Пепел и проклятый звездой король

Глава

52

Орайя

Признаю. Я пялилась.

Невозможно было не смотреть. Он был похож на картину, стоя там, когда вокруг его талии была вода необычайно чистых оттенков, а голубое свечение водорослей проникало в каждую линию его фигуры, окрашивая крылья еще одним оттенком в их и без того бесконечной сложности. И, конечно же, его знак Наследника, светящийся в темноте красным цветом, витки теневых штрихов, протянувшихся по мускулистой спине и уходящих по позвоночнику в воду.

Я не разглядывала внимательно его знак Наследника с ночи последнего испытания. Сейчас он поразил меня почти так же, как и тогда, хотя и совсем по-другому.

Он повернулся и посмотрел на меня через плечо, приподняв одну бровь.

— Вода просто фантастическая.

Я просто сказала:

— Отвернись.

Он сделал паузу, прежде чем повиноваться.

— Есть и другие пещеры, — сказал он, — если ты хочешь уединиться.

Он отнесся с уважением. Он понимал, что, если он видел меня голой раньше, это не значит, что он имеет право увидеть меня в таком виде снова.

Но я сняла свою испорченную кожаную одежду, оставив ее в куче рядом с его одеждой. Здесь было так уютно, так жарко, что на коже выступили капельки пота, и все же чувствовалась свежесть, чистота и комфорт. И сама вода — Богиня, когда я в нее окунулась, я чуть не застонала.

Он тихонько рассмеялся.

— Я тоже издал этот звук.

Тем не менее, он продолжал стоять спиной.

Я погрузила голову под воду, немного проплыла под водой, а затем снова вынырнула рядом с Райном. Вода здесь была ему по пояс, а мне по грудь. Его волосы мокрыми вихрами прилипли к верхней части спины, а вода бисером стекала по загорелой коже. Меня поразил его запах.

У него всегда был характерный запах, но в последнее время, даже под отвратительным запахом грязи, он стал ошеломлять меня — это было подобно постоянному, томительному осознанию, когда он оказывался рядом со мной. Я списала это на то, что все мы, вероятно, сильно пахнем во время путешествий, хотя я никогда не замечала ничьих других запахов, подобного запаху Райна.

Но, даже смыв пот и грязь, он оставался таким же сильным — небо и пустыня, даже погруженным в воду.

Неужели, — задавалась я вопросом, — вампиры чувствуют себя так всегда? Так осознанно?

Мой взгляд упал на его знак Наследника. Красные чернила пульсировали в такт медленному, ровному биению его сердца, слабые струйки красного дыма поднимались от каждого штриха. Плоть под ним была покрыта шрамами, но линии знака были ровными и четкими. Как только он получил свою силу от Ниаксии, ничто не могло скрыть этот знак. Я даже представить себе не могу, как сильно он обжигался все эти годы, чтобы скрыть его.

По всей его спине тянулся знак — были видны все фазы луны, изображенные тонкими мазками, в обрамлении спиралей дыма. Копье проходило по позвоночнику, идеально вписываясь между крыльями, и спускалось к ямочке на спине. До сих пор я не понимала, насколько его знак похож на мой. Расположение было разным, но у нас обоих был дым, луны, те же изящные красные штрихи.

Странно, что эти знаки якобы заклеймили нас как врожденных врагов. И все же, они были очевидными партнерами друг для друга.

Кончиками пальцев я проследила линии, проходящие по верхней части спины, вокруг крыльев, вниз по позвоночнику. Я слегка поморщилась от грубой текстуры шрама под ними. Матерь, это, наверное, было ужасно.

Его плечи на мгновение замерли от моего прикосновения.

— Что скажешь? — спросил он. — Он мне подходит? Я вообще-то не так часто на него смотрю.

Его голос звучал легкомысленно. И все же я услышала то, что скрывалось под ним. Я знала, что в чувствах Райна к этому знаку не было ничего легкомысленного.

— Он прекрасен.

Он слегка насмехался.

— Он тебе не нравится, — сказала я. Это был не вопрос. Это была правда.

Он снова оглянулся через плечо, давая мне возможность взглянуть на свой профиль, и повернулся вперед.

— Ты слишком проницательна для человека, который так плохо разбирается в людях. — Затем, спустя мгновение: — Он слишком напоминает мне о нем. Иногда мне кажется несправедливым, что он так навсегда заклеймил меня. Я не хочу, чтобы на мне было что-то от него.

