Неприкасаемый - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Сэм Мариано (ч. 53)

Я нервничаю, когда мы стоим в коридоре за запертой дверью, ожидая возможности войти внутрь. Картер сосредоточенно склонил голову и вводит цифры в приложение на своем телефоне, предположительно, чтобы отключить сигнализацию еще до того, как мы войдем внутрь.

— Должно сработать, — бормочет он, засовывая телефон обратно в карман и вставляя ключ в замок.

Он толкает дверь и заглядывает внутрь. Когда сигнализация не издает пронзительного звука, я предполагаю, что приложение сработало.

Картер поворачивается, победно улыбаясь мне, затем хватает мой чемодан и вкатывает его внутрь. Я иду за ним более осторожно, наблюдая за его уверенной походкой, когда он пробирается в свою новую квартиру.

Безумно думать, что он будет здесь жить. Он будет жить не только один, но и в городе. Ну, я думаю, для него это не так важно, потому что он отсюда, но… Боже, какую жизнь он ведет.

Картер ставит оба наших чемодана за угольно-серый диван в гостиной. Я поражена тем, насколько красиво это место. Это совсем не похоже на то, что вы могли бы себе представить, когда кто-то начинает учиться в колледже. Судя по внешнему виду, все место уже украшено экспертом.

Справа полноценная кухня с компактным островом и тремя стульями по одну сторону от него. Перед огромным окном с видом на город стоит обеденный стол со смелыми красными стульями, а сразу за ним находится кабинет. Есть книжная полка с несколькими книгами и несколькими акцентами, чтобы заполнить пустое пространство — явно заполнители, пока Картер не сделает это место своим. Там стоит письменный стол, чтобы он мог делать уроки после долгого учебного дня.

Гостиная просто прекрасна. Большой ковер покрывает потрясающий деревянный пол, перед диваном стоит массивный серый кофейный столик в индустриальном стиле, а перед ним на стене закреплен огромный телевизор. Есть журнальные столики со стильными лампами, которые я люблю, но которые холостяк никогда бы не выбрал для своего дома.

Его дом. Это будет дом Картера.

— Хочешь увидеть спальни? — спрашивает Картер, когда я заканчиваю во всем этом разбираться.

Я киваю и следую за ним. Когда я назначала рабочую зону внизу, я совершенно забыла, что у него есть дополнительная спальня, которая была превращена в настоящий кабинет. Еще больше книжных шкафов вдоль одной стены, а перед ними стоит блестящий стол из красного дерева.

— Ты можешь заниматься здесь, — говорит он мне, кивая в сторону угла слева от себя. — Мы можем поместить твоих рыб здесь, в большой аквариум, чтобы твой приятель по чтению был рядом.

Я знаю, что он шутит, но вид этого места, волнение и энергия этого города за те пару часов, что мы здесь пробыли… Это просто подло, чтобы заставить меня представить себе версию жизни, в которой я могла бы жить здесь с ним. Там, где это место мог быть моим кабинетом, эти полки могли быть заполнены моими книгами… это могла быть наша жизнь.

Пытаясь не усложнять ситуацию, я говорю ему: — Надеюсь, жене, с которой ты познакомишься в Колумбийском университете, понравится так же, как и мне.

— Хочешь, я трахну тебя на ее столе? — он предлагает.

— Может быть, позже, — бормочу я, выходя из комнаты и направляясь по коридору к следующей белой двери. Это просто ванная, но из того, что я слышала о невероятно тесном Нью-Йорке, ванная довольно больших размеров. В нем есть две раковины, два шкафа и ванная, где Хлоя может принять ванну, когда придет в гости.

Говоря о Хлое, следующая комната принадлежит ей. Розовые стены — первый намек, но и здесь декоратор интерьеров уже кое-что поместил. В передней части комнаты стоит красивый белый комод с огромным зеркалом за ним и лампой-балериной наверху. Уже заправлена полноразмерная кровать с декоративными подушками и бледно-розовым постельным бельем. Там есть белый крайний столик, который соответствует комоду, и лампа принцессы над ним. В углу белая книжная полка в том же стиле. Несколько детских книг уже размещены на полках вместе с плюшевым медведем и белым единорогом, но, как и на полках в гостиной, это в основном пустые вещи, пока Хлоя не сделает их своими.

— Это великолепное место, Картер. Серьёзно.

Взяв меня за руку, он ведет меня к следующей двери. — Давай проверим нашу комнату.

— Твоя будущая жена будет в ярости, когда узнает, что ты занимался сексом с кем-то еще из-за всех ее вещей, — сообщаю я ему.

— Иди сюда, — говорит он, не беспокоясь о нашем невозможном будущем, как может быть только Картер. Он так привык к тому, что все идет так, как он хочет, может быть, он действительно еще не осознал, что у нас есть только несколько месяцев, но когда он приедет в этот город, ему придется приехать без меня.

Были моменты, когда я думала о том, чтобы предложить немного продлить время. После выпуска технически я могла бы переехать с ним в Нью-Йорк только на лето, до тех пор, пока мне не придется идти в школу в Пенсильвании. Проблема в том, что, я думаю, это усложнит задачу в миллион раз. Даже сейчас я могу сказать, что эти пару дней, которые мы проводим в гостях, будут преследовать меня, давать мне представление о том, с чем я могла бы жить, если бы только я поехала в эту поездку.

Я должна была отказаться, хотя… Если кто-то и возьмет меня в Нью-Йорк в первый раз, то это должен быть Картер.

Однако жить здесь летом было бы по-другому. Это не было бы похоже на поездку на выходные, это было бы похоже на начало жизни, в которой я больше не могу жить. Это сделало бы отъезд слишком трудным и, несомненно, омрачило бы то, что должно было стать захватывающей вехой в моей жизни, когда я перееду в Пенсильванию, чтобы поступить в колледж.

Дверь главной спальни распахивается, и Картер входит внутрь. Я следую за ним, немного испугавшись. Это самая большая комната, и я не сомневаюсь, что в этом городе есть квартиры-студии и поменьше. Кровать королевского размера уже заправлена в цвета «Лонгхорна» — надеюсь, совпадение, но я не знаю, кто отдал эти распоряжения по украшению. На противоположной стороне комнаты диван, журнальный столик с лампой и телевизор, прикрепленный к стене перед ним. По сути, это вторая гостиная в спальне.

Это еще не все, что есть. Как только мы входим в ещё одну дверь, я вижу, что на стене справа от меня есть комод с огромным зеркалом над ним и серебряный поднос с тремя свечами в центре. В этой комнате на стенах висят картины, а за комодом есть еще одна дверь. Я думаю, что это будет главная ванная, но когда я захожу внутрь, то вижу гардеробную.

— Это сумасшедшее место, — говорю я, чувствуя, как Картер идет позади меня.

Он проходит мимо меня и продолжает идти, проводя рукой по гладкой поверхности стойки посреди комнаты. — Мне это нравится. Когда ты будешь слишком долго готовиться к свиданию, я приду, нагну тебя прямо здесь и хорошенько оттрахаю.

— Это точно меня поторопит, — сухо говорю я. — Хорошая мысль.

Он продолжает идти, указывая на левую сторону. — Твоя одежда может пойти сюда. В конце шкафа есть встроенный шкаф с закрывающимися дверцами и несколько выдвижных ящиков. — Он проверяет несколько из них, затем обходит прилавок и смотрит на стеллажи с той стороны. — Мои вещи могут быть на этой стороне.

Подло, подло, подло.

Не обращая на него внимания, я поворачиваюсь на каблуках и выхожу из гардероба. Затем я проверяю основную ванну, пытаясь не позволить его комментарию загрязнить мой разум, но это сложно. Когда он показывает мне, где собирается трахнуть меня в большом кафельном душе, у меня возникает соблазн снять всю одежду и запрыгнуть внутрь, чтобы мы могли попробовать. Когда он проводит руками по «его и ее» раковинам, где я буду готовиться к вечеру выходных, мое настроение падает, потому что я тоже это вижу.

Закончив экскурсию, я возвращаюсь в спальню и забираюсь на синее покрывало «Лонгхорна». Он такой мягкий, что я просто хочу лечь и устроиться поудобнее. Нам нужно распаковать мою одежду, пока она не помялась, но на мгновение я откидываюсь назад и смотрю в потолок, на который Картер будет смотреть каждую ночь, прежде чем заснуть. Каждую ночь, когда он живет своей жизнью без меня.

Картер ложится на кровать рядом со мной. Глядя на меня и сложив руки на животе, он спрашивает: — Что ты думаешь?

— Я думаю, это потрясающе, — честно говорю я ему. — Тебе понравится жить здесь. Я так рад за тебя.

— Знаешь, ты могла бы переехать сюда со мной.

Это не первый раз, когда он упоминает, чтобы я переезжала сюда с ним. Он уже не в первый раз шутит, что моя мама права, зачем мне колледж, если он будет оплачивать счета? Я знаю, что он просто шутит, и я знаю, что он, вероятно, действительно хотел бы, чтобы я могла переехать сюда с ним, но после многих часов онлайн, пытаясь представить себе существование нового колледжа, я наконец признала, что все в этом городе настолько далеко за пределами моего бюджета, Я даже не могу позволить себе думать об этом.

Я знаю, что если бы я попросила, Картер попытался бы найти способ помочь мне заплатить за это, но это уже за гранью. Я позволю ему купить мне платье для выпускного или даже билет на самолет до Нью-Йорка, но он предложил все это, а я никогда не просила. Слишком самонадеянно предполагать, что мы в конечном итоге поженимся, что долги за огромные школьные кредиты неизбежно будут нашими, а не только моими.

Я могу надеяться на лучшее, но я планирую худшее, и в худшем случае я отказываюсь от бесплатного проезда в отличной школе, чтобы последовать за Картером в Нью-Йорк. Перенесемся на шесть месяцев вперед, и я застаю его с какой-то злобной брюнеткой, которая даже не удосужилась прикрыть свою идеальную грудь, когда я застала ее в нашей постели. Вместо этого она ухмыляется мне, зная, что выиграла игру и теперь весь приз принадлежит ей.

Я доверяю Картеру, но я также знаю, что мне всегда придется иметь дело с другими женщинами, преследующими его. Он слишком уловист, особенно на поверхности. Обычная женщина не будет знать его темную сторону или его багаж, но она увидит его деньги в одежде, которую он носит, его интеллект в занятиях, которые они вместе посещают, насколько он красив, потому что у нее неизбежно будут глазные яблоки. Даже если он никогда не интересовался ни кем, кроме меня, найдутся женщины, которые думают, что могут украсть его у меня, и будут активно пытаться. И хотя я верю в Картера, реальность такова, что если бы случилось худшее, и я бы уже отдала все ради него, я бы абсолютно ненавидела себя.

