Неприкасаемый

19

Передо мной Картер держит пакет Twizzlers [Прим.: Жевательные мармеладные конфеты от компании Hershey’s и их дочерней компании] и пакет Jolly Ranchers [Прим.: американский бренд сладких леденцов, жевательных конфет, желейных бобов, леденцов, кислых закусок и линейки газированных напитков].

— Который из? — он спрашивает.

— Хитрый вопрос? Очевидно, мы должны получить и то, и другое.

Бросив оба пакета с конфетами в синюю корзину для покупок на руке, он кивает. — Респектабельный выбор. Я бы выбрал Jolly Ranchers.

— Думаю, было бы подло сделать Твиззлеров бездомными, — предлагаю я.

Он улыбается мне, обнимает меня рукой и наклоняется для поцелуя.

Нас прерывает тяжелый вздох раздражения, когда Эрика Мартин кладет в корзину коробку 100-калорийных закусок. — Должно быть приятно не думать о том, чтобы сохранить свою фигуру, — комментирует она. — Нам придется встретиться, когда нам будет около 30, посмотрим, догонит ли тебя эта сладкоежка.

Я вздыхаю, обнимая Картера за талию. Эрика прищурилась, как будто я сделала это нарочно, но мне все равно. Она всю ночь была такой стервой, подтверждая мои подозрения, что тусоваться с Картером и его друзьями было плохой идеей.

Однако он настаивал. Хорошо заметил, что если мы собираемся встречаться, мне придется иногда быть рядом с его друзьями. Сегодня вечером Картрайт пригласил нескольких человек развести костер на заднем дворе, а потом посмотреть фильм. Это звучало более доступно, чем одна из их вечеринок или футбольный матч, поэтому я решила, что пришло время сдаться.

Даже самая незначительная вещь, которую я могу сделать с этими людьми, неприятна. У меня совсем другие вкусы в отношении друзей чем у Картера.

— Зефир есть, — весело объявляет Брианна, бросая его в корзину Картера. — О, Боже мой, я не могу дождаться этих сморов [Смор — это традиционный американский десерт, который дети готовят на костре во дворе или в летнем лагере в Северной Америке, Мексике и других странах, состоящий из поджаренного маршмэллоу и плитки шоколада, зажатых между двумя «грэм-крекерами» таким образом, что горячий маршмэллоу плавит шоколад прежде, чем застыть, и склеивает крекеры]. Улыбаясь мне, она спрашивает: — Ты любишь смор, Зои?

— Да, но мне не нравится, когда мой зефир подгорел, — говорю я ей. — Мне нравится, когда он только что подогрелся, может быть, немного коричневый.

Брианна выглядит вполне нормально. Я была готов к тому, что она будет сдержанной, как Эрика, с тех пор как Картер назвал ее кем-то, с кем он также был близок, но их договоренность, должно быть, была более непринужденной — или ей было все равно, когда она закончилась — потому что она сделала несколько шагов: приятные попытки поговорить со мной с тех пор, как меня подобрал Картер, и никто другой.

— Так внимательно относитесь к тому, что вы кладете в рот, — замечает Эрика.

— Хватит, Эрика, — говорит Картер.

Подняв невинные глаза, она стреляет в него раненым взглядом. — Что? Мы говорили о сморе.

— Продолжай быть стервой, можешь таскать свою задницу домой, — говорит он ей.

Картрайт тоже не испытывает ко мне симпатии, но сейчас вы этого не узнаете, когда он присоединяется к команде Картер, бросает в корзину пачку батончиков «Херши» и насмехается над ней. — Что случилось, Эрика? Время месячных? Может быть, нам стоит открыть эти шоколадные батончики прямо здесь. Когда мы доберемся до регистратуры, мы можем просто сказать им, что это была неотложная помощь для женщин.

Эрика закатывает глаза. — Тьфу, пощади меня, Спарки. Ты принесешь Картеру домашние тапочки и воскресную газету?

— Уверен, что это ты была его стервой, а не я, — возражает Картрайт.

— Можем ли мы прекратить это? — Брианна умоляет. — Можете ли вы оба просто принять таблетку от озноба? Честно.

— Посмотрим, что думает Джейк — о, подождите, его не пригласили, — говорит Эрика, изображая удивление. — Сборище гребаных предателей.

— Оставь это уже, — говорит ей Картер, его тон достаточно легкий, но в нем содержится достаточно серьезного предупреждения, чтобы она, наконец, закрыла рот и пошла впереди нас.

Наклоняясь ближе, чтобы я могла обратиться к нему так, чтобы Эрика не услышала, я говорю: — Итак, тусоваться с твоей бывшей — это очень весело. Мы должны делать это чаще.

Картер ухмыляется. — Видишь, почему я трахнул учителя рисования?

