Пепел и проклятый звездой король

Глава

5

Орайя

Я дождалась, пока солнце поднимется высоко над Сивринажем, чтобы сделать свой ход. Я провела ночь, молясь, чтобы никто не пришел побеспокоить меня, заменив эти драгоценные замки. Мне повезло.

Райн ушел на ночь и до сих пор не вернулся. Я прекрасно понимала это, потому что мой побег зависел от его отсутствия и потому что я знала, что он может появиться в любой момент.

Я скрутила серебряную серьгу-обруч, которую нашла в комоде, и неуклюжий крючок. В верхнем замке скользящий засов легко поддался. А вот второй… со вторым возникли проблемы. У меня было очень мало места для работы между различными замками, а металл был жестким. Несколько раз я останавливалась, едва не сломав свою самодельную отмычку пополам.

— Черт, — прошипела я.

Ты обладаешь большей силой, чем этот маленький глупый крючок, — прошептал Винсент мне на ухо.

Мой взгляд переместился с разбитого серебра на кончики пальцев, державших его.

Все двери, окна и замки в этом месте, конечно, были защищены от магии. Но даже если бы это было не так, в последние несколько недель я практически не чувствовала свою магию. Призывать её требовало от меня слишком глубокого погружения, прямо во все эти нежные раны, о вскрытии которых я не могла даже думать. Я боялась, что истеку кровью до смерти, прежде чем смогу закрыть их снова.

Но… Ночной огонь, возможно, смог бы растопить тот небольшой металлический стержень, который держал эту дверь закрытой.

Мне было страшно даже пробовать. Но если у меня был шанс выбраться на свободу, я не собиралась отказываться только из-за того, что слишком сильно боялась себя испытывать.

Первый призыв моей магии остался без ответа.

Я стиснула зубы. Копнула глубже. Моя магия задела те вещи, которые я пыталась поглотить за последние несколько недель.

Я учил тебя лучше, чем это, — прошептал Винсент.

Я вспомнила его голос. Его лицо, обрамленное песками Колизея, кровавое, сырое и ободранное, и…

Вспышка Ночного огня была слишком горячей, слишком яркой. Он охватил мою руку. Я крепко зажмурилась от волны горя, гнева, печали.

Контроль, маленькая змейка, — рявкнул Винсент. Контроль!

Я не могу сосредоточиться, когда ты читаешь мне нотации, подумала я, затем проглотила стыд от внезапной тишины его голоса.

Я глубоко вдохнула, дважды, пока мое сердцебиение не замедлилось. Пламя немного потускнело.

Контроль.

Я уменьшила Ночной огонь до маленькой сферы, а затем обмакнула в него сломанное витое серебро. Ночной Огонь парил на её конце, словно пламя у спички.

Мне казалось, что это точно не сработает, затем я насильно вставила изогнутый металл в зазор между дверью и дверной рамой, прижимая металл к металлу. Я направила свою магию в связь с этим маленьким Ночным огоньком…

И толкнула.

Дверь распахнулась. Я покатилась по плиточному полу, едва не врезавшись в противоположную стену.

Я посмотрела вниз. Кручок частично расплавленного и обугленного металла лежал на плитке. Я засунула его в карман, затем повернулась и увидела дверь своей спальни.

Дверь была широко распахнута. Коридор был пуст.

Я была на свободе. Пока что.

Богиня, черт возьми, помоги мне.

Я быстро и бесшумно закрыла свою дверь, оттирая следы ожогов, как могла. Второй замок был сломан, но, надеюсь, случайные прохожие не заметят этого.

Сейчас было военное время. Я своими глазами видела, как она отразилась на этом замке. Светлое время суток или нет, большинство коридоров всегда были заняты или тщательно охранялись. Особенно оружейные склады. И конечно же, выходы.

Но я могу их обойти.

Мои губы изогнулись в довольной ухмылке. Движение было неуклюжим, словно мышцы давно не тренировались.

Хорошо, что я знала этот замок лучше, чем кто-либо другой.

ВИНСЕНТ БЫЛ ОЧЕНЬ осторожен. Он перестроил этот замок, добавив проходы, туннели и запутанные коридоры, ведущие в никуда, бесконечно осознавая возможность того, что однажды его крепость может быть использована против него.

Когда я была маленькой, он показывал мне некоторые из этих коридоров, заставляя меня запоминать пути к его крылу. Даже когда я была всего лишь ребенком, он никогда не скрывал, почему это было так важно.

— Этот мир опасен, маленькая змейка, — говорил он. — Я научу тебя сражаться, но я также научу тебя убегать.

Он, конечно, не показывал мне все проходы — не хотел предоставлять мне слишком много свободы. Но я сама тайком исследовала проходы.

