Неприкасаемый

6

В конце концов, я иду с Грейс на свидание за кофе после школы. Кофе со льдом, возможно, не решит всех жизненных проблем, но, честно говоря, после того, как я так эффективно разобралась с Картером в коридоре после урока истории, я чувствую себя немного лучше. Я не могу терпеть, когда кто-то побеждает меня только потому, что у него больше денег или власти, чем у меня. Я ненавижу, когда меня заставляет замолчать что-то вроде страха. Но соревноваться на равных — это честно. Пока у меня есть шанс выиграть игру, я не против играть.

Проблема, конечно, в том, что даже если Картер будет делать вид, что играет по правилам, он может остановиться в любой момент. Вероятно, он даже не имел в виду то, что сказал в холле, он просто болтал. Жулики не обязаны играть по правилам, и он не против быть жуликом.

Тем не менее, я чувствую себя не столько жертвой, сколько кем-то, кто немного контролирует его жизнь, поэтому я пользуюсь этим и пытаюсь быть нормальным подростком до конца дня.

Четверг не кажется таким пугающим. Я не так боюсь увидеть Картера (или любого другого парня) в школе. На самом деле, мне интересно, это я отдаю им всю их силу. Если я позволю им запугать меня, тогда да, их запугивание сработает. Если я отказываюсь выдавать неловкость или дискомфорт в их присутствии, я лишу их единственной власти надо мной, не совершая преступления.

Все было по-другому, когда в понедельник меня загнали в угол в классе, но теперь в залах полно студентов и преподавателей. Честно говоря, это похоже на другой мир. Мне не нравится иметь секреты с этими тремя придурками, но никто больше об этом не знает. Может быть, если никто не знает, это не обязательно должно быть правдой.

Я сделала это по-настоящему с Джейком, когда донесла на него, и, черт возьми, это не пошло на пользу. Поскольку говорить о Картере в любом случае нельзя, я буду контролировать это так долго, как только смогу.

Мы с Картером не разговариваем весь четверг. После занятий он уходит, не глядя на меня, и я говорю себе, что, вероятно, он уже потерял ко мне интерес, просто намекая, что у него может быть шанс, если он действительно попытается.

Очень хорошо. Я не это имела в виду. Вне моей лиги или нет, Картер Махони — хищный осел, и я не хочу иметь ничего общего с ним и его темными, запутанными играми.

После школы сразу на работу. С деньгами в моем доме туго, всегда было так, поэтому у меня нет ничего похожего на фонд колледжа. Моя мама открыла для меня сберегательный счет, когда мне было 8 лет, и на нем было 100 долларов. Или сколько бы ни составляли 100 долларов плюс 10 лет процентов на 100 долларов, что все равно немного. Откладывание денег на колледж стало полностью моей проблемой, поэтому я устроилась на неполный рабочий день кассиром в дисконтном книжном магазине. Я люблю читать, поэтому у меня возникает соблазн потратить на это всю свою зарплату. В качестве компромисса я позволяю себе две книги на каждую зарплату раз в две недели, затем даю себе небольшое пособие, но большую часть денег откладываю на обучение и книги в следующем году.

Если я не смогу получить бесплатную поездку в одну из школ, которые я рассматриваю, моей первой остановкой, вероятно, будет общественный колледж. Поскольку я плачу за все сама, я должна максимально растянуть свой доллар, а это означает отказаться от типичного опыта колледжа и ездить на работу в ближайшую школу в течение первых двух лет. Определенно не то, что я хочу, но я должна быть реалисткой.

Что бы я ни делала, в конце концов я хочу выбраться из этого города. Я люблю свою семью, я уверенан, что буду скучать по ним, когда уйду, но я никогда не жила за пределами Техаса, и я хочу посмотреть, что там еще есть. Когда моя мама и Хэнк впервые поженились, мы каждый год ездили летом в отпуск на неделю в Миссури, но как только у них появился мой младший брат, с деньгами стало туго. Каникулы прекратились, так как им нужно было покупать такие вещи, как подгузники и смесь, и с тех пор у нас не было каинкул.

Когда-нибудь я буду жить где-нибудь с выжженной оранжевой листвой каждую осень, со снегом каждое Рождество, и я смогу позволить себе отдыхать в другом месте каждое лето.

— К чему это мечтательное выражение твоего лица?

Мои глаза расширяются, и я вижу мошенническую улыбку Картера Махони. — Серьезно? — Я спрашиваю. — Что ты здесь делаешь?

— В этом районе есть три книжных магазина. Я почти разочарован тем, как легко было тебя найти.

— Преследование незаконно, ты знаешь? — Я говорю ему.

— Но шоппинг — нет, — заявляет он, швыряя книгу на прилавок.