— Я могла бы трахнуть и учительницу рисования, если бы это был единственный способ уйти от нее, — признаюсь я.

— Уф, посмотрел бы на это, — бормочет он.

Я ухмыляюсь, мои щеки краснеют, и я толкаю его в бок. — Веди себя прилично, мистер Махони.

— Никогда, — бормочет он в ответ.

— Нам нужно что-нибудь еще? — Эрика окликает нас, останавливаясь в конце прохода, не зная, в каком направлении повернуть.

— Да, — соглашается Брианна. — Лак для ногтей.

— Лак для ногтей? — Картер спрашивает, глядя на нее. — Я сказал, что куплю тебе закуски, а не косметику.

Брианна закатывает глаза. — Это не для меня, это для Зои. — Она кивает на мои ногти, лишенные блестящего пигментированного покрытия. — Нам нужно купить ей бутылку синего «Лонгхорна». Дух. Она должна как-то показать свою поддержку команде, не так ли?

— Хорошая идея, — говорит ей Картер, кивая. Оглянувшись на Эрику, он говорит: — К лаку для ногтей, где бы он ни был.

Эрика вздыхает так громко, как только может, но все равно поворачивается и ведет нас к косметике.

Я не подписывалась на поддержку команды в каком-либо виде или форме, но я полагаю, что, поскольку Картер — квотербек, нанесение синего лака на мои ногти не убьет меня. Когда Брианна садится на корточки и сравнивает оттенки синего, чтобы найти правильный, она спрашивает меня: — Ты придешь на игру завтра вечером, верно?

Это домашняя игра, так что на нее будет легко пойти. Проблема в том, что я действительно не хочу. Не только потому, что я не могу придумать ничего более скучного, чем смотреть футбольный матч, но и потому, что появление на спортивном мероприятии, которое изначально меня терроризировало, кажется ужасной идеей.

— Конечно, она придет на игру, — отвечает за меня Картер, слегка напрягая мою руку.

Эрика исчезает на пару минут, пока Брианна одевает меня в косметику, подходящую для Лонгхорна, но я не придаю этому особого значения. Я знаю, Эрике не нравится, что я здесь. Я не совсем виню ее; Я бы тоже не хотела тусоваться со своим бывшим и девушкой, с которой он сейчас встречается, но тогда я бы не стала встречаться с кем-то из моей группы друзей именно по этой причине. Если бы я это сделала и меня это беспокоило, я бы перестала с ним тусоваться. Я даже не знала Картера, когда он встречался с ней, так что не то чтобы я была одной из девушек, с которыми он изменял. Если она хочет быть противной кому-то, она должна быть противной и ему. Он тот, кто приводит новую девушку, не обращая внимания на ее чувства. Он единственный из нас, кто может ей что-то должен — я уж точно нет.

Когда Эрика неторопливо возвращается к нам, на ее лице появляется лукавая улыбка, из тех, что выдают запрятанный в рукаве трюк. Она останавливается перед нами, своей аудиторией, и стягивает синие стринги с указательного пальца.

— Еще кое-что для нового комплекта Лонгхорна Зои, — предлагает Эрика, ухмыляясь Картеру. — Помнишь, в прошлый раз мы купили это для нее? Бьюсь об заклад, ей никогда не приходилось носить эту пару.

Вид трусиков ничего не объяснил, но ее слова да. Я снова смотрю на них и понимаю, что это те самые трусики, которые кто-то бросил мне на пороге с пришитой к ним надписью «шлюха».

Значит, они были от Картера.

Это не новость, что он участвовал в моих неделях мучений, но то, что это бросилось мне в лицо, портит мне настроение. Я высвобождаю руку из его объятий и отхожу в сторону, чтобы прикрыться тенями для век. Я не оглядываюсь на Картера через плечо, но мельком вижу его в одном из косметических зеркал. Его черты лица суровы, когда он смотрит на Эрику холодным взглядом.

Эрика пытается отмахнуться, бормоча о том, что никто из нас не понимает шуток, но никого это не веселит.

Неловкость опускается на вечер. Картрайт понятия не имеет, на чьей стороне он должен быть, поэтому он достает свой телефон и играет на нем, чтобы избежать обязательств. Брианна остается рядом со мной и смотрит на макияж, но она делает мне извиняющуюся гримасу. Я не сержусь на нее. Брианна кажется мягкой; Я уверена, что она просто соглашалась со всем, что делали ее друзья, и не хотела поднимать шумиху.

Однако я ненавижу мысль о том, что Эрика и Картер замышляют против меня вместе. Я не завидую Эрике, совсем нет, но я знаю, что они были вместе раньше, я еще больше осознаю, что я ей не нравлюсь, и я просто ненавижу этот мысленный образ в моей голове. Были ли трусики ее идеей, а Картер их только что купил? Эрика написала «шлюха» своим девчачьим почерком? Смеялся ли Картер над мыслью о моем смущении, когда они уезжали?

