Пепел и проклятый звездой король

Глава

12

Орайя

Впервые за несколько недель мне не снился Винсент.

Вместо этого мне снился Райн, и то, как выглядело его лицо, когда он умирал, и то, как мой клинок вонзился в его грудь.

Мне снилось это снова, и снова, и снова.

Я ОТКРЫЛА ГЛАЗА и увидела знакомый голубой стеклянный потолок. Мертвое лицо Райна исчезало в разбросанных серебрянных звездах.

Я попыталась пошевелиться, но тело не поддалось, наградив меня резкой болью в боку.

— Еще рано.

У меня болела грудь. Было больно слышать голос Райна. Мне потребовалась минута, чтобы набраться смелости и повернуть голову, и я отчасти ожидала увидеть его таким, каким видела в своих кошмарах. Мертвого, с моим клинком в груди.

Но нет, Райн был очень даже жив. Он находился рядом с моей кроватью, склонившись надо мной. Я поняла, что резкая боль в боку была оттого, что он перевязывал мою рану, и…

Богиня.

Я неловко пошевелилась, когда поняла, что я без одежды, если не считать бинтов, обмотанных вокруг груди.

Райн тихонько засмеялся.

— Ты была весьма соблазнительной.

Мне хотелось бы иметь остроумный ответ на это, но мои мысли словно двигались сквозь густую грязь.

— Тебе дали немного лекарств, — сказал он. — Подожди минутку.

Матерь, у меня болит голова.

Я вспомнила нападение. Бег в оружейную. Как мой клинок прижался к груди Райна, во второй раз.

Ты готова умереть, чтобы убить меня. Так какого черта ты ждешь?

И я не смогла. Не могла. Даже когда его сердце было передо мной, готовое к удару.

Я могла бы положить конец всему этому. Я могла бы вернуть трон моего отца. Могла отомстить за его смерть.

Я сглотнула, или попыталась это сделать. Словно почувствовав это, Райн закончил фиксировать повязку на моем боку, а затем протянул мне стакан.

— Вода, — сказал он.

Я уставилась на него, а он насмешливо сказал:

— Что? Ты думаешь, что в этот момент я бы тебя отравил?

Честно? Да. Я сбежала. Я сражалась с ним. Я могла только предположить, что они не знают о моей роли в случившемся, иначе я была бы сейчас в темнице.

Райн тихо засмеялся, звук был таким странно теплым, что я почувствовала, как он пробежал по позвоночнику.

— Ну и взгляд, — сказал он, покачав головой. — Просто пей, хорошо?

Я очень, очень хотела пить. Так я и сделала.

— Удивительно, насколько точным может быть попадание стрелы воина, — пробормотал он.

Райн тоже был перевязан. Он слегка поморщился, когда стоял, по крайней мере, я немного гордилась этим. Он был исцелен, и хорошо, но на его щеках оставались следы ожогов Ночного огня, а на ткани вокруг его торса расплывались пятна темной крови из вскрытой мной раны.

Я сглотнула и наконец почувствовала, что могу говорить.

— Неужели у тебя нет более важных дел, чем играть в няньку?

— Как всегда у тебя странный способ сказать «Спасибо».

— Я просто…

Удивлена.

Он поднял бровь.

— Что, если я скажу, что все лекари боятся тебя? Королева Ночного огня, которая только что пыталась уничтожить армию ришанцев.

— Я бы сказала, что это умно с их стороны.

Глупо с моей стороны подыгрывать ему. Эта притворная версия того, кем мы были в Кеджари.

У меня голова раскалывалась. Я села, с шипением вдыхая боль, пронзившую мой бок. Райн был прав. Тот воин попал в категорию чертовски меткого стрелка.

— Она была усилена магией крови, — сказал Райн, словно прочитав мои мысли.

Чертовы Кроворожденные.

Последняя часть произошедшего — прибытие подкрепления Кроворожденных обрушилась на меня, как одеяло холодного ужаса. Люди Джесмин были хорошо подготовлены к бою против ришанцев и в равном бою мы могли бы победить. Но Кроворожденные перевесили чашу весов. Они были искусны и жестоки.

Райн стоял у окна моей спальни и смотрел на ночной пейзаж Сивринажа. Я подумала, не смотрит ли он на тела хиаджей, которые, несомненно, сейчас насажены на колья у городских стен.

