Пепел и проклятый звездой король

Глава

40

Орайя

Музыка стала громче, хаотичнее. Я уже не слышала своих мыслей. Алкоголь лился свободно. И кровь тоже. Прибыли торговцы кровью — это была дюжина людей, которых явно выбирали не только из-за крови, но и из-за внешности. Все они были одеты в наряды, которые не мог позволить себе ни один человек в Обитрэйсе — их одел Кейрис, в этом я была уверена. Некоторые из них были явными профессионалами — я даже узнала некоторых из них, поскольку они были на вечеринках Винсента. Другие казались новенькими. Одна сидела на коленях у Тенерожденного принца, ее щеки и грудь раскраснелись, ресницы трепетали, когда он покусывал ее горло, а его рука блуждала между ее ног. Ее телохранитель, а это был один из телохранителей Кетуры стоял рядом с ними, явно пытаясь выполнить свою работу по наблюдению за человеком, не создавая при этом неловкого зрительного контакта.

В этом и заключалось отличие этой вечеринки от вечеринки Винсента: у каждого из торговцев кровью был телохранитель. Я узнала этих. Они были одними из лучших у Райна. И именно для этого они были выбраны сегодня. Не охранять Райна. Не прислуживать Тенерожденным гостям. Они присматривали за этими людьми — людьми, которые при моем отце считались бы ненужными.

Это был приказ Райна. Вероятно, он столкнулся с возражениями. Вампирским дворянам не нравилось чувствовать себя под присмотром, когда они обгладывали красивых людей.

Я сделала глоток вина, о чем тут же пожалела. Я незаметно выплеснула его обратно в кубок. Вампирское вино было крепким. У меня возникло неприятное ощущение, что я должна сохранять осознанность.

Мои мысли невольно вернулись к Райну, к той маленькой запинке, к тому мелькнувшему смятению.

Я оглядела зал и нигде его не увидела. Не было видно и Мише, хотя ее платье должно было бы выделять ее. Вейл и Лилит все еще сидели за своим столом, не принимая участия в танцах, причем Лилит смотрела с любопытством, а Вейл выглядел так, словно был готов лечь спать.

Все остальные были заняты… развратом.

Я почувствовала, что начинаю ерзать. Я опустила руку на бок и потрогала рукоять клинка, пристегнутого к бедру, чтобы проверить, на месте ли он.

— Неплохая вечеринка, не правда ли?

Я подняла взгляд.

— По-моему, я никогда не видела, чтобы ты не курил, — сказала я.

Септимус улыбнулся. Это была та самая улыбка, которой он одарил меня в первую ночь нашего знакомства — улыбка, призванная срывать нижнее белье и скрывать всем глотки.

— Боюсь, что у меня закончились сигариллы, — сказал он. — Я бы предложил тебе одну.

— Я все равно не люблю, когда их слишком много. Зависимость — это для слабых.

Он сделал глоток вина.

— О, как она ранит.

У него был красный мазок в уголке рта. Видимо, сегодня он развлекался с продавцами крови.

Мой взгляд переместился на бальный зал, где через открытые арочные двери можно было попасть в замок. Жена Саймона была занята одним из молодых мужчин, торгующих кровью, а Саймон подошел к ней и что-то прошептал ей на ухо. Она обернулась к нему и, смеясь, протянула ему запястье человека.

Матерь, я их чертовски ненавидела. Одной встречи с ними было более чем достаточно. Они выглядели слишком счастливыми.

Даже странно счастливыми для двух дворян, которым только что пришлось кланяться бывшему рабу.

— Должен признаться, — сказал Септимус, — хотя я и знал, что у тебя много талантов, но никогда не думал, что ты сможешь строить из себя актрису.

Я ничего не ответила, продолжая наблюдать за Саймоном через всю комнату, нахмурив брови. Тревожное ощущение покалывало шею.

Что-то показалось…

— Актриса? — сказала я слушающему меня в пол уха Септимусу.

— Танец, — ответил он. — Честно говоря, я не уверен, что ты выиграешь, если заставишь Райна поверить, что он тебе нужен.