Я не могу пойти на такой риск. Я не буду.

Я также не могу смотреть на него, когда думаю о таких ужасных вещах, поэтому вместо этого вздыхаю и смотрю в потолок.

— В чем дело? — спрашивает Картер.

— Ничего такого. Просто думаю о будущем.

— Ты имеешь дело с защитой, папой, лицом к лицу, — сообщает он мне. — Ты снова думаешь обо мне на пляже с супер-моделью?

Хоть это и не смешно, я не могу сдержать улыбку, когда он привык к этой маленькой игре в «Улику неверности». Это не профессор с подсвечником на кухне, а в моем личном аду, это какая-то симпатичная девушка в каком-то месте с парнем, который должен быть моим. Он удивительно терпим к моим тревогам. Подшучивать над ними вместо того, чтобы раздражаться, кажется, работает на него, так что я соглашаюсь.

— В этой постели с великолепным, но порочным будущим адвокатом. Она соблазняет тебя и разрушает мою жизнь, а потом я ненавижу себя, потому что по этому сценарию я бросила колледж в Пенсильвании, чтобы переехать сюда и вместо этого поступить в Городской колледж. Теперь моя гордость требует, чтобы я оставила тебя, но я на мели, поэтому я оказалась в общей квартире-студии с сумасшедшим шумным соседом по комнате, живу на лапше рамен и проклиная твое имя.

— Многие сценарии заканчиваются тем, что ты проклинаешь мое имя, — отмечает он.

— Есть много способов, которыми ты можешь быть разочаровывающим придурком, — говорю я ему.

— Может быть, к тому времени, когда я выйду на пенсию, ты сможешь рассказать мне все до единого, — предлагает он.

— Я думаю, нам понадобится пара жизней для этого. Сомнительная сторона моего ума очень плодотворна.

Хотя мы просто играем, он на мгновение серьезно смотрит на меня. — Ты же знаешь, что я люблю тебя, да?

Чувство вины щиплет меня, потому что я знаю, что это мои проблемы, а не его. С тех пор, как все произошло с Эрикой, Картеру можно было доверять на 100 процентов, и, если подумать логически, я действительно не верю, что он сделал бы что-то, что могло бы поставить под угрозу наши отношения. Просто иногда овладевает страх, страх, за который он даже не несет полной ответственности, и он заставляет меня сходить с ума по местам, которые убеждают меня, что мне нужно защищать себя от единственного человека в мире, которого я не знаю, но хочу отдать ему все свое доверие.

Доверие пугает по своей природе, но я говорю себе, что если Картер может доверить мне свой багаж, то я точно могу доверить ему свой. Мой багаж иногда может быть неприятным, но его уровень выше, и я справляюсь со всем этим без жалоб.

Однако, находясь здесь вот так, видя жизнь, которой у меня не может быть… мне действительно хочется оттолкнуть его. Он дает мне больше скучать, а я уже скучала достаточно.

Как будто он может читать мои мысли и еще больше хочет довести их до конца, он протягивает руку, извивается под меня и притягивает к себе.

— Иди сюда.

Я обнимаю его и прижимаюсь ближе, но мои мысли не перестают блуждать по неприятным местам. Даже вещи, которых я с нетерпением ждала, начинают превращаться в неприятности. Создавая образ двухъярусной кровати в комнате общежития, где я буду жить с тремя другими девушками… в то время как Картер, благослови его сердце, живет как король в Нью-Йорке, холостой и имеющий право участвовать в том, что было бы моей мечтой. Даже в самом безумном из моих снов я не могла поступить в Колумбийский университет, а он попал прямо в нее. Я надеюсь, что он ценит все это, потому что Картер Махони — самый счастливый человек, которого я когда-либо встречала.

— О чем думаешь? — он спрашивает.

Я вздыхаю. — О невозможных вещах. Я хочу, чтобы дальние расстояния не были такими трудными.

— Может быть, это не так сложно, как ты думаешь, — говорит он мне. Однако его тон слишком пресыщен, поэтому я ему не верю. Он не подумал, насколько одиноким он будет с девушкой слишком далеко от него, с которой будет сложно просто провести ночь.

— Это было бы несправедливо по отношению к нам обоим, — говорю я ему.

Картер на мгновение замолкает, затем произносит слова, которые превращают мое бьющееся сердце в ледяную скульптуру. — Да, наверное, ты права.

Раньше он никогда со мной не соглашался. Я та, кто пытается удержать нас в реальности, а Картер — тот, кто счастливо уверен, что даже если мы виделись каждые выходные в течение одного дня, наши отношения стоят того, чтобы держаться за них. Картер отказывается принимать поражение, поэтому, если он наконец соглашается…

Ну, необычно, что он, наконец, пришел в себя в первый день этой поездки. Сейчас, наверное, будет немного неловко гулять с кем-то, кто 100%, мой будущий бывший парень.

Злобная брюнетка снова появляется в моем воображении, ухмыляясь, потому что ее семья могла позволить себе отправить ее в Колумбийский университет, потому что она вращается в кругах Картера и является именно такой девушкой, с которой он должен был остаться. Я всего лишь девушка, которую он должен был оставить в Техасе, и, боже мой, она не будет уклоняться от того, чтобы сказать мне об этом.

— Твоя будущая жена — стерва, — сообщаю я ему, высвобождаясь из его объятий, чтобы сесть.

Картер улыбается. — Эй, никто так не должен говорить о моей будущей жене.

Я недовольно морщу нос и иду слезать с кровати.

— Эй, ты куда? — спрашивает он, хватая меня за запястье и оттягивая назад.

— Нам нужно распаковаться. Все, что твоя сестра выбрала для меня, очень склонно к сморщиванию. Если ты не хочешь, чтобы первым пунктом нашего маршрута была поездка в настоящую нью-йоркскую химчистку, мне нужно повесить одежду. — Неохотно он отпускает меня. Я оставляю его одного в спальне, тренируя себя, чтобы собраться, и направляюсь к багажу. Нет причин позволять нашему обреченному будущему омрачать наше удовольствие от этих выходных. Знание того, что это закончится, не означает, что я не могу наслаждаться этим, пока это происходит, и Картер действительно с нетерпением ждал этой поездки. Если на то пошло, я тоже.

К тому времени, когда я возвращаюсь в спальню, я уже в лучшем настроении. Я ставлю чемодан на кровать и расстегиваю его, затем Картер наблюдает, как я распаковываю вещи. Он не сказал мне ничего из того, что мы будем делать в эти выходные, но я доверяю ему, чтобы он позаботился о планировании. Он знает Нью-Йорк гораздо лучше, живя здесь, чем я, возможно, благодаря часам поиска в Интернете.

Я все же надеюсь, что он возьмет меня посмотреть на дерево в Рокфеллер-центре. Я бы с удовольствием зашнуровала коньки и поковыляла бы с ним по льду. После этого мы могли бы согреться горячим шоколадом, прогуливаясь по оживленным улицам города.

Картер все еще лежит на кровати, опираясь на локоть. — К чему эта улыбка? — он спрашивает.

— Просто думаю о туристических вещах. Я надеюсь, ты не против того, чтобы делать туристические вещи только потому, что ты жил здесь раньше, потому что я, на самом деле, турист.

— В списке есть туристические мероприятия, не волнуйся.

Я киваю. — Хорошо. Кроме того, я решила посмотреть на светлую сторону всего этого. Мы с тобой собираемся погрузиться в супер захватывающее время в наших жизнях, и нет причин позволять неизбежности твоей стервозной будущей жены разрушить его.

Он переворачивается на спину и закидывает руки за голову. — Продолжай.

— Пока мы оба будем одиноки, может быть, я все еще могла бы приходить к тебе сюда в течение учебного года. Очевидно, нам придется остановиться, как только один из нас пойдет дальше, но… — я замолкаю, пожимая плечами и вешая последнюю блузку на вешалку. — Не знаю, просто есть над чем подумать.

— Ты будешь делать периодические телефонные звонки, но не будешь поддерживать отношения на расстоянии?

— Верно, — говорю я ему, подходя к шкафу. Небольшое количество места, которое занимает моя одежда в этом шкафу, немного жалко, хотя я собрала вещи только на выходные. Если бы я действительно жила здесь, я, вероятно, не заняла бы намного больше места, чем это, поскольку у меня нет большого гардероба. Закрывая дверь шкафа, я говорю ему: — Если мы будем вести себя непринужденно, мы не должны друг другу ничего, кроме честности. Тебе не нужно будет проводить каждую ночь в одиночестве после телефонного звонка с девушкой, которая живет в другом штате, и мне не придется беспокоиться обо всех сексуальных нью-йоркских дамочках, которые неизбежно бросятся на тебя. Когда меня здесь нет, ты можешь делать все, что хочешь, с кем хочешь.

— И ты можешь делать все, что хочешь, с кем хочешь.

— Очевидно.

Картер качает головой. — Неа.

— Не сбивай этот сценарий без раздумий, — говорю я ему, присаживаясь на край кровати. — Я знаю, что это не идеально, но это способ для нас по-прежнему наслаждаться друг другом немного дольше, не разрывая мое сердце.

Без предупреждения Картер подползает, толкает меня обратно на кровать и забирается на меня сверху. Приподняв бровь и глядя на меня сверху вниз, он напоминает мне: — Помнишь, что я сделал в прошлый раз, когда подумал, что ты встречаешься с другим парнем? Может быть, нелегко испортить жизнь какому-то мудаку, когда он в Пенсильвании, а я здесь, но тебе лучше поверить, что я найду способ.

Я улыбаюсь, хватая его за бока и нежно поглаживая. — Нет, такого бы не было. Тебе и мне, по сути, придется превратиться в друзей с привилегиями. Мы не можем быть собственниками, иначе мы оба были бы несчастны.

— Я отвергаю это предложение. Я не хочу, чтобы ты была моим другом с привилегиями, я хочу, чтобы ты была моей, точка.

Вздохнув и убрав руки с его бока, я говорю ему: — Я тоже этого хочу, но это не вариант. Я просто пытаюсь найти способ спасти отношения между нами, не разрушая их.

