P.S. Я тебя ненавижу

Глава 31

Лето

Степпер насмехается надо мной.

— Можешь воспользоваться беговой дорожкой, — Джереми зависает рядом, как всегда поддерживающий друг. Но поддержка мне сейчас не нужна. Мне нужен тот, кто даст мне хорошего пинка. И кто сможет сунуть мне ингалятор, если я перестараюсь.

— Я уже две недели пользуюсь беговой дорожкой. Но на этот раз это будет поход в горы. А это значит — вверх. — В моём голосе звучит неуверенность. — А дорожка наклоняется только до определённого угла.

Через три недели мы с Домом отправляемся в Айдахо. Он, как человек, который всегда готов ко всему, заранее изучил координаты.

Джош отправляет нас к Альпийскому озеру.

Этот маршрут — двенадцать километров с набором высоты больше трёхсот метров.

После моего жалкого зрелища в Южной Дакоте я твёрдо решила, что Дом больше не будет моим вьючным мулом.

Ну… даже если мне понравилось чувствовать его мускулистую спину, прижатую к моей груди.

Может, я стану достаточно сильной, чтобы пройти девяносто процентов пути, а потом он понесёт меня оставшиеся десять.

По-моему, это честно.

— Не форсируй, — Джереми смотрит на меня с беспокойством. — Дыши спокойно. Не захлебнись собственными лёгкими.

Я закатываю глаза и стараюсь не ненавидеть своего друга за его спортивную форму. Он бегает марафоны. Ради удовольствия.

По-моему, это какое-то извращение.

— Ты за этим следишь.

Я размахиваю ингалятором перед его носом, а потом ставлю его в подстаканник беговой дорожки рядом со степпером. Знаю, что Джереми собирается отправиться на свою очередную пробежку в какое-то непостижимое количество километров, пока я выясняю, сколько этажей смогу преодолеть.

Спустя полчаса я истекаю потом из каждой поры, проклиная каждый клочок земли, который осмелился приподняться над уровнем моря. Мои ноги подгибаются на последнем шаге. А Джереми продолжает бежать и смеяться над моими красочными ругательствами, как будто у него запасные лёгкие.

И что удивительно — я так и не воспользовалась ингалятором. Конечно, я делала частые паузы, когда начинала хрипеть, но каждый раз, выполняя дыхательные упражнения, которым меня научил специалист, я постепенно успокаивалась и снова возвращалась на этот адский тренажёр. Возможно, стоит поблагодарить за это ещё и высокогорную маску, которую я ношу по нескольку часов в день, чтобы укрепить дыхательные пути.

Эта штука плотно облегает нос и рот, ограничивая поступление воздуха и заставляя меня выглядеть, как Бейн из Тёмного рыцаря. Обычно я надеваю её, когда отвечаю на раздражающие письма, представляя, что уничтожаю Готэм, а не отвечаю на один и тот же тупой вопрос в пятидесятый раз. На прошлой неделе я случайно оставила маску на лице во время Zoom-звонка с Памелой, и она завизжала.

Я извинилась. Но вообще-то ни капли не жалею — теперь мне легче дышать.

Но сегодня я дошла до предела.

Я думаю, Дом был бы горд. Я бы даже отправила ему селфи с этим маленьким достижением, если бы не чувствовала себя болотным монстром, вылезшим из лужи пота. Да и Джереми наверняка поинтересовался бы, кому я пишу.

Я до сих пор не сказала ему и Туле, с кем путешествую.

Сначала я просто не хотела признавать само существование Дома. Если бы они узнали, что я езжу с лучшим другом Джоша, они спрашивали бы о нём после каждой поездки. Было проще отвлекать их сувенирами и рассказами о местах, которые я посетила.

Потом, когда я осознала, как сильно Дом всё ещё на меня влияет, мне не хотелось обсуждать его с друзьями, потому что пришлось бы рассказать всю историю. А в своей сути эта история — просто глупая девятнадцатилетняя девчонка, влюбившаяся в неподходящего парня.

Они бы посочувствовали. Но в итоге сказали бы, что мне пора оставить его в прошлом.

Я и сама это знала.

Или, может, они бы сказали, что у меня есть полное право злиться.

А это тоже плохо. Потому что тогда пришлось бы признать, что Дом действительно поступил ужасно.

Я не хотела, чтобы мне говорили, что мои чувства неправильны.

Но я также не хотела, чтобы мне говорили, что они правильные.

Я просто… не хотела думать о нём.

Но теперь… Теперь я не знаю, как говорить о Доме, после того как столько времени скрывала его.

Как сказать своим потрясающим друзьям, что я врала им с того самого дня, когда умер мой брат?

Решение в стиле Мэдди: никак.

Просто великолепная эмоциональная зрелость.

Но как бы ни пылало между мной и Домом сейчас, я знаю, что это закончится, когда сгорит топливо нашей общей миссии.

Мы поможем друг другу завершить эти последние поездки. А потом, после Аляски, оставим позади не только смерть моего брата, но и друг друга.

