Пепел и проклятый звездой король

Глава

68

Райн

Саймон смотрел прямо на эти руины.

Он как будто знал. Как? Может быть, объединение частей тела бога с собственной плотью даровало некоторое необъяснимое восприятие другой ужасной магии. Может быть, то, что Саймон сделал частью себя, теперь без слов звало своего спутника.

Я не мог этого объяснить, да и не пытался. Но когда я подошел достаточно близко, чтобы увидеть это маленькое движение его головы, жадное бликание интереса в его глазах — все остальное отошло на второй план.

Это было так же, как на свадьбе, когда я увидел Саймона, разговаривающего с Орайей, и внезапно ни одна другая вещь в мире не имела значения. Моей единственной целью стало встать между ним и дверью.

Я бросился на него, не замедляя шага, и мы столкнулись, как звезды в ночном небе.

Мой меч был наготове, я ослабил контроль над своей магией, готовый высвободить все, что у меня было. И когда в этот последний момент Саймон повернулся ко мне, его клинок поднялся навстречу моему мечу, его собственная магия взвилась, мы были почти равны.

Вспышка силы — свет и тьма, красное и черное, звезды и ночь — поглотила нас.

У меня заложило уши. Все звуки стали приглушенными и далекими, как будто под водой. Мои глаза, широко открытые во время всего этого, боролись с этой интенсивностью, оставляя мир в пятнистых очертаниях, когда магия исчезала.

Мы вдвоем пронеслись по воздуху, нас отбросило в сторону от ошеломляющей силы, которую мы только что высвободили. На заднем плане несколько воинов рухнули на землю, хромая и ломая свои крылья, которым не повезло попасть под непрямое воздействие наших ударов.

У меня не было времени считать, сколько моих пострадало, а сколько его.

Не было времени думать ни о чем, кроме Саймона.

Когда он улыбнулся мне сквозь натиск стали и магии, он выглядел совсем как Некулай. Совсем как тот, которого я видел на испытании Третьей четверти луны, в темноте перед началом битвы. Такую же версию я видел в своих кошмарах и сейчас, все эти проклятые Богиней годы спустя.

Никогда больше.

Теперь я двигался инстинктивно, встречая каждый удар, каждый финт, наслаждаясь каждым ударом клинка о плоть. С годами я научился общаться со своими боевыми стратегиями, превращая каждый поединок в представление. Но не сегодня.

Сегодня я просто сражался, чтобы убить.

Я извернулся, когда Саймон уклонился от одного из моих выпадов, и использовал его последующие действия против него, пронзив одно из его крыльев.

Это был не первый раз, когда я ударил его. Но это был первый раз, когда я удивил его.

Он вздрогнул, и я улыбнулся, увидев, как он потрясенно моргает, словно не веря, что я его поймал, пока он не завалился набок в воздухе.

Я не стал упускать момент.

Мой следующий удар пришелся в бок, когда Саймон пытался выпрямиться, рука поднялась, открыв самое слабое место его доспехов под мышкой.

Ощущение, когда лезвие пронзило его плоть, было самым приятным за всю ночь, уступая, может быть, только рычанию боли, которое он издал в следующий момент.

Это стоило того, что случилось потом.

Он схватил меня, когда я вытаскивал меч, забрызгав лицо черной кровью, и железной хваткой держал меня за шею в доспехах. Мир пронесся вокруг нас, небо за его спиной превратилось в мазок из окровавленных тел и далеких размытых звезд.

Он прижал меня к себе, так близко, что плевки брызнули мне в лицо, когда он заговорил.

— Это королевство не создавалось для таких, как ты, — прорычал он. — Кем ты себя возомнил? Думаешь, ты можешь стать им? Ты?

Чертовски невероятно, как все это промелькнуло в такой идеальной ясности.

Мой самый безумный страх, которого я так долго боялся. Некулай смотрит мне в глаза и говорит, что моя корона прокляла меня, чтобы я стал таким же, как он, или что я потеряю ее, потому что не смогу им стать.

Саймон был прав. Он был всем, чем должен был быть преемник Некулая.

И именно это его и погубит.

Я улыбнулся ему. Я наклонился ближе, обхватив его за плечи, прижавшись головой к его уху. От него даже пахло Некулаем, этой тошнотворной смесью крови и увядших роз, которая преследовала меня в самые темные ночи.

— Ты прав, — сказал я. — Я всего лишь Обращенный раб. Все, чем я когда-либо буду.

И в тот момент, когда Саймон повернулся ко мне лицом, я просунул свободную руку в дыру в его доспехах, ухватился за извилистый, неровный край металла, вкованного в кожу, и потянул.

Он издал рев, полный агонии.

Мир стал белым.

Все исчезло на несколько ужасных секунд. Я потерял контроль над своими чувствами.

Когда я вновь обрел их, мы с Саймоном уже мчались к земле.