Они все придурки. Я хочу домой.

Не спрашивая, я знаю, что Картер не позволит мне. Я знаю, что, вероятно, могла бы форсировать этот вопрос, но это было бы неприятно, и, вероятно, не стоило бы бороться. Может быть, я могу тайком написать своей маме и попросить ее прислать мне какое-нибудь экстренное сообщение, чтобы выручить меня.

Нет, что я говорю? Она знает, что я сегодня с Картером; она не поможет.

Может Грейс.

Если оба этих варианта не сработают, я могу написать пастору Джеймсу. Черт, если мне действительно нужно, я могу попросить его забрать меня из дома Картера. Картер имеет большое влияние в этом городе, как и церковь. Насколько вероятно, что Картер нагло помешает моему пастору доставить меня домой в целости и сохранности?

Мы все тихо идем к кассе, затем возвращаемся к машине Картера. На самом деле сегодня вечером это была не его машина, он приехал на красной Escalade [Прим.: Cadillac Escalade — полноразмерный внедорожник, выпускаемый Cadillac, являющимся люксовым подразделением General Motors. Это был первый крупный выход Cadillac на рынок внедорожников] из автосалона своего отца, так как его Мустанг недостаточно вместителен для пятерых человек. Эрика отказывается шевелиться. Ее отношение — самая громкая вещь в машине, когда Картер увозит нас из магазина. Единственный другой звук, который мы слышим, — это шелест сумок, когда Картрайт оказывается слишком голодным, чтобы ждать закуски, но кроме этого — гробовая тишина.

Я пытаюсь сказать Картеру, что хочу, чтобы он отвез меня домой, когда он сворачивает на дорогу Эрики. Я сажусь немного прямее, чуть более настороженно, и, конечно же, он останавливается перед домом Эрики.

После мгновения ошеломленного молчания она спрашивает: — Ты серьезно?

— Думаешь я блефую? — просто спрашивает Картер.

Эрика смеется и насмехается, ища поддержки у своих друзей, явно ожидая, что они скажут Картеру, что он немного резок, и ему не следует выгонять ее из группы. Однако этого не происходит. Глаза Картрайта прикованы к экрану мобильного телефона, и он делает вид, что не замечает происходящего. Брианна срывает невидимую ворсинку на джинсах.

— Вау, это очень мило, — бормочет Эрика, прежде чем, наконец, толкнуть заднюю дверь и вылезти наружу.

— Научись вести себя хорошо, или ты навсегда потеряешь свое приглашение, — говорит ей Картер.

— Да пошел ты, — бросает она ему в ответ. — В следующий раз, когда твоя скромная подружка оставит тебя в тяжелом состоянии после сильных ласк, тебе лучше позвонить Брианне, чтобы она отвязала тебя, а не мне. Мудак, — бормочет она, прежде чем захлопнуть дверь и ворваться к входной двери.

Мой желудок сжимается, а сердце начинает биться быстрее. Что черт возьми, это значит? Картер был с Эрикой с тех пор, как мы встретились? Я думала, мы вроде как вместе, мы не говорили ничего официального, но…

Проходит несколько секунд, прежде чем я набираюсь смелости и смотрю на Картера на водительском сиденье. Он массирует переносицу, глаза закрыты.

Я снова смотрю на дорогу и говорю себе не читать слишком много, но чувствую, что мои инвестиции в Картера Махони падают, как камень. После всего того дерьма, которое он мне скормил о том, что такие мужчины, как он, изменяют только тогда, когда не боятся потерять женщину, какой еще вывод я могу сделать, если он спит со своей бывшей за моей спиной? Он определенно не упомянул об этом при мне, и она намекнула, что он повернулся к ней после того, как я оставила его неудовлетворенным. Был только один раз, когда он меня отшил, и я не ответила взаимностью, и на этом этапе нашего пути к отношениям, официальным или нет, я ожидала, что он не будет спать ни с кем другим.

Во всяком случае, если я не просто завоевание.

— Я тоже хочу домой, — наконец говорю я ему, нарушая молчание.

— Нет, — тут же отвечает Картер, опуская руку и глядя на меня.

— Я не спрашивала разрешения, — сообщаю я ему. — Извини, если это было неясно.

— Зои, это именно то, что она хотела. Да ладно, ты знаешь это.

Не отрицание.

Поскольку я знаю его послужной список уважения моих желаний, я не упущу эту возможность, чтобы уйти. На этот раз присутствуют лучшие свидетели, так что он не может навязать мне свою волю.

Я толкаю пассажирскую дверь и вылезаю. Я не так далеко от дома, я могу просто прогуляться.

— Господи Иисусе, — бормочет он, распахивая дверь и выходя за мной. — Я не спал с ней, Зои.

