P.S. Я тебя ненавижу

Глава 38

Я вернулась домой из Северной Дакоты неделю назад и с тех пор почти никуда не выходила, кроме как из кровати на диван и обратно. Когда Памела написала мне, чтобы я пришла на работу, я ответила, что заболела. Хотя, по сути, я всё ещё работаю. Делаю ровно столько, чтобы компания не развалилась.

Если бы я обучила кого-то на своё место, я могла бы взять отпуск, чтобы пережить утрату.

Эта насмешливая мысль вызывает в желудке мучительное чувство вины. Что со мной не так? Я серьёзнее задумываюсь о перерыве из-за того, что мы с Домом расстались, чем когда умер мой брат.

Я — развалина. Руины. И я до сих пор не плакала.

С моим бесцельным существованием, когда и тело, и разум просто блуждают в пустоте, я, наверное, больше похожа на призрак, живущий в Валтур-Сити.

Громкий стук в дверь вырывает меня из полудрёмы. Я выбираюсь из кучи одеял, в которые завернулась после того, как закончила последнюю рабочую задачу. Заполнение отчётов теперь высасывает из меня силы так, как раньше не высасывало.

Всё, чего мне хочется, — это спать и не видеть снов.

Стук повторяется. Я бросаю взгляд на часы в духовке — чуть больше семи. Я проспала два часа. В последнее время это стало привычкой: проводить вечера либо в полусне, либо в каком-то затуманенном состоянии, потом приходить в себя, чтобы перекусить, сделать кое-как вечерние процедуры, а затем снова укладываться спать.

Очередной стук.

— Иду! — кричу я хриплым голосом.

Джереми наверняка хочет свой дорогущий сыр. Поднимаясь на ноги, я пытаюсь вспомнить, когда в последний раз ходила в магазин. Даже обычного чеддера у меня, кажется, нет.

Придётся его отвлечь. Если узнает, что у меня нет сыра, сразу поймёт, что что-то не так. Начнёт копать. Джереми обязательно заставит меня признаться, что я сорвалась на парня, которого скрывала от друзей. Что я снова разнесла в клочья того, в кого влюблялась, — в тот самый момент, когда он совершил ошибку.

Мне придётся сказать это вслух.

Признать то, что я знала с самого начала, но пыталась забыть: мы с Домом никогда не будем вместе.

Может, удастся уговорить Джереми заказать еду.

— У меня нет… — начинаю я, открывая дверь, но слова застывают у меня на губах, когда я вижу, кто стоит на пороге.

Адам Перри смотрит на меня, морща лоб от беспокойства, осматривает меня с ног до головы.

— Чёрт, Мэдди. Ты выглядишь…

Резкий кашель перебивает его, и я замечаю, что на пороге не только он. Картер обходит брата и приветливо улыбается.

— Привет, Мэдди. Ты выглядишь усталой. Разбудили?

— Эм… да. — Я ошеломлённо перевожу взгляд с одного на другого, не до конца веря, что это реально. — Вы здесь. В Сиэтле.

Какое гениальное наблюдение. Но часть меня и правда сомневается, не сплю ли я сейчас, закопавшись в одеялах, и не вижу ли странный сон.

— Мы хотели тебя увидеть, — объясняет Адам.

— Можно войти? — спрашивает Картер. — Или давай сходим куда-нибудь поесть?

Как бы мне ни хотелось оставаться в квартире, я ещё сильнее не хочу, чтобы эти двое бродили по ней, разглядывая мой бардак. Я даже робот-пылесос не запускала уже сколько дней. Да и кормить их мне нечем.

— Еда звучит неплохо, — соглашаюсь я. Опускаю глаза и понимаю, что всё ещё в той же футболке, в которой спала прошлой ночью. — Дайте мне переодеться.

Картер, которого я всегда считала более чутким из двоих, хлопает брата по плечу и разворачивает его в сторону лифта.

— Мы подождём в машине. Зелёная «Хонда», полквартала направо от входа.

Я киваю, закрываю дверь и делаю дрожащий вдох, который почти не наполняет лёгкие.

«Переодеться. Поесть. Поблагодарить за приезд. Отправить домой».