Картер берет мои запястья и прикалывает их над моей головой, затем наклоняется так, что его красивое лицо оказывается намного ближе к моему. — Как обычно, Эллис, ты мыслишь слишком мелко. Разве ты еще не поняла, ты должна идти по-крупному или идти домой? Иногда компромисс не является ответом. Иногда ответом является получение того, что вы хотите.

Я открываю рот, чтобы предложить те же осторожные извинения, которые он уже слышал раньше, но вместо того, чтобы позволить мне произнести их снова, он прикрывает мне рот одной рукой.

— Нет. Я еще не закончил говорить, — говорит он мне. — Я не хочу слышать, как это будет тяжело. Я не хочу слышать, как я потенциально могу подвести тебя и разрушить твою жизнь. Я говорил тебе снова и снова, я не собираюсь разрушать твою жизнь, я только изменю ее. Когда ты начнешь мне верить?

Он открывает мне рот, чтобы я могла ответить. — Наша пятидесятая годовщина свадьбы? — Я предлагаю.

— Это довольно долгое ожидание. Как насчет нашей первой годовщины свадьбы?

— Мы поженимся, когда нам будет 69?

Картер усмехается. — Нет, ты псих.

— Тогда это слишком быстро. Я не понимаю, как я могу быть уверена, что к тому времени ты не разрушишь мою жизнь.

Внезапно становясь дерзким, Картер говорит: — О, я не знаю. Я думаю, ты убедишься в этом гораздо раньше, чем думаешь. Например, перед новым годом.

Подавившись сдавленным смехом, я говорю ему: — Ты знаешь, что декабрь почти закончился, верно?

— Ага. У меня еще есть парочка трюков в рукаве.

Теперь моя очередь приподнять бровь. — Думаешь, сможешь убедить меня трюками?

— Я точно уверен. Это действительно крутые трюки.

— Ты безосновательно самоуверен.

— Как правило. Но все в итоге получается, — говорит он.

Мне не хочется тратить свою энергию — или больше времени в городе — на споры об этом, поэтому я соглашаюсь простым: — Посмотрим.

Картер качает головой. — Я не могу решить, кого ты так упорно недооцениваешь, меня или себя.

Это немедленно вызывает у меня хмурое выражение лица. — Прости? Я не недооцениваю себя. Я вполне уверена в своих силах, большое спасибо.

— Да, — говорит он, слегка кивнув в знак подтверждения. — Когда дело доходит до определенных вещей, абсолютно. Но у тебя есть эти слепые пятна, эти причудливые пятна неполноценности, когда дело доходит до нескольких вещей. Ты продолжаешь пытаться убедить себя в том, что я несерьезно отношусь к тебе, Зои, но это неправильно. Я серьезно отношусь к тебе, более серьезно, чем когда-либо в своей жизни.

— Дело не в том, что я не думаю, что ты серьезно относишься ко мне, — отрицаю я, но не расширяюсь, потому что не знаю, как опровергнуть его заявление.

— Колледж — это другое. Как будто ты боишься подняться выше определенного уровня, но ты должна. Может быть, если бы ты это сделала, может быть, если бы ты целилась выше, ты бы приземлились там. Как узнать, если ты боишься попробовать?

— Я не напугана. Я реалистка.

— Я думаю, ты навешиваешь ярлык на страх и называешь его реализмом, — говорит он мне. — Ты не боялась рискнуть со мной, но теперь, когда приходит время колледжа и будущего, ты вдруг перестраховалась. — Выдерживая мой взгляд, он качает головой. — Мы не рискуем, Эллис. Мы не отворачиваемся от того, чего хотим, потому что это может немного повредить, если это пойдет не так. Мы доверяем друг другу, чтобы быть там, чтобы собрать осколки, если это произойдет. Так что либо ты ведешь себя как курица, либо ты мне не доверяешь. Скажи мне, что это.

Я морщу нос и бью его в живот, не радуясь тому, что меня обзывают собственной чушью. — Это не цыплячье дерьмо, чтобы не бросить осторожность на ветер и не разрушить свои жизненные планы, чтобы я могла присоединиться к тебе в погоне за твоими.

— А что, если мои лучше? — Он предлагает. — Не пойми неправильно, но твои жизненные планы посредственны. Посредственная школа, посредственная обстановка. Я знаю, что ты работала изо всех сил, чтобы добиться этого, и, возможно, это было для тебя потолком до встречи со мной, но не сейчас. Разве ты не понимаешь? Я могу поднять тебя выше. Ты позволила мне использовать тебя все чертово время. Теперь используй меня.

Я чувствую, что мое сердце разрывается, когда он читает мне нотации таким образом. Нередко он зовет меня, но обычно в этом нет необходимости. Обычно я не веду себя как куриное дерьмо.

Я стряхиваю с себя его слова и привожу факты. — Если бы я пошла в городской колледж, это стоило бы мне на 20 000 долларов в год больше, чем частная школа в Пенсильвании, Картер. Для получения степени бакалавра это большие деньги. А я не хочу в Городской колледж, я хочу в тот, где заработаю халяву. Мне нравится школа в Пенсильвании, мне нравится кампус…

— Нравится, нравится, нравится. Я тебе “нравлюсь” или ты меня любишь?

Пыхтя, я говорю ему: — Это нечестно. Ты не колледж.

— Ты меня любишь, — заявляет он. — И я люблю тебя. Даже помимо желания быть с тобой, я хочу для тебя большего, чем быть посредственностью. Ты заслуживаешь этого больше, чем кто-либо другой, кого я когда-либо встречал.

Скрестив руки на груди, я говорю ему в ответ его собственные слова. — Люди не всегда получают то, что заслуживают, помнишь?

— Не всегда, но в данном случае можно. Просто позволь мне дать это тебе.

Я должна чувствовать себя лучше из-за предложения, которое, как я знаю, будет, но с его предложением помочь мне заплатить за школу, если я приеду сюда, у меня будет на одно оправдание меньше. Очевидно, что вопрос о том, нравится ли мне школа, в которой я буду учится, находится ниже в его списке приоритетов, чем местоположение. — Ты хочешь, чтобы я пожалела? Ты просишь меня сделать все возможное для успеха наших отношений, потому что, если я пойду на этот компромисс, если я пойду в школу, в которую не хочу ходить, и тогда мы расстанемся? Я пожалею, что приняла это решение.

Явно равнодушный, Картер качает головой. — Я не прошу тебя идти на такой компромисс. Я не прошу тебя делать что-то, о чем ты пожалеешь в маловероятном случае, если между нами ничего не получится.

— Но ты…

Какое-то время он молчит, выдерживая мой взгляд, а затем говорит: — Я не говорю о Городском колледже, Зои.

— Это единственный колледж в городе, который…

Он не дает мне закончить. Он обрывает меня и крадет все мои слова, говоря: — У меня есть для тебя интервью в Колумбийском университете.

Все останавливается на мгновение. Я смотрю на него, боясь дышать. Он смотрит на меня, ожидая ответа. Его слова снова звучат у меня в голове, но я не могу их полностью усвоить. Они не имеют смысла — слова слишком невероятны, чтобы быть правдой, не так ли? Я знаю, что Картер делает дерьмо, когда хочет, но это невозможно…

Он устроил мне собеседование в Колумбийском университете?

Наконец мне удается спросить: — Что… что ты имеешь в виду? Какое интервью?

— Интервью, — многозначительно говорит он. — Вступительное собеседование.

Мой желудок сжимается, и моя голова трясется сама по себе. — Это невозможно. Я даже не подавала документы в Колумбийский университет, а они…

— Это не невозможно, потому что это уже сделано, — говорит он, не удосужившись дать мне возразить. Наклонившись и нежно проводя пальцами по моим волосам, он говорит: — Я не мог ничего сказать тебе, пока не был уверен, что справлюсь, потому что я не хотел рисковать, чтобы ты разочаровалась, но я работал над этим, как над любимым проектом. Немного дополнил твоё резюме, Кейси предложила тебе обзоры книг, чтобы ты могла перечислить школьную газету. Купил тебе все эти учебники по ACT и оставил тебя учиться, так что, надеюсь, ты будешь достаточно хорошо успевать, чтобы соответствовать их общим критериям приема. Позволить тебе иметь второе место не помешает. Я подумал, что было бы полезно, если бы ты сама соответствовала их стандартам, но я разговаривал с моим контактом в Колумбийском университете о тебе, подчеркивая, что для того, чтобы работать для них так, как я хочу, мне действительно помогло бы, если бы я мог взять с собой мою блестящую девушку.

Закрывая лицо руками, я говорю ему: — Ты, наверное, переоценил меня. Они встретят меня и будут ждать Эйнштейна с сиськами.

— Неа. Они знают счет. Если ты не пускаешь слюни во время собеседования и не можешь не связать предложение, они позаботятся о том, чтобы тебя приняли.

— Но я никто, — говорю я, недоверчиво качая головой. — Я имею в виду, да, у меня есть оценки, но… я не могу поверить, что они хотят впустить меня. Только потому, что ты их попросил?

— Попросил? Я, блядь, провел кампанию, — легкомысленно говорит он. — Я знал, что поступление тебя в Колумбийский университет было единственным хорошим способом заставить тебя переехать сюда со мной, поэтому я сделал то, что должен был сделать. Обычно при поступлении по особым случаям, вроде этого, они обращаются к семье будущего студента, чтобы понять, стоит ли его принимать. Очевидно, для твоей семьи не стоит нарушать стандарты приема, но не для моей? — Не слишком скромно, он пожимает плечами. — В дополнение ко всей твоей тяжелой работе и всей моей кампании, мой отец делает значительное пожертвование университету от твоего имени.

Это признание согревает мое сердце и взрывает мой разум. Я не знаю, как обработать то, что он только что сказал. — Для меня?

— Для тебя. Для нас, — поправляется он.

Это уже слишком. Я даже не знаю, что сказать, как выразить свое замешательство или свою благодарность. — Но почему? Почему он сделал это для меня?

Виновато склонив голову набок, Картер говорит: — Возможно, я сказал ему кое-что, чтобы подбодрить его. Что я сделал с тобой. Вещи, о которых ты потенциально могла бы рассказать людям в будущем, если бы я тебе не нравился так сильно. Вещи, которые могут подорвать мою карьеру юриста, которой я планирую заниматься. Семья тоже не будет выглядеть слишком хорошо.

Мои глаза расширяются, когда я понимаю, что он имеет в виду. — Ты сказал ему об этом?

