Мертвая тишина

17

Машинально закрываю рукавом нос, чтобы не вдыхать вонь.

Что за хрень?

Впрочем, увидев Кейна, остановившегося на входе в один из люксов, я начинаю догадываться, хотя и не понимаю, как такое могло произойти.

Подбегаю к номеру, и вонь усиливается. Во время нашего обыска Кейн тщательно заклеил скотчем каждую щелочку на его двери, поскольку было совершенно очевидно, что после возобновления подачи тепла и кислорода продолжится и разложение крови, частиц плоти и жидкостей, пропитавших ковровое покрытие. Мы вынесли замороженные тела — Энтони и Джейсена, — однако большего поделать уже не могли.

Теперь же скотч сорван, и Кейн выволакивает из комнаты трясущуюся и задыхающуюся Лурдес. Зачем она это сделала? Зачем вошла внутрь? Ей же известно, почему мы запечатали этот люкс и что означает двойной крест на дверях!

Прикасаюсь к руке девушки, чтобы как-то ее успокоить, но она отшатывается и крепче вжимается лицом в плечо Кейна.

— Зачем? — ее голос звучит приглушенно. — Зачем ты так со мной поступила?

Вглядываюсь в ее лицо, перевожу взгляд на Кейна, однако тот недоуменно пожимает плечами.

— Я вовсе… Да что ты такое несешь? — возмущаюсь я наконец.

— Зачем ты послала меня туда? — заходится Лурдес.

У меня и вовсе отвисает челюсть.

— Ничего подобного, Лурдес! Да я бы ни в жизнь…

— Нет, послала! Я видела тебя. Ты поманила меня рукой, а ходить по одному мы не должны!

— Лурдес, — заговаривает Кейн, — последние двадцать минут, а то и больше, Клэр была с нами на мостике.

Девушка замирает, но затем энергично мотает головой.

— Нет-нет, я проснулась, как раз когда она выходила из номера. И пошла за ней. Она сказала, что хочет показать мне кое-что интересное.

Мужчина переводит взгляд на меня.

— В номере никого не было, когда я проснулась. Я думала, Лурдес на мостике вместе с вами. — Чистая правда, но звучит почему-то неубедительно.

— Что произошло потом? — продолжает допытываться Кейн.

— Я… я пошла за ней, но постоянно теряла ее. Из одного номера в другой…

Оглядываюсь в сторону мостика и цепенею при виде нескольких распахнутых дверей.

Меня начинают терзать сомнения.

— Но ведь эта дверь была заперта, — напоминаю я. Как и все остальные с двойным крестом. Машинально хлопаю по карману комбинезона в поисках мастер-ключа, однако не обнаруживаю его. Даже не знаю, смеяться или плакать.

В последний раз я видела отмычку, когда положила ее на тумбочку несколько часов назад. Других у нас нет.

— Я все пыталась понять, что она делает. — Лурдес смолкает, все еще не в состоянии отдышаться. — Только коридоры как будто удлинились, и я… — Снова пауза. — Но я видела, как она заходит в эту каюту. Точно видела! И она позвала меня за собой…

А вдруг все так и было? Вдруг я проснулась и повела сюда девушку, не отдавая отчета в своих действиях? Вдруг женщина под кроватью и моя реакция на нее — всего лишь плод больного воображения? И все это мне лишь привиделось, пока я заманивала Лурдес в номера? Да нет же, быть такого не может. И все же… Ох, да откуда мне знать.

Меня захлестывает волна отвращения к себе, и я раздраженно дергаю головой. Которая на резкое движение немедленно отзывается пульсирующей болью, тем самым напоминая о шишке, набитой об угол прикроватной тумбочки. Значит, хотя бы часть эпизода с женщиной под кроватью реальна. А в двух местах одновременно я никак не могла находиться.

С другой стороны, мне сложно представить, как Лурдес тянется на кровати через меня за ключом, а потом в одиночку покидает номер. И где она находилась все то время, что я была на мостике? В одной из кают, выискивая «меня»?

— Клэр отпирала эту дверь? — спрашивает Кейн.

Девушка задумывается. Вызволенная из жуткого номера, находясь в нашей компании, она потихоньку успокаивается.