Однако, сегодня я пошла по пути, который мой отец подготовил для меня. Было абсолютно глупо бежать прямо наружу. Да, сейчас было светло, и это могло бы мне помочь, но охрана повсюду была начеку. Мне нужно было понимать, во что я ввязываюсь. Мне нужно было оружие…

Мой шаг замедлился, когда я вспомнила, что я сделала в последний раз, когда держала в руках клинок. Последнее сердце, которое я пронзила.

Я отмахнулась от воспоминаний о мертвом лице Райна, едва избежав образа Винсента, и продолжила идти по коридору.

Я слышала отдаленные голоса возле лестничной площадки. Один из входов в паутину коридоров Винсента находился неподалеку. Похоже, его еще никто не обнаружил. Он был хорошо спрятан, швы двери закрыты стратегически расположенными гобеленами. Иногда эти проходы закрывались на замок, но сегодня мне повезло. Дверь легко отворилась под моим прикосновением.

Туннели были узкими, освещенными вечно горящими факелами с Ночным огнем. Они были построены с учетом существующей планировки замка, поэтому были запутанными и неудобными для перемещения.

Многие двери внутри были заперты, и мне не оставалось ничего другого, кроме как идти вперед и спускаться по нескольким лестницам. Большинство других выходов здесь вели в потайные ходы в различные спальные комнаты и меньше всего мне хотелось оказаться в комнате какого-нибудь ришанского генерала. Вместо этого я спустилась по нескольким узким, извилистым лестницам. Еще дальше, пока я не достигла первого этажа, и не прошла мимо него.

В детстве мне редко разрешали приходить сюда, но я все равно точно помнила, где это место. Винсент очень дорожил своим уединением, и у него его было очень мало. Поэтому в начале своего правления он вырыл новый подвал под самой восточной башней замка — подземное крыло специально для него.

У крыла было две точки доступа. Один вел прямо на первый этаж, и я могла сбежать через него. Но что более важно, Винсент часто хранил оружие и припасы в своих комнатах. Я могла бы вооружиться перед уходом.

Вход в это крыло был закрыт — пара дубовых двойных дверей, окрашенных в черный цвет, которые казалось, сливались с тенью, кроме своих серебряных ручек. Я затаила дыхание, открывая их, очень медленно, очень тихо. Я не была уверена, что ришанцы не обнаружили это место. Крыло Винсента было частным, но не секретным.

Но удача, казалось, сопутствовала мне еще немного. Здесь ни души.

Передо мной был пустой коридор. Этот, в отличие от темных, неблагоустроенных путей, по которым я пришла, выглядел так, словно ему самое место в этом замке. Пол был выложен плиткой цвета индиго. Черные двери. Серебряные ручки. На стенах висели картины хиаджей, оформленные в позолоченные рамки. Передо мной было восемь дверей, по четыре с каждой стороны, а затем лестница, ведущая наверх, обрамленная покатыми серебряными перилами.

Я так давно здесь не была. Я не знала и не помнила, что содержатся во всех этих комнатах. Я попробовала открыть первые две двери и обнаружила, что они заперты. И третья. И четвертая. Черт. Может, они все были заперты, и я зря потратила свою драгоценную свободу, чтобы спуститься сюда ради…

Пятая дверь открылась.

Я замерла. Перестала дышать. Перестала двигаться.

Я стояла в открытом дверном проеме, моя рука все еще лежала на ручке.

О, Богиня.

Это кабинет Винсента.

Здесь пахло им. На мгновение мне показалось, что мой отец не умер. Как будто он был где-то в этой комнате, с книгой в руках, а между его бровей образовалась серьезная складка.

Прошлое обрушилось на меня, как расколотая сталь, такое же острое и такое же болезненное.

Этот кабинет был гораздо меньше остальных кабинетов Винсента. В центре стоял большой деревянный письменный стол, а в углу у камина — два бархатных кресла. Вдоль стен стояли книжные шкафы, в которых хранились сотни черных, бордовых, серебряных и синих корешков старых, но хорошо сохранившихся книг. Письменный стол был завален хламом, на нем валялись открытые тома, бумаги, заметки, а в центре стола лежала груда битого стекла.

Когда я снова смогла заставить себя двигаться, я подошла к столу.

Там было гораздо больше беспорядка, чем обычно оставлял Винсент. Но с другой стороны… в конце концов он был…

Ну да. Я старалась не думать о том, каким он стал в последние несколько месяцев.

Мой взгляд переместился на бокал для вина, стоящий среди бумаг с заметками, на дне которого образовался засохший красный налет. Если присмотреться, то можно было увидеть небольшие пятна возле ножки — отпечатки пальцев. Я протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но отдернула её, не желая нарушить остатки его присутствия.

Даже потеря Иланы не подготовила меня к такому. Степень проклятой одержимости, которую на тебя навязывает горе. Мне потребовалось все, что у меня было, чтобы заставить свой разум думать о чем-то другом, кроме него и это полностью истощило меня.