Каким бы бесстыдным он ни был, Картер ухмыляется. — Даже немного приукрасил, чтобы действительно показать, какой урон ты способна нанести, если мы не предпримем никаких действий, чтобы удержать тебя на нашей стороне.

Я рада, что он находит это таким забавным, потому что я начинаю потеть. — Ты сошел с ума, Картер? Он действительно пришлет за мной киллера!

Картер отрицательно качает головой. — Я же говорил тебе, что мой отец борется с потенциальным скандалом своей чековой книжкой, а не киллерами. Он не был в восторге от того, что ему пришлось расплачиваться с другой девушкой, но я заверил его, что ты будешь последней. Я держу тебя, и это будет держать меня в узде.

Он совершенно сумасшедший, но когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня, я не могу не обхватить его руками и ногами и притянуть к себе, чтобы как следует поцеловать его в ответ. — Не могу поверить, что ты рассказал об этом своему отцу. Ты совершенно безумен, но ты прекрасен. Твой отец, должно быть, думает, что я сошла с ума, раз после всего этого завязала с тобой отношения.

Откидывая мои волосы назад, Картер качает головой. — Неа. Он знает, что женщины будут мириться со многими формами поведения, если речь идет о комфортной жизни

Я теряю улыбку, протягивая руку, чтобы погладить его лицо. — Ты же знаешь, что для меня это абсолютно не имеет никакого отношения, верно?

Коснувшись моей рукой своего лица, он предлагает мне легкую улыбку. — Конечно, я знаю. Впрочем, это не его дело. Пусть верит в то, что имеет для него смысл. Пока ты поедешь в Колумбийский университет и я буду держать тебя при себе, мне все равно, что он думает.

— Не могу поверить, что ты сделал все это для меня, Картер. Это огромно. Это… меняет жизнь.

Схватив мою руку и поднеся ее к своим губам, он оставляет там нежный поцелуй. — Я сделаю для тебя все, что угодно.

И вот оно. Не только его слова или его огромный жест, но и этот взгляд в его глазах, тот, который передает всю любовь, которую он испытывает ко мне. Вот почему я верю его обещаниям. Причина, по которой я верю в него, и точка. На какие бы подлости он ни был способен, Картер не хочет меня терять. Иногда он может быть адом на колесах, он может быть сложным, трудным парнем, у которого столько проблем, сколько у него привилегий, но когда он смотрит мне в глаза после всего этого и говорит, что сделает для меня что угодно, часть меня не сомневается, что он это имеет в виду. Как ни страшно иногда это может быть, Картер сделает для меня все что угодно.

— Когда-нибудь ты не получишь то, что хочешь, — сообщаю я ему. — Но сегодня не тот день.

Ухмыляясь, он целует меня в губы. — Наконец-то убедилась, что общение со мной не разрушит твою жизнь?

Я киваю. — Возможно, это сделало это. Я никак не могу позволить себе платить за обучение, но ради Колумбийского университета я возьму на себя часть долга. Надеюсь, я смогу получить кредиты, которые мне нужны, чтобы заплатить за это.

— Нет потребности. Мой папа платит за твое обучение. Часть твоей откупной сделки.

Вскидывая кулак в воздух, я говорю: — Да! — Схватив его лицо, я требую: — Ты знаешь, что это значит? Мы вместе будем в Колумбийском университете. Я могу спасти тебя от твоей стервозной будущей жены!

— И согревать мою постель каждую ночь, — добавляет он.

— Вот почему тебя не беспокоили дальние расстояния, — понимаю я. — Ты знал, что нам не придется этого делать. Ты знал, что я перееду сюда с тобой все это время, и ты только мучил меня.

— Мне пришлось. На случай, если я не смогу собрать всех на борт. Представь, насколько больше ты была бы разочарована, если бы я сказал тебе, что попытаюсь заполучить тебя сюда, а потом не смог бы. Это было гораздо хуже, чем сюрприз.

— Кэролайн знала?

— Да. Она знала, что должна помочь тебе выбрать наряд для интервью в Колумбийском университете, но я велел ей ничего не говорить.

— А Кейси? Она знала, что ты пытался заполнить мое резюме?

— Я сказал ей, что для колледжа, но не уточнил, какой именно. Я знал, что Кэролайн сохранит мои секреты, я не доверял твоим друзьям.

— Ты потрясающий, — говорю я ему, целуя его лицо. — И замечательный, — добавляю я, целуя в уголок его рта. — И невероятный. — Еще один поцелуй. — Большое спасибо за это, Картер. Это превосходит все, на что я когда-либо надеялась.

Его тон светлый, но его глаза торжественны, когда он говорит мне: — Я тот, кто должен благодарить тебя. Ты превыше всего, на что я когда-либо надеялся. Я даже не знал, что ищу тебя, но я очень рад, что наткнулся на тебя.

Я чувствую укол привязанности, когда мое сердце наполняется. Я обхватываю его руками, чтобы притянуть к себе как можно ближе. Конечно, это была адская поездка, и я не всегда была в восторге от встречи с Картером Махони, но, в конце концов, несмотря на то, что он вырывался из моей зоны комфорта, а иногда и взрывался, он открывал части меня. Я даже не знала, что они закрыты, и я думаю, что это к лучшему. Честно говоря, я не хочу быть человеком, который так боится покинуть свою зону комфорта, что я становлюсь ее пленником. Я не хочу быть человеком, который боится вызовов.

По правде говоря, я предпочла бы быть очарованной Картером, чем чувствовать себя комфортно в любой день.

Во всех отношениях я делаю Картера лучше, и я думаю, что он делает меня лучше. Его нужно немного приручить, а меня иногда нужно немного подтолкнуть. Картер может любить меня и бросать мне вызов одновременно, а я могу удержать его от слишком катастрофических действий. О, и пусть он будет счастлив. Я очень горжусь этим.

Я знаю, что жизнь с Картером не всегда будет легкой. Иногда он будет злым и напористым, и мне придется стоять на своем, пока он не найдет способ обойти это. Он, вероятно, тоже будет. Он всегда будет пытаться перехитрить меня, попытается найти альтернативные пути, чтобы добиться своего, даже если я не хочу ему это давать. Впрочем, это меня не раздражает. Это было нашей динамикой с первого дня; Я почти с нетерпением жду встречи с ним снова и снова.

Какой бы ни была жизнь с Картером, она “никогда” не будет скучной.

• ── ✾ ── •

ЭПИЛОГ

Год спустя

— Я хочу сказать, что ты не можешь винить психиатра в исследовании за неправильный диагноз. Псевдопациенты придумали шизофренический эпизод, чтобы попасть в больницу. Просто потому, что у них не было симптомов, когда…

— Психиатры, “во множественном числе”. Ты действительно собираешься сказать мне, что в этой больнице нет ни одного компетентного человека, который заметил бы это, и сказал: «эй, подожди, этот человек кажется совершенно здоровым и вовсе не шизофреником»?

Задыхаясь, Макс резко откидывается на спинку стула. — За исключением “шизофренического” эпизода, из-за которого их госпитализировали, ты имеешь в виду? Так что, мы должны полностью отказаться от поведения, если завтра они будут вести себя нормально? Должны ли мы просто жить изо дня в день? Эй, я знаю, вчера ты совершил массовое убийство, но сегодня ты уронил доллар в блестящее красное ведерко звонаря из Армии Спасения, так что теперь ты в порядке.

Я ухмыляюсь, когда Кэндис хватается за голову, словно она вот-вот взорвется от растущего разочарования от разговора с ним. Учебные занятия для моего класса психологии всегда интенсивны, и Макс и Кэндис “всегда” вцепляются друг другу в глотки. Они никогда не сталкивались с вопросом, по которому они могли бы договориться, и так интересно наблюдать, как они дерутся насмерть, что мы буквально начали приносить попкорн.

Пока они продолжают это делать, Люцис приглашающе пододвигает чашу ко мне. Сверкая ему заговорщицкой улыбкой, я хватаю горсть попкорна и тянусь к телефону, чтобы проверить время. Моя улыбка падает вместе с моим сердцем, когда оно загорается, и я вижу время.

Я должна была уйти 16 минут назад.

— Дерьмо. — Засунув попкорн в рот и захлопнув блокнот, я начинаю собирать вещи.

Заметив движение, Макс отрывает свое внимание от Каденса и смотрит в мою сторону. — Что ты думаешь, Зои?

— Честно говоря, я вижу обе стороны вопроса, но у меня нет времени на дебаты. Я не знала, который час. Мне нужно идти.

— Что? — требует Кэндис, широко раскрыв глаза. — Но мы находимся прямо в середине этого, и мы даже не закончили рассмотрение материала. У нас экзамен на этой неделе, ты не можешь “уйти”.

— Я должна, — говорю я им, запихивая последние свои вещи в сумку и натягивая ее через голову. — Сегодня у меня свидание.

— Свидание? Разве это не то же самое, что и у замужних женщин среднего возраста, когда они перестали заниматься регулярным сексом? — требует Люцис, приподняв темную бровь, когда я натягиваю пальто.

Я искоса смотрю на него, застегивая пальто. — Поверь мне, я не перестала заниматься регулярным сексом.

Кэндис хихикает, а Люцис закатывает глаза. — Давай, оставайся, — умоляет он. — Картер на самом деле не умрет, если ему придется развлекаться один, один вечер. Обещаю.

— Серьезно, ты не можешь бросить нас ради свидания, — усмехается Макс. — Просто напиши ему и скажи, что будешь еще через час.

Кэндис хватает пригоршню попкорна и говорит Максу: — Однако мне нравится этот фильм. Ты когда-нибудь смотрел? С Тиной Фей [Прим.: Эли́забет Стамати́на «Ти́на» Фей — американская актриса, комедиантка, сценарист, продюсер и писательница. Обладательница девяти премий «Эмми», двух премий «Золотой глобус» и пяти премий Гильдии киноактёров США]. Так смешно.

Я не беспокоюсь о том, что если напишу Картеру и попытаюсь отвлечь его, он появится в нашей учебной группе и вытащит меня отсюда через плечо, как нецивилизованный пещерный человек. Вместо этого я ослепляю их улыбкой, позволяю им думать, что свидания — жалкое заведение для несвежих отношений, и оставляю их с волной, зная, что это не так.

Что еще хуже, моя дорога домой занимает на несколько минут больше, чем обычно. Целый день шел снег, легкие пушистые снежинки, но все эти снежинки складываются. Несколько дюймов покрывают скользкий тротуар, еще больше стекает вниз, цепляясь за мои волосы и все мое пальто.