Это привлекло мое внимание. Мой взгляд вернулся к нему, и он негромко посмеялся.

— Ну какая же из тебя актриса, — промурлыкал он. — Посмотри, как ты вздрогнула.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказала я.

— Не играй со мной в дурака. — Улыбка не дрогнула. Но его глаза сузились, сверкая, как заточенная сталь. — Я знаю, что ты очень умная девушка. Хотя… — Он убрал бокал и наклонился ближе, его дыхание согрело мою щеку. — Нет, я все-таки думаю, что ты не очень хорошая актриса.

Его рука схватила меня за предплечье с такой силой, что острый ноготь большого пальца проткнул кожу, и я отшатнулась.

ГОНГ.

Часы пробили.

За всю свою жизнь здесь я никогда не слышала такой громкости — как будто весь зал раздулся, чтобы принять ее в свои легкие, и мрамор, камень и стекло вибрировали вместе с ней. Музыка становилась только громче, словно подбадриваемая этим.

В другом конце зала Саймон и его жена поднялись, оставив полуживого торговца кровью. Они направились к двери, ведущей из бального зала.

Какого черта они делали это одни? Почему им позволили уйти куда-то в этом замке?

Внезапно мне стало наплевать на кровь, стекающую по руке.

— Извини, — пробормотала я и направилась через зал, прежде чем Септимус успел что-либо сказать.

Все были пьяны. Танцевальная площадка представляла собой не более чем оргию в одежде. Некоторые из ришанских гостей валялись на полу, истерически хохоча над собой, а по их подбородкам текла кровь.

Саймон и его жена исчезли в коридоре.

ГОНГ.

Я последовала за ним. В бальном зале было так жарко, что как только я вышла из него, меня встретил порыв холодного воздуха. В зале было тихо. Далекие шаги затихали впереди. Я увидела, как лиловая шелковая юбка Леоны исчезает за углом.

— Как благородно с твоей стороны, — произнес шелковистый голос. — Преследовать похитителя своего возлюбленного с клинками наготове. Как мило.

Я даже не заметила, как достала свои клинки.

Я повернулась. Септимус стоял в дверях, засунув руки в карманы, на губах его играла извечная ухмылка. За его спиной арочная дверь обрамляла картину декаданса на вечеринке.

Я не собиралась ждать, что он скажет дальше. Я начала двигаться…

Но также быстро его рука оказалась в кармане, пальцы поднялись.

Боль пронзила меня. Мое тело сжалось. Я посмотрела вниз, на порез, который он сделал на моей руке всего несколько минут назад.

Я не могла пошевелиться. Вокруг меня медленно сгущался красный туман — это была моя собственная кровь, обращенная против меня. Я не ожидала этого. Матерь, Септимус, был сильным магом. Сильнее, чем большинство других, с которыми я сталкивалась в Кеджари. Значит, я смогу хотя бы частично справиться с этой магией.

Теперь я застыла, задыхаясь, когда он подошел ближе.

— У тебя могло быть все, голубка, — прошептал он и на мгновение выглядел таким глубоко разочарованным, и будучи в некотором замешательстве. Пожалуй, это была единственная искренняя эмоция, которую я когда-либо видела на его лице.

Я попыталась выдохнуть: Что ты делаешь?

Но смогла вымолвить лишь невнятное:

— Чт…

ГОНГ.

Мир померк по краям моего зрения, как раз вовремя, чтобы я успела увидеть, как на вечеринке за ее пределами разразился кровавый хаос — Кроворожденные воины обратились против воинов Кетуры. Волна звериных криков поднялась, обгоняя музыку: мечи пронзали плоть, клыки — глотки.

Но все это было не громче, чем голос Септимуса, который словно убаюкивал меня.

— Я же говорил тебе, что делаю только выигрышные ставки, Орайя, — прошептал он. — Прости, что на этот раз ставка была поставлена не на тебя.

Он щелкнул пальцами.

ТРЕСК, когда мое тело искривилось.

ГОНГ.

Все стало черным.