— Это не его знак. Это твой знак.

Я снова провела кончиками пальцев по его позвоночнику, на этот раз по дымчато-красным вихрям. Я никогда не встречалась с Некулаем, не видела его знак, но не могла представить себе этот знак ни на ком другом, кроме Райна.

Каждая мелкая деталь, казалось, была создана, чтобы дополнить его тело, линии его мышц, форму его фигуры, даже изгибы и изменения вокруг его шрамов.

— Твоя кожа, — прошептала я, убирая в сторону прядки мокрых волос, чтобы проследить за движениями возле его шеи. — Твое тело. Твой знак.

Долгое время он молчал. Я очень хорошо понимала, как под моими прикосновениями по его плоти бегут мурашки.

— Могу я повернуться, принцесса? — спросил он.

Тон был дразнящим. Но вопрос был настоящим.

Уголок моего рта дернулся.

— Королева. Помнишь?

Я почувствовала его улыбку.

— Конечно. Моя королева.

Моя — это уже не просто шутка.

— Я даю свое согласие, — сказала я.

Он повернулся.

Его взгляд медленно впивался в меня, начиная с моих волос, глаз, лица, а затем опускался вниз по плечам и задерживался на груди, мокрой, с твердыми вершинками, обнаженной над водой, которая находилась вокруг моей грудной клетки.

Но он поднял глаза на мой знак, на мое горло, плечи и грудь. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к нему, и провел кончиком пальца по линиям, как это сделала моя рука на его знаке. Я хотела скрыть то, что от его прикосновений моя кожа покрылась мурашками, а дыхание — стало неровным.

Веки его глаз были тяжелыми, он не моргал. В синем свете воды и водорослей его глаза казались почти фиолетовыми.

— Не могу представить, чтобы Винсенту знак был к лицу, — пробормотал он.

Я подумала, не видит ли он в моем знаке то же самое, что я только что увидела в его — все то, как он дополняет мою необычную внешность. Раньше я этого не замечала. Как и Райн, я воспринимала знак как нечто принадлежащее кому-то другому, наложенное на мою кожу.

Только сейчас, глядя на него глазами Райна, я обратила внимание на различия. То, как крылья на моей груди были немного меньше и изящнее, чем у Винсента, повторяя форму моей ключицы. Как дым струился между грудей, повторяя линии моего тела и только моего.

— Я никогда не думала, что он мне подходит, — призналась я.

Как будто это был костюм. Что-то, что никогда не должно было быть мне принадлежать.

— А мне кажется, он тебе очень идет. — Его прикосновение к чувствительной коже между моих грудей было легким, как перышко. — Ты сама это сказала. Твой титул — королева. Этот знак принадлежит тебе. — Его губы скривились в усмешке. — Твоя кожа. Твое тело. Твой знак.

Почему-то это не прозвучало как банальность, когда Райн сказал это. Это звучало как правда.

Его взгляд поднялся, и эти красные глаза словно пронзили меня. Его прикосновение замерло, задержавшись на моей груди.

— Ты сказала серьезно? — спросил он. — То, что ты сказала Джесмин.

Ему не нужно было уточнять, о чем он говорил.

Когда мы отвоюем наше королевство, я намерена править рядом с ним.

Я сразу почувствовала себя гораздо более обнаженной, чем тридцать секунд назад.

— Я не собираюсь рисковать своей жизнью и жизнями той небольшой армии, которая у меня осталась, только для того, чтобы посадить твою задницу обратно на трон, не взяв часть этого трона себе, — сказала я.

Мне показалось, что он понял, что мой пренебрежительный тон был несколько наигранным.

Он негромко рассмеялся.

— Хорошо, — сказал он. — В противном случае я был бы разочарован.

— Ты здесь ни при чем, — сказала я, не успев остановиться.

На его губах застыла упрямая улыбка.

— Ммм. Конечно, нет.

— Я все еще не уверена, что ты не собираешься меня обмануть, — проворчала я, просто потому, что мне казалось, что именно это я должна сказать, даже если правда этого была теперь очевидна даже для меня.

Но его большой палец коснулся моего подбородка, мягко наклоняя мое лицо к нему. Его взгляд был ровным и до неловкости направленным на меня.

— Я не собираюсь тебя обманывать — сказал он.

Утвердительно. Как будто это не более и не менее чем факт. Это было похоже на факт, когда он так говорил. И, по правде говоря, я ему поверила.

