Неприкасаемый

13

Конечно, каждая дверь наверху закрыта, так что мне приходится открывать каждую на ходу. Последняя дверь слева — правая. Я распахиваю ее, и на краю кровати сидит Грейс, ее рука лежит на колене Картера. Меня охватывает легкое облегчение, когда я вижу, что они оба все еще полностью одеты, и хотя она прикасается к нему, Картер не прикасается к ней.

Даже напившись до дна, Грейс занимается прозелитизмом [Прим.: Прозелити́зм — стремление обратить других в свою веру, а также деятельность, направленная на достижение этой цели]. Протягивать руку и пытаться поделиться с этим придурком тем, что помогло ей в ее собственной борьбе. Ее голос мягкий и мечтательный, когда она говорит ему: — Это просто величайшая радость, какую только можно вообразить, Картер. Я даже не могу этого объяснить.

Я не знаю, на кого смотреть сначала, но я начинаю с Картера, так как он дьявол. Его взгляд скользит по мне, как только открывается дверь. Как можно небрежнее, как будто я только что не перебила, он говорит Грейс: — Действительно?

Она с энтузиазмом кивает, явно пребывая в блаженстве. — Открой свое сердце Иисусу, и ты увидишь. Ты тоже получишь Его благословения.

Я с отвращением качаю головой, подхожу и выхватываю пластиковый стаканчик из рук Грейс. Я смотрю на красную жидкость внутри, нюхаю ее, но, конечно, не могу сказать, сделал ли он что-нибудь с ней.

Положив руку на плечо Грейс, я говорю ей: — Давай, дорогая, вставай с кровати. Не ходи в спальни с парнями на вечеринках, ладно? Можем ли мы просто сделать это общим правилом?

— Мы с Джастис постоянно тайком пропадали на вечеринках.

Поскольку это был ее парень, я приподнимаю бровь. — Ой. Хорошо, хорошо… не ускользай с мальчиками, которые не твои бойфренды, и никогда с Картером, Джейком или Шейном. Никогда. Даже если они скажут тебе, что пожар, и единственный способ спастись — остаться с ними наедине в комнате.

Грейс расширяет глаза, глядя на меня. — Зои, он сидит прямо здесь.

— Он знает мое мнение о нем, — отвечаю я, дергая ее за руку. — Вставай с кровати. Ну давай же. Сколько у тебя было этого пунша?

— Я не уверена. Но это не алкоголь!

Я сердито смотрю на Картера. Он ухмыляется. Я не удивлена. — Сколько из этого она выпила? — Я требую.

— Я не следил, — говорит он мне.

— Отлично. Это просто здорово. Ты невероятен.

Откинувшись на локти на кровати и глядя на меня, как на следующий прием пищи, он говорит: — Расслабься, Эллис. Все эти беспокойства вызовут у тебя язву.

— Я не могу расслабиться, — рявкаю я. — Ей нельзя пить много сладких напитков, а ты заливал ей в глотку фруктовый пунш. Она слишком пьяна, чтобы следить за собой — это все твоя вина.

— Это удар, — заявляет он, как будто я шучу.

— У нее диабет!

Теперь он сидит, немного меньше озноб. — Ой. Черт, ну, я этого не знал.

Я качаю головой, таща Грейс к двери. — Конечно, нет. Не то чтобы тебя это волновало, даже если бы это было так, верно? Пока ты добился своего, какая разница, кто пострадает на этом пути? Это формулировка миссии Картера Махони, не так ли?

Грейс упрекает меня. — Ты такая злая, Зои.

— Я действительно не хочу слышать это от тебя, Грейс. Я сказала тебе, что приходить на эту вечеринку небезопасно, а ты проигнорировала меня, и теперь мы оба в плохой ситуации. У тебя есть свой инсулин? Тебе нужен инсулин? Или закуска? Я не знаю, как алкоголь влияет на это. Тебе нужно выпить немного воды. Ты сегодня не пила кофе со льдом, не так ли?

— Я ненавижу инсулин, — бормочет она. — Я хочу быть нормальной.

— Ты нормальная, — бормочу я, ведя ее в холл и к лестнице.

Прежде чем я успеваю приземлиться, Картер хватает меня сзади, качая головой. — Неа. Ты никуда не пойдешь.

— Разве ты недостаточно сделал? Убери от меня руки, — рявкаю я.

Джейк прямо у подножия лестницы, как будто ждал меня. Он поднимает глаза и делает первые пару шагов. — Здесь все в порядке?

Хватка Картера на мне крепчает, даже когда я пытаюсь вывернуться из его хватки. Он смотрит вниз по лестнице на Джейка. — Да, иди за Грейс. Ей нужна вода. Отведи ее на кухню и принеси ей бутылочку.

Глядя на Картера, я говорю ему: — Отпусти меня. Я принесу ей бутылку воды, а потом отвезу ее домой.

