Неприкасаемый

14

Несмотря на то, что я устала, хотя я знаю, что проиграю, я изо всех сил стараюсь не снимать рубашку. Картер, кажется, получает удовольствие от борьбы. Как только он снял и мой лифчик, он снова толкнул меня на кровать в одних трусиках и развеял последние мои сомнения относительно того, понравилось ему это или нет; он прижимается ко мне, и я могу сказать, что он возбужден тем, насколько он тверд.

Я не знаю, как получить контроль над этой штукой, но сила не работает. Ну, это не работает для меня. У него это явно хорошо работает. Сила работает, только если вы более сильный противник. У меня нет физической силы, но, может быть, я смогу победить, используя другое оружие.

Хотя я и боюсь, что меня вот-вот насилуют, я заставляю себя смягчиться. Я перестаю сопротивляться ему, перестаю вздрагивать, когда он проводит большим пальцем по моему соску, перестаю упиваться унижением, когда он смотрит на меня почти голой. Я прекращаю все и делаю все возможное, чтобы переключить передачу, бороться с его насилием с помощью последней вещи, которую я хочу дать ему — подчинения.

Мои руки больше не связаны. Я осторожно поднимаю руку и тянусь к его лицу. Словно рефлекторно, его пальцы сжимают мое запястье, чтобы остановить меня. Он начинает двигаться, как раньше, но когда его суровые глаза встречаются с моими, я качаю головой.

— Я просто хочу прикоснуться к тебе, — мягко говорю я ему.

Мое сердце колотится в груди, когда он скептически смотрит на меня, но я полагаю, он решит, что если я лгу, и я дам ему пощечину, он не сможет с этим справиться. Он отпускает мою руку, чтобы посмотреть, что я буду с ней делать.

Моя рука слегка дрожит, но я подношу ее к его лицу, лаская его сильную челюсть. Я подношу другую руку к другой стороне его лица и притягиваю его ближе. Он позволяет мне. Я притягиваю его ближе, пока его лоб не упирается в мой, затем целую уголок его рта. Он напрягается, но не отстраняется. Понятно, что он не знает, что, черт возьми, происходит, но я продолжаю. Я продолжаю касаться его лица, я целую другой уголок его рта.

Голос у него низкий, больше похоже на ворчание. — Что ты делаешь, Эллис?

Эллис, а не Зои. Он называет меня Эллис, когда держит меня на расстоянии.

Вместо того, чтобы ответить ему словами, я целую его верхнюю губу, потом нижнюю. Прежде чем я успеваю решить, хочу ли я полностью поцеловать его в губы, он забирает решение у меня из рук, агрессивно притязает на мои губы, толкает меня на матрас, а его рука двигается, чтобы обхватить мою грудь. Он сжимает меня, пока целует, сильнее, быстрее, гораздо сильнее, чем мои крошечные поцелуи.

Что-то шевельнулось внутри меня, и на этот раз это не страх. На этот раз это что-то немного головокружительное, что сбивает меня с толку. Его язык требует войти в мой рот. Меня никогда раньше так не целовали, но я открываю рот, ахнув, и он входит, его язык переплетается с моим. Я уже теряюсь в море ощущений, когда его рука скользит под пояс моих трусиков.

— Подожди, — кричу я, прерывая поцелуй. — Картер, пожалуйста, не делай мне больно.

— Тсс, — шепчет он мне в губы. — Я не буду. Просто расслабься. Я хочу, чтобы тебе было хорошо.

Я ему не доверяю, но стараюсь, чтобы он этого не чувствовал. Я судорожно вдыхаю и встречаюсь с ним взглядом, ища, во что поверить. Его большая рука снова накрывает меня, на этот раз без тонкой преграды моих трусиков.

Не давая мне времени подумать или усомниться, его губы снова тянутся к моим. Этот поцелуй крепок и горяч — это клеймо и наркотик в одном флаконе, который маркирует меня как погибшую, а затем увлекает меня, так что мне все равно. Я изо всех сил пытаюсь сохранить рассудок, но Картер проталкивает палец внутрь меня, нежно лаская меня, соблазняя вместо этого последовать за ним. Я задыхаюсь в его рот. Он захватывает мою нижнюю губу своей и кусает — не сильно, но достаточно, чтобы напугать меня. Он гладит мой клитор, и я стону, глаза закатываются, грудь вздымается.