Этот простой список помогает мне сосредоточиться и заставляет двигаться. В шкафу я понимаю, что запустила не только уборку, но и стирку. В итоге натягиваю толстовку прямо на голое тело и неоново-розовые леггинсы, которые купила для тренировок с Джереми.

Не для подиума, но хотя бы чистое.

Я легко нахожу машину и тянусь к задней двери, но тут же открывается пассажирская.

— Давай, Мэдди! — кричит Адам из-за руля. — Ты рядом со мной.

Я едва сдерживаю гримасу. Ну вот, не получится тихо спрятаться на заднем сиденье, пока они будут разговаривать между собой. Придётся быть в центре всего.

Но, к моему удивлению, как только я пристёгиваюсь, Адам не начинает с шуток или расспросов. Вместо этого он спокойно выезжает на дорогу и вводит в навигатор название заведения, которое мне до боли знакомо. Мексиканский фастфуд.

Я почти улыбаюсь. Почти.

Но это выражение кажется мне чем-то незнакомым, как движение мышцы, которое я не помню, как выполнять. Будто я разучилась.

Мы едем в ресторан быстрого питания в молчании. Адам делает заказ через окно обслуживания для машин, выбирая для нас те же позиции, что мы всегда брали много лет назад.

Странно, как можно ощущать пустоту и в то же время чувствовать этот давящий ком в груди.

Я оделась. Мы купили еду. Теперь мне нужно просто поблагодарить их за приезд и отправить домой.

Я прочищаю горло — звук кажется оглушительным в маленьком пространстве машины.

— Спасибо, что заехали, но…

— Ты перестала отвечать на мои сообщения, — перебивает меня Адам, не дав мне создать между нами дистанцию.

Щёки начинают гореть от вины. В своё оправдание могу сказать, что я вообще перестала отвечать почти всем. Общение на темы, не связанные с работой, казалось чем-то непреодолимым.

Особенно когда имя Дома продолжало всплывать в уведомлениях.

— Прости. Я постараюсь исправиться.

Но так ли это на самом деле?

— Мэдди. — Адам постукивает большим пальцем по рулю. — Ты ведь уже не в первый раз меня игнорируешь.

Аппетит окончательно пропадает — чувство вины сжимает мой желудок в плотный узел, в котором ничего не переварится. Я никогда не позволяла себе задуматься о том, как моё исчезновение сказалось на близнецах. Всё это время я была сосредоточена только на своей боли.

— Знаю. Это было паршиво с моей стороны.

Но, похоже, для меня это в порядке вещей. Потому что я — паршивый человек, который срывается на того, кто ей дорог, роняет прах брата в грязь и не может выдавить ни слезинки, хотя самый важный человек в её жизни мёртв.

— Думаю, это была твоя попытка спастись, — произносит Адам.

Я моргаю, не до конца понимая, что он имеет в виду.

— Что?

Но он не отвечает сразу. Вместо этого откусывает внушительный кусок буррито и пережёвывает его медленно, будто смакуя момент. Только потом продолжает:

— Я паниковал, — признаётся он. — После того лета, когда ты перестала отвечать на наши сообщения. Думал, с тобой что-то случилось. Я умолял Дома отвезти меня в Сиэтл, когда узнал, что ты переехала туда, чтобы убедиться, что ты в порядке.

— Ты правда так сделал? — У меня перехватывает дыхание, и я судорожно стискиваю ингалятор в кармане толстовки. Не уверена, что лёгкие справятся с этим разговором.

Он бросает мне кривоватую улыбку.

— Если это не было очевидно, я когда-то был слегка одержим тобой, Мэдди Сандерсон. — Он морщится. — Кажется, это черта семьи Перри.

Я не успеваю придумать, что ответить, прежде чем он продолжает:

— Но когда Дом понял, насколько всё серьёзно, он усадил меня и сказал, что это его вина, что ты уехала. Что он разозлил тебя, сделал что-то непростительное, и ты больше не хотела быть рядом. — Адам сжимает губу, проводя по ней большим пальцем — нервный жест. — Я был в ярости. Месяц с ним не разговаривал. Но я никогда не винил тебя.