Он ничего не сказал, и я промолчала. Я не стала доставлять ему удовольствие своими вопросами.

Он повернулся спустя продолжительное время, уставился на меня, засунув руки в карманы. Он выглядел вымотанным. Никакого королевского убранства. Он выглядел так же, как и тогда, когда мы жили в одном апартаменте в Лунном дворце. Он был мне знаком. Тот вариант, который, как мне казалось, я знала.

Лицо его казалось ожесточенным и усталым.

— Я знаю, что ты хочешь спросить, поэтому я скажу тебе. Мы не захватили ни одного хиаджа. Мы убрали несколько десятков мертвых тел. Столько же ришанцев, сколько хиаджей, что должно тебя удовлетворить. Так же, как должно быть приятно узнать, что оружейная была уничтожена. Мы потеряли столько ценного оружия, что нам понадобится большая часть года, чтобы пополнить запасы.

Я постаралась никак не отреагировать.

Это не приносило удовлетворения. Я пожертвовала ради этого телами, которых у нас не было. Это было уже что-то, но это было ближе к ничье, чем к победе, которого я жаждала.

И вот я все еще была здесь. В плену.

В плену… но, как ни странно, живой.

Я нахмурилась, глядя на себя. На бинты вокруг меня, потом на бутылочки с лекарствами на прикроватной тумбочке.

— Тебе было бы выгодно дать мне умереть, — сказала я.

Райн скрестил руки на груди. Его бровь дернулась.

— Тебе было бы выгодно убить меня в той оружейной, — сказал он просто. — Почему ты этого не сделала? У тебя был шанс.

Хороший вопрос, маленькая змейка, — прошептал Винсент. Почему? У тебя была прекрасная возможность.

Правда заключалась в том, что я не знала, что остановило мою руку. Или, по крайней мере, я сказала себе, что не знаю, потому что это было проще, чем признать неприятные причины.

Я не ответила.

Лицо Райна изменилось, став серьезным. Он смотрел в окно, погрузившись в раздумья. Это было странное выражение, как будто он хотел что-то сказать, но не мог, словно какая-то мрачная мысль только что пришла ему в голову.

— Есть пару моментов, о которых нам нужно поговорить, — сказал он.

Мне не понравилось, как это прозвучало.

— Какие моменты?

— Позже. — Его глаза на мгновение задержались на мне, затем он прервал наш взгляд и пошел к двери.

— Отдыхай. Я вернусь через некоторое время и заберу тебя.

— Заберешь меня? — спросила я. — Куда?

Но он просто ответил:

— Как я и сказал. Нам нужно обсудить некоторые важные моменты.

И он ушел, не удостоив меня взглядом.

РАЙН, КАК И ОБЕЩАЛ, вернулся через несколько часов. Меня мутило, голова жутко болела, но я сумела встать и одеться. Я надела свою кожаную одежду, хотя жесткая ткань на моей еще болезненной ране заставила меня поморщиться.

Даже когда этот замок принадлежал Винсенту, я носила свою кожу каждый день. Я никогда не позволяла себе забывать, что меня окружали хищники, даже в собственном доме. Но в последнее время я стала небрежной. Ленивой. Звери, которые окружали меня сейчас, были более кровожадными, чем когда-либо, но я была настолько глупо поглощена собственной печалью, что позволила себе болтаться в шелке и хлопке, практически предлагая себя им на растерзание.

Больше такого не повторится.

Когда Райн пришел за мной, он осмотрел меня с ног до головы, приподняв бровь.

— Хм, — сказал он.

— Что?

— Ничего. Ты просто выглядишь так, будто приготовилась к битве.

Я одарила его ровным взглядом, когда мы начали спускаться в коридор.

— Куда мы идем? — спросила я.

— Просто в уединенное место, чтобы поговорить.

— Моя комната не уединенная?

Я не могла понять, почему он так странно на меня посмотрел.

— Я не приведу Септимуса в твою комнату.

Я вскинула брови и почти перестала идти.

— Мы встречаемся с Септимусом.

— К сожалению.

Я украдкой взглянула на его профиль. Он смотрел прямо перед собой, лицо было напряженным.

В моем животе зашевелилось беспокойство. Что-то здесь было не так. Райн не собирался меня казнить. Если бы он собирался, то уже сделал бы это. Он не стал бы тратить лекарства и время на мое исцеление. Пытка, хотя… пытка не исключалась. Может быть, сам Райн и не стал бы этого делать. Но Кетура или любой другой его генерал, узнав о моей роли в нападении на оружейный склад, наверняка сделал бы это. Так поступил бы любой король, столкнувшись с предателем в собственном доме.