Это может занять немного больше времени, но я люблю, когда в городе идет снег. Большой снег, маленький снег, я до сих пор очарована холодом воздуха и видом белых снежинок на фоне небоскребов и темного ночного неба… нет ничего лучше. Я не могу решить, что мне больше нравится здесь, осень или зима, но я определенно была права, когда думала, как хорошо было бы иметь и то, и другое.

Дверь не заперта, когда я возвращаюсь в квартиру. Обычно мы держим его закрытым, даже если находимся дома. Наше здание безопасно, но это просто дополнительная мера предосторожности. Должно быть, Картер отпер его, чтобы сэкономить мне лишнюю минуту возни с ключом. Это значит, что он определенно заметил, что я опаздываю.

Я снимаю ботинки и снимаю шапку, как только вхожу в дверь. Лиза, наша няня, стоит у раковины, убирая остатки ужина и послеобеденных закусок.

— Привет, Лиза, — тепло приветствую я.

Убедить Картера нанять няню было настоящим подвигом, но я сказала ему, что мы примем все меры предосторожности, чтобы убедиться, что мы не наняли кого-то опасного. Я сама провела с этой бедной женщиной обширные интервью, связалась со всеми рекомендациями, которые она смогла найти, и даже взяла интервью у теперь уже взрослых детей, которых она нянчила в начале своей карьеры. Лиза — бабушка, учительница на пенсии и прекрасное дополнение к нашей семье. Хлоя просто любит ее, и я знаю, что это чувство взаимно.

— Оооо, ты опоздала, — шутит Лиза, улыбаясь мне через плечо, когда я снимаю пальто.

— Я знаю, — говорю я со вздохом. — Я застряла и потеряла счет времени. Спасибо, что помыла посуду, — добавляю я и торопливо направляюсь в спальню.

Когда я приближаюсь к спальням, я слышу голос Хлои, сбивчиво произносящей слова, пока она помогает Картер читать ей сказку на ночь. Сейчас она в детском саду, и она выучила все слова из своего школьного словаря, но ее читатели уровней любят время от времени бросать ей мяч, в зависимости от истории.

— Что? — игриво спрашивает Картер, когда она понимает это совершенно неправильно. — Это слово не начинается с буквы Б.

Я заглядываю как раз вовремя, чтобы увидеть, как Хлоя опускает руки на книгу и вздыхает. — Иногда я путаюсь!

Картер наклоняется и гладит ее по спине, затем склоняется над книгой. — Все в порядке, только помедленнее. — Указывая на место на странице, он спрашивает: —‘Что это за буква?

— Это буква Б. Иногда я путаю Б и Д, когда они пишутся маленькими буквами.

— Ничего страшного, я тоже так делал, когда был в твоем возрасте. Итак, что такое звук ре?

Я тихо вздыхаю про себя, затем оставляю их заканчивать свой рассказ, а я могу идти готовиться к нашему свиданию. Я хотела принять душ перед тем, как мы уйдем, так как снег испортил мои волосы, но сейчас у меня нет времени. Мы всегда можем принять хороший горячий душ вместе, когда вернемся домой.

К тому времени, когда Картер входит, я уже стою у раковины в главной ванне, надевая серьги. Я ловлю его взгляд в зеркале и улыбаюсь ему.

— Как прошла сказка на ночь?

— Она уже почти выучила все эти считыватели уровней, нам придется достать ей несколько новых.

— Почти уверена, что Санта позаботится об этом, — говорю я ему.

— Мм, — бормочет он, обнимая меня сзади. — Ты самая сексуальная Санта, которого я когда-либо видел.

Подмигивая ему в зеркале, я говорю ему: — Подожди, пока ты не увидишь мое рождественское белье.

— Я думал, что Рождество пройдет, прежде чем ты приедешь сюда, — сообщает он мне. — Учебная сессия сегодня снова затянулась?

— Ага. Это все еще происходит, — говорю я ему, толкаясь о него задом, чтобы отодвинуть его назад, чтобы я могла открыть свой ящик и взять немного гигиенической помады, чтобы нанести на губы. — Я сказала им, что должна уйти пораньше на свидание, и они высмеяли меня.

Приподняв бровь, он указывает: — Это было не рано. Ты сказала, что будешь тут больше часа назад.

— Я знаю, — вздохнув, говорю я, накрывая гигиеническую помаду крышкой и ставя ее обратно. — Макс и Кэндис начали ссориться из-за тематического исследования, и… оно стало целым. Ты должен просто позволить мне заниматься с Люцисом и не вмешивать двух других, тогда будет меньше отвлекающих факторов, и я вернусь домой гораздо раньше.

— Да, конечно. Люцис не пускал бы тебя в гости так же поздно, как флиртовал бы с тобой, — заявляет он.

— Он не флиртует со мной, — бормочу я.

— Он хочет тебя трахнуть.

— Ты всегда думаешь, что кто-то хочет меня трахнуть. Ты предубежден из-за своего личного интереса трахнуть меня.

Его руки напрягаются, и он улыбается, целуя меня в шею и посылая мурашки по моему позвоночнику. — Черт возьми, я хочу трахнуть тебя. Я бы сделал это прямо сейчас, если бы мы уже не опаздывали. — Отпустив меня и исчезнув в другой комнате, Картер дает мне закончить приготовления.

Или я думаю, что он уходит, чтобы дать мне закончить сборы, но потом он возвращается с маленьким черным портфелем. Он открывает его, достает маленький черно-серебряный вибратор и передает его мне.

— Что это? — спрашиваю я, осматривая игрушку, так как никогда ее раньше не видела.

— Ранний рождественский подарок. Вставь.

— Сейчас? Мы уже опаздываем.

В ответ он хватает мягкую ткань моего маленького черного платья и натягивает его на мою задницу и вокруг талии. Мое тело пульсирует от интереса, когда он собирает ткань в одну руку и проводит ладонью по моей заднице. — Сейчас.

Ну, тогда ладно. Я стягиваю трусики и вталкиваю внутрь себя маленький пулеобразный вибратор. Закончив, я выключаю свет и присоединяюсь к Картеру в спальне, но хмурюсь, когда вижу, что он натягивает пальто.

— Что ты делаешь?

Он оглядывается на меня и приподнимает бровь. — Надеваю пальто. Если ты хочешь увидеть «Рокетс [Прим.: The Rockettes — нью-йоркский женский танцевальный коллектив, основанный в 1925 году в Сент-Луисе. Представления сочетают в себе традиции французского варьете и американского танцевального мюзикла и славятся особой синхронностью исполнения]», нам нужно убираться отсюда.

— Но… во меня есть… — Я смотрю в сторону холла, хотя знаю, что Хлоя нас не слышит. — Во мне есть “вещь”.

Картер ухмыляется мне. — Я знаю.

Я демонстративно расширяю глаза, но прежде, чем я успеваю спросить, он лезет в карман и достает соответствующий черно-серебряный круглый предмет.

— Беспроводной пульт, — объясняет он. — Мы собираемся немного повеселиться сегодня вечером.

Мое сердце замирает, когда я следую за ним из спальни. — На публике?

— Где и когда захочу, — говорит он.

Мм, звучит интригующе. — Ты пытаешься внести меня в список непослушных, не так ли? — спрашиваю я, следуя за ним. — В этом году Санта не принесет мне ничего, кроме куска угля.

— Все в порядке, я все равно дарю подарки лучше, чем он. — Оглянувшись через плечо, он говорит: — Тебе повезло, что у него ограниченный радиус действия, иначе я бы заставил тебя носить его на учебных занятиях. Каждый раз, когда у меня появляется предчувствие, что Люцис делает что-то, что меня раздражает… — Он лезет в карман, и через мгновение я подпрыгиваю, пораженная толчком вибрации внутри меня. Черт, для маленького пулевого массажера у этой штуки есть сила.

— Возмутительно, — говорю я ему, вздыхая с облегчением, когда он выключает его как раз перед тем, как мы подходим к Лизе. — Эй, я всегда могу пригласить Люциса учиться здесь когда-нибудь, — поддразниваю я. — Мы с ним могли бы заниматься в уединении в спальне, пока ты…

— Продолжай в том же духе, — говорит Картер.

Я ухмыляюсь, ускоряясь, чтобы обнять его сзади. — Ты же знаешь, что я просто дразню тебя.

— Это все веселье и игры, пока я не испорчу чью-то жизнь, — полушутит он.

— Не смей. Он мой ассистент, он может отомстить за мои работы.

Он поворачивается, хватая меня за талию и притягивая к себе. — К тому же, ты хочешь только меня.

— Естественно, — говорю я, обвивая руками его шею и глядя на него снизу вверх. — Как я могу хотеть кого-то другого?

Он слабо улыбается и целует меня в губы, затем с гораздо большей силой шлепает меня по заднице. — Возьми пальто, чтобы мы могли уйти.

Я думаю, что Нью-Йорк прекрасен круглый год, но он особенно прекрасен во время рождественского сезона. Так как у нас есть билеты на восьмичасовое представление, и мы едем через весь город, Картер вызывает нам такси, когда мы выходим из квартиры. Однако когда мы покидаем Радио-Сити [Прим.: Мюзик-холл «Радио-сити» — театрально-концертный зал в Нью-Йорке] после шоу, мы уже достаточно близко, чтобы дойти до забронированного столика на ужин.

Взяв Картера за руку, пока мы идем по улице, я кладу голову ему на плечо и размышляю: — Мы должны покататься на коньках перед деревом, как мы делали это в прошлом году.

— Покатаемся, — уверяет он меня. — У меня запланировано целое юбилейное свидание, я просто жду, когда экзамены закончатся, чтобы ты не была так напряжена.

— Я не напряжена, — отрицаю я. — Есть так много информации, которую нужно запомнить. Я хочу хорошо закончить свой первый семестр, чтобы они не пожалели, что приняли меня.

Обхватив меня за плечи и притянув к себе, он говорит: — Никто не пожалеет, что принял тебя. Ты достаточно умна, чтобы быть здесь, даже без того, что мы подталкивали от твоего имени; тебе не нужно убивать себя учебой сейчас, когда ты здесь. Конец света не наступит, если у тебя не будет идеального среднего балла. Как только ты закончишь учебу и начнешь работать, уже не будет иметь значения, какой у тебя средний балл.