У меня всё внутри сжимается от его признания.

— Должен был, — выдыхаю я. — Даже если я злилась на Дома, мне не стоило вычёркивать и тебя, и Картера. Мне не стоило уезжать…

Я запинаюсь, осознавая это только сейчас. Но говорю дальше:

— Мне не стоило оставлять вас.

Чёрт возьми. Я ушла. Я сделала с Адамом и Картером то же, что все в моей жизни всегда делали со мной.

Адам берёт меня за руку, сжимает пальцы в лёгком, поддерживающем жесте.

— Дом никогда не рассказывал, что именно сделал, но я могу догадаться. И он сделал это снова, да?

Он выбрал Розалин.

По крайней мере, так это ощущалось в тот момент, когда я стояла одна в той дурацкой комнате с павлиньими обоями, а он произнёс её имя. Сказал, что не приедет. Потому что Розалин нужна ему дома.

— Я буду отвечать на звонки, — говорю я вместо ответа. — И на сообщения. Обещаю. И приеду к вам. Хочу увидеть твою мастерскую.

Адам рассказывал о студии, которую арендует, и я уверена, там полно потрясающих вещей и пахнет свежим деревом.

Он снова сжимает мою руку.

— Отлично. Мне бы это понравилось. И ты можешь пойти со мной на его соревнования по плаванию. — Он кивает в сторону заднего сиденья. — Но сейчас мы говорим о тебе.

Я перевожу взгляд в зеркало заднего вида и встречаюсь глазами с Картером. Иногда он настолько молчалив, что о нём легко забыть. Но я никогда не забываю.

— Как жизнь, Картер?

Уголки его глаз собираются в хитрую улыбку. Моя попытка сменить тему была слишком очевидной.

— Нормально. Думаем с Адамом, стоит ли обмотать машину Дома пищевой плёнкой.

Я стону и опускаю голову на приборную панель, захлёбываясь волной сладко-горьких воспоминаний о выходках братьев Перри.

— Не надо. Дом, технически, ничего плохого не сделал. В этот раз, по крайней мере. Просто… — Я делаю дрожащий вдох. — Мы начинали что-то. И я поняла, что это плохая идея.

— Почему? — спрашивает Адам, но его голос звучит немного глухо — видимо, буррито оказалось слишком соблазнительным, чтобы сделать паузу.

Я пожимаю плечами.

— У нас не получится. По многим причинам.

Главная из которых — я сама.

— А ты счастлива с Домом? — спрашивает Адам, будто это самый простой вопрос на свете.

— С Домом я… — Я чувствую слишком многое.

Счастье. Раздражение. Волнение. Злость. Детский восторг.

Но больше всего… страх.

— Время, проведённое с Домом, только доказало, что у нас ничего не выйдет, — наконец говорю я. — И это нормально.

Пожалуйста, пусть это будет нормально. Пусть я смогу пережить это.

— Но это только между мной и твоим братом. Это не меняет моего отношения к вам двоим. Тогда не должно было, и сейчас я этого не позволю.

Я смотрю по очереди в глаза обоим.

— Спасибо, что приехали. Правда. Спасибо, что не забыли меня.

Адам протягивает руку и сжимает моё колено. Картер делает то же самое с моим плечом, а потом наклоняется вперёд, втискиваясь между нашими сиденьями и нажимая кнопки на экране, пока не подключает свой телефон к Bluetooth в машине.

— Раз Адам выбирал еду, мы выбираем музыку.

Эта старая традиция заставляет моё сердце сжаться от ностальгической радости. Через секунду в колонках раздаётся саундтрек к Wicked, и Картер выкручивает громкость на максимум.

Адам сначала стонет, но долго не сопротивляется — вскоре мы все вместе распеваем про вызов гравитации.

Пока мы едим жирную еду и воображаем себя бродвейскими звёздами, давление в груди немного ослабевает, а пустота… Она не исчезает.

Но зияющая пропасть печали становится чуть меньше.

Потому что в этот момент я не одна. Потому что близнецы не просто не бросили меня — они нашли меня, когда я ушла. Они не отпустили.

И в этот момент они по-настоящему похожи на братьев.