота и бледный едва ли не до зеленоватости. — И ты вытащил меня из постели ради этого дерьма? — зыркает пилот на Кейна. — Слушай, шеф, дай-ка мне еще чего-нибудь от башки. Я просто подыхаю!

Механик, однако, не обращает на него внимания:

— Нис, давай по существу.

— Я всего лишь пытаюсь собрать побольше данных, — парирует тот и снова смотрит на меня, ожидая ответа.

— Да, — киваю я, — мертвой.

У живых такого серого оттенка кожи не бывает. Я содрогаюсь от воспоминания.

— Интересно. — Нис принимается мерить шагами пространство перед смотровыми окнами, задумчиво барабаня пальцами по губам. — Именно такое традиционно и называется привидением. Образ заведомо мертвого человека.

— По-твоему, на корабле призраки? — бубнит Воллер, бессильно уронив голову на руки.

— Это всего лишь предположение, — отзывается Нис несколько устало. Он зажмуривается, словно пытаясь вернуть уединенность, которой так дорожил на ЛИНА. — Сверхъестественный опыт в местах насильственной смерти документировался на протяжении веков. В особенности на полях сражений…

— Вот только мертвых пассажиров видят не все, — возражаю я. — Одна я.

И сейчас, и всегда.

— Верно, в этом-то и проблема. — Системщик разводит руками. — У нас недостаточно данных. Так что приемлемой сейчас может считаться любая теория.

— Только не призраки, — бормочет Воллер. — Призраков не существует.

— Не существует? — переспрашивает Нис. — Полагаю, никто из вас не видит моего отца, расхаживающего в том углу? — Он указывает дрожащим пальцем в дальний конец помещения, и мы все поворачиваем туда головы.

Никого.

По спине у меня пробегает холодок, словно кто-то ведет пальцем по позвоночнику.

— Как ты это объяснишь? — обращается системщик к Воллеру. — Я его вижу, а ты — нет.

— Но то, что видела я, происходило по-настоящему! — немедленно подает голос Лурдес. — Я была там. И видела ее! — Она старательно избегает смотреть на меня.

— Итак, мы имеем следующее. Кэп, ты у нас аберрация. Пока ты единственная, кто видит подтвержденных мертвых, — резюмирует Нис.

Я прочищаю горло.

— Это случалось и раньше. В смысле, со мной.

Лурдес и Воллер пялятся на меня во все глаза. Я краснею.

— Мне определенно хотелось бы услышать об этом побольше, — ошарашенно комментирует системщик. — Тем не менее на данный момент придется исключить тебя из набора данных. Твои видения не похожи на остальные. Возможно, это связано с химией твоего мозга или же каким-то хроническим заболеванием. Но пока нам это неизвестно. — Он умолкает и со страдальческим выражением растирает уши. Затем тихонько жалуется: — Все звенит и звенит.

— Головокружение, головная боль? — тут же настораживается Кейн.

— Да! — живо тянет руку Воллер. — А эти странные хлопки? Типа постукивания? — Он ковыряется пальцем в ухе. — Никто больше не слышит?

— Ты уже принял максимальную дозу болеутоляющего, — отвечает ему Кейн. — Больше я пока дать тебе не могу.

— А, ладно, все равно от него никакого толку, — вздыхает пилот.

— Нет, — наконец-то вставляет слово и Нис. — Ничего не болит. Во всяком случае, пока. — Он качает головой и возвращается к теме: — Выделим общее. Четыре человека — Кейн, Лурдес, капитан Джерард и я — видят галлюцинации людей, к которым они эмоционально привязаны.

— Я вовсе не… — протестует было девушка, однако системщик невозмутимо продолжает:

— Привидевшиеся люди, насколько нам известно, живы.

Кейн вздрагивает.

— Второе. Галлюцинации у всех начались только на борту «Авроры». И хотя взаимосвязь, само собой, не подразумевает причинность, с учетом известного об инцидентах с пассажирами и командой до нашего появления на лайнере…

— Причиной является нечто, находящееся на «Авроре», — невозмутимо завершает Кейн.