— Не помню… Я просто… толкнула дверь, и она открылась… — Лурдес хмурится. — Хотя поддалась она не так легко, как я ожидала.

— Ладно, — заканчивает расспросы механик. — Давай-ка отведем тебя в кубрик, чтобы ты отдохнула и…

— Нет, одна я не останусь! — неистово мотает девушка головой, избегая моего взгляда.

И уж точно не останется со мной.

Пускай я не сделала ничего дурного, насколько мне известно — в этом-то и загвоздка, — меня обжигает стыд.

— В кубрике спит Воллер. Или, если хочешь, можно на мостик, там сейчас Нис, — предлагает Кейн.

Лурдес кивает, и вместе они отправляются на мостик.

Я подхожу к открытому номеру.

Красный скотч явно порвался, когда открывали дверь. Свет внутри номера включен, и высохшее бурое озерцо крови на полу выглядит гораздо отвратительнее, нежели в лучах наших с Кейном фонарей на шлемах.

И тут я вижу ключ, по-прежнему торчащий из скважины. Из ярко-зеленой пластмассы. Единственный и неповторимый.

Через пару секунд возвращается Кейн. Он внимательно осматривает дверь, ключ, затем переводит взгляд на меня.

Я откашливаюсь.

— Так вот о том, что я хотела тебе рассказать с самого начала. Когда я проснулась, то кое-что увидела. Помнишь женщину, которую мы достали из-под кровати в одном из номеров? С повязкой на глазах.

— Помню, — невозмутимо отвечает он.

Собираюсь с духом и все ему выкладываю. Как она пыталась схватить меня. Как натужно хрипела.

Кейн хочет что-то сказать, однако меня уже не остановить:

— …А когда я посмотрела снова, ее уже не было. Ее… вообще не было. Галлюцинация. — Как же мне ненавистно признаваться в собственной несостоятельности! — Но я не думаю, что это я причастна к происшествию с Лурдес. Не согласуется по времени, насколько мне представляется… Но, естественно, я не могу гарантировать… — Я осекаюсь, затем перескакиваю к главному. — Я считаю, что ты должен сменить меня на посту капитана. — Слова даются мне с трудом, лицо у меня пылает от стыда и унижения. — Ради безопасности всех остальных.

— За этим-то ты и явилась на мостик, — медленно произносит Кейн. — Попросить меня принять капитанские полномочия.

— Да, — с облегчением признаюсь я.

— Но Лурдес в коридоре ты не заметила. — Он явно клонит к чему-то другому, не понимаю к чему.

— Нет. — Помявшись, я добавляю: — Во всяком случае, этого я не помню.

— Что же, ты подозреваешь, что в бессознательном состоянии устроила Лурдес прогулку по комнате страха? Открывала ей двери, а она каким-то образом умудрялась терять тебя на расстоянии всего лишь… сколько же тут… пятидесяти метров?

— Другого объяснения у меня нет, так что…

— Чушь!

Замечание выводит меня из себя, и я выпаливаю:

— Вовсе не чушь! Кейн, да ты хоть знаешь, что произошло на Феррисе?

— Это изложено в твоем досье, — устало отзывается он. — Разумеется, я…

— Нет, ты читал официальный диагноз! Это всего лишь анализ, постфактум. А что произошло на самом деле, ты даже не представляешь! Это я убила колонистов! Ведь я знала, что означает карантин! — Та лента навсегда запечатлена в моем сознании. Белые печатные буквы на синем фоне поперек прохода в модуль. — Я нарушила протокол, проникнув в зараженную зону. Потому что была маленькой эгоисткой, и мне хотелось повидаться с подружкой.

Кейн вздрагивает и качает головой.

— Ты же была еще ребенком!

— С подружкой, которая к тому времени уже два дня как умерла, — добавляю я, провоцируя его на новые возражения.

Он открывает рот, и сразу закрывает. Меня охватывает чувство мрачного удовлетворения.

Сцена встает у меня перед глазами. Бекка в ночной рубашке — может, чуть поспокойнее и рассеяннее обычного. Я ужасно обрадована, что подруга вернулась. Что больше не придется отрабатывать за нее смены в оранжерее.