Я буду изредка писать Дому, чтобы проверить, как он, потому что именно так поступил бы Джош.

И всё будет хорошо. Просто прекрасно. Я абсолютно в порядке.

Но в данный момент я умираю на полу спортзала.

— Ты справляешься отлично, Мэдди! А теперь пробеги пару километров, и на этом день можно считать завершённым! — кричит Джереми поверх ритмичного шлёпания своих кроссовок по беговой дорожке.

— Пошёл ты, — стону я, выдавая максимально зрелый ответ, раскинувшись звёздочкой на полу спортзала в нашем жилом комплексе. — Если я сделаю хоть что-то ещё, мне придётся ползти в свою квартиру. Хотя, кажется, это меня ждёт в любом случае. У меня больше нет ног. Только призрачные воспоминания о них.

— Ладно. — Джереми кивает в сторону зоны у входа, где нет тренажёров и гантелей, зато лежат мягкие маты. — Потянись, чтобы завтра не мучиться от судорог. Я закончу через десять минут.

Я издаю непереводимый звук, а потом принимаю решение перекатываться в сторону мата, а не вставать на ноги. Какая разница, если я выгляжу как гигантская слизня? Всё равно в спортзале кроме нас никого нет.

— Это не похоже на растяжку, — укоряет меня Джереми через десять минут, когда находит меня в том же положении.

— Это поза мертвеца.

— Ты действительно станешь мертвой, если не позволишь мне или Туле пойти с тобой в этот поход, — бурчит он, поднимая мою ногу и помогая мне её растянуть.

— Всё будет нормально, — выдыхаю я, пытаясь расслабить сведённые мышцы. — Это популярный маршрут, вокруг будут люди.

Включая мистера я-всегда-на-шаг-вперёд-и-переоценённо-защитный.

— То есть ты готова, чтобы тебя спасали незнакомцы, но не друзья? — Джереми переключается на другую ногу.

Я хмурюсь.

— Может, я просто не хочу идти в поход с тем, кто считает, что мне нужна помощь.

Слова слетают слишком резко, и я тут же об этом жалею.

— Прости. Я не хотела…

— Нет, — перебивает он. — Ты права. Не стоило меня опекать. Или пытаться навязаться в твою поездку.

Он аккуратно кладёт мою ногу обратно, а затем садится рядом, скрестив ноги.

— Я просто хочу, чтобы ты попросила о помощи, если она тебе понадобится.

Я глубоко выдыхаю, пытаясь вместе с воздухом выпустить и свою необоснованную раздражительность.

— Ты уже помогаешь. Именно поэтому я и попросила тебя пойти со мной сегодня. — Я неопределённо машу рукой, обозначая спортзал.

— И я рад, что пошёл. Давай сделаем это регулярным.

Я издаю жалобный стон, и он смеётся.

— Как твои дела? — спрашиваю я, пытаясь перевести тему с себя и предстоящей поездки.

Джереми прищуривается, явно понимая мой манёвр. Но он достаточно добр, чтобы подыграть.

Пока он проводит меня через серию растяжек, он рассказывает про комитет по редизайну сайта, в который его вписали на работе, и о карибском круизе, который он собирается устроить в качестве сюрприза для своего парня на годовщину.

Дом и я не будем вместе так долго, чтобы отмечать какую-то годовщину.

Я отгоняю эту мысль, игнорируя, как остро она кольнула в грудь.

И пока Джереми рассказывает, я осознаю, как позволила расстоянию встать между нами.

Не только из-за секрета о Доме, но и из-за вот таких простых вещей.

Раньше, до болезни Джоша, я бы помогала Джереми планировать круиз, часами исследуя вместе с ним самые роскошные лайнеры и лучшие предложения. Раньше мы переписывались весь день, и я уже знала бы всех персонажей его рабочего комитета и их интриги. Мы до сих пор много времени проводим вместе — смотрим фильмы и сериалы у меня в квартире. Но я просто сижу рядом, позволяя своему мозгу отключаться. Как будто это способ самосохранения — спрятаться от боли утраты Джоша и вины за Дома.

Я моргаю, когда перед моим лицом появляется рука Джереми.

— Пошли. Тебе срочно нужен душ, вонючка.

Я поднимаю взгляд. В его глазах читается обычная насмешка, но и… беспокойство. И я понимаю, что он имеет на это полное право. Я бы тоже волновалась, если бы он начал замыкаться в себе так же, как я. Я вкладываю руку в его.

— У меня заканчиваются книги, — объявляю, вставая на ноги.

Джереми смеётся.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Ладно, — с ухмылкой признаю я. — У меня заканчиваются новые книги.

Я наклоняю голову, лукаво глядя на него.

— Как насчёт того, чтобы завтра мы с тобой и Тулой пошли на счастливые часы, а потом отправились в книжный за пьяными покупками?

Улыбка облегчения, мгновенно озаряющая его лицо, говорит мне всё, что нужно знать.

Пора снова начинать жить.