Прежде чем смотреть, я угадываю, что это будет. Может быть, потрепанная копия “Tales of Ordinary Madness” [Прим.: «Истории обыкновенного безумия» — сборник рассказов Чарльза Буковски, выпущенный в 1983 году]. Картер похож на парня типа Буковоски. Не из тех, кто покупает их просто для того, чтобы поставить на книжную полку, чтобы они казались острыми и интересными, а из тех, кто действительно проглотит каждую страницу и оценит безумие, отношение к грязи.

В первый раз, когда я попыталась прочитать Буковски, я оказалась красной и грязной с таким толстым слоем стыда, что мне казалось, что люди могут видеть это на мне. Однако Картер не знает стыда. Он сможет насладиться Буковски с первого раза.

Я понимаю, что мои собственные мысли звучат очень похоже на восхищение. Как будто какая-то часть меня наслаждается его наглой развратностью. Если подумать, мой первый бой с Буковски заставил меня чувствовать себя немного так же, как когда я читала «заметки», которые Картер написал для меня в классе. Они были более явными, менее откровенно извращенными, чем Буковски, но это потому, что мы живем в более небрежно вульгарное время, чем писал Буковски, и Картер не мог сослаться на свое настоящее преступление. Кроме того, не столько грязные слова, сколько разум, из которого они исходили, сделали записку Картера такой развратной. Несмотря на то, что я знала, что это было больно и извращенно, я чувствовала то же слабое возбуждение любопытства, точно так же, как когда я читала Буковски в тот первый раз.

Заставляя себя сосредоточиться на книге, которую он на самом деле покупает, вместо того, чтобы пытаться угадать его литературные вкусы или то, как степень его безумия соотносится со степенью сумасшествия спорного поэта, я беру обложку и тут же понимаю, что он, должно быть, издевается надо мной.

Книга, которую он положил на прилавок, — детская книга с блестящим единорогом на обложке.

Мои брови поднимаются, и я беру книгу, чтобы показать ему, как будто он каким-то образом перепутал ее с Керуаком [Прим.: Джек Керуа́к — американский писатель, поэт, важнейший представитель литературы «бит-поколения»]. — Есть настроение для легкого чтения сегодня вечером?

Прежде чем он успевает ответить, очаровательная маленькая девочка с такими же темными волосами, как и у него, подбегает и кладет на прилавок плюшевую русалочку с волосами из розовой пряжи. Ее темные глаза тоже такие же, как у него, и у нее такой же молчаливый властный вид, когда она поворачивается, чтобы посмотреть на него. — И это тоже.

Мои глаза расширяются, когда я вижу мини-Картер. — Есть маленькая, очаровательная версия тебя?

— Сестричка, — объясняет он, улыбаясь и глядя на нее сверху вниз.

— Ух ты. Большая разница в возрасте, — замечаю я. Перегнувшись через стойку, чтобы быть ближе к ней, я спрашиваю: — Сколько тебе лет, милашка?

— Мне пять, — с гордостью объявляет она, показывая мне пять пальцев.

Я беру ее русалку и веду ее вдоль края прилавка. — Как ее зовут? Ты уже выбрала имя?

— Еще нет. Как вы думаете, как мне ее назвать? — спрашивает она, глядя на русалку с розовыми волосами.

— А Ариэль? — Я предлагаю.

Очаровательно сморщив нос, она качает головой. — Нет, у нее не рыжие волосы.

Драматически хлопнув себя ладонью по лбу, я говорю ей: — Ты права, о чем я думала? Тебе нужно будет выбрать для нее имя. Держу пари, у тебя это получится лучше, чем у меня.

Она смотрит на русалку в течение двух секунд, затем проясняется. — А что насчёт Морской ракушки?

— Отличное имя для русалки. Ты должно быть настолько умна, чтобы придумать такое хорошее имя. Как тебя зовут?

— Хлоя, — отвечает она.

Картеру, должно быть, надоело быть в центре внимания, потому что он толкает ее бедром в сторону. — Ладно, двигайся, мелкая. Мне нужно заплатить за твои вещи.

Она поворачивается и весело идет к витрине с книжками-раскрасками, установленной возле кассы. Она хватает одну, садится на пол и начинает ее листать.

— Твоя младшая сестра очаровательна, — сообщаю я ему.

— Она тоже это знает, — говорит он мне, доставая бумажник.

Я качаю головой, хватаю сканер пистолет и просматриваю его вещи. — Привести симпатичного ребенка было довольно низко. Я не могу быть грубой с тобой перед твоей младшей сестренкой.

— Я имею в виду, ты могла бы, — рассуждает он. — Но да, я как бы подумал, что ты этого не сделаешь. Под всем этим ты милая, не так ли, принцесса?

Бросив недовольный взгляд в его сторону, я напоминаю ему: — Я же говорила тебе не называть меня так.

— А я сказал тебе говорить «пожалуйста», — легко отвечает он.