Но я не хотела доставлять ему такого удовольствия. Поэтому я сузила глаза.

— Снова, ты имеешь ввиду. — сказала я. — Обманешь меня снова.

Его губы дернулись.

— Это выражение лица. А вот и она.

Затем ухмылка исчезла, обнажив нечто гораздо более серьезное, от чего мне захотелось вывернуться. Но я не стала этого делать — я встретила его взгляд, позволила ему взять меня за подбородок.

Было страшно довериться кому-то.

Еще страшнее довериться во второй раз, после того как они подорвали мое доверие в первый раз.

— Скажи мне один честный ответ — прошептала я.

И он, не колеблясь, тихо сказал:

— Никогда, Орайя. Никогда больше. И не только потому, что без тебя у меня нет ни единого шанса вернуть Сивринаж. Но и потому, что я сам не хотел бы этого.

Я думала о том, что ждет нас впереди — две армии, ненавидевшие друг друга, теперь вынуждены работать вместе, чтобы противостоять великому злу. На мгновение я задумалась о том, что сказала бы я сама год назад, если бы мне представили такую возможность.

Та версия Орайи бы рассмеялась.

Нет. Она бы вообще отказалась в это верить. Эта версия Орайи буквально не смогла бы понять ничего из этого. Ни смерть Винсента, ни его ложь. Ни знак Наследника на ее коже, ни ее желание обратиться к богине, ни идею союза с Наследником клана Ришан.

Она, конечно, никогда бы не поверила, что я могу стоять сейчас здесь, голая, перед Райном — не только вампиром, не только ришаном, но и ее главным врагом — и не испытывать ни капли страха.

По крайней мере, не боялась за ее физическую безопасность.

Однако, другой страх поселился, глубоко под кожей.

— Ты действительно думаешь, что мы сможем это сделать? — прошептала я.

Он задумался.

— Да, — сказал он наконец. — Да. Я так думаю.

Он снова прошелся пальцами по моему знаку Наследника, и между его бровей пролегла морщинка, выражающая концентрацию.

— По крайней мере, — сказал он, — я чертовски верю, что ты сможешь.

Мне хотелось смеяться над ним.

Мне хотелось плакать.

Потому что я знала, что он говорит серьезно.

Кончиками пальцев я коснулась его груди — влажной кожи, грубой от различных шрамов и мягких темных волос. Прямо над его сердцем, там, где в ту ночь его пронзило мое лезвие.

— Забавно, как все меняется.

Он наклонил мой подбородок вверх. Я не успела ни пошевелиться, ни отреагировать, как он поцеловал меня, медленно и проникновенно, его мягкий язык нежно ласкал мои губы, а мои губы распахнулись для него, как листья, раскрывающиеся навстречу солнцу.

Это был поцелуй, который заставил угаснуть все сомнения. Поцелуй, который позволял не думать о сложных реалиях — даже если он намекал на более пугающие, с которыми я еще не смирилась.

Мы оторвались друг от друга, но носы по-прежнему соприкасались, и он пробормотал:

— Я постоянно хотел сделать это в течение последней недели.

Богиня, я тоже. Я не была уверена, что изменилось за ту ночь, когда мы были вместе, но мое тело словно пробудилось для совершенно новых ощущений. Было даже немного стыдно, как я его жаждала. Я постоянно ощущала его близость, его запах, его взгляд. Я чувствовала, когда он смотрел на меня, даже когда я не встречалась с ним взглядом. И каждый раз, когда мы ложились рядом друг с другом в наши редкие минуты отдыха, мне приходилось останавливать себя, чтобы не сократить расстояние между нами.

Это было головокружительно. Это было страшно. Это вызывало привыкание.

Я ненавидела это. Ненавидела, черт возьми.

…Но, возможно, мне также нравилось, что он тоже это чувствовал хотя бы немного. Я практически ощущала биение его сердца, медленное, но учащающееся, горячее под его кожей. И я буквально чувствовала его член, твердеющий в пространстве между нами и толкающийся мне в бедро.

Я получала определенное удовлетворение от того, что его желание было гораздо более физически очевидным, чем мое. Я могла притвориться, что моя грудь вздымается от прохлады воды на моей коже. Я могла притвориться, что мое сердце учащенно забилось от предвкушения того, что нам предстояло сделать.

И все же что-то в его дрожащем дыхании над моими губами подсказало мне, что он тоже знает правду.

