Неприкасаемый

37

Утро проходит в туманной дымке. Случайные атаки воспоминаний поражали меня в странные моменты — мы с Картером запутались в темноте, его кожа прижалась к моей в ту ночь, когда он лишил меня девственности. Как я спала у него дома в эти выходные, как я проснулась рядом с его теплым телом. То, как он удерживал меня в своей гостиной и жестоко, безжалостно трахал.

Слабое пробуждение похоти должно быть лучше, чем печаль, преследующая меня повсюду, но вместо этого оно усиливает мою утрату. Нет больше этого. Его больше нет.

Я должна сделать сейчас. Я знаю, что Картеру нужны четкие границы, и если я скажу, что я не такая, как Эрика, но сделаю то же, что и она, он только продолжит причинять мне боль. Картер — хищник, и это то, что делают хищники. Я даже не уверена, что он может помочь, больше нет.

У него не было причин делать то, что он сделал. В любом случае, я не вижу причин. Ничего, кроме очевидного.

Я не имею для него большого значения. Он не боится меня потерять. Я для него всего лишь еще одна девушка, но это то, что ты понимаешь только задним числом, а не тогда, когда ты замешана в его лжи. Картер говорит правду только тогда, когда он устал от тебя и хочет, чтобы ты ушла, как он сделал с Эрикой. Я не думаю, что он пока хочет избавиться от меня, так что он, вероятно, будет больше лгать, и мне нужно быть готовой к этому. Я знаю, насколько убедительным он может быть. Я хорошо помню ту ночь, когда Эрика впервые рассказала мне об этом, как выглядел Картер, когда обещал мне, что между ними ничего не будет.

Я знала, что Картер был авантюрой, поэтому не должна так удивляться, что проиграла.

К тому времени, когда я добираюсь до урока истории, я истощена. Это был долгий, грустный, злой день, и я просто хочу пойти домой и свернуться калачиком в постели. Отдохнуть от разочарования. Отоспиться от чар Картера, чтобы вернуться к своей обычной жизни без Картера.

Я уже провела так много времени в этой новой реальности, что меня застает врасплох, когда Картер останавливается у моего стола с улыбкой на лице и мерцанием в глазах, как будто все в порядке. Потом я понимаю, что это для него. Мне пришлось жить с этой новой реальностью, а он даже не знает, что что-то изменилось. Я не ответила ему, как только опоздала на урок, и не написала ему после этого, потому что не хотела.

— Хей, ты, — говорит Картер, наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

Я должна отстраниться или повернуть голову, но, поскольку я знаю, что это последний поцелуй, который я получу от него, я иду вперед и принимаю его. Закрыв глаза на кратчайшее мгновение, я целую его в ответ. Неожиданно от прикосновения его губ у меня на глазах выступили слезы. Кулак печали, кажется, ударил меня в живот. Я отстраняюсь и смотрю на свой стол, пытаясь сориентироваться.

Я не должна была этого делать. Я должна была допустить, чтобы тот поцелуй, который мы разделили, был последним. Неважно, что я не могу этого вспомнить. Даст Бог, когда-нибудь я его не вспомню.

Я знаю, что этого не произойдет. Я никогда не забуду Картера Махони. Он может не жить во мне как хорошее воспоминание, но он точно будет там.

Картер касается моей руки, чтобы привлечь внимание. Его темные брови нахмурены в замешательстве, и он хмурится. — Эй, ты в порядке?

Его присутствие сейчас невыносимо. Внезапно меня ошеломила идея поговорить с глазу на глаз. Может, мне стоит просто написать ему. Может быть, в встрече с ним нет храбрости, только больше боли. Только у него больше шансов забить мне голову ерундой. Самое умное, что можно сделать, это, наверное, перебить его, никогда больше не слушать ни слова, которое он скажет. Никогда больше не говорить ему ни слова.

— Тебе, наверное, следует сесть на свое место, — бормочу я, открывая блокнот на чистой странице. Я хватаю ручку и пишу дату в правом верхнем углу, изо всех сил стараясь не обращать внимания на Картера.

Вместо того чтобы сесть на свое место, он садится на корточки у моего стола и хмурится на меня еще более пристально.

— Зои, что случилось? Что-то случилось?

— Картер, пожалуйста, — говорю я, наконец встречаясь с ним взглядом. — Только…

— Что именно? — спрашивает он, совершенно потерянный.