— И мы закончим так же, как и они? — в ужасе шепчет Лурдес.

— Нет, — быстро отвечаю я, потому что понимаю, что Нис вот-вот кивнет или, еще хуже, пожмет плечами. Однако надо отдать ему должное: весь этот хаос в атриуме, что мы наблюдали на видеозаписях Данливи, теперь получает хоть какое-то объяснение, пускай даже и зловещее.

— Мы прогнали все известные нам тесты и везде получили плановые параметры, за исключением гасителей вибрации и повышенного расхода энергии, — продолжает системщик. — Загрязнений и утечек нет. Никаких неопознанных бактерий. Ничего, что могло бы вызвать наблюдаемые симптомы.

— Так к чему ты клонишь? — спрашиваю я.

— Мне неизвестны причины происходящего. Я не знаю, как это остановить. Мне необходимо больше информации.

— Но ведь можно уйти отсюда, — предлагает Лурдес. — Просто открыть затворы…

— Мы же распотрошили навигацию ЛИНА на запчасти, забыла? Кроме того, затворы все равно не сработают, — напоминает ей Кейн. — Они не предназначались для открытия изнутри. Шлюзовой камеры нет. Можно было бы воспользоваться скафандрами, но все равно остается угроза декомпрессионной болезни, а то и чего похуже. Еще вариант — попробовать оживить весь корабль, но это займет…

— Никуда я, нахрен, не уйду, — взрывается Воллер. — Не теперь, когда мы уже почти у цели.

Машинально бросаю взгляд на таймер на главном экране: остается пятьдесят три часа с лишним.

— Да и потом, гарантии, что эвакуация решит проблему, у нас нет, — резонно замечает Нис. — Если мы подверглись какому-то воздействию, заразились или, не знаю… в нас вселились бесы… это останется с нами.

— Предлагаю обыскать номера, — говорю я.

— Кэп, но вы уже это делали. — Тон у системщика несколько обеспокоенный.

Электрическим разрядом по моим нервам пробегает волна унижения. Поэтому-то я никогда и не рассказываю, что видела мертвых. Что вижу их. После таких откровений меня уже не воспринимают по-прежнему.

— Знаю, — отвечаю как можно спокойнее. — Помню. Но тогда мы искали тела, а не информацию о произошедшем. — Или «происходящем», коли на то пошло.

Поколебавшись, добавляю:

— Кроме того, здешние люксы оснащались кислородными баллонами и масками.

Воллер фыркает, но тут же кривится и хватается за голову.

— Мать твою…. Ты же не думаешь, что кто-то выжил здесь после…

— Нет, конечно, но мы же не осматривали весь лайнер, — парирую я. — Так что понятия не имеем, какие условия сохраняются в других местах. Далее, прежде чем загерметизироваться на Платиновом уровне, мы оставляли его на несколько часов. Уйма времени, чтобы… что-нибудь сделать. Давайте исключим хотя бы эту версию. — При условии, опять же, что Лурдес натерпелась страха вовсе не по моей вине. Пускай даже Нис и весьма убедительно доказал, что ее переживания не вызваны моим «расстройством» или повторным припадком.

— Хорошо-хорошо, — соглашается системщик, явно что-то обдумывая. — Очень маловероятно, но вдруг что отыщете. Думаю, стоит принять во внимание и теорию, что за двадцать лет «Аврору» могло найти и что-то другое.

Кейн качает головой, но вот Воллер не сдерживается:

— Призраки или инопланетяне? Да ты издеваешься, нахрен?

— За отсутствием дополнительных данных любая теория имеет право на существование, — изрекает Нис. — И так ли уж это невозможно?

— Что разумные существа наконец-то объявились и развлекаются тем, что тусят на заброшенном корабле и изводят его визитеров? — фыркает пилот. — Да, блин, конечно!

