Неприкасаемый

34

Я не могу избавиться от смутного чувства страха, вызванного сокращением оставшихся часов выходных. Было так приятно проводить время с Картером и не иметь дела с реальностью. Понедельник принесет с собой стресс от домашней работы, неизбежность того, что Эрика будет пялиться на меня в холлах, Джейк затаится в тенях, как раздражитель, который не остановится, и Грейс, не знающая, что думать и как реагировать на меня с Картером. Затем, после всего этого, мне придется терпеть неловкость похода за противозачаточными средствами и попыток объяснить своему врачу, что мне нужны быстродействующие препараты, потому что у меня неуправляемый бойфренд… вручая мне брошюры о домашнем насилии, которые мне не нужны.

В воскресенье я должна работать, но книжный магазин пуст. К тому времени, когда я заканчиваю сортировать художественную литературу на предмет допуска и реорганизовывать книги в кассе, мне становится не по себе от скуки. Я уже просматривала свои заметки на телефоне у Картера прошлой ночью, но от нечего делать вытаскиваю их и снова начинаю читать.

— Что должен сделать парень, чтобы получить здесь небольшую услугу?

Я улыбаюсь звуку голоса Картера и поднимаю глаза, отключаю экран телефона и прячу его в карман джинсов, когда иду к стойке. — Что ты здесь делаешь, возмутитель спокойствия?

— Проверяю горячую кассиршу, которая здесь работает, — говорит он, позволяя своему взгляду путешествовать по моему телу. — Не говори моей девушке.

Я подыгрываю, спрашивая: — Она настоящая убийца мячей?

— Она надерет мне задницу.

Упираясь ладонями в столешницу, я наклоняюсь и целую его. — Хорошо, я сохраню твой секрет. Но только если ты не расскажешь моему парню. Он чертовски сумасшедший.

Картер посмеивается над моими губами, прежде чем пробормотать: — Черт возьми, ты права.

Поскольку мне не следует целовать его на работе, я отстраняюсь. Здесь действительно никого нет рядом, чтобы увидеть в любом случае. Даже менеджер ушел в заднюю комнату, чтобы оформить документы, так как никто не придет продавать книги.

Нигде не увидев Хлою, я спрашиваю: — Сегодня без милого маленького приятеля, а?

Он качает головой. — Не думал, что на этот раз она мне понадобится. — Оглядев пустые полки с книгами, он спрашивает: — Неужели весь день он был мертв?

— Ага. Я выполнила всю побочную работу, которая принадлежит мне, а также часть работы, принадлежащей другим людям. Я просто смотрю, как текут минуты.

— Почему бы тебе не порекомендовать мне несколько книг, — предлагает он. — Конечно, такой ботаник, как ты, мечтает о свиданиях в книжном магазине. Давай втиснем одну, раз здесь никого нет.

Закатывая глаза, когда я иду к внешней стороне прилавка, я говорю ему: — Как бы то ни было, тебе нравится моя занудная задница.

Подойдя ко мне сзади, он хватает меня за задницу. — Конечно нравится. И что ты сказала мне прошлой ночью? — размышляет он.

— Я не знаю, о чем ты говоришь. Я ничего не сказала прошлой ночью. Я не произнесла ни слова.

Подыгрывая, он говорит: — Нет, что-то было. Что-то о том, что ты чувствуешь ко мне. Слово на букву «л»?

— Убери свои руки от моей задницы, пока меня не уволили, — говорю я, отталкивая его руку.

— Ты одна в магазине.

— Менеджер сзади, и у нас есть камеры.

Картер смотрит в потолок, проверяя, куда направлены камеры. — И он уволит тебя, потому что покупатель тебя нащупал?

— Наверное. Этот мир — ебанутое место, — говорю я ему, качая головой. Оглянувшись на него через плечо, когда я веду его к небольшому отделу Beats, где хранится много книг, которые заставляют меня думать о нем, я спрашиваю: — Ты когда-нибудь читал Буковски?

— Неа. А должен был?

— У меня такое чувство, что он может тебе понравиться, — говорю я ему, ведя его в конец прохода, а затем присаживаюсь на корточки, чтобы просмотреть ограниченный выбор. «Tales of Ordinary Madness» [Прим.: Истории обыкновенного безумия. Книга, Чарльз Буковски] заставляет меня думать о тебе, — добавляю я, доставая с полки нашу единственную копию. Это потрепанная копия с состаренными страницами, но это нормально. Вручая его Картеру, я объясняю: — Его стиль письма не для всех, но если ты сможешь вникнуть в него, я предполагаю, что тебе могут понравиться его вещи. На минуту я буду очень простой, но я также думаю, что тебе понравится «Над пропастью во ржи» [Прим.: Роман, Джером Дэвид Сэлинджер], если ты еще не читал ее.