По инстинкту мои руки оказались на бедрах. Конечно, у меня не было клинков.

Райн не сказал ни слова, ведя меня по коридору, затем по лестнице и в следующее крыло, где он открыл дверь в конце коридора.

Это было небольшое помещение, возможно, когда-то служившее кабинетом или гостиной. Трудно было сказать, потому что, как и большинство комнат в этом замке, оно было вычищено, книжные полки были пусты и еще не заселены. В центре стоял один круглый стол.

Септимус уже был там, не потрудившись подняться, когда мы вошли. Вейл стоял неподалеку, скрестив руки, и наблюдал за мной, как сокол наблюдает за добычей, а Кейрис поднялся со стула, когда дверь открылась.

Кейрис улыбнулся мне и выдвинул один из пустых стульев напротив Септимуса.

— Садись.

Септимус одарил меня небольшой улыбкой, которая не достигла его глаз, когда я повиновалась.

Вейл сел рядом с Кейрисом, но Райн остался стоять — позади меня, и всего в паре футов от моего кресла, так что я могла чувствовать его присутствие, но не видеть его. От этого мне было дико не по себе.

Все смотрели на меня. Я привыкла, что на меня смотрят, но не так, словно я была объектом любопытства.

Септимус поставил что-то в центр стола. Небольшое скопление осколков стекла, сложенных друг на друга, с серебряными символами, выгравированными на их поверхности.

Черт.

Устройство, которое я нашла в кабинете Винсента.

— Возможно, это покажется тебе знакомым, — сказал Септимус.

Я изо всех сил старалась не реагировать.

Я молчала, стиснув зубы от внезапной уверенности, что меня собираются пытать. Вот почему Райн сохранил мне жизнь.

Позади меня его голос прошелся дрожью по позвоночнику.

— Я не думаю, что нам нужно задавать глупые вопросы, ответы на которые мы все знаем, верно? — Его голос был низким, грубым. Дразнящий, с темной гранью. — Орайя не любит игры.

Септимус слабо пожал плечами.

— Справедливо. Тогда это не вопрос, Ваше Высочество. Вы узнали это устройство. Вы узнали его, потому что использовали его.

Ничего им не говори, сказал Винсент.

Я тщательно успокаивала свои нервы и сердцебиение. Я была заперта в комнате с монстрами. Страх — это совокупность физических реакций.

Я практически чувствовала дыхание Райна позади себя. Мне хотелось, чтобы он стоял где-нибудь в другом месте.

— Ты даже не знаешь, что это такое, да? — сказал Септимус. — Это зеркало, моя королева, было создано специально для короля Винсента. Твоего отца.

Мне было интересно, перестанет ли когда-нибудь болеть сердце от этих слов — даже от того, что я услышала имя Винсента.

— Это устройство связи, и очень полезное, поскольку с его помощью можно следить за определенными людьми, где бы они ни находились в Обитрэйсе и возможно, даже в любой точке мира, даже если вы не знаете их местонахождения. Отличный способ поддерживать скрытую связь во время войны. Очень мощный. И редкий. Какой-то бедный колдун долго трудился над этим. — Серебряные глаза с янтарными нитями искрились вечной очаровательной ухмылкой. — Винсент, вероятно, дал свою кровь, чтобы сделать эту вещь.

— И? — холодно сказала я.

— И, — сказал Септимус, — Ты смогла им воспользоваться.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала я.

Его смех был ниже, холоднее.

— Нам не нужно притворяться.

И было что-то в том, как он это сказал…

Что-то в его ехидном тоне, что заставило меня вспомнить о двух открытых замках в моей комнате.

Кабинет Винсента, единственная открытая дверь во всем крыле.

И это устройство, находящее прямо там, готовое к тому чтобы его обнаружили.

Разве Винсент мог оставить такой ценный предмет на столе? Даже во время войны? Особенно в разгар войны?

Следи за своим лицом, прошептал мне Винсент, но было уже поздно. Блеск удовлетворения в глазах Септимуса говорил о том, что он видит мое осознание.

— Каждая ставка, которую я делал на тебя, была выигрышной, голубка, — сказал он. — Снова и снова.