Моя трескотня эхом отдается в гробовой тишине модуля…

— Я не знала, что она умерла. И даже не осознавала, что что-то не так, пока меня не потащили оттуда в медицинский модуль на дезинфекцию. — Выдавливаю улыбку. — Я видела призраков еще до того, как осталась на станции одна среди мертвецов. Это вовсе не посттравматическое расстройство или нервный срыв вследствие стресса. Я — чокнутая. — Смолкаю на пару секунд. — Помнишь мою панику, когда мы выбрались из ЛИНА в грузовой отсек? — Не дожидаясь ответа, продолжаю: — Тогда я увидела свою мать. Моя давным-давно умершая мать что-то кричала мне.

У Кейна округляются глаза.

Вот-вот.

Я бессильно опускаюсь на пол.

— А когда мне было семнадцать — я уже готовилась покинуть интернат и ожидала решения, примет ли «Верукс» меня на обучение, — на Шоссе № 5 из-за меня произошло столкновение десяти машин. Потому что я увидела посреди дороги человека. Он звал на помощь. Я пошла к нему, но когда оказалась на месте… его и след простыл. А машины я заметила только потом. Они уворачивались от меня и сталкивались друг с другом. Маглевы запрограммированы на предотвращение наезда на пешехода. Что они и делали, ценой собственной безопасности.

…Ноздри мне обжигает вонь горящего металла и резины, и я мгновенно прихожу в себя. Повсюду вокруг меня блестящие корпуса машин, перевернутые и искореженные. Словно меня без всякого предупреждения забросили в район боевых действий. Рыдает какая-то женщина. Откуда-то из обломков доносится вымученный стон — и сменяется зловещей тишиной…

— Ущерб на тысячи долларов, несколько тяжелораненых. — Я горько ухмыляюсь. — «Верукс» не стал поднимать шум.

— Клэр, — начинает Кейн, но несколько нерешительно. Смотреть на него — выше моих сил. Вдруг увижу на его лице ужас. Это меня просто убьет.

— Мама никогда в этом не признавалась, но мне кажется, что она согласилась на работу на Феррисе в первую очередь потому, что после смерти отца я повсюду его видела. — У меня вырывается тяжкий вздох. — Естественно, это ее пугало. Вот мы и переехали на другую планету. Оп! — и папочки больше нет. — Я делаю руками пасс, словно показала хитрый фокус. — Из-за стресса и травм у меня это обостряется. И чем больше людей вокруг, тем больше… всякой фигни я вижу. Поэтому-то я и выбрала эту работу — в глубоком космосе, подальше от всех. Поэтому так стремилась в сектор, куда никто не желает попасть. — Я качаю головой. — Так что видения у меня довольно редки, уж точно когда все идет нормально. Но сейчас? Да я уже не отличаю реальность от призраков! А значит, представляю опасность. Я не имею права снова ставить кого-либо под угрозу. Ты обязан изолировать меня от остальных до окончания полета.

Я едва не задыхаюсь от потока признаний, которыми в жизни ни с кем не делилась, да еще с такой убежденностью.

Когда же Кейн заговаривает, против всяких ожиданий, я не слышу ни покорного согласия, ни гневных обвинений:

— Я видел Изабеллу.

Непонимающе хлопаю глазами.

— Когда мы были в атриуме, — напоминает он.

Меня переполняет нежность к Кейну — смешанная с болью, впрочем. Он пытается приободрить меня, обнадежить, что не такая уж я и безумная. Вот только ничего у него не получится, как бы он ни старался.

— Нет, это тебе только кажется, будто ты что-то видел. В нынешней ситуации это совершенно нормально. В действительности это твой мозг привносит детали в то, что тебе…

— Я знаю, что я видел, — выдавливает он. — Я прекрасно знаю свою дочь.

Меня подмывает снова возразить ему. Самовнушение отнюдь не то же самое, что и полноценные галлюцинации. Уж мне ли не знать.

— Волосы у нее были заплетены в косички с желтыми заколками-бабочками. Ее любимыми, — медленно говорит он, и его взгляд блуждает где-то вдали.