Я придвинулась чуть ближе, затвердевшие соски задевали волосы на его груди.

— На самом деле ты думал не об этом.

Его губы изогнулись. Я почувствовала вкус этой улыбки, когда он снова поцеловал меня, на этот раз мягче, прикусив губу.

— Это одно из моих желаний, — признал он. — Не все.

Его рука опустилась к моей груди, большой палец обвел ее вершину. Она тут же откликнулась на его прикосновение, напряглась, и у меня перехватило дыхание.

— Не думай, что только я об этом думал, — прошептал он.

Еще один поцелуй.

— Ты слишком самонадеян, — сказала я.

Даже когда я снова гонялась за его губами. Гонялась за этим поцелуем, как зависимая. Практически терлась об него.

Жалкая.

Но мне не было стыдно.

— Немного, — ответил он, после чего обхватил мое лицо и снова поцеловал меня — на этот раз сильнее, порочнее, это было что-то гораздо более похожее на наши другие бурные ночи. И я позволила ему поглотить меня, мое желание поглотило мою гордость, когда его руки обхватили меня, а мои обвили его шею, прижимая к себе.

Ноющая потребность, которую мне удавалось игнорировать в течение последней недели, вдруг стала всепоглощающей. Совершенно разрушительной.

И, черт возьми, мне было все равно. Лучше было потеряться в этом, чем потеряться во всех наших сложных заботах.

Его руки скользили по влажной коже, словно ему хотелось заново познакомиться с моим телом. Мои бедра раздвинулись, теплая вода мучительно коснулась моей растущей потребности, и я закинула ноги ему на талию. Он обнял меня, приподнимая, чтобы мне было легче прижиматься к нему. Он наклонил голову, позволяя мне контролировать наши поцелуи, пылкие и беспрерывные.

Моя промежность встретилась с его жесткой длиной, и я издала приглушенный стон ему рот.

— Черт, Орайя, — вздохнул он, и его слова стали отрывистыми, когда моя спина натолкнулась на камень.

Он был мне нужен. Богиня, он был нужен мне сейчас. Больше не нужно было ждать.

Но он сделал паузу, слегка отстранился, встретившись с моими глазами.

— Все в порядке? — спросил он, выдыхая.

Сначала я не поняла, о чем он спрашивает.

Потом я поняла: Я была зажата здесь, между его телом и камнями.

Каждый раз, когда мы были вместе, он тщательно следил за тем, чтобы не заманить меня в ловушку. Чтобы я всегда была свободна и могла уйти, если захочу.

Еще недавно мысль о том, чтобы когда-нибудь снова заняться сексом с кем-либо в положении, когда я не могу немедленно оторваться от мужского органа, была немыслимой, то сейчас всё было иначе. И вот я здесь. Даже не заметила, что он заманил меня в ловушку, я ощущала учащенное сердцебиение, не имеющее ничего общего со страхом.

Я потянулась к его телу, провела ногтями по спине, задерживаясь на нежной плоти и мягких перьях там, где его крылья соприкасались с кожей.

Можно только догадываться, чувствует ли он эти нервные окончания так же, как и я. Но все его тело отреагировало на это прикосновение. Его дыхание дрогнуло. Его крылья — эти величественные крылья — затрепетали, слегка раскрываясь, они были достаточно большими, чтобы окутать нас обоих подобно черно-красной простыне. Его член дернулся, бедра слегка толкнулись вперед, и это движение показалось мне совершенно непроизвольным.

Я ухмыльнулась.

— Я знаю, что все еще контролирую ситуацию.

Он прищурился.

— Я не возражаю, — прошептал он и снова поцеловал меня.

Я наклонилась вперед, раздвинула бедра, и он погрузился в меня.

Богиня, черт, помоги мне.

Под этим углом он вошел так глубоко, что первый же толчок воспламенил мое тело, как спичку.

Я не успела издать ни звука, как его рот накрыл мой и прошептал:

— Осторожно. Другие рядом.

О, я услышала эту издевку в его голосе, когда он, двигая бедрами, терся о мой клитор.

Я подавила стон и прошептала:

— Тогда тебе тоже придется быть таким тихим, да?

Я снова провела пальцами по его спине, бросая ему тот же вызов, что и он мне, и наслаждаясь легким рычанием, раздавшимся из глубины его горла.

У него не было ответа. Я развязала ему руки. Как я и хотела. Так, как мне было нужно.