Бросив взгляд на его сестру, чтобы убедиться, что она все еще вне пределов слышимости, я бормочу: — Это работает только тогда, когда я полуголая и немного напуганная.

— И ты удивляешься, почему мне нравится, когда ты полуголая и немного напуганная, — стреляет он.

Развратный. Картер Махони абсолютно развратный.

Я игнорирую его попытку вернуться в тот день и выкладываю его вещи в сумку. — Ваша сумма составляет 12,72 доллара [Прим.: На данный момент (декабрь,2022) это 893,58руб].

Его темные брови поднимаются. — Черт, правда? Это дешевое место.

— Правильно. Это своего рода привлекательность, — говорю я ему.

Взглянув на карандаши «Доктор Сьюз» [Прим.: — американский детский писатель и мультипликатор] и полку разнообразных подарочных карт на прилавке, он спрашивает: — Ты любишь читать?

— Люблю.

— Что тебе нравится читать? — он спрашивает.

Тяжело вздохнув, я оглядываюсь назад. Я ищу предлог, чтобы выгнать его, но ожидающих клиентов нет, поэтому у меня нет веской причины, по которой я могла бы связаться с моим менеджером.

Словно поняв мою миссию, он берет карандаш «Кот в шляпе» и кладет его на прилавок. — Вот, я тоже покупаю это. Я еще не закончил делать покупки. Это может занять некоторое время.

— Ага. Ты не можешь просто стоять здесь и беспокоить меня, понимаешь? Это мое место работы. Я могу сказать своему менеджеру, и он заставит тебя уйти.

Я блефую. Мой менеджер легко переутомляется и, вероятно, слишком боится упущенной продажи, но Картер этого не знает.

— Ты можешь сказать своему менеджеру, что я слишком много думаю о покупке карандаша «Кот в шляпе», и выгнать меня? — он спрашивает. — Ух ты, ты настоящая крутая задница.

Я закатываю глаза, но просматриваю его карандаш и бросаю его в сумку. — Что-нибудь еще сегодня, сэр? — спрашиваю я с насмешливой сладостью.

— Можешь снова называть меня так, — говорит он мне, и в его темных глазах мелькает намек на веселье.

— Если больше ничего нет, ваша общая…

— Я еще не закончил, — настаивает он, перебирая стопки пластиковых подарочных карт. — По вашему профессиональному мнению, если бы я хотел купить подарочную карту, какой дизайн лучше всего подходит?

— Буквально любой из них, — сухо отвечаю я, так как он просто тратит мое время. — Все они служат одной цели.

— Я ожидаю большего руководства от такого профессионала, как вы, — заявляет он, качая головой в притворном разочаровании.

Я снова смотрю на его сестру, так как он явно ужасный нянька. Она не сдвинулась со своего места на полу. Однако у нее, кажется, возникает соблазн вырвать мелки из обложки книги и начать раскрашивать. Очевидно, у нее больше самообладания, чем у ее брата, потому что она еще этого не сделала.

— Сколько лет твоей второй сестре? — Я спросила его.

— Моя вторая сестра? С чего ты взяла, что у меня их двое?

— Ну, ты сказал моей маме, что твоя сестра замужем и владеет рестораном в Далласе. Предполагая, что крошечная вон там не такая большая, у тебя должен быть хотя бы еще одна.

Перебирая подарочные карты, он говорит: — Да. Ей двадцать семь. Почему ты справшиваешь?

— Я просто дико озадачена тем, как твои родители решают завести детей. Они были молоды когда её завели, или что-то в этом роде, да?

Он кивает, отказываясь притворяться, что смотрит на подарочные карты, и засовывая руки в карманы. — Ага. Моя мама была первокурсницей в колледже. Папа был выпускником. Она определенно не была запланирована.

Я считаю в уме. — Итак… у нее была твоя сестра в колледже, потом ты, 9 лет спустя, решила не заводить еще одного ребенка, пока ей не исполнился 41 год? Еще один сюрприз-малыш?

— У тебя много вопросов о моей жизни, — замечает он.

Его младшая сестра отказывается от хорошей борьбы и разрывает мелки на передней обложке, чтобы начать раскрашивать картинку. — Вот оно. Теперь ты должен купить эту книжку-раскраску, — сообщаю я ему.

— О нет, как я смогу позволить себе такие расходы? — шутит он, даже не удосужившись взглянуть.

— Сколько тебе было лет, когда ты впервые занялся сексом? — Я спрашиваю.

Кажется, он точно знает, где блуждают мои мысли. Он не отвечает мне, но уверяет: — Она не мой ребенок, Зои.

— Я имею в виду, я бы надеялась, что нет, потому что ты был бы слишком молод, чтобы даже заниматься сексом…

— Это не слишком рано. Мне было тринадцать, когда я впервые занялся сексом.