Он оставляет след грубых поцелуев вдоль моей челюсти, пробираясь к моей шее, все время перебирая меня пальцами. Я — мешанина возбужденных нервных окончаний, кричу и дрожу, озноб возбуждения то и дело окутывает меня. Я не могу даже думать, я могу только хотеть. Необходимость. Чувствовать.

— Картер, — кричу я. Я даже не знаю почему, я не знаю, о чем я хочу просить.

— Хорошо себя чувствуешь, принцесса?

С закрытыми глазами я киваю головой. — Ага.

— Ты хочешь больше?

Если бы у меня была способность думать, я могла бы подумать о том, что может повлечь за собой «больше», и сказать ему решительное нет, но я не могу думать, я могу только чувствовать, и то, что я чувствую, — это нарастающее напряжение внутри моего тела, потребность. Я не могу описать. Как будто он использует свой палец, чтобы свести меня с ума, и я взорвусь без выхода. Вместо того, чтобы сказать нет, я киваю.

Картер усмехается, нежно целуя меня, как будто находит меня очаровательной. — Ты действительно никому раньше не позволяла прикасаться к себе, не так ли? Ты просто ждала, когда я найду тебя.

Я раздвигаю ноги шире, двигаясь против его руки. — Картер, пожалуйста…

— Пожалуйста, что, принцесса? Скажи, что ты хочешь.

Я качаю головой, уже краснея от всего, что он делает с моим телом, так что, по крайней мере, я не могу больше краснеть.

— Хочешь, я заставлю тебя кончить? — он спрашивает.

Облизывая губы, я киваю. Мое сердце дрогнет, но я так близко, что чувствую, как оно подкрадывается ко мне. Мне нужно, чтобы он провел меня до конца пути. Мне это надо. — Пожалуйста, — шепчу я.

— Мм, что угодно для тебя, принцесса, — мычит он мне в губы, прежде чем снова потребовать их. Его язык проникает в мой рот, а его палец быстро движется по моему клитору, и я чувствую, что начинаю разваливаться на части. Точно так же, как он разорвал мою рубашку, вытянув шнурки, он играет со мной, дразня это чувствительное место внутри меня, как будто он знает, как меня освободить.

И тогда он это делает. Я вскрикиваю, беспомощная, чтобы удержать звуки в себе, поскольку удовольствие настолько сильное, что мне хочется разрыдаться внутри себя. Я стону и кричу ему в рот, острое удовольствие не торопится двигаться по мне. О, Боже, это кажется невероятным.

Наконец он останавливается, резкость ослабевает, и я проваливаюсь в кокон блаженного удовлетворения. Мне нужно быть рядом с ним. Благодарность поглощает меня, мое тело подавляет мой мозг, желая поблагодарить его за то прекрасное чувство, которое он только что подарил мне.

Картер, должно быть, это чувствует — или, может быть, он уже сталкивался с этим раньше, а я — нет. В любом случае, он перекатывается на бок, и я сразу же прижимаюсь к нему так близко, как только могу, обвивая рукой его торс и утыкаясь носом в его грудь. По крайней мере, на данный момент я довольна как котенок. Мне все равно, кто он, меня не волнует все, что он заставил меня почувствовать — мое тело все контролирует, и оно заботится только о самом последнем, что он заставил меня почувствовать, и это было сильное, умопомрачительное удовольствие.

Руки Картера обвиваются вокруг меня, и он держит меня рядом. Я чувствую, как он целует меня в макушку, поэтому поднимаю голову, мягко улыбаюсь ему и нежно целую его в губы.

Мы не произносим ни слова, но через мгновение Картер тянется к одной из моих рук и направляет ее на твердость между своими ногами. Я получила свое освобождение, но он все еще твёрд. Все еще поглощенный благодарностью и привязанностью, я не убираю руки. Я тру его через жесткую ткань его джинсов, затем расстегиваю пуговицы и молнию на штанах, чтобы просунуть руку внутрь.

Я смотрю, как Картер закрывает глаза, вижу удовольствие на его лице, когда я его глажу. Его хватка на мне крепчает, когда я работаю с его членом. Я могу сказать по звукам, которые он издает, по тому, как он запускает руку в мои волосы, то, что я делаю, заставляет его чувствовать себя так же хорошо, как и меня.

Затем он говорит: — Зои, мне нужен твой рот.