Райн резко вышел из-за моей спины, пересек стол и встал напротив меня. Его руки были сцеплены за спиной, лицо было суровым, несмотря на улыбку на губах, это было странное безрадостное выражение.

— Тебе повезло, принцесса, — сказал он. — Оказывается, ты не просто предательница. Ты еще и полезна.

Мной манипулировали. Значит, Райн был частью этого? Использовал мое горе и мой плен против меня? Конечно, он был заодно с ними. После всего, это не должно было удивлять. И уж точно не должно было ранить.

— Большинство потомков не способны использовать инструменты на основе крови своих родителей, или наоборот, — сказал Септимус. Он провел кончиком пальца взад-вперед по стеклянному осколку, размазывая черную кровь по его краю. В отличие от того, как она реагировала на мою кровь, прибор никак не отреагировал.

Я смотрела на это, стиснув зубы и будучи слишком зацикленной на всём. Я хотела отрубить ему руку за то, что он мажет своей запятнанной кровью Кроворожденного имущество моего отца.

— Тот факт, что ты смогла использовать это и передать информацию своему генералу… это необычно и впечатляюще, — продолжил он. — Возможно, это из-за твоего знака Наследника. Кто может по-настоящему понять магию богов?

Я не знала, почему мне так неприятно это слышать. Думать о всех связях, которые у меня все еще были с Винсентом, о связях, о которых он всю жизнь говорил мне, что их не существует. Часть меня хотела цепляться за все, что у меня осталось от него, носить это как знак гордости.

Другая часть меня ненавидела его за это.

Я отбросила эти сложные мысли.

— Так ты планируешь разрезать меня и начать капать моей кровью на все вещи Винсента? Как будто у меня не было вампиров, жаждущих моей крови всю мою жизнь. Весьма креативно.

Септимус захихикал, как смеются над выходками маленького ребенка.

— Не на все вещи Винсента. Только на некоторые из них.

— У твоего отца было много секретов, — тихо сказал Райн тоном, который значил гораздо больше, чем сами слова.

Мой язвительный ответ замер на языке, потому что даже я не могла поспорить с уродливой правдой. Слишком много секретов.

Затем Септимус сказал то, чего я действительно до мозга костей я не ожидала.

— Я полагаю, ты знакома с историей Аларуса и Ниаксии?

— Я…Что? Конечно, знакома, — сказала я. — Есть ли в Обитрэйсе хоть одна душа, которая не знакома с этой историей?

Какое отношение это может иметь к чему-либо?

— Я не люблю судить, — сказал Септимус, подняв одно плечо. — Тогда ты должна знать, что Аларус — единственный бог, который когда-либо был убит.

— Ближе к делу, Септимус, — проворчал Райн. Но даже когда он ругал Септимуса, он наблюдал за мной.

Септимус поднял руки, в жесте ленивой справедливости.

— Мы вампиры. Мы знаем смерть лучше, чем кто-либо другой. И мы все знаем, что любое существо, которое умирает, оставляет после себя что-то. Кости. Кровь. Магия. Потомство. — Септимус одарил меня понимающей полуулыбкой. — Это относится и к богам. Как то, что мы оставляем после себя, хранит часть нашей силы, так и останки бога.

Вопреки всему, мое любопытство брало верх, просто потому что то, что он говорил, было таким… странным.

— Ты говоришь, что обнаружил… труп Аларуса?

— Я думаю, что Аларус уже нечто большее чем труп. Я думаю, что его останки, чем бы они ни были, распространились по всему Обитрэйсу.

— Почему ты так думаешь?

Он улыбнулся.

— Я нашел несколько. В Доме Крови.

У меня даже слов не было. Мои губы приоткрылись, но не было произнесено ни звука.

— Зубы, — добавил он, отвечая на вопрос, который я не смогла задать, будучи слишком потрясенной. — Всего несколько.

Зубы?

Я задохнулась:

— И что, черт возьми, можно делать с зубами Бога Смерти?

— Может быть, и не так уж много. Но с его кровью мы могли бы сделать многое.

— С его кровью?

Это было смешно.

— Да, — просто сказал Септимус. — Я подозреваю, что ее часть осталась в Доме Ночи, и что она может быть очень, очень полезной, если ее найти. И я подозреваю, что твой дорогой старый отец тоже знал об этом. — Он наклонился через стол, переплетя длинные пальцы, и ухмылка медленно переросла в оскал. — Я думаю, он знал об этой крови, и он использовал ее, а затем спрятал ее. А теперь ты должна найти ее для нас.

