Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 2

Гремит салют

В честь армий танковых

И в честь брони твоей, Урал!

Ты душу в них когда-то вкладывал,

Чтоб броневой крепчал удар.

...Дымится карта пройденной Европы,

И снова пыль туманит мне глаза.

Следы машин,

Как спутанные стропы —

Их бой узлами намертво связал...

Я слышу скрежет накрененной башни

И вижу дым из щели смотровой...

Все это день Истории —

Вчерашний,

Далекий,

Бронеглавый бой...

А здесь в цехах в те дни —

Стремительно

Электросварки крошится искра! —

Работает Урал танкостроительный

Без роздыха с утра и до утра.

Я среди них —

Высоких, остроскулых,

Мастеровых, смекалистых людей!..

И мы в раскатах заводского гула

Не досыпаем всю войну ночей.

В рабочей спецодежде,

Как в кожанке,

Что задубела,

Стала как броня,

В те дни мы были

Командиры танков

И комиссары стали и огня!

Нам время так держать повелевало!

«Тридцатьчетверки» —

Наших рук дела...

О, сколько их стоит на пьедесталах!

Урал не знает —

Нету им числа...

Но каждый раз,

Когда гремят салюты,

Раскатами чуть небо накреня,

«Тридцатьчетверок» открывая люки,

Опять танкисты смотрят на меня!

Магнитогорское утро.

Снова

За сизою роздымью лет,

Траншейной землей окольцован,

Идет мне навстречу рассвет

От самой подошвы Магнитной,

Не каменной —

Рудной горы...

Дымы поднимая к зениту,

Расправили плечи костры.

Красивое время.

Работа

Кипела, как в чане вода,

И капля тяжелого пота

Пройдет —

На лице борозда,

В посконных рубахах ребята,

Скупые в делах на слова,

Никто из них силу не прятал,

А сила была такова,

Что можно свернуть и не горы,

А все континенты Земли…

Стоит белокаменный город

В степной прокаленной пыли.

Крест-накрест — кирка и лопата,

Сроднились, как Молот с Серпом.

Мы вас поименно, ребята,

Грозу погасив в сорок пятом,

Оставили в сердце своем.

Хочу я снова о дорогах

Поговорить, мой друг, с тобой.

О них уже писали много,

Но романтическим дорогам

Вовек не будет дан отбой!

...А мне моя дорога снится,

Зовет меня издалека,

Как звезднокрылая зарница

Над сизой гривой тальника.

Пришлась она на ту годину,

Что ни забыть, ни зачеркнуть,

И мне,

Земли уральской сыну,

Один-единственный был путь —

Вот через эти заводские

Ворота в красных вымпелах

Шагнуть под своды громовые

И удивленно молвить: «Ах!..»

И нас тогда

Рабочим классом

Назвал открыто кадровик...

Бежит дорога нитью красной

От смены к смене — напрямик.

Шагать по ней нам было лестно —

Плечо в плечо стоят станки.

Клокочет сталь,

Визжит железо.

И нам пример — большевики!

И вот сейчас, когда я слышу:

Мол, работяга, как живешь?

То я опять воочью вижу

Поры военной молодежь.

Раскатный гул.

Протяжный скрежет.

И высверк сварочных огней.

Вливалась в ритм моторных песен

Дорога юности моей.

Ее я снова ясно вижу —

Ничто ее не заслонит!

Я до сих пор влюбленно слышу,

Как эхо той поры гремит.

...Нам время выбрало дороги,

Державный указав простор,

Где были радости, тревоги

И вечной юности

Задор!

Весенней дымкой Зауралье

До самых звезд заметено...

И, начиная день хрустальный,

Плывет рассвета полотно.

Рассвет идет из-за Тобола,

Высокогрудый, как прибой.

И пологов туманных полы

Проносит низко над землей.

Я в это утро с земляками

Иду по свежей борозде

Вон к той, висящей над полями,

Еще не скрывшейся звезде.

Кругом простор голубоглазый,

Но любоваться недосуг —

Заметят хлеборобы сразу,

Что по земле тоскует друг.

И я тоски от них не скрою,

Пусть видят, как она сильна,

Как связан я с родной землею —

Она в наследство мне дана

Отцом, Агеевым Егором,

Что шел за плугом до войны

По сизокрылым косогорам

Моей былинной стороны.

Я замедляю шаг, вдыхая

Пшеничный воздух тишины...

Как облакам, плывущим стаей,

Мне все поля вокруг видны.

И роздымь утреннего часа

Остра, как первая роса...

И я в то утро откликался

На все земные голоса.

Рассвет непуганою птицей

Парит над зеркалом воды.

И быстроногая синица

Взмахнула крыльями:

— И-ди!

И сразу небо на востоке

Зарделось бархатной каймой,

И купол был его высокий

Насквозь пронизан синевой.

Все просыпалось, оживало,

Тянулось к солнечным лучам,

Звенело, пело, клокотало

И по лесам, и по лугам...

Наискосок от горизонта,

Как бы сиреневый снежок.

За самолетом тонко-тонко

Тянулся солнечный стежок.

И председатель, улыбаясь,

Ладонь подставив козырьком: —

Не сын ли это мой, красавец,

Прошел над нашенским селом...

И снова солнечное утро

Слепит отцовские глаза.

И над водою дремлет чутко

Чуть наклоненная лоза.

Березники Березниками,

И Соликамск как Соликамск...

Я все еще прощаюсь с вами,

Хотя давно вдали от вас.

Но все мне чудится, что снова

Свиданье с вами у меня...

Зачем я вами околдован

На стрежне солнечного дня?

И улыбается мне Кама

Своей уральскою волной,

Она зовет меня гудками

Под купол неба голубой.

Или невестою-чардынкой

Глядит приветливо в глаза,

И золотится, словно дымка,

Ее волшебная коса.

В своем кокошнике высоком —

Царевна северной весны!

Она ведь здесь не одинока

И ей пришельцы не нужны!

Но как же ей не любоваться

И как поклон ей не послать...

Настало время расставаться,

А мне и глаз не оторвать...

Я доверяю вам, Ракетные войска,

Моих озер нетронутые чаши,

И седину отцовского виска,

И сладкий сон дочурки нашей

Вам доверяю я, Ракетные войска.

Я доверяю вам, Ракетные войска,

Рассветов изумрудные зарницы,

И звездное дыханье родника,

И пламя вызревающей пшеницы

Вам доверяю я, Ракетные войска.

Я доверяю вам, Ракетные войска,

Цеха индустриального Урала,

Сибирских рек лесные берега

И синеву хрустальную Байкала

Вам доверяю я, Ракетные войска.

Я доверяю вам, Ракетные войска,

В сраженьях опаленные знамена,

И свет их, озаряющий века,

И все, на что смотрю влюбленно,

Вам доверяю я, Ракетные войска.