— Если это не было задано в классе, я не читал это.

— Это было задано.

— Если бы это было задано в классе, я бы тоже мог не прочитать его, — поправляется он.

Я неодобрительно качаю головой. — Ты не можешь сплотить девушку на юридическом факультете, понимаешь? Когда-нибудь тебе, возможно, придется делать свою собственную работу.

— Нет, делать всю работу для плебса [Прим.: Плебе́и, или плебс (от лат. plebs, plebejus — «простой народ]. Я делегат, — говорит он мне полушутя.

— Какие у тебя планы, когда ты закончишь школу? Трахнуть всех твоих профессоров?

— Только дам профессоров.

Я морщу нос и поворачиваюсь, чтобы шлепнуть его по животу. Он улыбается, как негодяй, даже не хрюкая от удара. — Вот почему мы разводимся.

— Потому что я очаровательный? — невинно спрашивает он.

— Потому что ты шлюха, нарушающая правила, — сообщаю я ему. Повернувшись на каблуках, я веду его обратно через вымысел к Сэлинджеру. «Фрэнни и Зуи» тоже хороши. То же самое и с «Девятью историями». Держу пари, тебе понравится Сэлинджер.

— Детка, ты прыгаешь по дорожкам, как ниндзя.

— Мой мозг обострился после всех этих лет работы над собой, — мило говорю я ему через плечо.

— Работай умнее, а не усерднее, — стреляет он в ответ.

Я качаю головой, останавливаясь и проводя пальцами по корешкам, пока не нахожу то, что ищу. — У меня есть предчувствие, что реальный мир будет для тебя довольно приспособленным.

Он поворачивается, чтобы посмотреть, как я просматриваю полки, засовывая руки в карманы. — И у меня такое чувство, что ты та, кто разочаруется, а не я. У нас с тобой не один и тот же «реальный мир», принцесса. Разве ты еще не поняла этого?

Я опускаю руку, на мгновение прекращая поиски. — Это только потому, что мы учимся в старшей школе, а ты являешься мистером Популярность. После окончания средней школы…

— После окончания средней школы я буду мистером Кем бы я ни был дальше, — перебивает он, выглядя почти сочувственно. — Мир не изменится, Зо. Что, ты думаешь, мы поменяемся местами во власти? После выпуска ты будешь на вершине только потому, что будешь больше работать? Потому что ты заслуживаешь этого больше? Потому что ты лучше? Это ничего не значит, детка. Я имею в виду, это имеет значение для тебя, это то, кто ты есть, но это не мир. Я буду на вершине еще долго после окончания средней школы. Не потому, что тогда я заслуживаю этого больше, чем сейчас, а потому, что я возьму с собой правильный ящик для инструментов. Вот и все. Это так просто.

Учитывая, что мне нравится Картер, у меня не должно быть такого беспокойства в животе, но я ненавижу возможность того, что он прав. Мой разум и сердце отвергают его версию реальности, упрямо настаивая на том, что быть хорошим человеком что-то значит. Когда-нибудь, каким-то образом… будет иметь значение, что я поступаю правильно, а он неправильно.

Мне не нравится делать нас соперниками прямо сейчас, потому что я знаю, что он будет побеждать каждый раз, но, конечно же, когда-нибудь я стану победителем. Он не прав — я работаю усерднее. Я поступаю правильно. Я заслуживаю этого больше, чем он.

Он должен быть в состоянии видеть, что проделал маленькую дырку в моих снах, потому что он тянется, чтобы схватить меня и прижимает к своей груди. — Извини, я просто циничен, — говорит он, хотя я знаю, что он не всерьез. Обняв меня за плечо, чтобы держать ближе, он кивает на книжную полку. — Давай, выбери несколько книг. Научи меня.

— Почему? — бормочу я, глядя на него. — Значит, ты можешь попросить свою фанатку прочитать их тебе, пока ты тренируешься?

— Я прочитаю их все сам, обещаю, — легко говорит он, слегка улыбаясь на своих идеальных губах. Это улыбка, которую он намеревается обнадежить, но знание того, что он только пытается меня успокоить, делает этот жест пустым.