Но теперь, когда я была здесь, в его окружении, мне не хотелось уходить. Я хотела свернуться калачиком в этом кресле. Я хотела укутаться в пальто, случайно оставленное на одном из кресел. Я хотела завернуть этот винный бокал в шелк и навсегда сохранить отпечатки его пальцев.

Я просмотрела бумаги на столе. Он много работал. Списки. Карты. Отчеты о нападении на Лунный дворец. Я пролистала стопку писем и остановилась с дрожащей рукой на листе пергамента.

Отчет, — гласила надпись. Салины.

Он был написан очень простым и понятным языком. Простой учет ресурсов и результатов.

Город Салины и прилегающие к нему районы были уничтожены.

Одно предложение, и я снова стояла среди мертвых остатков Салины. Пыль. Ядовитый туман. Проклятый запах.

Как дрогнул голос Райна, когда он держал уличный знак.

— Это Салины.

И вот на столе моего отца лежит этот короткий, на одну страницу, отчет, в котором подробно описывается, как он уничтожил мою родину. Убил всю семью, которая у меня осталась.

И солгал мне об этом.

— Ты не собирался мне об этом рассказывать, — набросилась я на него.

— Ты не такая, как они, — рычал он на меня.

Пергамент дрожал в моих руках. Я быстро положила его, отодвинув вглубь стопки.

Когда я это сделала, я заметила слабый серебряный блеск. Я отодвинула в сторону открытый фолиант. Под ним лежал маленький, грубо сделанный кинжал.

К горлу подкатил комок.

Я сделала его вскоре после того, как попала под опеку Винсента. Это был первый раз, когда я чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы попросить задание для работы, и достаточно безопасное, чтобы действительно суметь выполнить его. Мне нравилось высекать камень — сейчас я даже не помню, почему. Но я помню, как сделала этот маленький кинжал, и как нервничала, когда представила его ему. Я затаила дыхание, когда он с невозмутимым лицом рассматривал его.

— Хорошо, — сказал он после долгого раздумья, положил его в карман, и на этом все закончилось. Это был первый из бесчисленных случаев, когда я обнаружила, что тянусь за одобрением Винсента и отчаянно думаю, получила ли я его.

И вот теперь он лежал здесь, вместе со смертными приговорами тысяч людей.

Две его версии, которые я не могла примирить при жизни, а теперь, после его смерти была еще дальше от понимания.

Винсент-король, который убил всю мою семью во имя власти, который уничтожил целый народ, который почти двадцать лет лгал мне о моей крови, чтобы защитить свою корону.

И Винсент-отец, который хранил эту маленькую самодельную безделушку, сделанную мной, рядом со всеми своими самыми ценными вещами. Он признался мне в любви на последнем издыхании.

Как было бы удобно, если бы я нашла письмо, спрятанное в одном из его ящиков. Там было бы написано: Моя маленькая змейка. Если ты читаешь это, значит, меня больше нет. Было бы несправедливо, если бы я оставил тебя без ответов…

Но Винсент был не из тех, кто записывает свои секреты. Может быть, я говорила себе, что иду сюда за припасами, но на самом деле я шла сюда за ответами.

За чертовой иллюзией.

Вместо этого здесь была комната, в которой было так же мало смысла, как и в нем самом. Я не нашла здесь ничего, кроме разбросанных кусков его личности, таких же разрозненных после смерти, как и при жизни.

Мои глаза горели. Грудь болела. Рыдания вырывались из меня с такой силой, что мне пришлось закрыть рот рукой, чтобы подавить их.

Раньше я никогда не плакала. Теперь, казалось, чем больше я пыталась остановить себя, тем свирепее слезы вырывались из меня.

Я подавила его отвратительным звуком, который, к счастью, никто не мог услышать.

На это нет времени, Орайя, сказала я себе. Не для того ты здесь.

Мой взгляд переместился на центр стола на груду битого стекла. Это было странно. Центр стола был зеркальным, осколки аккуратно уложены друг на друга, как будто кто-то собрал их в идеально выверенную кучу. Металл напомнил мне полную луну: серебристо-яркую, сверкающую, с точеными углублениями, которые мерцали в холодном свете. Изящные вихри украшали гладкий край, направляясь к центру, а затем прерываясь зазубренным краем. Я прищурилась и различила слабый отблеск в этих резных линиях — красно-черного цвета. Кровь…?

Зачем ему хранить здесь эту сломанную безделушку? Прямо посреди своего рабочего стола?

Я коснулась края верхнего осколка…

У меня вырвался вздох.

Край был острым, как бритва. Она рассекла кончик моего пальца, оставив красную полоску, скатывающуюся к краю, но я едва заметила и порез, и боль.