Все это напряжение, накопившееся после боя, путешествия и недели, проведенной в мучительной, неприкасаемой близости, вырвалось наружу.

Он целовал меня сильно, порочно, когда его толчки овладевали мной, используя все преимущества контроля, который он имел в этой позиции, неумолимо, быстро, глубоко.

Это не продлится долго. Ни для меня, ни для него. Это было прекрасно — мы были слишком нетерпеливы для этого. Кто знал, сколько нам осталось жить. Мы сгорели бы быстро и горячо.

И Матерь, мне это нравилось.

Моя кожа была такой теплой, наслаждение таким сильным, что я подумала, что могу умереть здесь, в нем. И Богиня, как же это было здорово! Стоны, крики, мольбы и проклятия бурлили в моем горле, выталкиваемые на поверхность с каждым его толчком.

Мне нужно было больше, нужна была разрядка. Я наклонила бедра, чтобы ощутить его глубже, хотя ничего не могла сделать, кроме как принять его, и я приняла его, с радостью, открыто, прижимаясь к нему и цепляясь ногтями за его спину, чтобы поддержать.

Его рот отстранился от моего и переместился к моему уху.

— Это, — прохрипел он, дыша горячо и рвано. — Вот о чем я думал, Орайя. Я скучал по тебе.

Я скучал по тебе.

Странно, как сильно эти слова задели меня, как сильно я их поняла, хотя и не могла заставить себя сказать их в ответ.

Я тоже скучала.

Неделя без его прикосновений, и я скучала по нему. Месяцы без него, и я скучала по нему.

Дело было не в этой неделе. Дело даже не в сексе.

Речь шла обо всем, что было до этого. О том, что в наших отношениях образовалась пропасть. И с ужасом обнаружила, как сильно мы оплакивали то, что было потеряно в этой пропасти.

Я тоже скучала по нему.

Но я не могла сказать это вслух. И я была благодарна ему за то, что он не дал мне шанса, потому что его толчки были неослабевающими, удовольствие нарастало до предела, которое было, боже мой, было… оно было таким сильным, что было почти больно, и…

Я крепко обхватила его ногами, притягивая к себе, заставляя его пылать вместе со мной.

Я уткнулась лицом в его плечо, когда наступила кульминация, и подавила свой крик в его коже, потому что больше не могла подавлять его. Отдаленно, вместе с пределом наслаждения, я почувствовала краткий укол боли — боли, когда его зубы вонзились в место между моей шеей и плечом. Он не пил кровь, он тоже подавил себя, и его стон, вместо этого, отозвался дрожью на моей плоти.

После этого я почувствовала слабость и головокружение. И в то же время я чувствовала себя очень спокойно.

Вода была теплой.

Это было первое ощущение, которое вернулось. Все это приятное тепло. Тепло воды. Тепло тела Райна, окутавшее меня. Тепло повсюду.

Он поцеловал след, оставленный им на моем плече.

— Прости.

— Кажется, я поцарапала тебе спину.

Он издал хриплый смех.

— Хорошо.

Я тоже так себя чувствовала. Хорошо. Давай оставим что-нибудь на трупах друг друга.

Он отстранился, чтобы посмотреть на меня, обводя взглядом мое лицо. На ресницах у него были маленькие бусинки воды, которые блестели, когда его глаза прикрылись в почти улыбке.

Мне пришло в голову, что это, возможно, единственный раз, когда я могу побыть наедине с Райном, прежде чем мы отправимся на миссию, которая, вероятно, убьет одного из нас или обоих. От этой мысли в горле встал комок невысказанных слов.

Вместо этого я поцеловала его — настолько сильно, что слова уже были бесполезны.

Я почувствовала, как он снова начал твердеть во мне, и мои бедра сжались вокруг него.

— Мы можем больше не уединиться, — прошептала я ему в губы.

Потому что как только мы покинем этот источник, мы снова станем лидерами. Мы должны были вернуть назад королевство. Нам нужно будет думать о будущем. На настоящее не будет времени.

Я не была готова уйти.

Он мягко улыбнулся.

— Мм. Наверное, нет.

Я прижалась к нему бедрами, затаив дыхание от теперь уже жесткой длины внутри меня.

Богиня, черт, помоги мне. Как он это сделал?

— Может, стоит этим воспользоваться, — прошептала я.

— Думаю, это будет очень практично, — сказал он, проглотив слова в следующем поцелуе, и это был последний наш разговор.