— Дело не только в моем среднем балле. Это важная информация, которую мне нужно будет узнать позже, в медицинском институте и во время практики.

— Некоторые из них. Остальное - наполнитель. Как часто, по-твоему, тебе нужно уметь цитировать Сократа [Прим.: Сокра́т — древнегреческий философ. Его учение разделило древнегреческую философию на «досократический» и «сократовский» периоды. В отличие от предшественников, которых интересовали вопросы сотворения космоса и всего сущего, Сократ стал изучать внутренний мир человека]? Тем не менее, ты провела всю прошлую ночь, забивая себе в голову древнегреческую философию. Там многолюдно, оставь место для того, что важно, и дай себе передышку.

— Может быть, у меня будет пациент, одержимый сократовским методом, и мои глубокие знания станут ключом к выяснению его проблем, — чопорно предлагаю я.

Картер улыбается и притягивает меня ближе, чтобы поцеловать в макушку. — Если это когда-нибудь случится, я проглочу свои слова. Но если этого не произойдет, по крайней мере, полегче на уроках пуха [Прим.: На уроках которые не имеют большого значения*].

В значительной степени вдохновленная моим опытом с Картером, а затем вновь укрепившийся в беседах с преподавателями университета, я решила продолжить карьеру в области поведенческих наук. Это будет означать много учебы, но в конечном итоге я хочу научиться помогать тем, кто подвержен риску проблемного поведения, и консультировать людей, чье общее мышление больше склоняется к ненормальному. Картеру повезло найти меня, но если бы какая-то другая девушка перешла ему дорогу, я не знаю, где могла бы оказаться любая из них.

Спустя годы я стану доктором Эллис и смогу помогать людям с их проблемами, одновременно занимаясь тем, что мне интересно. Это идеальная карьера для меня, и, поскольку отец Картера оплачивает мою учебу в бакалавриате, я не буду бояться каких-либо потенциальных долгов, которые я могу получить, получая степень доктора философии. Кроме того, Люцис на том же пути, и он уже сказал мне, что я могу работать ассистентом, пока я делаю свою дипломную работу.

Я не могу сдержать легкий вздох. Есть много повседневных вещей, из-за которых я могла бы сосредотачиваться, но, в конечном счете, в моей жизни так много всего происходит правильно, и я бы предпочла сосредоточиться на этом.

Слегка сжимая меня, Картер спрашивает: — К чему этот вздох?

— Я просто счастлива. Сейчас все так идеально. Даже этот снег, — добавляю я, протягивая руку, чтобы поймать несколько хрустальных снежинок на моей кашемировой перчатке. Глядя на него с улыбкой, я говорю ему: — Я люблю нашу жизнь.

— Я тоже.

Картер открывает передо мной тяжелую черную дверь, когда мы добираемся до фешенебельного стейк-хауса, где мы ужинаем. Это место принадлежит одному из его друзей, так что у нас есть постоянная бронь. Вдоль каждой стены входной бухты стоят черные сиденья с кожаной обивкой, и оба они полностью заполнены людьми. Картер кладет руку мне на поясницу и идет прямо к столу хостеса.

— Бронь на двоих. Картер Махони.

Хостес поднимает глаза, ее взгляд почти такой же острый, как линия ее подбородка, пока она не видит Картера, затем ее лицо смягчается в легкой улыбке. Она без всякого интереса бросает на меня взгляд. Я улыбаюсь ей, и она не удосуживается ответить, затем она сверяется со своим списком, не находит того, что ищет, и оглядывается на него. — Во сколько вы должны были быть здесь?

— Всякий раз, когда я появляюсь, — заявляет он с оттенком высокомерия, учитывая, что она отмахнулась от меня. — Другой список, милая.

Ее поза уже поразительна, но она напрягается от его тона. Перелистывая этот список, она сверяется с гораздо более коротким списком позади него. — А, вот оно. — Просматривая эксклюзивный список, она берет два меню и оставляет своё место пустовать. — Просто пойдёмте за мной, мистер Махони.

Хостес ведет нас через переполненный ресторан, мимо бара, усеянного хорошо одетыми женщинами и мужчинами в костюмах или, по крайней мере, в рубашках и галстуках, если они сняли пиджаки. Я не уверена, существует ли здесь фактический дресс-код или просто негласное понимание того, что нецивилизованно появляться в джинсах, если вы собираетесь потратить столько на стейк.

Зарезервированные места — это те, которые вам никогда не придется ждать, а также лучшие места в зале. Нас сопровождают на этаж и отводят обратно в отдельный уголок, подальше от шума и болтовни, которые наполняли столовую внизу. Хостес ждет, пока мы займем свои места, потом вручает нам наши меню и убирает дополнительные настройки места. Она возвращается, чтобы зажечь свечу на столе между нами и наполнить наши стаканы водой, затем она говорит нам, что наш сервер будет готов через несколько минут.

Мы просматриваем меню несколько минут, но обычно я заказываю одно и то же. Слава богу, в меню нет цен, потому что я знаю, что в прошлый раз случайно увидев счет, когда мы заходили за напитками и десертом, они заставили меня потерять аппетит. Хотя здесь есть мой любимый десерт в городе. Невероятный кусочек шоколадного торта. Все, просто шоколадный торт, но я не знаю, что делается с тортом. Очевидно, она пропитана грехом и окроплена экстазом, потому что это самая прекрасная вещь, с которой когда-либо соприкасались мои вкусовые рецепторы.

У меня слюнки текут, только подумав об этом. Наша официантка, наконец, подходит к нам, но она несет поднос, а мы еще не заказывали. Я оглядываюсь, но в нашем маленьком уголке нет других ужинающих, так что, должно быть, она приносит это нам.

Улыбаясь, она ставит поднос перед нами. Это поднос с икрой и два бокала шампанского.

— О, мы не заказывали…

Официантка уже кивает. — За счёт заведения.

Картер ухмыляется, разворачивая салфетку, полную посуды. — Он нас видел.

Я вздыхаю, гораздо менее удивленная. — Он здесь.

Официантка сдерживает понимающую улыбку, а затем спрашивает: — Вам двоим нужна минутка, чтобы просмотреть меню, или…?

— Нет, все готово, — говорит ей Картер и продолжает заказывать еду.

Как только официантка уходит, я смотрю на икру, но тянусь только к шампанскому. — Если он собирался прислать бесплатную еду, он должен был пропустить прелюдию и отправить мне торт.

Удивленный, Картер уверяет меня: — Ты получишь свой торт после того, как мы поедим.

— Я получу торт перед ужином и торт на десерт. Торта всегда мало. Я бы хотела торт с домиком, я бы хотела торт с мышкой. Я хотелв бы торт здесь или там. Я бы хотела торт где угодно.

— Больше никаких сказок доктора Сьюза [Прим.: Теодо́р Сьюз Га́йсел — американский детский писатель и мультипликатор] на ночь, — говорит мне Картер.

Я качаю головой. — Мне нужно тренировать свой мозг, чтобы он перестал запоминать все, что мои глазные яблоки проскальзывают более одного раза.

Я вообще не большой любитель икры, но я так голодна, что съедаю немного, пока мы ждем свою еду. Кроме попкорна на учебной группе, я ничего не ела весь день, поэтому от одного бокала шампанского я немного схожу с ума.

Я обдумываю все медленнее, когда я навеселе, поэтому через мгновение после того, как запах дорогого одеколона и плохих решений донесется до меня, я чувствую, что позади меня стоят проблемы.

Я неграциозно запрокидываю голову и откидываюсь назад на стуле, моя спина упирается в костяшки пальцев стоящего там мужчины, крепко держащего мой стул.

Его голубые глаза весело блестят, когда он смотрит на меня сверху вниз. — Привет, Зои.

— Ты прислал крепкое шампанское, — осуждающе говорю я.

— Я прислал “Кристалл” [Прим.: Cristal — бренд премиального шампанского, принадлежащий компании Louis Roederer]. Ты легковес.

— Я думаю, что это шампанское повышенной крепости, — спорю я.

— Учитывая твой проницательный вкус, я шокирован тем, что Zagat [Прим.: Гид с мировой известностью, пользующийся доверием огромного количества людей, несущий в себе действительно большой объем информации… все это о Zagat] еще не завербовал тебя, — невозмутимо говорит он. Отпустив меня, он смотрит через стол на Картера. — Ты уверен, что хочешь возиться с едой? Думаю, она у тебя уже в идеальном состоянии. Просто убирайся отсюда и иди домой, твоя работа сделана.

— Я не уйду, пока не съеду свой вес в шоколадном торте, — говорю я, держась за край стола, чтобы снова сесть.

— Как насчет одного куска? — предлагает он, открыто глядя на мою грудь, а затем позволяя своему взгляду скользить по всему моему телу. — Ненавижу видеть, как ты теряешь эту прекрасную форму.

— Фу. Я ненавижу тебя.

Он ухмыляется, совершенно довольный собой, затем переключает внимание на Картера. Они несут чушь несколько минут, и я отключаюсь, думая обо всех подарках, которые мне еще предстоит завернуть. Теперь, когда Хлоя живет с нами, у нас, по сути, есть ребенок, так что Рождество — это довольно большое событие. Это будет ее первое Рождество с нами, и я переборщила с подарками, пытаясь облегчить перемены. Подарки в основном спрятаны в неиспользуемых шкафах под мраморной стойкой в моей гардеробной. Хлоя никогда туда не ходит, так что это было единственное место, где можно было спрятать их.

Мне нужно получить луки. У меня много оберточной бумаги и блестящих бейджиков, но нет ленты. Я достаю телефон, чтобы заказать ленты, но прежде чем я успеваю сделать покупки, вижу сообщение от Люциса.

— Учебная группа утомительна без тебя.

Я недостаточно трезвая, чтобы охранять свой телефон от возможных неправильных толкований, и мои неловко более медленные рефлексы не помогают мне достаточно быстро отклонить его, когда тупой придурок Картера наклоняется и спрашивает: — Кто такой Люцис, и почему он так сильно скучает по тебе?

— Ты когда-нибудь слышал о конфиденциальности? — Я спрашиваю его.

— Ты когда-нибудь думала о том, чтобы не стать cocktease [Прим.: оскорбительное слово для тех, кто ведет себя и одевается таким образом, чтобы привлечь большой сексуальный интерес со стороны мужчины, но отказывается заниматься с ним сексом]? — он стреляет в ответ.

Мои глаза расширяются в недоверии. — Я не cocktease.