— Ты приписываешь человеческие намерения и мотивацию чему-то нечеловеческому, — возражает системщик. — Откуда нам знать, какая у них цель. Потом, нельзя быть уверенным даже в их разумности. Или что их воздействие умышленно. А вдруг их присутствие само по себе вызывает нарушение деятельности человеческого мозга, в том числе и галлюцинации? Этого мы тоже не знаем. Но что-то происходит. — Вдруг Нис судорожно вздыхает, лоб у него покрывается испариной. Отвернувшись, он говорит: — К отцу присоединился дед. Кэп, мой дед умер.

Значит, теперь мертвых вижу не я одна. Может, я просто более чувствительна. Может, со временем покойников начнут видеть и остальные. О, как здорово!

— Если это призраки, или инопланетяне, или какая другая хрень, как ты это докажешь? — допытывается Воллер.

— Если логичных ответов не останется, придется допустить, что это нечто, прежде классифицированное как нелогичное.

— Охренеть, — рявкает пилот. — Отличный план!

— Есть у меня еще одна идея, — как ни в чем не бывало продолжает Нис. — Хотя и рискованная. Способная привнести в наше положение еще больше… сумбура, особенно при проведении обыска.

Больше сумбура — как раз то, чего нам сейчас не хватает.

— Что еще за идея? — осведомляется Кейн, скрестив руки на груди.

— Думаю, мне удастся выжать из двигателей побольше тяги. Что позволит сократить время в пути часов на десять, — объясняет Нис, потирая глаза. Давит он на них излишне сильно — как будто желает стереть стоящие перед ними образы. — С такими старыми двигателями и имеющимся уровнем заряда это рискованно. Но основная проблема заключается в том, что увеличение потребления энергии двигателями может привести к нестабильности некоторых вспомогательных систем.

— То есть? — подгоняю его я.

— Освещение, — сознается он. — Возможно, даже температура. До фатального уровня она не упадет, но определенно станет… некомфортной.

Итак, тьма и холод, плюс призраки.

— Нужно установить правила, — объявляю я. — Как и прежде, по одиночке никто никуда не ходит. Никаких исключений. Если видите что-то странное или кого-то — сообщаете напарнику. Если напарник ведет себя странно — сообщаете остальным.

Ситуация быстро скатится в полнейший хаос, если никто из нас не будет уверен в реальности происходящего.

— Воллер, ты можешь остаться с Лурдес на мостике, ложись на полу, — предлагаю я.

— Да чего мы вообще тебя слушаем? — вскидывается пилот. Его глаза-щелочки налиты кровью. — Откуда нам знать, что это не ты? Не ты во всем виновата? Ты и так ведь чокнутая! Все это знают.

От обиды я отступаю на шаг назад. С Воллером мы никогда особо не ладили, однако источаемая им сейчас откровенная ненависть просто пугает. Лурдес тоже награждает меня отнюдь не дружелюбным взглядом. И вот это ранит. Даже больше, чем я ожидала.

— На самом деле… — начинаю я.

— Невозможно! — отрезает Нис. — Твоя версия противоречит имеющимся данным. Она не объясняет Джерард.

Воллер бубнит что-то невнятное, однако на обострение не идет. Системщик поворачивается ко мне.

— Мне необходимо оставаться на мостике, чтобы контролировать работу двигателей в критическом режиме. Мало ли что, могут и взорваться.

Значит, осмотр номеров снова на мне и Кейне.

Мне стоит определенных усилий, чтобы посмотреть на него. Однако вопреки моим страхам, что и на его лице я прочту ненависть или страх, мужчина просто кивает.

— Хорошо. Тогда приступим.

— Ты все правильно сделала, — говорит Кейн, едва лишь мы покидаем мостик.

— А вот это еще посмотрим. Воллер явно так не считает.

На этот раз обыск начинаем с дальнего конца коридора по правому борту.

— Воллер — идиот, — отмахивается мужчина.

Даже если и так, Лурдес точно нет.

Кейн берет меня за руку и легонько ее сжимает. Прежде чем высвободиться, мне удается продержаться несколько секунд. Прогресс, а?