Недовольство вытекает из меня сейчас, и я не могу остановить его. Нахмурившись, я говорю ему: — Не глупо пытаться. Не глупо быть добрым к людям и поступать правильно, а не неправильно. Мир был бы паршивым местом, если бы всем было наплевать. Ты, очевидно, нет, но кто-то должен.

— Я просто баловался с тобой, Зои, — уверяет он меня.

— Но это была правда, — констатирую я, глядя на него. — Ты не шутил со мной, ты сказал правду, и когда мне это не понравилось, ты попытался дать задний ход, как ты всегда делаешь, потому что тебе не стоило стоять на своем в этом вопросе. Тебя не интересует, согласна я или нет, потому что это тебя не касается.

— Да, Зои, я эгоистичный монстр. Я всегда думаю только о себе. Ни одно из твоих мнений или мировоззрений не имеет для меня значения. Ты просто трофей, который я могу трахнуть.

Мой желудок сжимается от мысли, что эти слова могут быть правдой, и я делаю шаг назад.

Проведя рукой по волосам, Картер говорит: — Господи Иисусе. Это была шутка, Зои.

— Странная шутка, — говорю я ему. — Трофей? Это не тот термин, который я бы ассоциировала с собой. Я не совсем добыча в этом городе. Что делает меня трофеем?

На этот раз он знает, что лучше не отвечать, но блеск в его глазах подпитывает мои собственные подозрения, и я внезапно понимаю. Это все еще не имеет смысла, но я знаю ответ.

— Джейк, — мягко говорю я. — Он сделал меня трофеем.

— Я пошутил, — снова медленно говорит он. — Я не рассматриваю тебя как трофей. Я даже трофеи ни хрена не ценю — ты знаешь, сколько их у меня?

— Да, но Зои у тебя не было, — говорю я, качая головой. — Не я. Не заносчивый книжный червь, ходящая в церковь, которой наплевать на то, насколько ты впечатляешь других. Несмотря на все твои достижения и легкость выбора, меня не было в твоем меню, не так ли?

Челюсть Картера сжимается. Я вижу клеща, так что не удивлюсь, если он станет немного злым. — Не знаю, Зои, если мне не изменяет память, я включил тебя в меню. На данный момент у меня было несколько порций, — напоминает он мне.

Это меня бесит. Взяв книгу с полки, я сую ему в грудь маленькую книгу в мягкой обложке. — Вот твоя книга. Покупай или нет. Мне нужно вернуться в реестр.

— Почему ты это делаешь? — спрашивает он, следуя за мной. — Почему ты ссоришься со мной из-за пустяка?

— Я с тобой не ссорюсь, я делаю свою работу.

Он хватает меня за руку и тянет назад, в кулинарную секцию. — Останавись.

Я поворачиваюсь и смотрю на него снизу вверх. — Не указывай мне, что делать.

Картер закатывает глаза, затаскивая меня в угол, затем меняет наши позиции. Теперь он на доминирующей стороне, а я зажата между ним и перекрестком книг. Вместо того, чтобы спорить со мной, он хватает меня за волосы, дергает мою голову в сторону и целует. Мое сердце колотится в груди, и я толкаюсь к нему, пытаясь оттолкнуть его. Картер роняет книгу в мягкой обложке и хватает меня за запястье, выворачивая его за спину и прижимая к твердой полке с книгами.

Это не должно меня возбуждать, но от того, как он обращается со мной, у меня кипит кровь. Это должен быть гнев, но это что-то другое. Интерес пробуждается в моей голове, когда он доминирует над моим ртом, все еще крепко держась за мои волосы. Это только усиливается, когда он использует мои волосы, чтобы отдернуть мою голову назад и прервать поцелуй, а затем толкает меня вниз, пока я не падаю на колени.

Затем я слышу, как он расстегивает молнию на джинсах, и мой живот выворачивается наизнанку. Мои глаза расширяются, когда я смотрю на него. — Картер, что ты делаешь?

— Что я делаю? — ровно спрашивает он. Как бессовестный ублюдок, он достает свой член. — Открой рот, принцесса.

— Картер, я на “работе”. Я не могу…

— В следующий раз, когда ты захочешь быть занозой в моей заднице, делай это в более удобном месте, — говорит он без извинений. Его темный взгляд задерживается на моих распухших губах, затем возвращается к моим глазам. — А теперь открой этот милый ротик, или я сделаю это за тебя.