— Значит, он посылает тебе безудержное желание, совершенно ничем не спровоцированное? — спрашивает он, выгнув золотистую бровь.

— Это не то сообщение. Ты искажаешь это, чтобы вызвать проблемы.

— Я не пытаюсь создать проблемы. Просто указал, что этот парень хочет трахнуть тебя, на случай, если Картер еще не знал.

— Видишь, — говорит Картер, самодовольно кивая и наклоняясь через стол. — Дай мне эту чертову штуку. У меня есть несколько слов для Люциса.

Я бережно держу телефон, а затем прячу его обратно в сумочку, прежде чем кто-нибудь сможет меня унизить. — Точно нет. Он ассистент в моем классе психологии, и он не хочет меня трахать. — Прежде чем кто-либо из них сможет возразить, я добавляю: — И даже если он хочет это сделать, это не имеет значения. Я счастлива внутри преданных отношений. Ты не можешь честно думать, что я сделаю такое.

— Нет, но мне не нравится, что он присылает тебе такие сообщения. Это неуважение. — Рука Картера все еще протянута, он ждет телефона. — Передай его.

Я качаю головой. — Нет. Все, что он сказал, это то, что учебная группа скучна без меня, в этом нет ничего возмутительного.

— Ах, да? Это весело; по твоему мнению, Макс и Кэндис - главные источники развлечения в учебной группе. Но скучно там без тебя?

Засранец не помогает, говоря: — Должно быть, он не может погладить свой член, думая ни о том, ни о другом.

Глядя на него, я спрашиваю: — Разве у тебя нет настоящей работы?

— Нет, — говорит он, хватая стул с соседнего стола и подтягивая его к нашему. — Я могу присоединиться к вам, если хотите?

— Не хотелось бы, — сообщаю я ему. — Мне совсем не хотелось бы.

Покачав головой, Картер хватает свой бокал с шампанским и делает глоток. — Мне не нравится Люцис, — сообщает он мне.

— Ты ему тоже не нравишься.

— Конечно, нет, я могу трахать тебя, а он об этом только мечтает, — отвечает Картер. — Не ожидал, что я ему понравлюсь.

Слабо улыбаясь, я качаю головой. Я знаю, что на самом деле он не так взволнован Люцисом, как притворяется, ему просто нравится драма. Ему нравится всплеск ревности, трения и игровые драки. Затем, когда он привезет меня домой, он бросит меня на кровать, сожрет и трахнет с таким чувственным насилием, которого Люцис никогда бы не сделал.

Одна из многих причин, по которым он знает, что ему не нужно беспокоиться о Люцисе или ком-то еще.

Тем не менее, Картер любит свои игры, и я не против поиграть в них. Особенно я не буду возражать потом, когда он будет наказывать меня своим телом, и я от этого чувствую себя свободнее и сексуальнее.

Моя кровь согревается от мысленных образов того, что он сделает со мной позже в постели, и вдруг я готова отказаться от торта — и еды — и пойти домой прямо сейчас. Не могу этого сделать, поэтому вместо этого лезу обратно в сумочку и достаю телефон. Не имея никаких попыток скрыться, я начинаю печатать текст.

Я чувствую, как Картер смотрит на меня, затем мое тело реагирует, как будто его ударило током, когда его голос становится низким, и он спрашивает: — Кому ты пишешь?

Я смотрю на него невинно. — Как ты думаешь, кому?

В его глазах мелькает намек на удовольствие, прежде чем он сужает их, глядя на меня. — Удали сообщение и убери телефон.

— Или что?

Картер приподнимает бровь, затем лезет в карман. Вибратор оживает внутри меня, и я вздрагиваю от испуга. Сделав неглубокий вдох, я переминаюсь, пытаясь сориентироваться, но трудно не заметно извиваться, так как маленькая пуля стимулирует самую чувствительную часть моего тела.

Я не знаю, то ли у этой штуки нет низкой настройки, то ли он просто увеличил ее, чтобы наказать меня, но мне труднее всего сидеть на месте. Даже мое дыхание уже трудно контролировать, мое тело хочет естественно реагировать на удовольствие, вызванное вибрацией.

Я сжимаю и разжимаю руки, пытаясь сдержать беспомощные звуки, которые так и просятся вырваться из моего горла. Его друг наблюдает за мной, его голубые глаза подозрительно сузились. Я умру, если он догадается, что только что сделал Картер, но я и не такая хитрая, как хотелось бы.

Бросив умоляющий взгляд на своего парня через стол, я молча умоляю его выключить его.

Картер приподнимает темную бровь, молча призывая меня подчиниться ему или смириться с последствиями.

Я закрываю глаза, пытаясь вызвать каждую несексуальную мысль, которую только могу собрать, но удовольствие проходит сквозь меня волнами, и сдержать его физически сложно.

Это пытка.

Нервничая и с трудом удерживая себя в руках, я стираю сообщение, которое собиралась отправить, и показываю экран Картеру в качестве доказательства.

— Вот, его нет, — огрызаюсь я, немного запыхавшись.

— Хорошая девочка, — говорит он, более чем слегка удивленный.

Каждая мышца моего тела напрягается от усилия сдержать оргазм, я жду, когда он полезет в карман и выключит его, но, черт возьми, он тянется за своим шампанским и вместо этого делает медленный глоток.

Мои глаза расширяются в предательском недоверии, затем сужаются, когда я смотрю на него. — Картер…

— Да, принцесса? — спрашивает он, как невинный.

— Ты ничего не забыл?

Делая вид, что думает, он потирает подбородок. — Хм, я так не думаю.

Если бы мы были дома, пулевой вибратор, вероятно, не был бы таким мощным, но знание того, что мы на публике, а его друг стоит прямо здесь и смотрит, как Картер играет со мной…

Блядь, я кончу. Я не хочу, чтобы кто-нибудь заметил, но я сжимаю край стола и закрываю глаза, когда давление нарастает и нарастает, когда я приближаюсь…

Как раз перед тем, как я кончаю, он выключает его.

Я стону и разочарованно вздыхаю, откидываясь на спинку стула и глядя на Картера.

Его рука вылезает из кармана, и он ухмыляется мне через стол. — Что-то не так, детка?

Я могла бы зарычать, я так раздражена. Не обращая внимания на то, как это выглядит, я отодвигаю стул, подбегаю к Картеру со стороны стола и хватаю его за руку. Он не останавливает меня, когда я буквально тащу его со стула, перед его другом и в ванную.

— Не хочешь забрать свою сумочку? — спрашивает он, позволяя мне тащить его.

— К черту мою сумочку, — рявкаю я, ускоряя темп, пока мои внутренности сжимаются вокруг пустоты, отчаянно нуждаясь в наполнении.

Мы еле доходим до туалета. Здесь даже нет уединения, как в туалете с одной кабинкой, это целый ряд кабинок, в которые может зайти любой желающий, но мне все равно. Я закрываю глаза, когда он берет на себя управление, грубо хватая меня за руки и прижимая к стене. Огонь вспыхивает внизу моего живота по знакомому сигналу, что пора идти.

— Поцелуй меня, — говорю я, задыхаясь, наполовину требуя, наполовину умоляя.

Он наклоняется ближе, прижимаясь своим телом к моему, заставляя меня чувствовать манящий жар, исходящий от его хорошо вылепленного тела. — Итак, принцесса, как ты должна спрашивать?

Я слишком возбуждена, чтобы играть в игры сопротивления, поэтому не играю. — Пожалуйста.

Вот так вот, его рот накрывает мой, мое тело слабеет, а мой разум атакует взрыв удовольствия. Наши языки переплетаются на несколько секунд, затем он заставляет меня подчиниться, поднимая руку и сжимая мою грудь через ткань. Я задыхаюсь в его рот, мое тело уже такое чувствительное от удовольствия, которое он зажег во мне за столом.

— Пожалуйста, Картер, ты мне нужен, — говорю я ему, впиваясь пальцами ему в спину, пытаясь притянуть его ближе.

Картер наклоняет голову, чтобы поцеловать меня в шею, вызывая во мне еще одно безумие удовольствия. Когда он творит магию на моей шее, он протягивает руку между моих ног, скользит пальцем внутрь меня и вынимает пулю, ловя мои стоны своим ртом.

Он засовывает маленькую игрушку в карман своих брюк, затем начинает стягивать мои трусики. Я высвобождаю руку и протягиваю руку, чтобы помочь, попытаться быстрее оттолкнуть эту чертову штуку, заставляя Картера хихикать.

— Кто-то слишком жаждет.

— Ты такой злой, — говорю я ему. — Ты знаешь, как близко я была?

Злобно ухмыляясь, снимая с меня трусики, он говорит: — Да.

Он засовывает мои трусики в тот же карман. Я чувствую, что он не собирается их возвращать, но мне все равно. Мне трусы не нужны, только он. Я смотрю вниз, так же нетерпеливо, как он обвинял меня в этом, пока он расстегивает штаны и освобождает свой член от подлых ограничений одежды.

Да, да, да, это то, чего я хочу.

Рука Картера скользит вниз по моему боку, затем он упирается обеими руками под мою задницу и поднимает меня. Я обхватываю его ногами и даже не пытаюсь сдержать стон, запрокидывая голову, когда он быстро входит в меня. Зная, что я уже разогрелась, он дает мне всего несколько секунд, чтобы приспособиться к вторжению, затем набирает ровный темп, отступая и безжалостно толкаясь, как нам обоим нравится.

— Посмотри на меня, — требует он, поскольку моя голова все еще запрокинута назад, а глаза закрыты.

Я хватаюсь за его широкие плечи для силы и уговариваю открыть глаза, возвращая свой взгляд к нему. Его карие глаза такие красивые, такие интенсивные, когда он отстраняется, а затем толкается вперед, изгибая бедра и заталкивая свой член еще глубже в меня. Я снова стону, моя голова откидывается назад. Слишком сложно держать его в вертикальном положении, но я стараюсь. Я возвращаю свой взгляд к нему и задерживаю его там, шипя сквозь зубы, когда он толкается в меня снова, и снова, и снова.

— Скажи, что любишь меня, — требует он.

Это не проблема. Я едва могу открыть рот достаточно быстро, чтобы слова вылетели наружу. — Я тебя люблю. Я так сильно тебя люблю.