Я сползаю с кровати, стягивая его джинсы. Его член высвобождается, и я беру его в руку, накачивая и поглаживая. Затем я перекидываю волосы через плечо и наклоняюсь, чтобы взять его в рот. Он стонет, как только мой рот скользит на половину его длины. На этот раз я не беру его глубоко, но мне это и не нужно. Моя рука сделала большую часть работы, ему просто нужно было куда-то прийти. Еще через пару минут сцеживания и сосания он хватает меня за волосы, стонет и опорожняет себя мне в рот.

Когда он закончила, он использует горсть волос в своей руке, чтобы подтащить меня обратно к себе. Я все еще довольно расслаблена, поэтому позволила ему таскать меня, как тряпичную куклу. Я снова сворачиваюсь рядом с ним, чувствуя себя странно в безопасности, когда он обнимает меня за талию и держит меня, как будто хочет, чтобы я была как можно ближе. Я прижимаюсь лицом к его груди, все еще закрытая его футболкой.

Вероятно, для наших отношений характерно то, что после того, что мы только что сделали, я почти полностью раздета, в то время как Картер все еще почти полностью одет, только настолько, чтобы я могла его обслужить.

Меня это сейчас не волнует. Закрыв глаза, я позволила себе расслабиться в его объятиях и не позволила своему мозгу снова включиться.

*

Я не хотела, но должно быть засунула. Когда мои глаза открываются, я одна на кровати. Юбка и рубашка лежат у моих ног, так что я сажусь, слегка дезориентированная, и тянусь к ним. Я оглядываюсь, не видя Картера, и у меня сжимается желудок. Он оставил меня здесь? Он закончил со мной, так что он ушел?

Наверное. Было бы глупо ожидать чего-то меньшего.

Хотя я прекрасно себя чувствовала в безмозглые посторгазмические моменты, теперь реальность возвращается с удвоенной силой. Я гребаная идиотка, если думала, что проснусь, а он все еще будет здесь, ложась на меня. Мне бы просто приснилось наверное признание в любви и покаяние, может быть, обещание, что мы пойдем в колледжи рядом друг с другом, так как мы явно собираемся пожениться и родить детей, все потому, что он перебирал меня пальцами, и я сосала его член, чтобы избежать изнасилования во второй раз.

— Соберись, Зои, — бормочу я себе под нос, качая головой и пытаясь сориентироваться, что не сплю. Я все еще устала и хочу вернуться в постель. Я сделаю это, но сначала мне нужно одеться, найти Грейс и отвезти ее домой.

Все веселье умерло. Мой кайф Картера проходит, и я сильно падаю. Дерьмо. Этого не должно было случиться. Ну, думаю, нет смысла корить себя за это. Что сделано, то сделано. Может быть, теперь, когда Картер залез ко мне в штаны, он потеряет интерес к этой погоне. Может быть, теперь он оставит меня в покое, и я смогу вернуться к своей жизни.

Я могу видеть светлую сторону, но когда я спускаюсь по лестнице, меня охватывает волна ужаса. Я опускаю голову, надеясь, что смогу найти Грейс и ускользнуть незамеченной.

К сожалению, становится очевидным, что для того, чтобы попасть на кухню, где я вижу ее сидящей на табурете рядом с Джейком, мне нужно пересечь гостиную, полную подростков. Я не знаю, как долго я спала наверху, но если Картер спустится без меня, у них наверняка есть идеи…

Прежде чем я успеваю закончить мысль, Шейн ухмыляется и начинает хлопать в ладоши. Я сглатываю комок смущения, но не могу удержаться от того, чтобы оглядеть комнату, чтобы увидеть, кто еще мог меня заметить, кто еще мог меня осудить.

Все. Кажется, это ответ. Картрайт ухмыляется, держа в руке красный пластиковый стаканчик. Эрика скрестила руки. Она не хлопает, она идет более прямым путем и говорит: «Шлюха».

У меня сжимается желудок, и я иду на кухню, пытаясь избежать непристойных комментариев и дополнительных насмешек. Пытаюсь не искать Картера. Если я увижу, как он ухмыляется и наслаждается этим, я даже не смогу удержаться за луч надежды. Это будет сплошное сожаление и ничего хорошего, и я не хочу иметь с этим дело прямо сейчас.

