Поэты Урала. Антология в двух томах. Том 2

И во сне покой неведом людям:

Кто во сне рубашку мужу шьет,

Кто девчонку горько-горько любит,

Кто сплеча по наковальне бьет.

То летают люди, точно птицы,

То бредут на дальние огни...

И ни разу людям не приснится,

Что ничем не заняты они...

В ней золотые жилы не устали

Ждать, что за ними

дерзкие придут.

В ней кости

и зеленые медали

Солдат, которых девушки не ждут.

В ней все, в земле: начало радуг,

хлеба,

Тонюсенькой черемухи, ручья...

И эту землю

на седьмое небо,

Живой и мертвый,

не сменяю я.

Я помню:

с тихою улыбкой

Скрипач, что на войне ослеп,

Водил смычком над темной скрипкой,

Как будто резал черный хлеб.

Лицо в морщинах

и темней, чем глина,

Лишь седина,

как первый снег, светла.

Наверно, это ожила былина

И на Урал рябиновый пришла.

Искровянив о злые камни ноги,

Она брела под солнцем и во мгле,

И падал снег на волосы в дороге

И не растаял в избяном тепле.

И не слова былина выпускала

Из рукава льняного полотна,

А плакала о ком-то и вздыхала,

Вздыхала, одинешенька-одна.

Девчушка в ярко-розовой косынке

Тогда стояла на моем пути.

Я мог бы из летучей паутинки

Скакалку ей хорошую сплести,

Я мог отдать ей скопленные марки

И крышки папиросных коробков

И для нее, преодолев помарки,

Переписать «Варяг» и «Сулико».

Да что «Варяг»!

Я мог в то время смело

С одним портфелем

выстоять в борьбе,

Пусть только скажет раз еще:

— Отелло! —

Мне этот рыжик из седьмого «бе»!

Я помню:

часто лампочка мигала,

Ночная птица плакала в лесу.

Я в первый раз

отрекся от шпаргалок

И написал про «девичью красу».

Я написал о «радостной дороге»,

О «бедном сердце,

вспыхнувшем огнем»,

И кончил тем, что с Ленкой

«мы пороги

Любые

дважды два перешагнем».

А дальше очень просто получилось:

Она стихи неспелые прочла

И на меня всю алгебру косилась,

А в перемену мимо проплыла.

Но вдруг вернулась,

за тетрадкой вроде,

Кивнула мне,

Улыбочкой дразня:

— У Кузьмичихи маки в огороде

Сорви! — и убежала от меня.

У Кузьмичихи маки в огороде.

Как Ленкина косынка — лепестки.

Оса над ними свой движок заводит

И ветерки летят вперегонки.

У Кузьмичихи в огороде маки.

По листьям капли катятся, дрожа...

Да вот покажет, где зимуют раки,

Старуха, коль не сможешь убежать!

Забор зубаст. Одервенели ноги,

Но и назад отрезаны пути.

Ведь я писал про трудные пороги —

Я должен Ленке маки принести!

Давным-давно баклуши било детство,

Махру курило ярую тайком,

Но разве есть на белом свете

средство,

Чтобы забыть о времени таком?!

Я вижу вновь

лицо, темней чем глина,

И седину, что словно снег светла.

Нет, это не ожившая былина

К нам на Урал рябиновый пришла.

Нет, это, горе горькое оплакав,

Старуха в тесной горенке жила

И огоньки негаснущие маков

На память о сынах своих зажгла.

...Трех сыновей

она на фронт послала,

Три ворона накаркали беду.

Тогда три грядки старая вскопала

У стихнувших соседей на виду.

Три грядки серых

под весенним небом.

И грядки те напоминали ей

То три кусочка аржаного хлеба,

То три могилки русых сыновей.

...И вот варнак в кепчонке,

в грязной майке,

Воспитанный околицей смельчак,

Как вороненок, падает на маки

И вырывает с корнем первый мак!

И над старухой небо почернело,

И губы побелели у нее.

Она сказать, наверное, хотела:

— Не трогай! Это кровное мое!!

Но не сумела вымолвить словечка,

Лишь заскрипело жалобно

крылечко...

…………………………………

Все как в тумане —

стены, стол и кружка,

На скатерти примятые цветы,

И, наклонившись надо мной,

старушка

Чуть слышно шепчет:

— Борька, милый... ты?!

Мне страшно, а она смеется тихо:

— Я знала... Вот квашонку завела...

Болтают люди:

Дескать, Кузьмичиха .

Без сыновей совсем с ума сошла...

И вдруг она качнулась, резко встала

И выкрикнула хрипло:

— Это ложь!

Устала, парень, ох, как я устала!!

А ты похож...

на младшего... похож...

Три сына было —

каждый слава богу!

Три солнышка — не засветиться им.

Бери — чего уж!

Мертвым не помогут.

Бери цветы, они нужней живым...

...Они живым нужней...

Холодный ветер

Хлестал наотмашь по лицу меня,

Когда я нес цветы святые эти,

Цветы из негасимого огня...

Свет звезды, которой закатиться,

Ярок, торжествующ, небывал.

Белый лебедь, прежде чем разбиться,

Так поет, как сроду не певал.

Что короче нашей жизни дивной?

Этим чувством нам и надо жить,

Чтобы было песней лебединой

Все, что мы успеем совершить.