Хотя он и так это знает, я вижу, что моя горячность его удовлетворяет. Чтобы вознаградить меня, он прижимает свои губы к моим, запутывая одну руку в моих волосах и баюкая мою голову своей большой рукой. Его поцелуй так же безжалостен, как и его толчки, и в каждой частичке он тает разум. Мой мозг перестает функционировать, когда он трахает меня у этой стены, мои чувства правильного и неправильного, скромности, элементарной человеческой порядочности отпадают, как ненужный багаж. Дверь может распахнуться прямо сейчас, и я все равно буду умолять его продолжать.

Для этого мне не нужно просить. Не сегодня ночью. Он врезается в меня до тех пор, пока я не могу больше терпеть, пока я не выкрикиваю его имя от удовольствия и, наконец, не лечу через край в экстазе.

Мое тело бескостное, когда я возвращаюсь вниз. Мою голову стало еще труднее удерживать, поэтому я позволила ей упасть на его плечо. Глаза Картера тоже закрыты, одна рука упирается в стену ванной, как будто ему это нужно, чтобы удержаться на ногах, но он все еще поддерживает весь мой вес, так что он не должен.

— Блядь, — бормочет он, а затем целует меня в бок.

Блаженно вздохнув, я улыбаюсь ему. — Не знаю, как ты, а я чувствую себя намного лучше.

Картер усмехается, притягивая меня к себе, чтобы обнять. Как только мы оба опускаемся, он помогает мне опуститься, но не отпускает, пока я не упираюсь обеими ногами в пол.

Я одергиваю платье и бросаю взгляд в сторону, к счастью, пустых туалетных кабин. — Наверное, мне следует умыться.

— Неа. Ты держишь мою сперму внутри себя и возвращаешь свою непослушную маленькую задницу к столу.

Я бросаю на него суровый взгляд, но он полностью разрушает его, сильно шлепая меня по заднице и заставляя подпрыгивать. — Могу я хотя бы вернуть свои трусики? — Я прошу.

— Нет.

— Я так и думала, — бормочу я.

Когда мы возвращаемся к столику, его друг уже ушел, а официантка еще не вернулась. К счастью, мы одни в этом углу, поэтому моя сумочка остается на полу, где я ее оставила, а мой телефон все еще на столе. Я не думаю, что любой, кто может позволить себе поесть здесь, может воровать кошельки, но все равно было безответственно бросить свои вещи и бежать в ванную, чтобы перепихнуться.

Однако оно того стоит. Даже если бы кто-то сбежал с моей сумочкой, это того стоило.

Приятно довольная, я сажусь и отпиваю свое дорогое шампанское. Я уверена, что уже допила свой стакан, но кто-то, должно быть, снова наполнил его, потому что теперь он наполовину полон.

Теперь, когда наши сексуальные потребности удовлетворены, Картер не устраивает притворные ссоры со мной из-за сообщений от человека, который не способен заставить его почувствовать угрозу. Люцис снова пишет мне, но я даже не могу заставить себя достаточно внимательно прочитать его. Я займусь этим позже… или завтра. В какой-то момент.

Официантка приносит наши стейки и напоминает мне, почему я пришла в это заведение, несмотря на то, что друг Картера такой надоедливый и цены такие высокие. Стейк настолько идеально прожарен, настолько невероятно нежен, что практически тает во рту, пока я его пережевываю. Все время, пока я его ем, я чувствую, что укуталась в блаженное одеяло всеобщего удовлетворения.

К тому времени, как мой торт выйдет, я уже буду гулять по солнцу. Обычно мы с Картером делимся десертом, но он знает, что когда дело доходит до торта, я хочу свой собственный. Он заказывает по ломтику для нас обоих, но откусывает от себя только несколько кусочков, а затем упаковывает их, чтобы я могла съесть их завтра. Он лучший.

Когда мы выходим из ресторана, я все еще немного под кайфом от шампанского и секса. Я полагаюсь на Картера немного сильнее, чем собиралась, но я устаю. Это был долгий день, и все, что я хочу сделать, это пойти домой и свернуться калачиком в постели с ним.

— Спасибо за прекрасное свидание, — говорю я ему, когда мы возвращаемся к Рокфеллер-центру [Прим.: Знаменитый офисный центр с телестудиями. Зимой здесь устраивают каток и ставят огромную рождественскую ель].

— Пожалуйста, — говорит он, незаметно взглянув на часы. - Нам нужно немного ускорить темп.

— Почему? — сонно бормочу я. — Я устала. Нам нужно вызвать такси.

— Потому что, если мы не поторопимся, мы пропустим последнее световое шоу.

— Световое шоу? — Я задыхаюсь, внезапно понимая, почему мы возвращаемся к Рокфеллер-центру. — Успеем?

— Начало через три минуты, — говорит он мне.

Мне нравится рождественское световое шоу «Сакса на Пятой авеню», и Картер это знает. Это напоминает мне о световом шоу и фейерверках в Диснейленде прошлым летом, когда мы взяли с собой Хлою. К этому моменту она почти слишком устала, чтобы держать свою маленькую головку, и заснула на коленях у Картера, пока мы сидели на земле, чтобы дать ногам отдохнуть. Затем началось шоу, и она собрала последние силы своего крошечного тела. Она с трепетом смотрела на проекции на замке, жадно наблюдая с отражением магии в ее глазах, когда фейерверк освещал небо над головой.

На Рождество мы получаем немного этого здесь. Хлое тоже нравится световое шоу. Мы приводили ее несколько раз с начала сезона, но сегодня приятно, что это только я и Картер.

Мы успеваем как раз к началу последнего шоу. Народу меньше, чем было, когда мы приезжали раньше. Картер стоит позади меня и обнимает меня за талию, притягивая к себе, пока мы смотрим световое шоу. Я чувствую нежность, когда он потирает большим пальцем мои костяшки пальцев, а затем переплетает наши пальцы вместе, пока обнимает меня.

Я откидываю голову ему на плечо и удовлетворенно вздыхаю. — Я люблю тебя, Картер.

Я чувствую его теплое дыхание на своем лице, когда он шепчет: — Я тоже тебя люблю. У меня есть для тебя еще один ранний рождественский подарок.

Я ухмыляюсь, глядя на здание, и говорю ему: — Если ты продолжишь в том же духе, под дерево нечего будет положить.

— Тогда я просто куплю еще, — просто говорит он.

— Ты меня балуешь, Картер Махони.

— Я всегда буду баловать тебя, — обещает он. — Ты заслуживаешь быть избалованной.

Я протягиваю руку назад, чтобы погладить его лицо, но когда делаю это, замираю, видя, как что-то на моем пальце загорается. Я не надела перчатки, когда вышла из ресторана, поэтому мои руки такие холодные, что я их почти не чувствую. Когда я поворачиваю запястье, мои широко распахнутые глаза останавливаются на великолепном кольце с бриллиантами и аквамарином, появившемся на моей левой руке.

— Картер… — я неуверенно замолкаю, затем снова смотрю на него.

Он разворачивает меня, хватая руку, на которую украдкой надел кольцо. Удерживая мой взгляд, он подносит руку к губам и целует костяшки пальцев. Затем, все еще держась за мою руку, он опускается на одно колено.

Я задыхаюсь, как и несколько человек в толпе вокруг нас. Беспомощная ухмылка рассекает мое лицо, счастье вырывается наружу, словно вулкан, который вот-вот взорвется.

— Я уверен, ты уже знаешь, что ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. Я не могу представить, какой была бы моя жизнь без тебя, а если бы и мог, то не хотел бы. Ты мой партнер, мой лучший друг и единственная вещь в этом мире, которую я не могу позволить себе потерять. — Он слегка улыбается мне, зная ответ еще до того, как слова сорвутся с его идеальных губ. — Зои Эллис, ты проведешь со мной остаток своей жизни?

— Да, да, да, да, да, да, да, — быстро говорю я, кивая и ухмыляясь. Затем, говоря «к черту с этим», я обнимаю его за шею и хватаю его.

Ему удается оставаться в вертикальном положении, даже когда я падаю на него сверху. Он перехватывает мой вес на руки, прижимая к своей груди и ухмыляясь. — Ты уверена?

Я сжимаю его сильнее, затем отстраняюсь, позволяя себе на мгновение посмотреть на это красивое кольцо и полюбоваться им. Это не обычное обручальное кольцо; основной камень бледно-голубого цвета — аквамарин, а не бриллиант. Бриллианты установлены вокруг кольца и в ореоле вокруг основного камня. Это идеальное кольцо для зимнего предложения. Идеальное кольцо, и точка. Я никогда не видела более красивого кольца, и я говорю это не только потому, что это для меня, от Картера.

Ну, может быть, и видела, но это не имеет значения. Я утверждаю, что это самое красивое кольцо в мире, а он самый замечательный мужчина в мире, и если сегодня вечером я стану счастливее, я буквально взорвусь.

Вздохнув и снова обняв его за шею, я наклоняюсь и целую его крепко. Есть некоторые ответы от людей, все еще собравшихся вокруг, некоторые смешки и ох, один человек необъяснимым образом записывает это на свой телефон, как будто этот момент принадлежит ему.

Это не имеет значения. Они могли бы спроецировать это предложение на здание, как световое шоу, и я была бы не против. Все, что имеет значение, это то, что мы нашли друг друга, что мы делаем друг друга счастливыми, что он любит меня так сильно, что хочет жениться на мне.

И я тоже люблю его. Я люблю в нем все, и хорошее, и плохое, и среднее. И теперь я знаю с непоколебимой уверенностью, что мы проведем остаток жизни вместе.

Это чертовски прекрасно, если вы спросите меня.

КОНЕЦ.

• ── ✾ ── •

ОБ АВТОРЕ

Сэм Мариано питает слабость к плохим парням (по крайней мере, в художественной литературе). Она любит писать острые, запутанные тексты со сложными персонажами, о которых вы будете думать еще долго после того, как перевернете последнюю страницу. Ее любимая вещь в независимом издательстве — это возможность играть по своим правилам! Если она не читает одну из тысяч книг в своем списке к прочтению, не пишет свою следующую книгу или не играет со своим очаровательным детсадовцем… на самом деле это все, на что у нее есть время в эти дни.

Не стесняйтесь найти Сэм на Facebook (группа обычных читателей Сэма Мариано), Goodreads, Twitter или в ее блоге — она любит слышать от читателей! Теперь она также доступна в Instagram: @sammarianobooks.

Если у вас есть время и желание оставить отзыв, пусть короткий или длинный, она будет вам очень признательна! :)

• ── ✾ ── •

ПЕРЕВОД: https://t.me/niki1234567890 (ЭЛЬ)