Увеличение скорости почти немедленно дает о себе знать интенсивной вибрацией пола под ногами. Если уж здесь так трясет, даже не представляю, что творится на нижних уровнях.

Где люди прятались в своих номерах… или их заперли. Наверняка даже шум двигателя сказывался на царившем хаосе. Все, конечно же, были напуганы и не понимали, что происходит. Набрасывались друг на друга, введенные в заблуждение галлюцинациями. Единственное наше преимущество, пускай и небольшое, заключается в нашей осведомленности о трагедии на «Авроре» — и в том, что с ней наверняка связаны и нынешние инциденты.

Пассажиры и команда, несомненно, думали, что сходят с ума.

Что, кстати говоря, остается возможной перспективой и для нас. Но мы хотя бы знаем, что не будем первыми.

Осмотр первых нескольких номеров проходит без происшествий. Все в точности, как мне запомнилось. Никаких признаков чего-то необычного, не говоря уж о следах посторонних. С другой стороны, как мы можем быть в этом уверены, если не можем доверять собственным чувствам?

Я качаю головой.

— Что? — тут же реагирует Кейн, запирая осмотренный люкс.

— Да просто подумала…

Внезапно лампы над головой начинают беспорядочно мерцать. На только что освещавшиеся участки падают тени, и мне не отделаться от ощущения, будто в них что-то движется. Какая-то блеклая ткань. Белая с голубыми цветочками.

Я замираю.

— Я тоже это вижу, — быстро говорит Кейн. — Включается и выключается свет, как Нис и предупреждал.

«Клэр. Клэ-э-эр».

Бекка. Она не появлялась вот уже много лет. С самого Ферриса. Откуда она здесь только взялась?

Зажмуриваюсь, делаю глубокий вдох и открываю глаза.

— Все в порядке. Со мной все нормально.

Затем сосредотачиваюсь на пятнах света, стараясь игнорировать корчащиеся тени, и заставляю себя двигаться вперед. Это просто галлюцинация. Или… что-то другое.

Я — аберрация, как сказал Нис. Происходящее со мной вовсе не обязательно затрагивает остальных.

Вдруг Кейн резко оборачивается.

— Что слу…

И тут я слышу. Шаги. Где-то поблизости.

С замирающим сердцем тоже оборачиваюсь, однако в коридоре пусто.

Пока… по щеке меня не гладят невидимые прохладные пальцы. Стискиваю зубы и напрягаюсь, чтобы не отшатнуться.

«Клэр. Пойдем поиграем».

— Ты что-то видишь? — спрашиваю я. Кейн вздрагивает и быстро опускает взгляд в пол.

— Сложно разглядеть… Улавливаю только мелькание… Рука. Длинные волосы. Кровь. Кажется, это моя бывшая. Вот только она не… — Он начинает задыхаться.

Черт. Ситуация осложняется. Становится хуже всем нам.

— Это я, — предупреждаю я мужчину и беру его за руку. Изо всех сил стискиваю ему ладонь, так что даже ощущаются кости.

Он вскидывает взгляд на меня, и я читаю в его глазах удивление и боль.

— Если можешь, сосредоточься на том, в реальности чего не сомневаешься, — наставляю я его. — Это нелегко, потому что чувствам доверять нельзя. Но если найдешь хоть что-то, станет гораздо легче.

Краешком глаза вижу Кэтти Данливи — она словно бы чего-то дожидается, теребя цепочку на шее. Что-то говорит, но я ее не слышу. Пока.

Кейн хлопает своими голубыми глазами, сейчас округлившимися и с расширенными от неравномерного освещения зрачками.

— Ты выдержала. Одна, целый месяц.

Он не спрашивает, но я все равно киваю.

— Я сосредотачивалась на урчании в животе, сухости во рту. Уж эти-то вещи точно были настоящими.