Потому что осколки начали двигаться.

В мгновение ока осколки стекла разлетелись, сцепились друг с другом, образовав неглубокую зеркальную чашу, в центр которой скатились капли моей крови.

И все же, как бы поразительно это ни было, меня ошеломило внезапное, непреодолимое, обескураживающее ощущение Винсента — Винсента, каким он был в этой комнате, стоящий там, где стояла я, когда кровь проливалась в чашу. Внезапное, сильное беспокойство подступило к моему горлу, и все эти чувства словно разлетелись на осколки, на разрозненные мысли о городах, генералах, Сивринаже, Салины, сотнях пернатых крыльев, расставленных вдоль стен города. Гнев, одержимость, решимость, но под всем этим — невероятный страх.

Задыхаясь, я отдернула руку. Меня тошнило, а голова кружилась.

— Винсент?

Сначала я подумала, что мне привиделся этот голос.

— Винсент? Ваше Высочество? Как я могу…

Голос был слабым и искаженным, как будто доносился откуда-то издалека сквозь сильный ветер.

Но даже так я узнала его.

— Джесмин? — прошептала я.

Я снова заглянула в чашу. Моя кровь скопилась там, растекаясь больше, чем должно было быть, покрывая серебро.

Я прищурилась и наклонилась ближе. Из-за мерцающего отражения Ночного пламени было трудно разглядеть, но что-то двигалось…?

— Орайя?

Голос, сбитый с толку, определенно принадлежал Джесмин. Я едва могла ее расслышать.

Теперь я склонилась над столом, мои предплечья были напряжены, а мое сознание тянулось в разных направлениях — к слабому присутствию Джесмин, где-то за много миль, и к присутствию Винсента в прошлом.

Это был какой-то инструмент для связи. Заклинание, и…

Голоса.

Не Джесмин. Нет, эти голоса прозвучали в коридоре снаружи.

Один принадлежал Райну.

Черт.

Я отдернула руку от устройства, и серебро рассыпалось обратно на бесчисленные осколки, снова образуя аккуратную груду. Я поморщилась от металлического звука, с которым они ударились о дерево.

Я собрала их и засунула в карман, не сводя глаз с двери.

Два голоса стали ближе. Второй, как я поняла через несколько секунд, принадлежал Кейрису.

— … долго искать, — говорил Кейрис.

Шаги. Вниз по другой лестнице. Мой путь к отступлению.

— Охрана уже была здесь? — спросил Райн.

— Еще нет.

— Он многое изменил в этом месте.

В его голосе была странная нотка, которая, казалось, была очевидной для меня, но не для Кейриса.

— Они приступят к этим комнатам, как только закончат с помещениями наверху, — сказал Кейрис.

— Есть что-нибудь полезное?

— Ничего нового. Мы уже знаем, кого нам нужно убить. Самое трудное — это добраться до них. Но избавление от Мисрады поможет с этим. Септимус кажется уверенным.

— Ну, пока Септимус уверен в себе. — В голосе Райна звучал сарказм. — По крайней мере, это выведет из пути некоторых из них.

Шаги становились все громче. Я отпрянула назад, наблюдая за светом под дверью, за тенями, мелькающими на ней.

Я перестала дышать. Я прижалась к стене, стараясь создать как можно больше расстояния между мной и ними.

Но они просто продолжали идти.

— Это место держали подальше от посторонних глаз, — сказал Кейрис. — Может быть, он придержал хорошее дерьмо здесь?

Мой кратковременный вздох облегчения затих.

Шаги одного из них — Райна, прекратились.

— В чем дело? — снова спросил Кейрис.

— Ни в чем. Простое любопытство.

Райн был хорошим актером. Он всегда хорошо преподносил свою ложь.

— Ты иди, — сказал он Кейрису. — Я бы хотел сначала осмотреться здесь.

Черт. Черт.

— Ты хочешь, чтобы я позвал кого-нибудь тебе на помощь?

— Честно говоря, я умираю от желания уединиться. Хочется хоть раз услышать свои мысли.

Кейрис усмехнулся, а я судорожно оглядела кабинет. Единственное укромное место было под столом. До смешного ужасный выбор. Но все же это лучше, чем ничего.

Когда я пригнулась под столом, я бросила последний взгляд на все работы моего отца, на бумаги и диаграммы, которые показывали, как сильно он любил свое королевство, и сколько крови и пота он потратил на создание и защиту своей империи.

Его империи. Моей империи.

И вот я прячусь под чертовым столом.

Внезапная, мучительная волна стыда поглотила меня, когда я залезла под дерево.

Как только одни шаги затихли, другие приблизились.

И тогда дверь распахнулась, и знакомый голос сказал:

— Ты действительно думала, что я не почувствую твой запах, принцесса?