Несмотря на сталь в его тоне, я открываю рот — ни в коем случае не говорить ему, он сумасшедший, из-за него меня уволят. У меня на кончике языка целый список невероятно веских причин. Прежде чем я успеваю поделиться хоть одним, Картер просовывает гладкий кончик своего члена между моими губами.

— Следи за зубами, — предупреждает он на случай, если я что-то забыла с прошлого раза.

Я смотрю на него, адреналин бурлит в моих венах. Мы находимся в таком спокойном, обычном месте, где я провожу несколько скучных часов каждую неделю, и Картер оскверняет его так же, как он оскверняет все остальное. Учитывая, что он загнал меня в угол, мы находимся в одной из слепых зон камер видеонаблюдения, но любой может войти. Менеджер может выйти из-за спины и пройти мимо. Картер может привести к тому, что меня уволят, и мне нечего сказать в свое оправдание в этом сценарии.

Я должна укусить его. Не сильно, не для того, чтобы сделать ему больно, просто чтобы напугать его, гребаного придурка. Заставляет меня делать ему минет, пока я на работе. У него какие-то чертовы нервы.

Хотя мне нравится его нервозность. Я не знаю почему, но его бушующая грубая сторона действует на меня. Грубость его руки, вцепившейся в мои волосы, то, как он держит меня за голову и использует мой рот для собственного удовольствия. Даже если бы я попыталась остановить его прямо сейчас, я сомневаюсь, что он бы это сделал, и это должно вызвать у меня желание откусить его член, но вместо этого что-то плавится в моем мозгу. Вместо этого я ловлю себя на мысли, что, черт возьми? Если я рискую быть уволенной, я могу сделать это хорошо.

Загнанная в угол в кулинарной секции, Картер трахает меня в рот. Нет другого способа выразить это. Называть это минетом было бы иррационально великодушно. Он наказывает мой рот за все раздражающие вещи, которые из него вылетают, затем толкается глубоко в мое горло и заставляет меня проглотить его сперму. Грязно, резко и как-то жарко. Слезы текут из уголков моих глаз от жестокости происходящего, когда я отстраняюсь и смотрю на него, глотая последние соленые остатки его удовольствия.

Картер ласково гладит мое лицо, глядя на меня сверху вниз. — Хорошая девочка.

Его голос теплый и одобрительный. Мне хочется раствориться в его прикосновениях, но теперь, когда он закончил, я больше беспокоюсь о том, чтобы меня не поймали. Я наклоняюсь, чтобы подобрать книги в мягкой обложке, которые он уронил. Он берет их, и я отталкиваюсь от земли, вытирая влагу под глазами тыльной стороной пальцев.

— Ты в порядке? — спрашивает он несколько неохотно.

Я киваю, вытирая влажные руки о футболку. — Ага. Если меня уволят, я убью тебя.

Улыбаясь, когда он застегивает молнию, он говорит: — Если тебя уволят, я просто буду давать тебе 60 баксов в неделю, которые ты, вероятно, зарабатываешь здесь? Я не слишком беспокоюсь об этом.

— Ты должен. — Я киваю в потолок, но не указываю, чтобы не привлечь внимание. — Есть камеры видеонаблюдения. Если они поймают, что ты только что сделал, это будет считаться как минимум неприличным разоблачением. Это будет выглядеть не очень хорошо, мистер Будущий Юрист.

Картер пожимает плечами и кладет руку мне на плечо, притягивая к себе и целуя в макушку. — Если это поймают камеры и кто-то действительно посмотрит записи, мой папа их просто купит. Твой менеджер получает хороший, большой бонус, кассета случайно теряется. Упс.

— У тебя есть ответ на все, не так ли? — спрашиваю я, наклоняясь к нему сбоку и тем не менее обнимая его рукой.

— Конечно да. Тебе нравится это во мне.

Он прав. Тем не менее, я говорю: — Не тогда, когда то, что ты говоришь, меня бесит.

— Иногда такое случается, — беззаботно отвечает он. — По крайней мере, пока ты не признаешь, что тебе не нужно выступать против меня. Ты можешь быть моим партнером. Все мои привилегии - твои привилегии. Я не против тебя, Зои. Мы не противники. Когда я выиграю, ты выиграешь.

— А что если мы противники?

— Я сокрушаю своих противников, — небрежно сообщает он мне, встречаясь со мной взглядом. — Не будь одной из них, и тебе не о чем беспокоиться.