И еще слушала маму, объяснявшую мне, что нужно сделать ради собственного спасения. Назначенный «Веруксом» психиатр утверждал, будто я знала это сама, а маму просто «вообразила». Кое-что, пожалуй, так объяснить действительно можно. Однако все шесть лет моего пребывания в колонии меня и близко не подпускали к радиорубке. Откуда же я могла узнать без мамы, как посылать сигналы спасателям? А она знала, что делать в экстренной ситуации, это входило в ее обучение, и вместе с несколькими другими колонистами она даже числилась «специалистом оперативного реагирования».

— Я понял, — отзывается Кейн и делает глубокий вдох.

— Мы справимся, — говорю я как для него, так и для себя самой. — Это не настоящее. Это всё не настоящее. — Вот только сама я в этом не уверена.

Менее чем за час мы завершаем осмотр номеров по правому борту и ничего не находим. Аварийные баллоны с кислородом и маски так и лежат в шкафах нетронутые. Никаких рукописных дневников нам, увы, не попадается. Разве что устаревшие планшеты да ушная гарнитура, но эти устройства давным-давно разрядились. Мы все равно забираем их — вдруг на каком-то этапе полета перебои электроэнергии прекратятся и удастся их зарядить.

Затем принимаемся за кубрик, и когда я просматриваю личные вещи в одном из незапертых шкафчиков, мое внимание привлекает нечто знакомое. Несколько наборов поролоновых ушных затычек в запечатанных полиэтиленовых пакетиках.

Я беру один из них:

— Мне уже встречались такие. Кажется, у старпома были…

— Я этого не делал! Изабелла, да я бы ни в жизнь!

Поворачиваюсь и вижу Кейна, взывающего к пустой койке. Его умоляющий взгляд обращен… в никуда.

— Кейн. Кейн!

Мужчина поднимает голову, хотя навряд ли меня видит. Лицо у него залито слезами.

Бросаю беруши и спешу к нему. И уже собираюсь потрясти его за плечо, как вдруг снаружи раздается крик — да такой, что даже прикрытая дверь не глушит его пронзительности.

Я замираю в неуверенности. Не пойму, настоящее это или…

— Ты слышала? — выпрямляется Кейн.

— Крик? — на всякий случай уточняю я. Однако мужчина и вправду выглядит более собранным.

— Да.

— Слышала.

Похоже, крик все-таки был настоящим. И в этот момент раздается еще один, а потом слышатся вопли:

— Стой, стой! Воллер! Помогите!

— Это Нис, — узнаю я и бросаюсь к двери. Мостик прямо напротив нас.

— Я скоро вернусь, солнышко, — обещает Кейн, по-видимому, галлюцинации своей дочери.

Черт. Черт! Я бегу, даже не проверяя, следует ли он за мной.

Однако в коридоре останавливаюсь. Гвалт — Лурдес, похоже, рыдает, а Нис препирается с. — Воллером? — доносится вовсе не с мостика. Откуда-то дальше.

Сворачиваю за угол в коридор по левому борту — и замираю на мгновение при виде всей троицы.

Нис и Лурдес едва ли не висят на Воллере, который рвется к затвору. В правой руке у него плазменный бур — тот самый наш плазменный бур. С пяток черных пятнышек — причем одно-два до сих пор рдеют по центру — красноречиво свидетельствуют о его покушении на металлическое перекрытие.

— Если мы их впустим, они перестанут стучаться, — поразительно спокойно объясняет Воллер. — И все прекратится.

— Затвор открывать нельзя! Ты убьешь нас! — заходится Нис.

Внезапно пилот наносит системщику резкий удар локтем в висок. Тот падает, словно марионетка с перерезанными нитями, и даже не пытается подняться. Вообще не шевелится.

Лурдес мертвой хваткой держится за футболку Воллера и пытается оттащить его назад. Однако он слишком силен, и ему снова удается поднести бур к затвору. Меня охватывает ужас, что в конечном итоге девушка его взбесит и он попросту направит инструмент на нее.

Придя в себя, я мчусь по коридору, стараясь сосредоточиться в мерцающем свете на сцене впереди. В таком стробоскопическом освещении все как будто двигаются с огромной скоростью. Все, кроме меня.