Он не мог быть более пренебрежительным. — После всего, что я должен был сделать, чтобы привести тебя сюда? Нет, ты не уйдешь. — Встретив взгляд Джейка, когда он неохотно берет Грейс за руку, чтобы вести ее вниз по лестнице, Картер говорит ему: — Не трогай её, Парсонс. Вспомни, что было в прошлый раз. И внимательно следи за ней. Я не знал, но она диабетик. Не дай ей больше удара. Если она начнет вести себя странно, напиши мне.

— Я не оставлю с ним Грейс и никуда с тобой не пойду. Я должна следить за ней и убедиться, что с ней все в порядкеб

— Парсонс сделает это, — говорит он мне. — Теперь это его работа.

— Картер, черт возьми, — возражаю я, когда он обнимает меня и тащит обратно по коридору. — Отпусти меня. Позволь мне позаботиться о моей подруге!

— Вместо этого ты позаботишься обо мне, — сообщает он мне.

Ярость взрывается в моих венах. — Нет. На помощь! Кто-нибудь…

Его рука тут же закрывает мне рот. Он выглядит раздраженным, когда говорит: — Это пустая трата времени, Эллис. Тебе кто-нибудь помог в прошлый раз? Люди не помогают. Старайся не отставать.

— Я ненавижу тебя, — кричу я ему в руку.

— Прекрати драматизировать, — говорит он мне, затаскивая меня обратно в спальню и закрывая дверь. На этот раз он поворачивает замок. Я изо всех сил пытаюсь уйти от него, но он слишком силен, слишком крепко держит меня. Я бью еще немного, но он крепко прижимает меня к своему телу и тащит обратно к кровати.

Странно думать в этот момент, но кажется странным и неправильным даже на более чем очевидном уровне, что это должна быть спальня Эрики. Повсюду увешаны трофеи, пояса, ленты и помпоны, а ее матрац покрыт бледно-лиловым покрывалом. Вероятно, они занимались сексом на этой кровати, когда были вместе.

Я не более чем думаю об этом, и Картер смещает мой вес и толкает меня на кровать. Так как он толкнул меня, я сильно ударился о матрац. Я тут же встаю на четвереньки, пытаясь отползти, но он тут же останавливает меня.

Страх взрывается внутри меня, когда он опускается на меня сверху, прижимая мое тело к мягкой поверхности. Я лежу животом, а он оседлал мою задницу, схватил меня за руки и прижал их к бокам.

Я отрицательно качаю головой. Не так. Этого не может быть. — Картер, пожалуйста.

Его голос жестче, более властный, чем я ожидала. — Успокойся. — Затем, вместо того, чтобы держать меня вот так прижатой, он переворачивает меня на спину. Он все еще прижимает меня, прежде чем я успеваю уйти от него, но, по крайней мере, теперь он смотрит на меня. Я вижу его лицо. Думаю, у меня не больше контроля, чем было минуту назад, но мне кажется, что таким образом у меня больше земли. У меня больше шансов понравиться ему, если он увидит эмоции, отражающиеся на моем лице.

На самом деле, наверное, нет. Он чертов маньяк.

Вместо того, чтобы кормить его еще большим страхом, который, как я знаю, ему нравится, я изо всех сил стараюсь стереть его с лица. Я качаю головой и устремляю на него свой самый тяжелый разочарованный взгляд. — Значит, все это было фальшивкой? Было ли каждое взаимодействие после того урока чушью? Это все, что тебе нужно — почему ты просто не взял меня за обедом в среду? Я была одна в твоей машине.

— Я же говорил тебе, что пытался быть милым, — заявляет он. — И нет, это не было фальшивкой. Ничего из этого не было подделкой. Я дал понять, что ты мне нравишься. Я приглашал тебя на свидание полдюжины раз. Ты каждый раз говорила «нет».

Мои глаза вылезают. — Да, Картер. Я говорила нет.

Он пожимает плечами. — Поэтому мне пришлось проявить творческий подход. Ты могла бы просто пойти со мной в кино прошлой ночью, и тогда Грейс не была бы сейчас пьяна, но тебе всегда приходится драться зубами и когтями.

Покачав головой, я говорю ему: — Это не попытка, Картер. Ты действительно настолько избалован, что считаешь это большим усилием?

— Неважно, — небрежно говорит он. — Теперь ты здесь, маленькая девственница.

Я сглатываю, предчувствие охватывает меня, когда я смотрю на него. Я полна гнева, потому что знала, что это произойдет, если я приду сюда сегодня вечером, но Грейс не оставила мне другого выбора. Я могу позволить ему причинить ей боль или появиться и рискнуть, что он причинит мне боль.

Слишком поздно, так что нет смысла больше об этом думать. Мне нужно выбраться из этого, но я не знаю, как. Моя кожа все еще горячая от всплеска адреналина, от усилий бороться с ним. Трудно думать, когда он лежит на мне вот так, а потом он усугубляет ситуацию, наклоняясь и небрежно просовывая две пуговицы в отверстия на моей юбке.