Словно вызванный моими мыслями, появляется Картер. Я не видела его, потому что он был на кухне с Грейс и Джейком, а не в гостиной со всеми остальными. Он хмурится, оглядываясь на своих друзей, аплодирующих, комментирующих и вообще ведущих себя придурками, потом видит меня и понимает, почему.

— Хорошо, хватит об этом, — говорит он им.

— Эй, мы не должны удивляться, — говорит Картрайт, ухмыляясь и поднимая подбородок в сторону Картера. — Мы все знаем, что шлюха Зои гуляет.

— Нет, — отвечает Картер, качая головой. — Мы закончили называть ее так. Брось.

— Ой, — усмехается Эрика, несколько игриво, но пассивно-агрессивно-игриво. — Посмотрите на Картера, защищающего свой вкус недели. Как галантно.

Это более унизительно, чем я была готова. То, что я спустился вниз после того, как заснула, делает очевидным, что я, должно быть, что-то с ним делала.

— Она, должно быть, хорошо сосала этот член, а? — говорит Шейн, ухмыляясь.

Мои широко распахнутые глаза осуждающе смотрят на Картера. — Ты сказал им?

Слегка поморщившись, Картер говорит: — Нет. Ты только что сделала это.

Я даже не могу смотреть на Грейс. Я закрываю лицо руками, а смех и насмешки наполняют комнату за моей спиной. — Хорошенькая, — говорят ему.

— Как развратничать в моей спальне, — вмешивается Эрика, оживляя хлопки в гольф.

— Знаешь что, Эрика, — небрежно говорит Картер. — Ты тоже сосала мой член, так что, если ты раздаешь похвалы, не забудь похлопать себя по спине. — Его взгляд меняется, и он поднимает бровь. — Брианна, ты хочешь говорить дерьмо?

Брианна тут же чирикает: — Нет.

— Ну, я никогда не сосал твой член, — заявляет Клемонс. — Я буду говорить все, что захочу.

— Да? — спрашивает Картер. — Судя по тому, как ты играл сегодня вечером, ты, должно быть, сосал чей-то член, чтобы остаться в команде, ты, медлительный ублюдок.

Картрайт заливается смехом. — О, черт, как же жёстко, чувак.

Картер обхватывает меня рукой, притягивает к себе, чтобы обнять, и смотрит на меня сверху вниз. — Ты в порядке?

Я не могу полностью сдержать своего удивления. Моргнув пару раз, я неуверенно киваю.

Потом прямо здесь на глазах у всех он наклоняет голову и целует меня. Это не долгий, затяжной поцелуй, как те, что он дал мне в спальне, но когда он отстраняется, кладет руку мне на плечи и оглядывается на своих друзей, никто не говорит больше недоброго слова. Никаких больше ехидных комментариев, никаких поддразниваний. Все замолкают, затем медленно возвращаются к своим разговорам.

Хотя мне кажется, что у меня изжога. Я не могу поверить, что теперь все в этом доме знают, что я сделала что-то настолько интимное с Картером. Они не просто предполагают, они знают. Я боюсь смотреть на Грейс. Именно об этом я и пыталась ее предупредить — эти вечеринки не для нас. Эти ребята не для нас. Меньше чем за две недели я превратилась из «Я никогда даже не целовалась по-французски» в личную секс-игрушку Картера Махони. Дважды мне приходилось торговаться с ним из-за элементарной человеческой порядочности. Теперь он целует меня на публике, и я не уверена, что это хорошо. Я теперь не его. Я не принадлежу ему только потому, что превратила потенциально травмирующий опыт во что-то, с чем я могу жить.

Боже, мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно покинуть это сумасшедшее место и никогда не возвращаться.

Наконец, переведя взгляд на Грейс, я спрашиваю: — Ты в порядке?

Она не выглядит такой испуганной, как я ожидала. Алкоголь, вероятно, помогает всему этому безумию пройти немного легче. Послушно беря две пустые бутылки из-под воды, она говорит мне: — Я хорошо пью.

Но, Джейк все равно получает пассивно-агрессивный удар. — Видимо, Зои тоже.

Я сердито смотрю на него, потом смотрю на Грейс. — Нам нужно идти.

Она кивает, опустив голову, чтобы не встречаться со мной взглядом. — Да, мы должны. Мама меня убьет.

Картер следует за мной к двери, хватает меня за талию и еще раз целует. Я не знаю, что делать или сказать, поэтому я просто слегка улыбаюсь, а затем тащусь за дверь вместе с Грейс.