Это меня немного ошеломляет. — Ты занимался сексом, когда тебе было 13?

Его поучительный ответ — пожимание плечами. — Мы не все ждем, пока у нас не появятся седые волосы, Эллис. Это просто ты.

Я качаю головой. — Честно говоря, мне грустно за тебя. Это должо быть был действительно ужасный секс.

— Все, что тебе нужно сравнить, это то, что произошло в том классе между нами. Хочешь погрустить о ком-то, прибереги свои слезы для себя.

Я хмурюсь, потому что он звучит оборонительно, а люди обычно защищаются только тогда, когда чувствуют, что на них напали. Он целится в меня из того, что произошло в классе, как будто это заряженное оружие, как будто он хочет ранить меня воспоминанием. Я знаю, что абсурдно беспокоиться о том, что он чувствует себя осужденным, но щепотка вины кусает меня. Я осуждаю Картера за то, что он сделал со мной, но не за секс в юном возрасте. Это просто непостижимо для меня. Я была еще таким ребенком в 13 лет, секс еще даже не был на моем радаре.

— Я не… я просто имела в виду…

Перебивая меня, он смотрит через плечо на свою младшую сестру. — Мелкая, принеси это сюда.

— Иду! — Она закрывает книгу и поднимается с земли, неся свою книжку-раскраску и раскрытые мелки к прилавку.

— Ты не должна открывать вещи, пока мы еще в магазине, — говорит он ей.

— Извини, — говорит она, и в ее голосе совсем нет сожаления.

Я улыбаюсь и просматриваю ее книжку-раскраску, аккуратно складывая мелки обратно в упаковку и складывая все это в сумку. — Ух ты, ты точно сегодня постаралась, не так ли?

Хлоя оглядывается на то место, где сидела в замешательстве, потом снова на меня. — Я не устраивала беспорядка.

— О, нет, это не… я имела в виду, у тебя наверняка много чего есть. Картер, должно быть, очень хороший старший брат, раз покупает для тебя все это.

Она кивает в знак согласия и обнимает его за ногу. — Да, я люблю его, он мой любимчик.

Она такая очаровательная. Несмотря на то, что он дьявол, видя, как она так обнимает его ногу, трогает струны моего сердца.

Картер берет одну из подарочных карт, с которыми играл, и бросает ее на прилавок. — Загрузи 50 баксов на это тоже.

Я сканирую карточку, загружаю на нее 50 долларов и читаю ему новую сумму. Он вытаскивает кредитную карту и оплачивает счет, как будто это пустяк, но это больше, чем я заработаю здесь на этой неделе. У него даже нет работы; он просто играет в футбол и ходит в школу. Его родители, несомненно, оплатят счет за все, что он хочет сейчас, а затем они заплатят за то, чтобы он пошел в какой-нибудь модный четырехлетний колледж. Я не могу представить, как это должно быть.

Принтер выдает квитанцию, и я сую ее в сумку, беру ее за ручки и держу над прилавком. — Вот.

Картер берет полиэтиленовый пакет, не отрывая от меня взгляда. — Ты должна прийти на игру завтра вечером. После мы все пойдем поесть — целой компанией, так что ты не останешься со мной наедине, — добавляет он, как будто предвидя, что это нарушит сделку.

— Да, я тоже не была с тобой наедине на днях, — напоминаю я ему. — Кажется, аудитория тебя не отталкивает.

Вместо того, чтобы выглядеть отдаленно пристыженным, он слабо улыбается. — Это честно. Однако это другое. Моя бывшая девушка будет там, и я уверяю тебя, что она не будет смотреть. Я буду вести себя прилично, обещаю.

Я качаю головой. — Нет. Думаю, спасибо, что спросил на этот раз, но… нет.

— Ты делаешь это сложнее, чем должно быть, Эллис, — говорит он мне, опуская сумку на бок.

Хлоя, не теряя времени, раскрывает сумку, чтобы протянуть руку и вытащить из нее свою куклу-русалку.

Я хотела бы сказать ему, что он мне не нравится, и мне не нравятся его друзья, так что неразумно ожидать, что я захочу встречаться с кем-то из них после футбольного матча, который меня, честно говоря, не волнует, но Я не могу, потому что он привел крошечную, очаровательную, черноволосую девочку.

Кажется, он не ждет ответа. — Подумай об этом, — говорит он мне, прежде чем повернуться и направиться к двери с маленькой девочкой.

Как только он открывает дверь, чтобы уйти, я замечаю, что он оставил свою подарочную карту на прилавке. — Картер, подожди! Ты забыл свою подарочную карту.

— Нет, я не забывал, — отвечает он, как раз перед тем, как дверь закрывается.

Я хмуро смотрю на дверь, затем нерешительно беру подарочную карту. Проходит несколько секунд, прежде чем я понимаю, что он имеет в виду.

Он купил подарочную карту для меня?