Наконец добежав до них, я врезаюсь Воллеру в бок. Увлекая за собой и Лурдес, мы все втроем валимся на пол.

От столкновения у меня вышибает воздух из легких, но я все же пытаюсь приподняться и дотянуться до бура, вылетевшего из руки пилота и теперь валяющегося у самой двери. Инструмент по-прежнему работает, и луч ярко-синей плазмы плавит ковровое покрытие и выжигает на металле новое черное пятно.

Однако я не успеваю. Воллер добирается до бура первым и немедленно задирает его резаком вверх, вынуждая меня отпрянуть.

Девушка сжимается в комок в углу в стороне от нас.

— Какого черта! — выдавливаю я, все еще задыхаясь от паники и бега. Поднимаюсь на ноги и снова выпаливаю: — Ты что творишь?

Пилот тоже встает и, глядя словно бы сквозь меня, хмуро отвечает:

— Ты не слышишь, что ли? Они всего лишь хотят войти.

Кто «они»? Впрочем, мне достает сообразительности не озвучивать вопрос. Каким бы ни был ответ, в данной ситуации от него легче и понятнее не станет.

— Воллер, я ничего не слышу. Только шум двигателя. — И еще чьи-то неуверенные шаги. Может, Кейна, а может, и нет.

«Клэр» — доносится сзади волна шепчущих голосов, и один из них я узнаю. Мое сознание определяет его как мамин, хотя я и не слышала ее вот уже двадцать лет.

«Клэр. Нет».

Снова щеки касаются прохладные пальцы, и по коже пробегают мурашки.

— Ты запутался, но я могу тебе помочь, — обращаюсь я к пилоту, подступая поближе. — Возьми меня за руку. — Понятия не имею, сработает ли с Воллером опробованная на Кейне уловка с болезненным рукопожатием. Уж больно он не в себе. Тем не менее попытаться я обязана.

— Не-не-не, — мотает головой пилот. — Ты хочешь меня остановить. А впустить их не хочешь. Ты боишься.

— Воллер, там некого спасать, — раздается у меня за спиной голос Кейна. — На корабле только мы. И мы умрем, если ты разгерметизируешь отсек. — Говорит он твердо, непреклонно. Вот только вопрос еще, сколько он так продержится.

Впервые за все это время по лицу Воллера пробегает тень неуверенности.

— У меня просто болит голова. А из-за шума становится еще хуже, — словно бы оправдывается он, затем поворачивается к заслонке и орет: — Заткнитесь!

Лурдес всхлипывает. Я же решаю воспользоваться моментом и подкрадываюсь к пилоту поближе, пытаясь взять его за свободную руку.

— Воллер…

Однако он резко разворачивается и замахивается буром. И в следующий миг задняя часть инструмента несется по дуге прямехонько мне в голову, и увернуться, увы, я не успеваю.

Удар приходится в правую часть затылка. Я даже слышу треск черепа, и голову мне отбрасывает вверх и влево. Удар сильный, но мне не больно. Поначалу.

Перед глазами вспыхивают искры, поле зрения стремительно сужается. Я падаю.

Воллер таращится на меня сверху, и откуда-то издали доносятся крики. Кейн? Мама? Я уже не различаю.

С непроницаемым выражением лица пилот вскидывает бур. В моем воображении уже рисуется, как он нагибается и дырявит лучом плазмы мне плоть и кости. Надо скорее вставать, надо бежать — вот только ноги совершенно не слушаются.

Однако Воллер ухмыляется мне — перекошенной и усталой версией своего обычного самодовольного оскала, — отдает честь, а затем стремительным, практически неуловимым движением подносит сопло бура к своей голове.

Я дергаюсь, и тут сознание взрывается болью. Кажется, из моей глотки исторгается крик, в то время как окружающий мир погружается во мрак.

Последнее, что я успеваю ощутить, это теплые капельки на коже и звук брызг крови, падающих на пол.