У меня по коже пробегают мурашки. Отрешенный вид Кейна указывает на то, что он лишь вспоминает образ дочери, однако меня так и подмывает обернуться и проверить, не стоит ли позади в коридоре маленькая девочка. Я вздрагиваю.

— Во время стресса человек видит то, что хочет видеть, — настаиваю я, скрестив руки на груди. — С капитаном Джерард, судя по ее сообщению, наверняка произошло то же самое. Все вокруг рушилось, вот и ей захотелось еще раз увидеть свою жену.

Мужчина недоверчиво качает головой:

— Ты, похоже, всецело настроена винить себя одну.

Я смотрю на него во все глаза:

— Что-что? Да кого же, черт побери, можно еще винить…

— А тебе ничего не говорит то обстоятельство, что уже четыре человека — ты, я, Лурдес, капитан Джерард — утверждают, будто они видели то, что попросту не могли увидеть? — парирует Кейн.

Вообще-то, об этом я не задумывалась.

— Но это лишь при условии, что Лурдес…

— Ага, при условии, что ты не изводила ее несуразной игрой в кошки-мышки, о чем ничего не помнишь. А ведь ради этой девушки ты жертвуешь даже собственным удобством. — Кейн умолкает, затем заходит с другой стороны. — Попробуй взглянуть на ситуацию моими глазами. Что выглядит более правдоподобным: ты вытворяешь черт знает что или же Лурдес видит то, чего нет, плюс у нас имеется документальное подтверждение, что здесь уже случались галлюцинации?

Я закрываю рот.

— Клэр, я понятия не имею, что здесь происходит. И не знаю, что ты…

«Такое». Вот что он хочет сказать.

— …способна сделать, способна увидеть и так далее. Но я знаю тебя. — Он садится на корточки, и теперь мне приходится смотреть на него. — Сознательно ты ни за что не причинишь никому вреда.

От его спокойной, но твердой уверенности — уверенности во мне — на глаза наворачиваются слезы.

— Но я причинила. Ненамеренно, но суть от этого не меняется.

Кейн крякает от досады.

— Произошедшее на Феррисе и на шоссе — несчастные случаи. И точка. В общем, я, конечно же, могу посадить тебя под замок и принять на себя командование. — Он запускает пятерню себе в волосы. — Но лично я предпочел бы, чтобы ты прекратила дистанцироваться из-за своих страхов и помогла мне разобраться, что за чертовщина происходит со всеми нами. С твоей командой, твоими подчиненными. — Мужчина кладет руки мне на колени и слегка их сжимает. — Мне нужна твоя помощь.

Он ожидает моего ответа, но я не в состоянии выдавить из себя ни слова. Мысль, что я по собственной воле подвергаю их риску — подвергаю риску его, — наваливается на меня свинцовым покрывалом и парализует.

Выражение лица Кейна меняется прямо на глазах. Оно твердеет, словно застывающий бетон.

— Ладно. — И с этим он поднимается и направляется в сторону мостика.

«Но в последний раз, когда я не дистанцировалась, погибли люди!» — наконец-то отыскиваю я подходящие слова, однако его уже нет.

Внутри меня борются отчаяние и чувство вины. Если он ошибается, а я права, меня ждут новые страдания и боль — помимо тех, что я и без того ношу в себе. Я изо всех сил избегала этого, избегала любого сближения с людьми — так, на всякий случай.

И все же… А если Кейн прав и здесь действительно что-то происходит? Мой отказ помогать ему может дорого обойтись. По крайней мере, у меня хотя бы имеется некоторый опыт взаимодействия с нереальным, рядящимся под реальное.

Следовательно, помощника лучше меня и не сыскать. Или, наоборот, хуже.

Да блин.

Вытираю трясущиеся руки о штанины комбинезона, и привычность затертой ткани несколько успокаивает. Они моя команда, я за них отвечаю. И мне страшно подвергнуть их опасности… исходящей от меня самой. Но вдруг с ними что-то случится как раз без моего вмешательства?

Жить с этим я тоже не смогу. В конечном счете, полагаю, именно к этому все и сводится: с чем ты сможешь жить — или за что готов умереть.

Я поднимаюсь и спешу за Кейном.