Его замешательство вызывает у меня сочувствие, и это бесит. Он не заслуживает моего сочувствия. Он заслуживает пощечины, но я вижу в его глазах, что он искренне сбит с толку. Он хочет знать, что случилось, и он не понимает, почему я не говорю ему.

— Просто оставь меня в покое, — говорю я, качая головой. У меня сердце сжимается, когда я говорю это, поэтому я смотрю не на его лицо, а на пустой лист блокнота. Мне не нужен дополнительный материал для пыток; мое сердце уже становится настоящим придурком для меня.

Картер медленно поднимается, еще больше сбитый с толку. Я не поднимаю глаз, но чувствую, что он хочет остаться. Желая вытащить меня из этого кресла, вытащить в холл и потребовать объяснить, что случилось.

Однако учитель стоит прямо впереди. В общем, у Картера большая свобода действий, но этот конкретный учитель не дает Картеру такой длины поводка и уже посоветовал мне быть осторожнее с моими «новыми друзьями». Картер, должно быть, думает так же, потому что, немного подумав, он наконец поворачивается и медленно идет к своему столу через пару рядов от меня.

Я поднимаю глаза и смотрю, как он уходит, но как только он садится, я не смотрю на него до конца. На случай, если он смотрит в мою сторону, я не хочу попасться.

Этот урок истории одновременно самый длинный и самый короткий в моей жизни. Я отчаянно пытаюсь сосредоточиться, но не могу. Я так расстроена этим, но мой разум продолжает блуждать. Вдобавок к тому, что Картер Махони в обычный день сильно отвлекает, сегодня у меня в голове проносятся образы его в постели с Эрикой.

Может быть, это к лучшему. Картер запутал меня больше, чем Джейк. Даже несмотря на то, что раньше почти вся школа была против меня, я никогда не позволяла им добраться до меня. Я никогда не позволяла им трясти меня.

Теперь я потрясена.

Как и ожидалось, в тот момент, когда урок заканчивается, Картер встает со своего места и направляется ко мне. Я быстро собираю все свои вещи и мчусь к двери, но он идет за мной по пятам.

— Зои, — кричит он, хватая меня за руку и дергая назад, чтобы я не убежала. — Что, черт возьми, происходит?

Сделав укрепляющий вдох, я поворачиваюсь на пятках и выдергиваю руку из его хватки. Есть миллион вещей, которые я могла бы сказать, и я уверена, что мне придется объяснять помимо этого, но я решаю начать со смелой правды. — Мы расстаемся.

Картер немного отступает, совершенно ошеломленный. — Что? Нет.

— Да.

— Нет, совершенно точно нет, — говорит он более твердо.

— Я знаю, что ты ходил к Эрике в ту ночь, — говорю я, впечатленная тем, насколько я спокойна и даже могу сохранять голос. — Я знаю, что ты лжешь мне. Я знаю, что мы договорились, что это может быть серой зоной, потому что мы еще не встречались официально, но я специально сказала тебе, что если ты солгал мне об этом, то для меня это больше не будет серой зоной. — Я качаю головой, крепко прижимая книги к груди и глядя на пятнистый линолеум. — Я не могу тебе доверять, и я не могу быть с кем-то, кому не могу доверять.

— Зои… — Он замолкает, не зная, что сказать. Проведя рукой по своим темным кудрям, он пытается что-то придумать, но мне очень не хочется это слышать. — Ничего не было…

Я прерываю. — Нет. Давай, Картер, не делай еще хуже. Не удваивай ложь. Я видела доказательства. Сегодня утром Эрика сняла скрытое видео и показала его мне. Я увидела… гораздо больше, чем хотела увидеть. — Воспоминание о том, как Картер перевернул Эрику на спину, поражает меня, и мое лицо заливает жар. — Я просто… я закончила. Я должна была. Извини, — говорю я, прежде чем повернуться на каблуках.

Вместо того, чтобы отпустить его, Картер следует за мной. — О чем, черт возьми, ты говоришь. Она сняла скрытое видео?

— Он был у нее на изголовье, — прямо заявляю я. — Теперь я знаю, как выглядит обнаженная грудь Эрики. Ура мне.

— О, черт, — бормочет он.

На меня накатывает волна цинизма, но мне удается холодно кивнуть. — Ага. Блядь, действительно. Все нормально. Это закончено, это сделано. Что бы ни было. Я действительно больше не могу тратить на тебя эмоциональной энергии, Картер. Я задолбалась.