— Картер, нет. — Я отталкиваю его руку и начинаю застегивать, но прежде чем я успеваю застегнуть хотя бы первую, он сдвигается, хватает меня за запястья и пихает их через мою голову на матрас. Движение приближает его тело, приближает его лицо к моему.

Мое сердце пропускает несколько ударов от того, как легко он удерживает меня, когда я борюсь с ним изо всех сил. Его темные глаза держат меня в плену. Я не могу отвести взгляд. Они не выдают даже тени конфликта. Вместо этого они сверкают, как будто он очень рад тому, что это происходит. Это ужасно, его пренебрежение правильным и неправильным. Удовольствие, которое он получает, делая меня бессильной. Он знает, что я слабая. Я пытаюсь оттолкнуть его руки еще одним усилием, но его руки не двигаются ни на дюйм, даже если я использую всю свою силу, чтобы толкнуть его.

— Тебе нравится, что я в твоей власти? — требую я язвительным тоном.

Без угрызений совести он говорит: — Да.

Я снова пытаюсь освободиться, но это все равно, что пытаться столкнуть с себя грузовик — бесполезно. У меня нет физической силы или выносливости, чтобы сравниться с ним. Мое тело не подвергается таким строгим тренировкам, поэтому каждое усилие требует от меня гораздо больше, чем от него. В моей голове звучат слова Картрайта: «Мы чемпионы».

Я теряю энергию — и сердце — с каждой неудачной попыткой избавиться от него. Я тяжело дышу, переполненная столькими разными эмоциями; тем временем Картер не вспотел. Он просто ждет меня.

Это так несправедливо.

— Закончила сражаться, принцесса? — небрежно спрашивает он, словно мог бы заниматься этим весь день.

— Что с тобой случилось? — Я требую. — Что сделало тебя таким? Ты родился таким или кто-то создал этого монстра?

Теперь он закатывает глаза, притягивая мои руки достаточно близко друг к другу, так что ему нужно держать их только одной, освобождая другую руку. — Давай не будем устраивать еще одну консультацию, ладно, Эллис? Тебе не платят по часам.

— Не делай этого, — умоляю я его.

Игнорируя меня, он свободной рукой продолжает расстегивать мою юбку. Он толкает ее и ухмыляется, глядя на простые белые хлопчатобумажные трусики под ней. — Конечно. Девственные трусики.

Я краснею от смущения, и это еще больше злит меня. Он скользит рукой между моих ног, обхватывая последнюю часть моего тела, которой он должен касаться. Я делаю несколько неглубоких вдохов, утопая в унижении. Слезы жгут глаза, но я их прогоняю. Его колени у меня между ног, так что я даже не могу их сжать. Я не могу запретить ему прикасаться ко мне.

— Ты когда-нибудь позволяла парню тебя развести? — небрежно спрашивает он.

Я отказываюсь удостоить этот вопрос ответом, молча глядя в потолок.

— Наверное, нет, а? — отвечает он, не беспокоясь о моем отсутствии. — Ты немного ледяная принцесса. Меня это не беспокоит, но… тебя.

Мне почти удается не обращать на него внимания, но тут он просовывает палец под ткань, и я в панике двигаю бедрами, пытаясь убрать его руку с себя. — Картер, пожалуйста.

Он дразнит меня, играя с резинкой, позволяя своему пальцу коснуться внутренней стороны моего бедра. — Ну, раз ты сказала «пожалуйста…»

Я с опаской смотрю на него, но он убирает руку с моих трусиков и проводит ею по моему животу. Он проводит ладонью вверх до тех пор, пока не может обхватить мою грудь, затем ласкает одну из них в своей руке.

— Мм, я пропустил это, — говорит он мне.

Я все еще ношу рубашку, но черную, со шнуровкой на груди. Картер начинает расстегивать кружево сверху, и когда он заканчивает, рубашка распахивается до самой талии. Он просовывает руку внутрь и обхватывает мою левую грудь, сжимая ее ладонью и посылая осколок льда прямо сквозь меня.

Я не знаю, попросить ли его снова остановиться или прекратить. Может быть, я должна просто сдаться ему. Он, наверное, все равно сделает со мной все, что захочет. Это сейчас вне моего контроля. Я ничего не могу сказать или сделать — этого не было с тех пор, как он вошёл во вкус к этому в этом проклятом пустом классе. С тем же успехом он мог удерживать меня и нести всю ту грубую чушь, которую желал в тот день, потому что сейчас, вдобавок ко всему, я чувствую себя дурой. Глупой за то, что была заинтригована им, за то, что позволила себе почувствовать хоть каплю сочувствия к нему, за то, что позволила себе задаться вопросом, может ли быть что-то еще в нем, может быть, в тот день в классе он тоже увлекся.

Он этого не сделал. Вот кто он, и я не думаю, что он сожалеет.

Он отпускает мои руки, и, несмотря на всю обреченность и мрак момента, меня охватывает волна надежды. Он отпускает меня? Он останавливается?

Затем я встречаюсь с ним взглядом, и он слабо улыбается. — А теперь давай полностью снимем эту рубашку.