Я долго смотрела на него. Это было настолько смехотворно, что я даже не могла найти слов, ведь сама мысль о том, что Винсент, всегда практичный, всегда логичный, мог когда-то искать чертову кровь бога, была просто смехотворной.

— Ты действительно хочешь, чтобы я удостоила это ответом? — сказала я.

— У Короля Ночнорожденных когда-то была неплохая репутация. Близость с провидцами. — Септимус сделал ударение на слове «провидцы».

Смысл этого не ускользнул от меня.

Магия Ниаксии мало что давала в плане провидения, хотя говорили, что некоторые колдуны из Тенерожденных могли делать что-то близкое к провидению. Поэтому, когда вампиры интересовались магией за пределами возможностей Ниаксии, им приходилось работать с людьми, которые поклонялись другим богам — обычно с Акаэдже, богине неизведанного и единственным богом Белого пантеона, у которого были немного вежливые отношения с Ниаксией.

Некоторые короли Обитрэйса на протяжении многих лет держали у себя домашних провидцев, будь то провидцы Акаэджи или какого-либо другого бога. Было много полезных вещей, которые король мог сделать с помощью такой магии. Но я не могла представить Винсента одним из таких правителей — вампиром, настолько отчаянно жаждущим власти, что он давал монеты какому-то седовласому колдуну. Он не был особенно религиозен, но он также был предан Ниаксии и той власти, которую она ему дала.

— Я все еще не понимаю, о чем вы меня просите…

— Мы ничего не просим, — сказал Септимус. Очень вежливо, что еще больше меня разозлило. — Если Винсент нашел кровь бога, он, без сомнения, должен был позаботиться о том, чтобы только он мог ее использовать. А это значит, что ты нам нужна.

Все это было чертовски нелепо. Я не знала, почему они потрудились спросить меня.

Я скрестила руки, вздернув подбородок.

— Я отказываюсь.

— Взгляни на ситуацию под другим углом, Орайя, — сказал Райн. Его голос был холодным, спокойным, в отличие от него самого. Он наклонился ближе, прижав ладони к столу. Я не могла отвести взгляд от его ржаво-красных глаз. — Ты предала короля Дома Ночи, — сказал он. — Ты велела генералу хиаджей напасть на оружейный склал той ночью. Ты действовала против собственного королевства. А это не маленький список твоих дел.

Действовала против собственного королевства.

Эти слова и этот надменный тон, которым он их произнес, вывели меня из себя.

Я медленно поднялась и, наклонившись через стол в такт его движениям, посмотрела прямо ему в глаза.

— Разве это измена, — проговорила я, скривив губы в ухмылке, — действовать против захватчика? А может это всего лишь Наследник защищает свою корону?

Губы Райна дрогнули, совсем чуть-чуть.

— Хороший вопрос, принцесса, — сказал он. — Зависит от того, кто победит.

А вот и он, подумала я.

Это было по-настоящему.

Затем ухмылка с его лица исчезла, и на ее место вернулась маска ярости. Маска Короля Ночнорожденных.

— Не заблуждайся, тебе повезло, что ты жива, — сказал он. — И единственная причина, по которой мы можем сохранить тебе жизнь, — это твоя кровь. Так что хорошенько подумай, стоит ли отказываться от этого предложения.

— Мне это не нужно. Ты хочешь, чтобы я вскрыла себе вены и дала кровь моего отца, чтобы ты смог найти оружие для уничтожения моего народа?

От этой мысли меня затошнило. На самом деле меня тошнило.

— У тебя нет выбора, — сказал Райн, и на этот раз я чуть не рассмеялась ему в лицо.

Потому что после того, как несколько минут назад он сорвал маску, теперь я знала, что это было притворство, и я не боялась того, кем притворялся Райн.

— Нет, — сказала я. — Я не буду этого делать. Если ты хочешь убить меня и взять мою кровь, тогда вперед.

Несколько долгих секунд мы молчали, глядя друг на друга.

Наконец, Септимус усмехнулся.

— Эти несколько недель были полны бурных эмоций, — сказал он. — Дайте ей время все обдумать, Ваше Высочество. Принуждать всегда гораздо менее весело.