— Зои, это не то, что ты думаешь, — говорит он. — Я не знаю, что ты увидела на том видео, но разве ты не видела, как я остановился? Я проснулся от того, что полуголая девушка, с которой я встречался, целовала меня. Я был дезориентирован и… Поверь мне, в ту минуту, когда я понял, что делаю, я остановился. Это была глупая гребаная ошибка. Я не вру, когда говорю, что ничего не было. Ничего не произошло, так что не стоило тебе признаваться. Не стоило ранить твои чувства из-за того, что равнозначно туману сна и ничему другому.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, мои глаза сверкают. — Я дала тебе повод не усомниться, Картер. Сначала я подумала, что она воспользовалась тобой, потому что ты спал, но проблема в том, что ты проснулся. И когда ты проснулся, ты продолжил. Ты не только поцеловал ее в ответ, позволил ей прижаться к тебе без рубашки и прикоснуться к ней, я видела, как ты взял на себя ответственность. Если у тебя хватило выдержки, чтобы взять под контроль, значит, у тебя хватило сил и не делать этого. Но ты ожидаешь, что я поверю, что ты не знал, что происходит? Разве ощущение ее обнаженной груди не было достаточно большой подсказкой? Может быть, я могла бы спустить тебя с крючка за то, что ты просто поцеловал ее в ответ, когда ты проснулся, потому что я могу поверить, что твоя голова еще не прояснилась, я могу поверить, что ты был дезориентирован на минуту. Я не могу поверить, что ты не знал, что ты делал после этого. Это не проверяется.

— Ты никогда не просыпалась измученной и не могла ясно мыслить?

— Конечно, но я не перевернулась и не задела кого-то случайно.

Слегка схватив меня за руку, он притягивает меня ближе к себе, пытаясь засосать меня в свой вихрь. Его голос успокаивается, как будто он знает, что должен взять под контроль руль, прежде чем я направлю нас к кирпичной стене. — Зои, прости. Я сожалею о том, что ты видела. Поверь, я еще поговорю с ней об этой ерунде, но расставаться из-за этого не стоит. Я не врал тебе. Я сказал тебе, что ничего не произошло, и с моей точки зрения, ничего не произошло. Не совсем. Как только я понял, что делаю, я остановился.

— И как только я поняла, что не могу доверять тебе и что эти отношения никогда не будут не тяжелыми и напряженными, я остановилась, — твердо парирую я. Отстраняясь, я делаю пару шагов назад и качаю головой. — Ты ничего не можешь сказать, чтобы изменить мое мнение. Я думала об этом все утро и искренне думаю, что это к лучшему.

— Ты можешь мне доверять, — говорит он, и его глаза сверкают раздражением. — Я не обманывал, я даже особо не врал.

Покачав головой, я задаю вопрос, который действительно не давал мне покоя все утро. — Почему ты вообще был у нее дома, Картер?

Это убирает часть ветра из его парусов.

— Это было после нашего свидания, как она и сказала. Было поздно. Я не понимаю, почему ты был там, и, честно говоря, я не думаю, что ты должен был быть там.

Ему требуется время, чтобы ответить на этот вопрос. Он отводит взгляд от меня на несколько секунд, затем возвращает взгляд. — Ты права. Я не должен был быть там.

— Но ты был. Почему?

Вздохнув, он качает головой и избегает моего взгляда. — Это было до того, как мы переспали, Зои. Мы еще не были уверены на 100 процентов. Эрика писала мне, и… это было глупо, невероятно глупо, и я тут же пожалел об этом. Вот почему я не хотел ничего тебе говорить, я знал, что это была ошибка, я знал, что это может только задеть твои чувства, и я… я не хотел, чтобы ты узнала. Я ничего не планировал делать, но я думал об этом.

Это отстой. Наверное, мне следует что-то ответить, но гнев и разочарование сливаются воедино и начинают пузыриться под моей кожей. Я действительно не хочу проявлять эмоции, особенно перед ним. Я думаю, он воспользуется этим, как только я перестану быть логичной и позволю ему получить доступ к своим чувствам. Итак, я не буду. Я запираюсь за стеной, через которую Картер не может проникнуть, и спокойно говорю ему: — Что ж, желаю тебе всего наилучшего. До свидания, Картер.

— Я просто честен, Зои, — заявляет он.

— Возможно, но уже слишком поздно. — При этом я призываю каждую унцию благодати, которую могу собрать, и ухожу.