— Ты опоздал с этим на минуту, Картер.

— Я полагал, что ты достаточно умна, чтобы разглядеть ее дерьмо, — заявляет он, обогнув машину и хватая меня за руку, чтобы остановить.

— Не делай этого, — говорю я, качая головой. — Не делай вид, что единственная причина верить тому, что она сказала, — это глупость. То, что она сказала, было чертовски конкретным. Что она пришла к тебе, когда я этого не сделала после сильных ласк. Это ужасно точное описание той части нашего свидания, ради которой я была там. Это адская догадка, Картер.

— Зои, остановись, — говорит он, напрягая хватку.

Я резко останавливаюсь и смотрю на него через плечо. — Отпусти меня, или я закричу.

— Давай, — бросает он вызов. — Кричи, чтоб голову оторвало. Как только первый человек, вышедший из дома, увидит, что это ты кричишь, он вернется внутрь и закроет жалюзи.

Это так точно и так бесит, что мне хочется дать ему пощечину. — Иди к черту, Картер.

Хотя его возвращение явно предназначалось для удара ниже пояса, он не должен хотеть драться со мной. Вместо того, чтобы выплеснуть еще больше подлости, он притягивает меня к себе и поворачивает лицом к себе. — Я не спал с Эрикой.

— Она не говорила, что ты с ней спал, — констатирую я. — Она сказала, что помогла тебе освободиться.

— Она мне не помогала. — уверяет он меня, встречаясь со мной взглядом. — Я же говорил тебе, что пытаюсь укрепить твоё доверие, а не разрушить его. Ты меня знаешь. Я могу быть беспринципным, когда добиваюсь чего-то, чего хочу, но я не гребаный придурок. Зачем мне тратить твое доверие на минет от бывшей, которая мне безразлична? Какой в этом смысл, Зои?

— То, что это глупо, не означает, что ты этого не делал, — парирую я. — Не пытайся использовать логику, чтобы выручить себя.

Картер моргает, глядя на меня. — Я… не знаю, что на это ответить. Что еще я должен использовать?

— Не смеши меня, — говорю я ему, пихая его в грудь. Он не шевелится. — Если ты что-то сделал с ней, скажи мне это прямо сейчас. Не позже, когда все обдумаешь, взвесишь все за и против. В настоящее время. Технически мы не были вместе официально, так что я думаю… это серая зона, но она не серая, если ты мне солжешь. Я никогда не поверю тебе, если узнаю, что ты лжешь об этом. Я тоже не буду с тобой встречаться. Ты можешь терроризировать меня, сколько хочешь, я заткну тебя так быстро, что мои отношения с Джейком будут казаться теплыми и пушистыми.

Вместо того чтобы обидеться на то, что я его ругаю, Картер улыбается и хватает меня за плечи, прижимая к своей груди. — Иди сюда.

— Скажи мне правду, — говорю я, отказываясь обнять его в ответ.

— Я говорю тебе правду, — спокойно настаивает он. Он держит одну руку вокруг меня, чтобы я не вырвалась из его хватки, а другой проводит вверх и вниз по моей спине успокаивающе нежным жестом. — Между мной и Эрикой ничего не было, — продолжает он. — Это совпадение, что часть сценария, который она бросила, действительно произошла. Ты меня знаешь. Если бы я хотел минет, я бы заставил тебя это сделать, а не вызывал замену.

“Я бы заставил тебя это сделать”, не стоит меня успокаивать, но это настолько чертовски верно, что это трудно опровергнуть. — Ты обещаешь? — бормочу я.

Картер приподнимает мой подбородок, и мне приходится смотреть в его гипнотически красивое лицо. Маленькая часть меня поддается его влиянию, но мой упрямый мозг подсказывает, что он знает, какой эффект он оказывает на девушек, что он, вероятно, потратил годы на совершенствование того взгляда, который он дает мне прямо сейчас. Этот заманчивый проблеск нежной привязанности, танцующий в его темных глазах, вероятно, был запущен в десятках девушек до меня, и каждая из них, вероятно, чувствовала то же самое прикосновение всех своих сердечных струн, побуждая их сердца прыгнуть в его ожидающие руки.

Только Картер не какой-то прекрасный принц с нежными, любящими руками из плоти и костей, он хищник с когтями, предназначенными для того, чтобы не дать добыче вырваться из его мощной хватки. Сколько из тех девушек, которые попали в его ловушку, выжили с неповрежденными сердцами? Действительно ли я рассчитываю, что буду первой?

В памяти пронеслись его слегка забавные слова той самой ночи: “Ты веришь моим обещаниям, принцесса?”

В настоящем он нежно ласкает мое лицо, вся привязанность парня, который законно вложен, мерцает в его бесконечных карих глазах. — Обещаю.